скачать книгу бесплатно
Разведку и контрразведку на Дальнем Востоке проводили также и другие российские ведомства, находившиеся в годы войны в Китае. По линии МИД – посол П. М. Лессар, консулы К. В. Клейменов, X. П. Кристи, Н. В. Лаптев, П. Г. Тидеман и выполнявший специальную миссию в Шанхае А. И. Павлов. По линии Министерства финансов такую работу проводили: член правления Русско-Китайского банка Л. Ф. Давыдов и коллежский советник Н. А. Распопов[37 - Павлов Д.Б. Российская контрразведка в годы русско-японской войны // Отечественная история. 1996. № 1. С. 14.].
Оценивая опыт организации русской контрразведки накануне и в ходе русско-японской войны, царскому правительству следовало бы признать этот опыт заслуживающим определенного внимания. В военном ведомстве России впервые в условиях локальной империалистической войны были предприняты попытки постановки контрразведывательной деятельности в таком широком масштабе. В организации этой деятельности трудно было избежать недостатков, главным среди которых, на наш взгляд, являлась разобщенность органов в борьбе с подрывной деятельностью противника. Но, как нам представляется, наличие недостатков должно было бы еще в большей мере продиктовать необходимость изучить первый опыт организации контрразведки в условиях войны, выявить и обобщить имевшие место ошибки и сделать соответствующие выводы на будущее. Но руководство России не сумело дать правильной оценки всему тому положительному, что было выработано в организации контрразведки в ходе русско-японской военной кампании. Не были проанализированы и имевшиеся недостатки в этой деятельности, с тем чтобы и в будущем более эффективно использовать приобретенный опыт в борьбе с иностранными разведками.
Забегая несколько вперед, отметим, что только лишь в ходе Первой мировой войны, в 1915 г., руководство военного ведомства России обратилось к опыту постановки контрразведки в 1904–1905 гг. с целью использования его в новой войне. В частности, это нашло свое отражение в подходе к выработке системы органов контрразведки на театре военных действий.
После окончания русско-японской воины и перевода армии на мирное положение органы, отвечавшие за борьбу со шпионажем на театре военных действий, были упразднены.
Единственный орган контрразведки сохранился только в столице, в Петербурге, и это было Разведочное отделение, перешедшее в подчинение Главного управления Генерального штаба (ГУГШ). В преддверии готовящейся мировой войны работа контрразведывательного подразделения ГУГШа активизировалась. Его сотрудники под руководством полковника В. Н. Лаврова добились существенных результатов в борьбе с военным шпионажем в столице. Венцом его работы на посту начальника Разведочного отделения стало разоблачение шпионской деятельности агента австро-венгерской разведки барона Унгерн-Штернберга. Его «куратор» – военный атташе граф Спанноки был выдворен из страны. В августе 1910 г. В. Н. Лавров, представленный за отличия в службе к правительственной награде, сдал дела своему преемнику подполковнику Отдельного корпуса жандармов В. А. Ерандакову. До начала Первой мировой войны оставалось ровно четыре года.
Деятельность иностранных разведок друг против друга приобретает в этот период повсеместный тотальный характер, и Россия, как никакое другое государство, ощутила это на себе. Встал вопрос о необходимости придания организации контрразведки системного характера. Первые шаги в этом направлении были предприняты на рубеже XIX–XX вв. При штабах Петербургского, Виленского, Варшавского, Киевского, Одесского, Московского, Кавказского, Туркестанского военных округов и Приамурского и Заамурского округов пограничной стражи существовали предусмотренные военными штатами еще в начале XX в. отчетные отделения, главной задачей которых была разведка. На отчетные отделения была возложена обязанность и контрразведки. В июне-августе 1906 г. в штабах военных округов, сначала припограничных, стали формироваться разведывательные отделения. На первых порах они иногда были нештатными. К вновь сформированным отделениям перешли и функции по организации борьбы со шпионажем.
Однако во внутренних военных округах вопросами борьбы со шпионажем продолжали ведать отчетные и строевые отделения[38 - В Иркутском военном округе отчетное отделение, согласно датируемым архивным документам, существовало еще в июне 1907 г.]. Каждый военный округ, как правило, занимал территорию нескольких губерний. Малочисленные по своим штатам перечисленные выше органы военных округов не могли на всей занимаемой ими территории успешно бороться со шпионажем. В связи с этим обязанность по борьбе со шпионами в этот период по-прежнему пытались возлагать на органы МВД. Но так как полиция и жандармерия своими основными задачами считали политический сыск, а в деле военной контрразведки были не совсем компетентны, то иностранный шпионаж в России опять оставался часто занятием безнаказанным.
Такое состояние борьбы со шпионажем в России очень тревожило высших военных чиновников. Так, например, начальник Генерального штаба в своем отношении от 11 января 1907 г. отметил неудовлетворительную работу жандармской полиции по осуществлению надзора за иностранцами, путешествующими по России с разведывательными целями. Здесь же начальник Генерального штаба приказал возложить эти обязанности на воинских начальников, отвечавших за передвижение войск. Но это приказание не было в дальнейшем подкреплено никакими дополнительными материальными и организационными мерами, поэтому решение данной проблемы с места не сдвинулось. Это было признано и самим управлением военных сообщений, отвечавшим за выполнение данного приказания. В частности, в докладе на имя начальника Генерального штаба в апреле 1909 г. сообщалось, что двухлетний опыт наблюдения за иностранцами положительных результатов не дал: не хватало денег, служащие и чиновники по передвижению войск могли наблюдать за иностранцами только на своих участках, не было своей агентуры и в принципе наблюдение осуществлялось через жандармов, то есть как и ранее[39 - РГВИА. Ф. 20000. Оп. 15 с. Д. 93. Л. 23–23 об.]. В связи с этим было решено вновь сделать жандармерию ответственной за осуществление контрразведки на транспорте и вернуться, таким образом, к тому, от чего отказались два года назад.
