Трансформация городской среды Красноярска в 1991–2017 годы

скачать книгу бесплатно

Трансформация городской среды Красноярска в 1991–2017 годы
Коллектив авторов

Рассмотрены основные характеристики городской архитектуры Красноярска, специфика общественного транспорта и доступность городского пространства для жителей, проблемы общественной безопасности в городе, особенности парков и зон отдыха, своеобразие городского управления и вовлеченность горожан в данный процесс.

Предназначена для специалистов в области урбанистики, а также для всех интересующихся проблемами городской среды.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Трансформация городской среды Красноярска в 1991-2017 годы

© Сибирский федеральный университет, 2019

Введение

Философские, культурологические и социологические исследования городской среды России – относительно молодые направления в отечественной гуманитарной науке, которые появились в 1990-е годы. До 1991 года изучение городской среды проводилось в рамках градостроительных изысканий. В XXI веке исследований такого рода становится все больше, при этом наблюдается интерес преимущественно к актуальному состоянию городской среды, лишь в отдельных из них акцентируется внимание на советском или дореволюционном периодах.

В качестве основных методов анализа городской среды России могут быть названы следующие: включенное наблюдение, картографирование (с помощью ГИС), интервьюирование и анкетирование. В центре исследовательских интересов оказываются не только и не столько столичные города, но и региональные центры, а также провинциальные мелкие города. Важными становятся локальные, даже «нефасадные», проблемы городской среды; при этом интерес представляют и сугубо вещественные составляющие городской среды, и более неуловимые – эмоции, восприятие горожанами своего места проживания, аудиальная составляющая города и др. Также в современных исследованиях городской среды России ощущается превалирование описания и анализа частных случаев над теоретическими обобщениями, что свидетельствует о бурном развитии данного направления.

Критический анализ научной литературы о городской среде Красноярска был необходим для прояснения актуальных исследовательских направлений, репрезентативных научных публикаций, фиксирующих основные характеристики и динамику изменения городской среды. Современный анализ Красноярска проходит по следующим направлениям: диагностика экологической благополучности города, мониторинг общественного мнения и причин миграций образованной молодежи. Для исследований характерна также эстетическая критика территории, каталогизация историко-культурного и архитектурного наследия, обсуждение градостроительного плана и проблемы его воплощения, а также изучение мобильности, доступности городской среды. Научный образ Красноярска включает градостроительный замысел города-сада как синтез социальных, эстетических и экологических ожиданий его жителей.

В книге рассмотрены основные характеристики городской архитектуры Красноярска, специфика общественного транспорта и доступность городского пространства для жителей, проблемы общественной безопасности в городе, особенности парков и общественных зон отдыха, своеобразие городского управления и вовлеченность горожан в данный процесс.

Исследование основано на современных подходах к рассмотрению городской среды как результата взаимодействия жителей и городского управления. Для этого был привлечен широкий круг источников: современные исследования городской среды в России и за рубежом, официальные сайты администрации Красноярска и городских служб, данные статистики, современные исследования городской среды Красноярска, проведенные учеными Сибирского федерального университета.

Результаты фиксируют переходное состояние городской среды Красноярска, ее богатый потенциал, обозначают основные проблемы и перспективы дальнейшего развития.

Целью исследования было раскрыть трансформацию городского пространства Красноярска с момента его основания и до конца ХХ века, а также выявить векторы влияния на формирование отдельных сфер жизни города (культуру, промышленность, транспортную инфраструктуру, административно-территориальное положение и т. д.) и окружающей среды.

Город Красноярск – активно развивающийся мегаполис с богатой историей и административно-культурными особенностями.

Для решения задач исследования применялись методы наблюдения, аналитического описания, включающего акцент на отдельных элементах городского пространства с последующим обобщением полученных данных, а также сравнительно-исторический метод. Важным было изучение культурных смыслов архитектурных объектов, характерных для различных периодов городского строительства. Для аналитического обзора городской среды выбран метод городской символической экологии, позволяющий разносторонне рассматривать свойства знаковых объектов городской среды.

В результате авторам удалось определить, в чем именно заключалась трансформация материальных, поведенческих и иконографических символов городской среды Красноярска. На основании проведенного исследования сделаны выводы о трансформации городского пространства в связи с развитием прежних иконических и появлением новых материальных и поведенческих символов. Полученные результаты могут быть применены для дальнейшего комплексного анализа городской среды Красноярска и других российских городов подобного типа.

Глава 1. Городская среда современной России как предмет исследований урбанистической антропологии

Позднее появление философских, культурологических и социологических исследований городской среды России в отечественной гуманитарной науке определено длительным запретом на социологию в нашей стране и недавним возникновением культурологии как таковой. Исследования городской среды до 1991 года проводятся в рамках градостроительных изысканий и связаны с организацией должного уровня инсоляции (Бахарев, 1990), поддержанием окружающей среды (Чернышева, 1984; Жаворонкова, 1982), ограничением уровня шума (Смоляр, 1982). Актором изменений в городской среде в советский период, как правило, выступает власть: народные депутаты (Жаворонкова, 1982), социалистический строй как таковой (Виноградский, 1977), – то есть городская среда подчиняется управлению сверху, инициатива горожан в этот период практически отсутствует.