На Дальнем Востоке Военное министерство пыталось усилить дело контрразведки за счет подразделений отдельного корпуса пограничной стражи, но успеха это также не имело.
Возрастание в Европе удельного веса Германии подстегнуло гонку вооружений и обострило противоречия между Антантой и Тройственным союзом. В сложившейся внешнеполитической обстановке Россия занимала особое положение. К ней было приковано повышенное внимание разведывательных служб как потенциальных противников, так и союзников. Активность иностранных разведок потребовала принятия срочных мер по защите секретов, в первую очередь военных.
На повестке дня встал вопрос о создании качественно новой службы – системы органов отечественной контрразведки.
От органа контрразведки к системе контрразведки в России
Министерства и ведомства царской России, имевшие отношение к борьбе со шпионажем, начинают предпринимать попытки к поиску путей более эффективной организации контрразведывательной службы.
Первым начало принимать соответствующие меры армейское командование. В 1908 г. во время киевского съезда старших адъютантов разведывательных отделений штабов военных округов была выработана общая система организации контрразведки в мирное время. Согласно этой системе, контршпионажем должны были заниматься чины отдельного корпуса жандармов и пограничной стражи под общим руководством старших адъютантов разведывательных отделений штабов военных округов. Координацию их деятельности предполагалось возложить на 5-е делопроизводство ГУГШ. Эти предложения легли в основу проекта «Инструкции по контрразведке», составленной офицерами Генштаба. Начальник Генерального штаба Ф. Ф. Палицын обратился с письмом в МВД, в котором предлагал порядок координации деятельности всех заинтересованных ведомств. П. А. Столыпин, занимавший должности председателя Совета министров России, министра внутренних дел и шефа жандармов, согласился с необходимостью ликвидации «пустот» в сфере безопасности, но вместе с тем отверг предложение военных о возложении «исполнительных функций всецело на жандармские и полицейские учреждения» при руководящей роли штабов военных округов. Он отмечал, что «контрразведка, в сущности, является лишь одной из отраслей политического розыска» (на наш взгляд, достаточно спорное утверждение. – Л.Я.). Кроме того, по мнению П. А. Столыпина, в штабах военных округов не было квалифицированных кадров, знающих достаточно хорошо «техническую сторону розыска». С точки зрения премьера, эффективное взаимодействие с военными могли бы осуществлять районные охранные отделения. Что же касается финансирования контрразведывательной деятельности, то, по его мнению, расходы розыскных учреждений МВД на наем специальных агентов должно нести военное ведомство.
Ф. Ф. Палицын
Руководители армии согласились с предложениями Столыпина и делегировали своих представителей для участия в работе комиссии, которая была создана 10 декабря 1908 г. под председательством директора Департамента полиции действительного статского советника М. И. Трусевича. В нее вошли исполняющий обязанности вице-директора ДП МВД коллежский советник С. Е. Виссарионов, заведующий особым отделом департамента полковник Е. К. Климович и состоящий при особом отделе подполковник В. А. Беклимишев. Интересы военного ведомства представляли полковник Генерального штаба Н. А. Монкевиц – делопроизводитель Разведывательного отделения, его помощник капитан С. Л. Марков и отвечавший за разведработу в штабе Киевского военного округа старший адъютант Разведывательного отделения полковник А. А. Самойло. Морское ведомство делегировало начальника иностранной части Морского Генштаба капитана II ранга Б. И. Доливо-Добровольского[40 - РГИА. Ф. 6 с./102. Д. 282. Л. 156169. Стеклографический экземпляр.].
С этого момента в истории контрразведки начинается этап по созданию системы специальных органов контрразведки и выработке их статуса. Работа по поиску путей формирования системы контрразведки заняла около трех лет.
28 марта 1909 г. комиссия собралась на межведомственное совещание. На этом совещании были рассмотрены материалы, характеризующие огромные размеры шпионской деятельности в России разведок Австро-Венгрии, Германии, Японии и других государств, а также методы и способы получения ими секретных сведений. Комиссия в ходе своей работы впервые выработала определение контрразведки как вида деятельности. «Контрразведка (борьба со шпионством), – по мнению этой комиссии, – заключается в своевременном обнаружении лиц, занимающихся разведкой для иностранных государств, и в принятии вообще мер для воспрепятствования разведывательной работе этих государств в России. Конечная цель контрразведки есть привлечение к судебной ответственности уличенных в военном шпионаже лиц на основании ст. 108–119 Угол. уложения 1903 г. или прекращение вредной деятельности названных лиц хотя бы административными мерами»[41 - РГВИА. Ф. 2000 с. Оп. 15 с. Д. 92. Л. 7.].
Комиссия выработала четыре варианта организации контрразведывательной службы: 1-й – контрразведывательное отделение (КРО) состоит в непосредственном ведении военного командования, а органы Департамента полиции оказывают содействие и помощь; 2-й – контрразведка возлагается на охранные отделения под руководством ДП МВД; 3-й – КРО одновременно подчиняется и штабу военного округа, и охранному отделению; 4-й – КРО учреждается отдельно от охранных отделений и подчиняется ДП[42 - ГАРФ. Ф. 102 ДП ОО. Оп. 316. Д. 356. Л. 135 об – 136.]. Было принято решение остановиться на 4-м варианте.
Отдав предпочтение этому проекту, совещание тем самым отступило от принципа, который был положен в основу организации Разведочного отделения в 1903 г., то есть образование органов контрразведки при военном ведомстве. Межведомственное совещание здесь допустило ошибку, и это застопорило на некоторое время создание специальных органов контрразведки России.
К середине 1909 г. предполагалось создать: два контрразведывательных отделения в Петербурге, по одному – в Варшаве, Киеве, Вильно, Иркутске и Владивостоке. Содержание этих отделений должно было обходиться казне в 251 520 руб. в год[43 - РГВИА. Ф. 2000 с. Оп. 15 с. Д. 92. Л. 13.]. Эта сумма, по логике, должна была стать добавкой к тому, что выделялось ежегодно в 1906–1909 гг. на секретные расходы (разведку) ГУГШ (344 160 руб. в год). Однако денег у правительства не нашлось ни в 1909, ни в 1910 гг. Поэтому все планы по совершенствованию контрразведки пришлось отложить на неопределенный срок. М. И. Трусевич вскоре был смещен со своей должности, и фактическое руководство русской тайной полицией перешло в руки генерал-лейтенанта П. Г. Курлова – товарища министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса жандармов.