В 1990-е годы появляются социологическое и культурологическое исследования городской среды, которых в XXI веке проводится все больше. Темы, интересующие ученых, становятся более разнообразными, применяемые методы заимствуются из разных наук – лингвистики, географии, математики и др. Исследователей привлекают не только столичные и другие густонаселенные города, но и периферийные районные городки. От больших, значимых тем делается переход к исследованию прежде не замечаемых деталей, мелочей. Далее будет представлена попытка классифицировать современные исследования городской среды России по ряду параметров.

Общие и частные темы в городских исследованиях

Если классифицировать современные исследования города по узости и широте изучения темы, то можно отметить, что, с одной стороны, имеет место тенденция обращения исследователей к городской среде в целом, без фокусировки интереса на определенном городе: Е.Ю. Витюк, Т.В. Белько в своих работах подбирают подходящие репрезентанты городской среды со всего мира (Витюк, 2012; Белько, 2012); В. Мурылев рассуждает о социально-культурных проблемах «вообще» (Мурылев, 2008); Е.С. Мельничук – о воздействии мегаполисов в целом на молодежь (по мнению экспертов, но не самой молодежи) (Мельничук, 2018); Ю.К. Осипов и О.В. Матехина анализируют различные виды малых архитектурных форм и их функции, особенности применения, лишь в предпоследнем абзаце своей статьи называя город, в котором ими проводится работа (Новокузнецк) (Осипов, 2015). Но с другой стороны, безусловно, многие исследователи обращаются в своих изысканиях к специфике городской среды конкретного города – Москвы, Санкт-Петербурга, Ростова, Иркутска, Ковдора, Никеля, Махачкалы, Владивостока, Архангельска, Тамбова, Омска, Томска, Казани, Уфы и др. Данный перечень свидетельствуют о важности для современных исследователей не только столичных городов, но и региональных центров, а также провинций.

Временной акцент исследований городской среды

Если говорить о временном факторе, то академические работы, посвященные изучению городской среды, созданные за последние 30 лет, в основном сконцентрированы на актуальном состоянии городов. Практически в каждом отдельном исследовании сборника статей «Микроурбанизм. Город в деталях» обнаруживаются отсылки к советскому прошлому, его «проглядывание» сквозь современность: это и заброшенные здания, и наследие великого советского прошлого в индустриальных северных городах. В академическом поле присутствуют и отдельные исследования, посвященные древним и средневековым городам (Борщик, 2009; Лезина, 2005), городам дореволюционного времени (Камаева, 2011), а также советскому периоду (Котова, 2014; Баканов, 2003). Так, Е.С. Котова прослеживает воплощение концепции Э. Говарда города-сада в разных городах СССР, концентрируя внимание на Омске и отмечая, что за полвека существования город-сад «из характеристики конкретных градостроительных проектов в СССР превратился в метафору, в титул» (Котова, 2014, с. 38).

Методы и подходы современных исследований городской среды

Можно классифицировать современные исследования городской среды по применяемым в них методам. В большинстве своем это традиционные для социологии и культурологии методы – анкетирование, интервьюирование и включенное наблюдение. К примеру, для изучения ценностных ориентаций молодежи мегаполисов Е.С. Мельничук привлекала экспертный опрос. Однако к автору остаются вопросы: кто выступил экспертами, почему было изучено представление экспертов о ценностных ориентациях молодежи, а не мнение молодежи о ее ценностях (Мельничук, 2018). Важно отметить, что исследования 2010-х годов все чаще привлекают методы негуманитарных наук – например, использование открытых источников для картографирования, применяемых в географии (ГИС). Хотя картографирование не является открытием для наук о культуре – им активно занималась диффузионистская школа Ф. Ратцеля, Л. Фробениуса и др., – новаторским является использование ГИС для создания «эмоциональных карт», районирования по принципу качества городской среды.

В сборнике статей «Микроурбанизм. Город в деталях» делается попытка переосмыслить городские пространства с точки зрения искреннего, заинтересованного горожанина, а не отстраненного теоретика, для которого город – обезличивающее, анонимизирующее пространство. И хотя авторы статей данного сборника применяют традиционные методы (в основном качественные) – интервью, включенное наблюдение, их подход (микроурбанизм) нетрадиционен. Основной характеристикой подхода является выбор нестандартных тем для изучения, публицистический язык, отсутствие четкой академической структуры текстов, стремление не просто зафиксировать особенности городской среды, но попытаться их изменить. Важными терминами подхода, помимо самого названия «микроурбанизм», являются «зевака» как образ горожанина, исследователя, которому есть дело до всего в городе, который приходит на смену образу «фланера», а также «облезлость» как особенность устройства городского пространства – «проглядываемость» более давних слоев сквозь и между частями более новых. О. Бредникова и О. Запорожец определяют некоторые наиболее значимые характеристики микроурбанизма, отмечая, что строгой дефиниции не существует: не только и не столько аналитический, сколько дескриптивный язык; микрооптика – пристальное внимание к деталям, мелочам городской жизни; антропологизм (Бредникова, 2014). Важно, что исследовательские приоритеты авторов статей сборника смещаются от попыток объективирования городской среды, моделирования происходящих в ней процессов, статистического учета мнений к ощущениям отдельных горожан, приезжих; это не социология, это урбанизм, причем с приставкой «микро-».

Тематика современных исследований городской среды России

Спектр тем, рассматриваемых в современных исследованиях городской среды, весьма широк, выделим лишь некоторые из них, наиболее популярные.

Исследования образа города. Затронув ряд теоретических и методических вопросов, касающихся образа города, И.Н. Фельдт, применяя системный подход, устанавливает, что образ Архангельска напрямую связан с рекой – с Северной Двиной, поэтому, несмотря на то, что «Архангельск практически полностью утратил исторический архитектурный образ, но через реку город связан с прошлым» (Фельдт, 2010, с. 121). Также автор заключает, что «самое важное качество города, на наш взгляд, состоит в том, что он может выступать своего рода посредником в процессе диалога образа города прошлого и образа города будущего, формирование которого происходит в настоящем» (Там же).

В.В. Черемисин также занимается исследованием образа города, которое получает название градостроительного сознания: «градостроительное сознание – это отражение реальной городской среды в разуме человека, взаимодействие города и его жителей; это продукт проникновения городских проблем в жизнь субъектов общества» (Черемисин, 2008, с. 69). В.В. Черемисин изучает градостроительное сознание (и сам факт его наличия или отсутствия) у жителей Тамбова, проводя ассоциативный эксперимент с названием города, а также социологический опрос о чувствах, вызываемых городом, и др.

Для определения образа Томска провели два исследования Е.В. Сухушина, А.Ю. Рыкун и Н.П. Погодаев. Одно из них позволило обнаружить, что «подлинная жизнь Томска гораздо глубже и разнообразнее, нежели его лубочный образ, предлагаемый порой туристам» (Сухушина, 2014, с. 86). Второе исследование сосредоточено на образе Томска, сложившемся у студенчества (как местных студентов, так и приезжих); авторы разработали гайд, в который включили максимальный спектр составляющих жизни в городе: образовательные возможности, транспортную инфраструктуру, перспективы на будущее, качество жилья и проч., – и предложили респондентам оценить их.

Ю.Р. Горелова изучает восприятие Омска горожанами, предлагая респондентам двадцать оппозиций, характеризующих город: большой – маленький, грязный – чистый, родной – чужой и др.; на основе проведенного исследования автор заключила, что «в качестве проблемных моментов респондентами была отмечена загрязненность пространства, его хаотичность, обусловленная в том числе недостаточной продуманностью пространственных ориентиров и монотонностью среды, во многом образуемой массивами безличной панельной застройки. Были зафиксированы такие присущие городскому образу жизни черты, как быстрота протекания процессов и напряженность процессов» (Горелова, 2017).

Ю.В. Борисова, исследуя образ Иркутска, обнаружила корреляцию между длительностью пребывания в городе и удовлетворенностью им; также она выделила когнитивные, аффективные и деятельностные символы, свойственные респондентам трех групп – высокоудовлетворенным, среднеудовлетворенным и низкоудовлетворенным (Борисова, 2017). Кроме того, Ю.В. Борисова проанализировала эмоции, вызываемые Иркутском, его достоинства и недостатки, выделяемые респондентами трех обозначенных групп. В своем исследовании автор использовала такие методы, как опрос, экспертное интервью и контент-анализ. По итогу проделанной работы Ю.В. Борисова констатирует: «Развитие гармоничной городской среды укрепит положительный образ Иркутска. Ключевыми требованиями являются развитие городской инфраструктуры, развитие торговли и производства и качество публичных пространств. ‹…› Также необходимо развивать концепцию и практическое воплощение идеи „чистой воды“ как в самом городе (водопроводе), так и на открытых водоемах города. ‹…› Не стоит забывать богатые культурно-исторические реалии Иркутска. ‹…› Это развивает идентичность горожан, привлекает туристов, формирует некое брендирование пространства, что может стать основой для привлечения инвесторов в будущем» (Там же).

Помимо образа города в представлениях горожан исследователей интересует тема образа города в СМИ (Всеволодова, 2013; Пушкарева, 2013), в литературе (Ковтун, 2012), в песенном фольклоре (Эмер, 2014).

Исследования качества городской среды. Качество городской среды является предметом исследований С.Н. Бобылева, О.В. Кудрявцевой, С.В. Соловьевой (Бобылев, 2014), Я.А. Лещенко (2011), В.Н. Ильмухина (2014), М.В. Бойковой (2011), А.А. Прядеин (2005), В.Г. Логинова (2012) и др. Ю.В. Катаева и А.В. Лапин разработали ряд формул с использованием интегралов для расчета качества городской среды по нескольким параметрам, среди которых жилищные условия, городское благоустройство, культурно-досуговое пространство, институциональные условия, общественная безопасность (всего девять параметров) (Катаева, 2014, с. 32). Применив на практике выведенные формулы, авторы высчитали значение интегрального качества городской среды (ИКГС) для городов Приволжского федерального округа в 2012 году. Наибольший показатель у Казани (0,611), наименьший – у Уфы (0,436) (Там же, с. 38).

О.А. Полюшкевич и М.В. Попова анализируют и классифицируют топонимику Иркутска с целью определить ее роль в конструировании идентичности, обращаясь к нескольким периодам переименований городских объектов, и приходят к заключению, что «Иркутск с точки зрения планировки символического пространства имеет множество нарушений, негативно влияющих на городское ориентирование. По критерию взвешенности и равномерного распределения символических текстовых образов Иркутск, опять же, на данный момент представляет собой яркий пример дисгармонии городского пространства» (Полюшкевич, 2017). Топонимика города является также предметом исследовательского интереса Т.Л. Музычук, В.А. Суханова, А.И. Щербининой (Музычук, 2016a; Музычук, 2016б; Суханов, 2017).