28 марта 1909 г., как говорилось выше, состоялось заседание межведомственной комиссии, на котором было выработано «Положение о контрразведывательных отделениях» и «Правила для словесного наставления лиц, руководящих контрразведкой». Однако дальше дело не пошло, и на следующем заседании в марте 1910 г. комиссия признала, что: «Дело организации органов контрразведки, в том числе установление негласного надзора за путями тайной разведки иностранных государств против Российской империи, должным образом не налажено. Функции контрразведывательных органов в настоящее время используются разрозненно, отчасти чинами корпуса жандармов, отчасти ГУГШ, отчасти Морского Генерального штаба (МГШ), а также разведывательными отделениями штабов округов. В связи с этим, с целью усиления мер борьбы с военным и военно-морским шпионажем против Российской империи, введения единоначалия и повышения эффективности органов контрразведки, межведомственная комиссия предлагает соответствующим министерствам и главным штабам этих министерств приступить к разработке и созданию единого органа, который взял бы на себя единолично функцию контрразведки, охраны военных секретов и безопасности Российской империи»[44 - ГАРФ. Ф. 102 ДП ОО. Оп. 316. Д. 356. Л. 138.].
29 июля 1910 г. под председательством генерал-лейтенанта П. Г. Курлова вновь состоялось заседание комиссии при МВД, которая рассмотрела вопрос организации контрразведывательной службы. Ознакомив присутствующих представителей ГШ и МГШ с журналом заседаний межведомственной комиссии в 1909 г., председатель высказался против учреждения контрразведывательных отделений по схеме № 4. Заявление свое он мотивировал тем, что Департамент полиции не обладает специальными знаниями организации русской и иностранных армий и вследствие этого не может эффективно руководить контрразведывательной службой. Курлов предложил наметить организацию контрразведывательных отделений при военно-окружных штабах, но с тем условием, что для руководства ими будут откомандированы офицеры отдельного корпуса жандармов, знакомые с делом розыска и имеющие полномочия по производству обысков и арестов. Таким образом, органы Департамента полиции должны были тесно взаимодействовать с контрразведкой и оказывать ей всяческую помощь. Это предложение было принято членами межведомственной комиссии как очередная рабочая версия.
Следуя решению комиссии от 29 июля 1910 г., Генеральный штаб по согласованию с министерствами внутренних и иностранных дел стал прорабатывать систему организации самостоятельных контрразведывательных отделений в структуре вооруженных сил. По этой схеме в военном ведомстве должны были быть образованы: Петроградское городское, Петроградское окружное, Московское, Виленское, Одесское, Варшавское, Киевское, Тифлисское, Ташкентское, Иркутское и Хабаровское контрразведывательные отделения (бюро). Таким образом, на территории империи учреждалось 11 КРО. Районы деятельности трех отделений не совпадали с территориями округов, при штабах которых они создавались. Одесское отделение должно было действовать в пределах Одесского военного округа и войска Донского, Московское – в районах Московского и Казанского военных округов, Иркутское – на территории Омского и Иркутского округов.
Рассматривая материалы межведомственных совещаний, автор обратил внимание на отсутствие в них какого-либо упоминания о Разведочном отделении ГУГШ. Более того, с молчаливого согласия полковника Монкевица, представлявшего на совещаниях интересы Генерального штаба, комиссия констатировала в своих протоколах, что к моменту ее работы (1908–1910 гг.) в России вообще не существовало какого-либо специального контрразведывательного органа.
Автор не может согласиться с этим утверждением, согласно которому следует, что организация и деятельность Разведочного отделения не были связаны с образованной в 1911 г. системой контрразведывательных органов. Несостоятельность подобного утверждения может быть раскрыта, если доказать что Разведочное отделение было образовано и действовало как контрразведывательный орган, тесно связанный с последующим развитием контрразведки в России. Кроме того, необходимо показать также причины замалчивания на совещаниях факта существования Разведочного отделения.
Однако образованное Разведочное отделение было первым специальным органом контрразведки. Нетрудно доказать, что такую же оценку данному органу давали и представители самого военного ведомства царской России. Для этого достаточно сослаться на «Выписку из отчета Главного управления Генерального штаба за 1906–1907 гг. о контрразведывательной деятельности управления». Отчет был составлен по результатам деятельности Разведочного отделения[45 - Никитинский И. И. Из истории русской контрразведки. С. 37–39.]. Значит, по мнению ГУГШ, Разведочное отделение занималось контрразведывательной деятельностью, а другие задачи на это отделение, согласно проекту об его образовании, на него и не возлагались. Еще раньше, в 1905 г., руководство Главного штаба считало, что после окончания русско-японской войны деятельность Разведочного отделения не будет ограничиваться только территорией Петербургского военного округа, а распространится и на другие округа империи. Забегая немного вперед, отметим, что созданные в военных округах в 1911 г. контрразведывательные органы были тождественны с Разведочным отделением как по принципам их комплектования, так и по принципам их внутренней организации и самой контрразведывательной деятельности. На базе самого Разведочного отделения, по свидетельству архивных материалов, было создано Петербургское городское контрразведывательное отделение. Имеется, например, прямое указание на то, что Петербургское городское контрразведывательное отделение существовало с 1903 г., называлось оно сначала «разведочным отделением» и что 9 августа 1910 г. начальник Разведочного отделения полковник Лавров передал дела по описи полковнику Ерандакову – будущему начальнику Петербургского городского контрразведывательного отделения.