Исследование города Ковдор Мурманской области А. Желниной позволило ей выделить два города в городе, их наслаивание друг на друга, «проглядывание» одного через другой («облезлость»); также А. Желнина отмечает, что Ковдор – это город для своих (в нем практически не используют в рекламных объявлениях указания конкретных адресов, прибегая к локальным ориентирам), город с семейными связями и фактически полным отсутствием общественных мест, город, воспринимающийся старшим поколением как символ великого индустриального прошлого, а средним – как бесперспективная окраина (Желнина, 2014).

Е.С. Мельничук изучает специфику воздействия на молодежь мегаполиса, определяемого ею как «сверхсложная система социальной самоорганизации, то есть автопоэтическая система» (Мельничук, 2018, с. 124). Прежде всего, в контексте России речь идет о молодежи в Москве. В основу исследования Е.С. Мельничук лег экспертный опрос о ценностных ориентирах, о потребностях, о стремлениях молодежи мегаполисов и его сравнение с опросом на ту же тему, но в отношении молодежи городов и поселков городского типа. Результаты, полученные Е.С. Мельничук, таковы: в мегаполисах «у современной молодежи превалируют такие ценности, как „деньги, власть, карьера“ (61,7 %). Второе место ‹…› – „комфорт, развлечения, привлекательный образ жизни“ (53,2 %). В наименьшей степени молодежь разделяет ценности „вера и любовь“ (19,2 %), „добро и справедливость“ (8,5 %)» (Там же, с. 80–81).

Исследования городского районирования. Е.А. Варшавер, А.Л. Рочева и Н.С. Иванова разрабатывают социальную карту района как способ исследования городской среды; они отмечают, что социальная карта района – это «одновременно инструмент и отчуждаемый результат исследований, дополняющий арсенал городской антропологии, ‹…› это удобный способ организации полевых данных, поскольку она позволяет коротко описать результаты интервью (притом что его текст также может стать объектом анализа), а также визуально представить некоторые значимые аспекты социальных отношений для анализа ‹…›, это удобный способ представить результаты исследования пространственно-социальной единицы в удобной для читателя форме с выходами на создание сложных мультимедийных интерактивных интерфейсов ‹…›, это возможная основа для изменения, необходимость которого очевидна в рамках „левой“ теоретической повестки дня городской антропологии» (Варшавер, 2016, с. 47).

С.Г. Павлюк разрабатывает тему вернакулярного районирования, обращаясь к роли локальной топонимии, самоорганизующей общество; он выделяет критерии для классификации локальных топонимов и функции топонимов (Павлюк, 2017). С.Г. Павлюк связывает важность данной проблематики с тем, что «локальный топоним – один из индикаторов перцепции пространства, формирования пространственной самоорганизации общества и чувства места. Процесс поименования территории для индивида и (что важнее для географа) для общества превращает абстрактное однородное пространство в конкретное место, наполненное определенным ментальным и социальным смыслом. Кроме того, локальная топонимия – самое простое для выявления и анализа выражение чувства места и самоорганизации пространства» (Там же, с. 41).

О.Д. Ивлиева и А.Д. Яшунский апробируют метод анализа данных социальных сетей для исследования городской среды, в частности урбанизации; авторы отталкиваются от того, что статистические данные не отображают реальное положение дел, будучи привязанными к прописке, и именно данные соцсетей позволят прояснить в том числе и вопросы самоидентификации пользователей (Ивлиева, 2016). Авторы отмечают значительную урбанизированность пользователей социальной сети «ВКонтакте», а также что «во всех рассмотренных агломерациях, кроме Воронежа и Омска, у центрального города было выявлено превышение количества пользователей „Вконтакте“ над общим числом жителей города. У соседних с городом-ядром муниципальных образований, напротив, доля пользователей относительно мала. ‹…› Гипотетически гипертрофированная роль центра свидетельствует о сильных связях периферии с центром, о большой роли маятниковой миграции. ‹…› С развитием инфраструктуры и ростом связности внутри агломерации прилегающие к городу-ядру территории функционально и семантически становятся все более похожими на него, в той или иной мере в сознании людей начинают отождествляться с ним» (Там же, с. 34).

Т.В. Жигальцова на примере города Никель Мурманской области составляет «эмоциональные карты» города разных возрастных групп населения, для чего респонденты называют места, которые вызывают у них положительные, отрицательные эмоции, пугают, кажутся таинственными и др.; также Т.В. Жигальцова предлагает респондентам ответить, является ли Никель красивым, безопасным, чистым, уникальным, мультикультурным, дружелюбным городом (Жигальцова, 2017). Исследование показало, что для женщин Никель – в первую очередь уникальный город (65 % респондентов), для мужчин – безопасный (60 %); обе категории респондентов в наименьшей степени считают Никель чистым городом (10 % женщин и 5 % мужчин).

Исследования отдельных городских пространств. А.С. Горленко классифицирует современные парки скульптуры Санкт-Петербурга по нескольким параметрам: типы размещения парков в структуре города (пейзажный и урбанизированный); принцип формирования экспозиции и соединения с окружающей средой (ансамблево-проектный, выставочный) (Горленко, 2013). О. Ткач исследует «свадебный ландшафт» Санкт-Петербурга, применяя методы интервью и включенного наблюдения, обращая внимание на принципы, которыми руководствуются пары при выборе мест для фотографирования, на поведение во время прогулки, на реакцию горожан и проч. (Ткач, 2014).

В.Б. Махаев анализирует комплекс Мордовского университета с градостроительной и архитектурной позиций (Махаев, 2008). Примечательно, что современные исследования городской среды не концентрируются сугубо на фасадной стороне городов, обращая пристальное внимание в том числе на «изнанку» – на рынки, дворы, заброшенные здания. Заброшенные объекты – тема исследований Р. Абрамова и Е. Шевелева, занимающихся классификацией покинутых зданий, изучением разнообразных практик взаимодействия с ними горожан и др. (Абрамов, 2014; Шевелев, 2014). И.В. Гибелев на примере малых архитектурных форм в городских дворах хрущевской застройки рассматривает нефункциональные локальности, присутствующие в городской среде, отмечая, что «малые скульптурные формы представляют собой субституты статуй божеств» (Гибелев, 2014, с. 60), что эти формы предполагают незаинтересованное созерцание со стороны потенциальных зрителей. О. Паченков и Л. Воронкова сравнивают два блошиных рынка – «Удельный» в Санкт-Петербурге и «Мауэрпарк» в Берлине – как городские сцены, стирающие границы между приватным и общественным (выставление собственных вещей на всеобщее обозрение) (Паченков, 2014).

Исследования городского транспорта. Функционирование городского общественного транспорта – одна из важных тем для исследователей-урбанистов: Д.Е. Брязгиной (2017), А. Ивановой (2014), А.Ю. Рыжкова (2016) и др. А.Ю. Рыжков сравнивает особенности функционирования микроавтобусов как городского транспорта в Махачкале и Бишкеке, используя для этого геоинформационное программное обеспечение, позволяющие осуществлять мониторинг широты охвата территорий данным видом транспорта, частоты его курсирования и др. (Рыжков, 2016). Автор обнаруживает, что в обоих городах микроавтобусы составляют большую часть общественного транспорта и охватывают около двух третьих территории, но при этом качество предоставляемых услуг не в полной мере удовлетворяет запросам горожан, а городские власти не стремятся изменить положение.

А. Иванова изучает с помощью метода включенного наблюдения поведение пассажиров в общественном транспорте Ростова, используя метафору «хореография» для понимания увиденного; в большей степени А. Иванову интересует поведение пассажиров с сумками, поскольку оно является более рефлективным по сравнению с поведением тех, кто ездит налегке (Иванова, 2014).

Исследования визуальной составляющей городской среды. С.М. Михайлов, А.С. Михайлова, Н.М. Надыршин выделяют в истории городского дизайна шесть периодов, привлекая в качестве примеров не только дизайнерские решения советских и российских городов, но и зарубежных (Михайлов, 2014). Е.Ю. Витюк рассматривает различные возможности живописи, графики (граффити), рекламы, освещения, инсталляций для придания городской среде художественной ценности; при этом автор оперирует примерами не только из российских, но и зарубежных городов (Витюк, 2012). Подобной работой занимается Т.В. Белько, выстраивая эволюционный ряд дизайнерских решений городской среды: суперграфика – лэнд-арт – паблик-арт – виртуальная реальность (Белько, 2012). Ю.К. Осипов и О.В. Матехина рассматривают особенности и функции различных видов малых архитектурных форм, относя к ним скульптуры, водоемы и др. (Осипов, 2015).

Статьи Н.А. Калиненко и А.Т. Сагнаевой (2009), В.М. Новиковой и С.В. Повышевой (2013) написаны о проблеме видеоэкологии – направления, «которое рассматривает окружающую видимую среду как экологический фактор». Анализируя современную городскую среду, В.М. Новикова и С.В. Повышева приходят к выводу, что она агрессивно воздействует на человека, «в агрессивной и гомогенной среде не могут полноценно работать фундаментальные механизмы зрения, и может происходить нарушение автоматии саккад» (Новикова, 2013, с. 200). В качестве решений В.М. Новикова и С.В. Повышева предлагают «архитектурную бионику»: «архитектурные формы, проектируемые на бионической основе, во многом приближены к естественной среде, а значит, визуально комфортны» (Там же, с. 201). Н.А. Калиненко и А.Т. Сагнаева, исходя из положения о том, что «визуальная среда современного города оказывает существенное влияние на здоровье и жизнедеятельность человека, являясь, таким образом, таким же экологическим фактором, как свет, температура и т. д.» (Калиненко, 2009, с. 317), изучают на основе анкетирования 680 респондентов специфику восприятия визуальной среды Омска и приходят к выводу, что она «вызывает преимущественно противоречивое отношение горожан с тенденцией к „скорее позитивному“» (Там же, с. 326).

С.В. Малых исследует влияние наружной рекламы на локальную идентичность жителей Иркутска и отмечает разное отношение, разное восприятие иркутянами рекламы, вплоть до того, что «одни рекламные коды и сообщения могут создавать позитивные гармонизирующие городское пространство образы и символы, тем самым изменять и усиливать территориальную идентичность жителей, а другие – наоборот – подчеркивают социальную дезорганизацию и разобщенность, говорят об агрессивности и социальной аномии» (Малых, 2017).