13 августа 1910 г. полковник Лавров за заслуги по руководству Разведочным отделением в «ведении наблюдения за деятельностью иностранных военных атташе в С. Петербурге и по борьбе с военным шпионством в этом городе и его окрестностях» был представлен к правительственной награде. Представление на награждение Лаврова было подготовлено в 5-м делопроизводстве части 1-го обер-квартирмейстера управления генерал-квартирмейстера ГУГШ. Начальник 5-го делопроизводства полковник Монкевиц присутствовал на всех межведомственных совещаниях 1909–1910 гг., но о роли Разведочного отделения как специального органа контрразведки он на этих совещаниях не упоминает. В связи с этим можно сделать вывод, что полковнику Монкевицу были даны указания от ГУГШ не только не афишировать, но и вообще не упоминать о Разведочном отделении.
Одной из причин замалчивания существования Разведочного отделения как органа контрразведки бесспорно могло являться то, что при его образовании в 1903 году в докладной записке, представленной А. Н. Куропаткиным Николаю II, была обоснована необходимость засекретить сам факт его создания. Так, в записке говорилось: «Официальное учреждение сего отделения представлялось бы неудобным в том отношении, что при этом теряется главный шанс на успех его деятельности, именно тайна его существования»[46 - РГВИА. Ф. 2000 с. Оп. 15 с. Д. 18. Л. 99.]
Но, вероятно, могла быть и другая причина замалчивания. В частности, Генеральному штабу, ввиду подготовки царским правительством проекта закона «Об отпуске из государственной казны средств на секретные расходы Военного министерства», выгодно было представить дело таким образом, что контрразведку предстоит создавать в условиях полнейшей ее неорганизованности (на чистом месте). В таком случае легче было заполучить от государственной казны желаемую сумму. Отсутствие до этого специального кредита на контрразведку заметно сдерживало работу Разведочного отделения, которое существовало исключительно за счет внутренних резервов ГУГШ.
А. Н. Куропаткин
То, что с августа 1910 г. до апреля 1911 г. в архивах не удалось обнаружить ни одного документа о деятельности Разведочного отделения, думается, тоже не случайно. По всей вероятности, Генеральный штаб решил до выхода закона об ассигнованиях на секретные расходы временно не оставлять никаких документов о деятельности Разведочного отделения, с тем чтобы после принятия закона преобразовать его в более мощный контрразведывательный орган. И действительно, Петербургское городское контрразведывательное отделение, созданное впоследствии на базе Разведочного отделения, превосходило последнее по своей численности в 2 раза, а по ассигнованиям на его нужды – в 3,5 раза. Это стало возможным благодаря принятому 7 апреля 1911 г. закону «Об отпуске из государственной казны средств на секретные расходы Военного министерства»[47 - ПСЗ. Т. 31. Отд. 1. 7 апреля 1911 г. № 35018.], согласно которому на разведку и контрразведку выделялось дополнительно 1 443 720 руб.[48 - Эта сумма примерно в 3 раза превосходила ранее выделяемые денежные средства на секретные расходы военному ведомству. См.: Звонарев К. К. Указ. соч. С. 64.]
Независимо от значимости обозначенных выше причин замалчивания существования Разведочного отделения бесспорным фактом остается то, что это был реально существовавший первый орган контрразведки, хотя и строго засекреченный, в силу чего о его существовании знал очень ограниченный круг людей даже среди сотрудников ГУГШ. А если взять во внимание, что и сам термин «контрразведка» среди специалистов стал употребляться только после создания контрразведывательных отделений (КРО) в 1911 г., то становится понятным, почему в советской историографии долгое время, вплоть до начала 80-х гг. XX столетия, существовала точка зрения о том, что датой образования отечественной контрразведки как государственной структуры следует считать именно 1911 г., когда было принято Положение о контрразведывательных отделениях. Данной точки зрения, в частности, придерживался и известный советский деятель органов государственной безопасности, специалист в области исследования истории разведки и контрразведки царской России генерал-майор Иосиф Илларионович Никитинский.
На наш взгляд, такое утверждение не вписывается в методологию определения статуса государственных структур на стадии их становления и развития. Разведочное отделение, с точки зрения общей теории государства, как об этом уже говорилось выше, уже в 1903 году обладало всеми признаками государственного органа. А в 1911 г. государственная организация российской контрразведки приобретает новое качество: в соответствии с «Положением о контрразведывательных отделениях» создается система органов контрразведки.
Создание системы контрразведки по Положению 1911 г.
«Положение о контрразведывательных отделениях» с приложениями: 1) ведомость районов деятельности КРО; 2) штаты КРО; 3) инструкция начальникам КРО; 4) правила регистрации КРО; 5) инструкция начальникам КРО по расходованию сумм и ведению отчетности – было утверждено 8 июня 1911 г. военным министром В. А. Сухомлиновым.
Перед органами контрразведки ставилась цель защищать интересы обороны империи от иностранного «военного шпионства».
На КРО были возложены обязанности по борьбе с деятельностью иностранных разведок, направленной на подготовку в России вооруженных восстаний; создание военных формирований из пограничного инородческого населения; выведение из строя искусственных сооружений; сбор среди неблагонадежного населения империи денежных средств на военные надобности иностранных государств. КРО должны были также расследовать забастовки и стачки на заводах военного и морского ведомств, если они подготавливались иностранными разведками, и выявлять каналы связи разведок со своей агентурой.
В структуре военной контрразведки России по «Положению» 1911 г. предусматривался центральный орган контрразведки и местные КРО.
Руководство всеми этими органами контрразведки осуществлял отдел генерал-квартирмейстера ГУГШ, подчинявшийся непосредственно начальнику Генерального штаба. Все делопроизводство по контрразведывательным отделениям и переписка по вопросам о борьбе с военным шпионажем сосредоточивались в особом делопроизводстве отдела генерал-квартирмейстера Генерального штаба. Особое делопроизводство являлось также связующим органом между отделом генерал-квартирмейстера ГУГШ и местными КРО. Согласно второму параграфу «Положения», при особом делопроизводстве ГУГШ для ведения переписки, организации регистрации шпионов и оказания помощи делопроизводителю особого делопроизводства ГУГШ образовывался центральный регистрационный орган. Этот орган создан 1 ноября 1911 г., и во главе его поставлен подполковник отдельного корпуса жандармов Якубов. В литературе и архивных материалах встречаются самые различные названия этого органа: Центральный регистрационный орган, Центральное регистрационное бюро, Регистрационное бюро, Регистрационное отделение особого делопроизводства ГУГШ (РООД ГУГШ).