В.В. Баранова и К.С. Федорова исследуют языки мигрантов в принимающем языковом ландшафте Санкт-Петербурга и анализируют, насколько обнаруженные данные могут свидетельствовать о месте мигрантов в городе: «Визуальное присутствие, равно как и значимое отсутствие в городском пространстве языков, используемых в повседневном общении значительной частью населения современного Петербурга, является важным свидетельством того, как устроено публичное городское пространство, что считается в нем уместным, а что недопустимым, какие ограничения на письменную коммуникацию накладывают распространенные в обществе представления о языке и отношение к языковому разнообразию» (Баранова, 2017, с. 103). Языковой ландшафт понимается авторами как «совокупность визуального существования языка (и различных языков) в пространстве. Это любые указатели, рекламные щиты и плакаты, вывески, объявления, граффити, таблички с названиями улиц, районов, населенных пунктов и т. п., на которых в той или иной графике, с использованием тех или иных визуальных средств представлена различная информация, выраженная посредством языка» (Там же, с. 104). В.В. Баранова и К.С. Федорова обнаруживают, что, несмотря на значительное количество мигрантов в Санкт-Петербурге, представленность миноритарных языков в общественной сфере крайне низка, что позволяет прийти к выводу о том, что «анализ языкового ландшафта – ‹…› способ выявления недопредставленности определенных социальных и/или этнических групп. Монолингвальный фасад российского мегаполиса продолжает скрывать за собой повседневное языковое и культурное разнообразие, которое, как и все тайное и скрытое, кажется непонятным и пугающим его жителям» (Там же, с. 116). Присутствие представителей не титульных этносов в городе анализируют также Л.Н. Хаховская на примере Магадана (Хаховская, 2014) и Н.И. Азисова на примере городов Мордовии (Азисова, 2011).

Е.С. Задворная и Л.Г. Гороховская, изучая объекты паблик-арта Владивостока, обнаруживают, что наибольшая их часть (29 %) связана с образом тигра; при этом тигры достаточно часто встречаются во всех районах города; 62 % изображений тигра – скульптурные, на втором по популярности месте – граффити (24 %) (Задворная, 2018). Интересно, что инициатива установки скульптуры или нанесения изображения тигра, за малым исключением, направлена снизу вверх: 50 % – подарок городу (например, от WWF), 41 % – народное творчество, только 9 % – городской бюджет. Проведя глубинные интервью с жителями города, Е.С. Задворная и Л.Г. Гороховская обнаружили основные характеристики, которыми наделяют горожане тигра: «помеченность» территории, ее охрана тигром, страх перед тигром.

Исследования городского саундскейпа. Х.Р. Гараева (2010), а также А.Н. Скворцов, А.П. Савельев, С.В. Пьянзов (2016) обращаются в своих исследованиях к акустической составляющей городской среды в ее экологическом аспекте. Х.Р. Гараеву интересует уровень шума и его влияние на здоровье горожан; автор рассматривает шум почти исключительно в негативном аспекте – как «шумовое загрязнение», как источник «шумовой болезни», как физически измеримый показатель состояния городской среды.

Акустическая составляющая – звуковая среда, или саундскейп, – является темой полевого исследования М.А. Чубуковой, проведенного в Арбатском районе Москвы в 2013 году (Чубукова, 2015). В течение трех дней (всего 18 часов) автором фиксировались все звуки, которые позже были классифицированы по ряду характеристик: степень превалирования; характер; происхождение; динамичность; местоположение; «дружелюбность» (Там же, с. 71). В ходе исследования М.А. Чубукова разработала также «звуковые портреты улиц», Арбатского района. Е. Бунич исследует роль плеера в практиках передвижения по городу, отмечая, что от музыки в наушниках зависят режимы восприятия города – как аудиальные, так и визуальные; причем Е. Бунич изучает об «управлении городом» с помощью плеера, которое касается управления ритмом, управления интеракциями и др. (Бунич, 2014). А. Возьянов также разрабатывает тему саундскейпа, но фокусирует свое внимание исключительно на его дворовых особенностях, к таковым можно отнести камерность звучания по сравнению с ревом мегаполиса за границами двора, отсутствие тишины, оправдание звуков горожанами, населяющими дома вокруг двора и т. п. (Возьянов, 2014).

Мы рассмотрели наиболее важные темы современных исследований городской среды. Далее будут проанализированы направления изучения городской среды Красноярска.

Глава 2. Основные направления исследований городской среды красноярска

Экологические проблемы городской среды

Большая часть исследований городской среды Красноярска посвящена экологическому состоянию города, его биометрической оценке с использованием разных индикаторов-растений. Каким образом те или иные растения переживают соседство с человеком и показывают меру загрязненности окружающей среды?

Оценку состояния городской среды методом фитоиндикации проводят красноярские ученые Сибирского государственного технологического университета Л.Н. Сунцова, Е.М. Иншаков, Е. Козик (Сунцова, 2011), которые предлагают использовать березу повислую в качестве эффективного биоиндикатора для оценки городской среды. Следует упомянуть аналогичные исследования ученых Красноярского аграрного университета Е.В. Авдеевой и В.Ф. Надемянова (Авдеева, 2013), изучивших листовые платины березы повислой в скверах Красноярска, что привело к выводу о невозможности изменить уровень техногенных воздействий с помощью плотности скверов и размеров их площадей. Коллектив авторов Сибирского федерального университета – Е.П. Черных, Г.Г. Первышина, О.В. Гоголева (Черных, 2014) – рассмотрел в качестве биоиндикатора черемуху обыкновенную, и в результате своего исследования авторы выдвинули ранги районов города по экологической обстановке. Самым экологически чистым является Академгородок, тогда как на последнем месте – территория ООО «Русал». Другие исследователи (Полонский, 2014) показали, что сирень венгерская как индикатор еще более эффективна, чем береза повислая. В частности, благодаря этому индикатору авторам удается доказать, что микрорайон Ветлужанка в Красноярске также экологически благополучен (на втором месте после Академгородка). Ряд ученых – А.С. Донцов, Л.Н. Сунцова, Е.М. Иншаков (Донцов, 2016) – проработал степень загрязненности районов Красноярска по такому биоиндикатору, как ель сибирская.

Оценка и анализ ингаляционного риска, нормативов качества воздуха в регионе произведены красноярскими экологами О.В. Тасейко, Е.Н. Леоновой, Т.П. Спицыной, С.В. Михайлюта, А.А. Лежениным (Тасейко, 2013), и согласно их результатам, значительный вклад в ухудшение экологической обстановки города вносит формальдегид, содержание которого в атмосфере города является стабильно высоким на протяжении 10 лет. Другая сторона риска связана с образом жизни горожан, при котором они находятся большую часть своего времени в закрытых помещениях. При производстве современных стройматериалов нередко используются промотходы, так что долгое нахождение в закрытых помещениях опасно. По данным исследователей (С.Н. Бобылева, О.В. Кудрявцевой, С.В. Соловьевой (Бобылев, 2014), в России 138 городов с высоким и очень высоким уровнем загрязнения, при этом Красноярск входит в их число.

Охарактеризована роль водного ресурса – реки Енисей – в городской среде Красноярска. Исследователи отмечают, что в черте города Красноярска река Енисей протекает с запада на восток, преобладающая ширина русла составляет 500-600 м (максимальная – 700, минимальная – 300 м), глубина в отдельных местах достигает 6 м, русло реки разветвляется островами на протоки. Наиболее крупными островами в городе являются острова Отдыха, Молокова, Татышев, Атамановский. Река интенсивно используется на протяжении многих десятилетий как транспортная артерия для водоснабжения многочисленных городов и поселков, рыболовства и в рекреационных целях. Систематические наблюдения за загрязнением поверхностных вод в Красноярском крае выполняются в пунктах контроля гидрохимической сети по показателям, наиболее характерным для каждого водного объекта. Отмечается, что основными источниками загрязнения водных объектов являются сточные воды различных видов производств, предприятий сельского и коммунального хозяйства, поверхностный сток и речной транспорт. Представлена динамика загрязнения реки Енисей за 18-летний период под воздействием техногенных факторов окружающей среды Красноярска, установлены основные источники и химические вещества, вносящие вклад в загрязнение водного объекта, а также превышение предельно допустимых концентраций. По мнению ученых Е.В. Авдеевой и А.А. Карелиной (Авдеева, 2017), водные акватории должны выступать главными и второстепенными осями, на которых основываются наиболее важные элементы природного каркаса города.

В статье Е.В. Авдеевой, В.Ф. Полетайкина, Е.А. Вагнер (Авдеева, 2015) рассмотрена взаимосвязь природного окружения, композиционной структуры и системы озеленения промышленного центра Сибири – города Красноярска – в историческом аспекте, выявлена специфика его развития. В ходе исследования авторами выделено пять основных этапов развития пространственно-композиционной структуры города и ее влияние на формирование системы озеленения: от острога с посадом, практически не имеющего зеленых насаждений на своей территории, до крупнейшего города с развитой дискретной планировочной структурой и сформированной системой озеленения, включающей весь комплекс объектов озеленения (общего, ограниченного пользования и специального назначения). Установлено, что в период становления город размещался в особо комфортных микроклиматических условиях горной котловины, защищенной от северных ветров, а компактный характер планировки острога и посада не противоречил специфическим климатическим условиям и природному окружению. В настоящее время неблагоприятными для города являются сочетания факторов, таких как котлованность горного рельефа, образование приземных инверсий и штилевых погодных условий с размещением промышленных предприятий выше по рельефу относительно селитебных районов города. Урбанизированная среда создается на базе ландшафтных ресурсов. Они являются основой для размещения техногенных объектов и композиционного построения системы озеленения. Ландшафтные ресурсы определяют распространение и продуктивность растительности в насаждениях городов. Степень соответствия биоклиматических ресурсов местности параметрам экологических ниш древесных растений позволяет использовать в городском зеленом строительстве виды деревьев и кустарников, наиболее приспособленных к местным ландшафтным условиям. Таким образом, наличная ситуация в экологической оценке демонстрирует определенные дефициты, в компенсации которых заинтересовано общество.

Историко-архитектурное своеобразие

В статье красноярского ученого В.И. Крушлинского «Проблемы взаимодействия природных и градостроительных систем» (2016) передана история замысла и проектирования Красноярска как города-сада в 1980-х годах и столкновение с реалиями строительного бизнеса в последние десятилетия. Статья интересна и концептуально-наглядными схемами, представляющими сложности взаимоотношения природы и городской среды.

Среди исследований по историческому облику городской среды Красноярска можно выделить работу О.В. Антоненко (2013), в которой основной точкой отсчета архитектурных проблем города служит 1990 год, что связано с бесконечной точечной застройкой города многочисленными офисными и жилыми зданиями, не согласующимися друг с другом эстетически и не составляющими единого целого, перегрузкой центра торгово-развлекательными центрами. Среди последствий автор указывает на проблемы с инфраструктурой города, ухудшение экологической обстановки. Описывая достоинства городской среды Красноярска, автор говорит о левом береге Красноярска, который поднимается над Енисеем, называя его красивым лесистым местом. На правом берегу, как отмечает исследователь, площадки для застройки малы, поэтому ведется в основном высотное строительство. В условиях линейной застройки города вдоль берега реки и сложного рельефа требуется поиск путей развития градостроительного плана. Отдельной проблемой выделяется благоустройство приречной территории.