Центральное место по решаемым задачам среди создаваемых контрразведывательных органов отводилось Петербургскому городскому КРО, подчинявшемуся отделу генерал-квартирмейстера ГУГШ.
Прослеживая далее историю развития Петербургского городского КРО, мы увидим, что в апреле 1914 г. оно было объединено с Регистрационным отделением особого делопроизводства ГУГШ под общим руководством Петербургского КРО. В результате объединения этих двух органов образовано Контрразведывательное отделение ГУГШ (КРО ГУГШ).
Основу системы военной контрразведки по «Положению» 1911 г. составляли местные КРО, которые образовывались при десяти штабах военных округов. Это были Петербургское, Московское, Виленское, Варшавское, Киевское, Одесское, Тифлисское, Ташкентское, Иркутское и Хабаровское контрразведывательные отделения. Деятельность этих КРО распространялась соответственно на территории: Петербургского военного округа, Московского и Казанского военных округов, Виленского военного округа, Варшавского военного округа, Киевского военного округа, Одесского военного округа и области войска Донского, Кавказского военного округа, Туркестанского военного округа, Иркутского и Омского военных округов, Приамурского военного округа. Во всех этих округах контрразведывательные органы вводились не одновременно и носили неодинаковые наименования.
Контрразведывательные органы непосредственно сами могли устанавливать контакты между собой, с жандармскими и полицейскими властями своего района. С жандармскими и полицейскими властями других районов взаимодействие осуществлялось через соответствующие контрразведывательные отделения, а с военными властями и другими учреждениями – через отдел генерал-квартирмейстера Генерального штаба (по особому делопроизводству).
С жандармскими властями наиболее часто приходилось взаимодействовать по вопросам производства ликвидаций[49 - Под ликвидацией в данном случае понималось применение гласных мер пресечения шпионской деятельности: обыски, аресты, выемки.] шпионских дел. Исполнителями ликвидаций выступали начальники губернских жандармских управлений и охранных отделений.
Состав всех контрразведывательных отделений определялся прилагаемой к «Положению» специальной ведомостью.
В каждом КРО предусматривались должность начальника и помощника начальника отделения[50 - В Петербургском окружном КРО помощник не предусматривался, а в Хабаровском КРО предусматривались две должности помощников начальника отделения.]. В зависимости от размеров обслуживаемой тем или иным контрразведывательным отделением территории, в них предусматривалось от 1 до 3 чинов для поручений; от 1 до 4 старших наблюдательных агентов; от 6 до 12 младших наблюдательных агентов.
Казна ежегодно должна была выделять Военному министерству на нужды контрразведки по 843 тыс. руб., однако реально отделения получали меньше на 200–260 тыс. руб. Общая сумма «секретных» расходов Военного министерства в 1911 г. составила 1 947 850 руб., в том числе на разведку – 891 920 руб. и на контрразведку – 583 500 руб.[51 - РГВИА. Ф. 2000 с. Оп. 15 с. Д. 153. Л. 122.]
Выделяемые суммы на контрразведку распределялась следующим образом: на секретную агентуру и оплату ценной информации – 246 тыс. руб., жалованье служащим – 157 260 руб., на служебные разъезды – 63 600 руб., наем и содержание канцелярий – 33 840 руб., услуги переводчиков – 12 600 руб., содержание конспиративных квартир – 12 600 руб.[52 - Там же. Л. 121, 122.] Таким образом, почти 43 % всех денег шли на оплату услуг агентуры, которая являлась важнейшим средством контрразведки. Самая крупная сумма предназначалась Санкт-Петербургскому (городскому) отделению. Этот орган обеспечивал безопасность центральных военных учреждений империи и противодействовал подрывным действиям иностранных дипломатов в столице Российского государства. На втором месте по финансированию находилось Хабаровское КРО, задачей которого являлась борьба с мощной японской разведкой. Варшавское и Киевское отделения, противодействовавшие германской и австрийской разведкам в западных приграничных губерниях, получили третью по объему сумму ассигнований. Четвертую позицию по выделяемым средствам занимало Иркутское контрразведывательное отделение, в зоне ответственности которого находилась огромная территория всей Сибири. На этой территории Иркутское КРО вело борьбу с китайской, японской и другими разведками. Наиболее скромные суммы достались Тифлисскому и Одесскому отделениям. Они противостояли относительно слабым разведслужбам Австро-Венгрии, Турции и балканских государств.
Начальником Генерального штаба генералом от кавалерии Я. Г. Жилинским 6 июня 1911 г. были утверждены штаты КРО. Начальники окружных штабов в течение месяца представили отделу генерал-квартирмейстера ГУГШ кандидатуры начальников КРО. 4 июля начальник Генерального штаба обратился к командиру отдельного корпуса жандармов, заявив, что представляется возможным теперь приступить к формированию контрразведывательных отделений, и просил командировать в распоряжение генерал-квартирмейстера ГУГШ и начальников окружных штабов «намеченных» жандармских офицеров.
Генерал-лейтенант Курлов 12 июля отправил своих подчиненных к их новому месту службы. Среди начальников контрразведывательных отделений 7 начальников имели чин ротмистра и 4 – подполковника, четверо из них до этого состояли на службе в охранных отделениях. По характеристикам своих начальников, все они были опытными и энергичными офицерами. Ротмистр Немысский возглавил контрразведывательное отделение штаба Санкт-Петербургского военного округа, подполковник князь Туркестанов – Московского, подполковник Аплечеев – Одесского, ротмистр Муев – Варшавского, ротмистр Беловодский – Виленского, ротмистр Зозулевский – Туркестанского, ротмистр Куприянов – Иркутского.
Чтобы должность начальника контрразведки выглядела в глазах жандармов более привлекательной, было предусмотрено достаточно крупное «добавочное содержание» – 3600 руб. в год. В общей сложности начальники отделений получали в зависимости от чина 5500–5800 руб. в год, что в 2,5 раза превышало средний годовой оклад жандармского ротмистра и превышало обычное денежное содержание командира пехотной бригады в чине генерал-майора.
Сложнее было найти кандидатов на должности помощников начальников КРО, хотя им также полагалось «добавочное содержание» по 1200–1500 руб. В § 9 «Положения о контрразведывательных отделениях» содержалось требование, чтобы помощниками начальников отделений назначались армейские офицеры и, в крайнем случае, – жандармы.
Кроме того, в каждом отделении предусматривался незначительный обслуживающий персонал. Весь штат работников отделений колебался от 22 человек в Хабаровском КРО и до 10 человек в Петербургском окружном КРО. Наибольшие расходы на служебные и секретные нужды были определены для Петербургского городского КРО.
«Положение о контрразведывательных отделениях» 1911 г. впервые оформило образование системы органов контрразведки России, определило направления развития сил, средств, форм и методов контрразведывательной работы. Это «Положение» не могло не оказать благоприятного влияния на борьбу с иностранным шпионажем.
Некоторые вопросы организации военной контрразведки по «Положению» были сформулированы неудачно, что и вскрылось вскоре в ходе последующей практической деятельности КРО. Одним из недостатков «Положения» являлся вопрос о подборе начальников КРО и их помощников. К этим лицам, которые были представителями отдельного корпуса жандармов, в военной среде относились с большой неприязнью, что, безусловно, влияло на результат работы.
«Положение» умалчивало о характере существования КРО, то есть в документе ничего не говорилось об их гласности или негласности. Практика показала, что здесь пошли по пути негласности КРО, как это было в свое время определено в отношении Разведочного отделения. Усилению негласных принципов в организации КРО должно было способствовать, например, распоряжение ГУГШ о том, что начальники контрразведывательных отделений обязаны носить не жандармскую, а штабную адъютантскую форму. Критикуя в последующем негласность положения контрразведки, некоторые специалисты по розыску утверждали: «Дело борьбы с иностранным шпионажем должно быть популярным, национально-патриотическим, широко охватывающим всё население, все слои общества, все правительственные учреждения, независимо от того, к какому они принадлежат ведомству»[53 - Никитинский И. И. Из истории русской контрразведки. С. 300.]. К недостаткам «Положения» надо отнести также малочисленность установленных для КРО штатов и полную зависимость органов военной контрразведки от жандармских и полицейских властей в производстве уголовно-процессуальных действий.
Помимо указанных недостатков, чины департамента констатировали некоторую отчужденность КРО от жандармских управлений и охранных отделений. Она выражалась в том, что начальник КРО в своих требованиях к начальникам ГЖУ и охранных отделений о проведении совместных оперативно-розыскных мероприятий не считал нужным посвящать последних в существо дела. В этих случаях роль жандармерии и охранки сводилась лишь к формальному исполнению ими требований контрразведки. Жандармерия и охранка не имели возможности самостоятельно проводить расследования и оперативные разработки подозреваемых в шпионаже лиц.
В данном случае, видимо, руководство контрразведки не считало нужным посвящать органы жандармерии в свои дела, исходя из того, что в «Положении о контрразведывательных отделениях» (1911 г.) было указано, что начальники КРО подчинены генерал-квартирмейстерам окружных штабов, при которых созданы. Однако начальниками отделений были офицеры Отдельного корпуса жандармов, и они считались прикомандированными к местным жандармским управлениям. В силу этого обстоятельства начальники жандармских управлений были убеждены в том, что офицеры контрразведки обязаны беспрекословно выполнять их приказания. Выходило, что контрразведка в провинции имела двойное подчинение, причем каждое начальство (военное и жандармское) стремилось продемонстрировать свою исключительную власть над контрразведывательным отделением.
Совершенствование организации контрразведки во время I-й мировой войны
В действующей армии на театре военных действий, независимо от органов КРО, образованных по «Положению» 1911 г., была создана дополнительная система контрразведки. В правовом отношении это было оформлено Наставлением по контрразведке в военное время, утвержденном Верховным главнокомандующим 6 июня 1915 г. На театре военных действий была сформирована следующая система органов контрразведки: КРО Ставки (штаба Верховного главнокомандующего); КРО штабов фронтов; армий, входящих в состав фронтов; отдельных армий неместного характера; отдельных армий местного характера; военных округов на театре военных действий.
В сентябре 1915 г. было принято «Положение о морских контрразведывательных отделениях». Учреждались следующие органы контрразведки: Морское КРО Морского Генерального штаба, Финляндское морское КРО, Балтийское морское КРО, Черноморское морское КРО, Беломорское морское КРО и Тихоокеанское морское КРО.
Организация контрразведки после падения царизма
После февраля 1917 г. Временное буржуазное правительство вынуждено было относительно контрразведки освободиться от царских правовых актов и принять новые.
Вместо «Положения» 1911 г. принимается «Временное положение о контрразведывательной службе во внутреннем районе» от 23 апреля 1917 г. Это положение предусматривало создание центральных и местных органов контрразведки во внутреннем районе. К центральным относились: Контрразведывательная часть обер-квартирмейстера, Центральное контрразведывательное отделение, Центральное бюро – все они входили в контрразведывательную службу ГУГШ. Местные органы контрразведки во внутреннем районе состояли из КРО внутренних военных округов.
Наставление по контрразведке 1915 г. было заменено на «Временное положение о контрразведывательной службе на театре военных действий» от 2 мая 1917 г. В соответствии с ним на театре военных действий руководство контрразведкой осуществлял второй генерал-квартирмейстер Ставки. К центральным органам контрразведки относились Контрразведывательная часть и КРО штаба Ставки, а к местным – КРО штабов фронтов, армий и военных округов на театре военных действий.