В статье В.И. Крушлинского, О.С. Федоровой (Krushlinskii, 2016) приведены результаты исследования и анализа территории Красноярска. Посредством социологического опроса авторы определили привлекательные и комфортные места в городе, яркие запоминающиеся архитектурные объекты современности и истории с точки зрения экспертов и жителей города. Также показаны дисгармоничные элементы, которые необходимо нейтрализовать. Разработаны принципы для внедрения новых форм в проект нового центра и реконструкции: это выявление особенностей и общих черт существующего архитектурного образа, изучение особенностей влияния комплекса природно-климатических факторов на градостроительство и архитектуру, формирование концепции, принципов и приемов проектирования новых ансамблей и форм в гармонии с существующими зданиями, а также ландшафтом, его доминантами, другими особенностями природных условий. Рассмотрены примеры реального проекта нового центра Красноярска, выполненные институтами «КрасноярскНИИпроект», «Красноярскгражданпроект». Анализ проектного решения нового центра сделан с учетом эстетических характеристик природного окружения города Красноярска.

Историко-культурное наследие советской поры в архитектурной среде города оценивается в статье Н.И. Грекова (2014). Автор считает, что сохраненная старая застройка 1930–1950 годов сообщает своеобразие городу. Например, в Октябрьском районе это улицы Новая заря, Баумана, Новосибирская, часть проспекта Свободный; кроме того, в каждом районе Красноярска есть подобные сооружения. Население таких районов, как правило, представлено социальными слоями с невысоким достатком, среди которых большинство – это престарелые граждане. Ветхие, полуразрушенные коммуникации не добавляют привлекательности старым домам. Устарев морально и физически, они, тем не менее, сохранили значительный запас прочности конструкций. Таким образом, автором выделено противоречие между существующим историко-архитектурным фондом сталинского времени и отсутствием заботы об их состоянии.

В статье А.В. Слабухи (2016) рассматриваются проблемы описания архитектуры города Красноярска, поставленные в конце 1950-х годов выдающимся сибирским исследователем архитектуры Евгением Андреевичем Ащепковым (1907-1983). В статье проанализированы проектные записки для задуманной книги, в которых Е.А. Ащепков дал профессиональную оценку планировочно-пространственной структуре города, его историко-культурному наследию, современной архитектуре, разработал систему монографического изложения сути сложившейся городской среды, места и роли Красноярска в системе пространства Сибири.

Исследователи городского пространства Красноярска показывают, что историческое архитектурное наследие творчески перерабатывается и становится основой для современных социокультурных проектов. Так, инновационные подходы в проектировании ресторанно-гостиничных комплексов оказываются построены на реновации исторических мест города Красноярска в соответствии с проектом из статьи Г.В. Ивановой и О.Я. Кольман (2016). Проект подразумевает реставрацию исторического квартала для создания ресторанно-гостиничного комплекса.

Статья искусствоведов А. Филько и А.В. Кистовой (Филько, 2016) посвящена одному из ярких произведений красноярской архитектуры конца XIX века – усадьбе П.И. Гадалова, в которой располагается Красноярский художественный музей имени В.И. Сурикова. Авторы анализируют сооружение, применяя типологический и философско-искусствоведческий методы, и считают необходимым актуализировать выявленные смыслы в городской и социокультурной среде при создании проекта «Музейный квартал».

Кроме того, серия исследований эстетики улиц и зданий города Красноярска была проведена следующими красноярскими культурологами: М.А. Колесник, М.М. Миркес, Н.А. Сергеевой, М.В. Тарасовой, Т.Ю. Григорьевой, Н.Н. Пименовой, А.В. Марышевой (Kolesnik, 2011; Mirkes, 2011; Tarasova, 2011; Pimenova, 2011).

Таким образом, исследования в области сохранения историко-культурного своеобразия города связаны с выявлением возможных точек гармонизации и предложением конкретных проектов модернизации и инновации в архитектурном пространстве города, при этом только в некоторых статьях рассматриваются природные условия расположения города как исходный момент. Идея города-сада, которая непосредственно вытекает из экологической обстановки города, сталкивается с разного рода препятствиями, связанными с экономическими механизмами и трансформациями социальной жизни страны. Подробно изучаются точечные проблемы конкретных зданий и улиц, ситуация с которыми типичны, поэтому их решение вдохновляет на аналогичные проекты.

Социально-культурная динамика

В социально-культурном аспекте отражается отношение жителей города к собственной среде обитания, проблема восприятия и формирования городской идентичности. Такие исследования проводятся на базе мониторинга.

В ходе исследования 2018 года А.И. Филько (Филько, 2018) было опрошено 187 человек. Основными площадками для опроса послужили Красноярский экономический форум, Красноярский косплей-конвент «AVector», Сибирский федеральный университет, Красноярская ярмарка книжной культуры. Были опрошены жители других городов, которые иногда посещают Красноярск, и пассажиры поездов, прибывшие в город. Также был запущен онлайн-опросник. Выбор данных площадок обусловлен не только большим количеством людей, но и высокой вероятностью взаимодействия с гостями города. При анализе данных было определено, что наиболее яркий вклад в символическое пространство центра Красноярска вносят природные объекты. В исследовании таким объектом выступает река Енисей, а также набережная и Коммунальный мост. Центр Красноярска имеет очень четкий визуальный образ, носителями которого являются реки, мосты и набережные.