Сохранялась и морская контрразведывательная служба, которая вела борьбу со шпионажем на флоте. Ее организация и деятельность регламентировалась «Временным положением о морской контрразведывательной службе на театре военных действий».
Выводы относительно проблем организационного развития российской контрразведки дореволюционного периода
Первая проблема, которой во многом и посвящен материал данного очерка, это вопрос о датах возникновения отечественных органов безопасности. Как заявил в одном из своих интервью газете «Комсомольская правда» Н. П. Патрушев, будучи Директором ФСБ России: «Специалисты до сих пор не „сошлись“ на какой-то конкретной дате, с которой необходимо вести отсчет истории национальной безопасности. …Что касается собственно контрразведки, то ее „днем рождения“ в ходе научных дискуссий определено 21 января (по старому стилю) 1903 г. В этот день Николай II принял решение о создании в структуре Главного штаба русской армии первого в истории страны постоянного спецподразделения по борьбе со шпионажем – „Разведочного отделения“. Его первым начальником стал жандармский ротмистр Владимир Николаевич Лавров»[54 - «Комсомольская правда», 20 декабря 2000 года. Директор Федеральной службы безопасности России Николай Патрушев: Если мы «сломаемся» и уйдем с Кавказа – начнется развал страны / Цитировано по (http://www.alt.kp.ru/daily/22458/7028/)]. Впервые дата рождения отечественной контрразведки «21 января 1903 г.» была определена автором данного очерка в качестве одного из положений его кандидатской диссертации, защищенной в 1982 г.
Вторая проблема заключалась в решении вопроса: при каком ведомстве было целесообразнее создавать органы контрразведки – или при Департаменте полиции МВД, или при Военном министерстве. В пользу Департамента полиции во внимание бралось одно главное обстоятельство – это наличие в их структурах сотрудников, обладавших профессиональными знаниями и умениями конспиративной агентурно-оперативной работы. В пользу военного ведомства бралось во внимание то, что их специалисты знали организацию русской армии и ее основные секреты, а также имели четкое представление об иностранных армиях и их разведках, то есть знали, что следует охранять и от кого. Именно эти последние обстоятельства и имели решающее значение. Поэтому и первый специальный орган контрразведки (Разведочное отделение в 1903 г.), и система органов контрразведки (КРО) в 1911 г. были созданы при военном ведомстве.
Третья проблема – это определение территории (района деятельности), на которой должна действовать контрразведка.
Определение района деятельности органов контрразведки определялся в зависимости от тех задач, которые государство ставило перед контрразведкой. Так, при создании в 1903 г. первого специального органа контрразведки – Разведочного отделения, основной его задачей являлось наблюдение и разработка сотрудников иностранных дипломатических миссий, занимавшихся сбором разведывательной информации, и разработка российских подданных, имевших с ними подозрительные контакты. А поскольку дипломатические миссии были аккредитованы и находились исключительно в столице Российской империи Санкт-Петербурге, то и районом деятельности Разведочного отделения был определен Петербург и его окрестности.
Активность иностранных разведок в преддверии Первой мировой войны стала приобретать глобальный характер. Иностранный шпионаж начинает охватывать всю территорию России. Это побудило царское правительство в 1911 г. создать систему органов контрразведки, и районом деятельности российской контрразведки уже становится не только вся территория России, но и выполнение определенных задач и за границей.
Четвертая проблема – это социально-государственное положение (статус) контрразведки с точки зрения того, должны это быть легальные органы, известные широкой общественности, или нелегальные, о существовании которых никаких сведений официально не должно было сообщаться.
Самый первый орган контрразведки, Разведочное отделение, с самого начала было задуман как негласное учреждение, так как считалось, что иначе терялся бы главный шанс на успешность его деятельности, именно тайна его существования. Такой же подход сохранялся при создании и деятельности КРО накануне и в начале войны. Негласный характер деятельности органов контрразведки можно рассматривать как парадигму частного характера, которой придерживались руководство и специалисты Военного министерства в вопросах выработки принципов организации контрразведывательной деятельности.
Но последующая практика во время I-й мировой войны показала, что негласность существования органов контрразведки стала приносить больше негативных последствий, чем пользы. Даже большая часть русских офицеров в действующей армии была часто не в курсе того, что где-то рядом с ними могут работать сотрудники военной контрразведки и их агентура. Имели место случаи, когда агентов КРО, возвращавшихся из-за линии фронта и попадавших в поле зрения офицеров строевых частей на передовой, ни при каких обстоятельствах не хотели принимать «за своих», даже если они заявляли о том, что выполняли задание того или иного КРО, ибо строевые офицеры впервые слышали об этих органах. После таких случаев завеса негласности и секретности деятельности КРО понемногу начала спадать. Руководители контрразведки стали рассчитывать на то, что сам по себе патриотический характер деятельности контрразведки, если о ней будет известно общественности, усилит ее связь с населением и сможет дать положительные плоды в выявлении и пресечении подрывной деятельности иностранных спецслужб.
Пятая проблема – это проблема кадрового обеспечения органов контрразведки на стадии их образования и последующих этапах их деятельности.
Когда встал вопрос об образовании системы КРО при военных округах, по мнению П. А. Столыпина, в штабах военных округов не было квалифицированных кадров, знающих достаточно хорошо «техническую сторону розыска». С точки зрения премьера, эффективное взаимодействие с военными могли бы осуществлять районные охранные отделения и сотрудники корпуса жандармов. В этой связи на должности руководителей всех КРО, создававшихся по «Положению» 1911 г. были назначены офицеры из числа охранных отделений или корпуса жандармов. Во время войны в контрразведку стали приходить офицеры армии и флота, имевшие склонность к оперативной работе, что имело положительные результаты, так как они лучше знали тонкости военного дела и лучше представляли объекты угроз, к которым проявляли интерес иностранные разведки.
П. А. Столыпин
Кадровые вопросы стали для контрразведки проблемой, в собственном смысле этого слова, после февраля 1917 г., когда корпус жандармов и охранные отделения были ликвидированы и стали вне закона.
Шестая проблема – это проблема участия или неучастия органов контрразведки в деятельности по политическому розыску.
На КРО в 1911 г. в качестве одной из задач была возложена обязанность по борьбе с деятельностью иностранных разведок, направленной на подготовку в России вооруженных восстаний. Деятельность контрразведки в данном направлении невольно должна была соприкасаться с деятельностью органов политического розыска МВД России, которым также предписывалось вести борьбу с возможными вооруженными выступлениями внутри государства. Искушение царского правительства на привлечение контрразведки к деятельности по линии политического сыска подкреплялось еще и тем обстоятельством, что руководителями КРО до февраля 1917 г., как правило, назначались офицеры корпуса жандармов и сотрудники охранных отделений, которые до их привлечения к работе в контрразведке как раз и занимались политическим сыском. Но Военное министерство, в ведении которого находились КРО, не поощряло деятельность своей контрразведки по линии политического сыска по нескольким причинам. Во-первых, военные считали для себя политический сыск «грязным делом»; во-вторых, МВД, пользовавшееся у монарха значительно большей поддержкой, ревностно относилось к тому, чтобы позволять кому-либо из другого ведомства вторгаться в сферу своей деятельности; и, в-третьих, финансовое, материальное и кадровое обеспечение контрразведки было настолько скромным, что всего выделенного едва хватало только для борьбы со «шпионством» – основной задачи контрразведки, где же при таких условиях еще заниматься и политическим розыском?!
Седьмая проблема – это проблема «выживаемости» контрразведки при сменах общественного и политического строя в России.
Практика показывает, что контрразведка необходима любому государству и при любых его режимах. Постановка для контрразведки новых задач в условиях военного времени (1914–1917 гг.) позволила более эффективно использовать ее в интересах русской армии, от которой зависел главный успех России в войне.
Сразу после февраля 1917 г., на волне революционных настроений и в условиях установившегося «двоевластия», пошел процесс освобождения от тех карательных органов, с которыми олицетворялся прежний царский режим. Контрразведка среди других спецслужб в этом отношении оказалась в более благоприятном положении, так как ее контрразведывательная деятельность в подавляющей степени носила патриотический характер по отношению к своей стране. Поэтому в России после начала Великой российской революции (февраль-март 1917 г.) слом контрразведки как организационной структуры и отношение к ее сотрудникам проходили постепенно, поэтапно и с максимальным удержанием всего того положительного, что могло бы пригодиться новым властям, новому государству.
А. И. Логинов
Военная разведка и контрразведка Российской империи в 1890-е – 1902 гг.
1890-е годы представляются крайне важными с точки зрения деятельности российских спецслужб по повышению степени готовности Российской империи к отражению внешней агрессии и противодействию деятельности агентов иностранных государств на собственной территории. Фактически именно в 1890-е годы во многом сложился алгоритм взаимодействия различных силовых структур Российской империи, что привело к созданию в 1903 г. единого органа военной контрразведки.
В 1890-е годы деятельность военных агентов и различных служб, связанных с военным разведывательным и контрразведывательным обеспечением, курировал генерал-лейтенант Федор Александрович фон Фельдман (1835–1902).
Происходивший из дворян, Ф. А. Фельдман получил образование сначала в Пажеском корпусе, а затем в Николаевской академии Генерального штаба. После ее окончания он в чине капитана стал старшим помощником начальника военно-учебного отдела при Главном управлении Генерального штаба. Уже через год был назначен начальником этого отдела. В 1872 г. Фельдман был назначен флигель-адъютантом к Его Величеству, а в 1878 г. произведен в генерал-майоры, с назначением в Свиту Его Величества.
С 1876 г. Фельдман был командирован в Вену, где до 1881 г. состоял военным агентом при посольстве. Таким образом, он на личном опыте знал всю работу военного агента. Вернувшись из заграничной командировки, он вновь стал управлять делами Военно-учебного комитета, состоя в то же время членом комитета по мобилизации войск. В 1896 г. Фельдман был назначен директором Императорского Александровского лицея и членом Военного-ученого комитета Главного Штаба.
Фигура Ф. А. Фельдмана является крайне важной в истории отечественных спецслужб во второй половине 1880-х – первой половине 1890-х гг.: фактически именно он в это время создавал, руководил и координировал деятельность различных структур и отдельных лиц по контрразведывательному обеспечению русских войск и военной разведке за границей. Диапазон информации, получаемой Фельдманом, был колоссален – от тайных сведений политического характера и по отдельным агентам западных стран, поступавших от Отдельного корпуса пограничной стражи, до выработки концепций и определения стратегических направлений деятельности. Фельдман был прекрасным организатором, аналитиком, ученым. Должности, которые он занимал, свидетельствуют об абсолютном доверии ему со стороны Императора Александра III.
Ф. А. Фельдман
Фактически под руководством Фельдмана и по его замыслу предпринимается ряд организационных шагов по созданию системы взаимодействия силовых структур, занимающихся обеспечением военной безопасности Российской империи, где важное место занимали военная разведка и контрразведка. Охарактеризовать тенденцию действий Фельдмана можно одним словом – централизация. Фактически именно в 1890-е гг. были заложены основные организационные предпосылки для создания специальной структуры – военной контрразведки Российской империи. Учитывая инертность бюрократического аппарата, номенклатурные противостояния руководителей отдельных ведомств и лиц, приближенных к новому императору Николаю II, замысел Фельдмана административно осуществился спустя десятилетие после системной работы многих отдельных структур по единому принципу – в канун войны с Японией 1904–1905 гг.
Для систематизации информации выделим главные конструктивные элементы организации военной разведки и контрразведки «по Фельдману»:
1. Военно-ученый комитет Главного штаба.
2. Военные агенты в различных странах и связанный с ними агентурный аппарат.
3. Департамент полиции Министерства внутренних дел.
4. Отдельный корпус пограничной стражи.
Александр III
