скачать книгу бесплатно
– Ложь.
Он никогда не носил меча. И уж подавно не касался оружия, отличающего рыцаря от вольного всадника, – копья. В те годы Мариус орудовал ложкой, продав своё больное тело короне в поисках достойной, быстрой смерти. Но кто скажет, что дегустатор не способен защитить правителя, тот трижды слеп и глуп. Особенно если дегустатор искушён в интригах, алхимии и втихую проверяет кушанья зачарованными изумрудами. Не потому, что любит короля, а чтобы изучать яды. А их через кухни проходило немало, и не все предназначались правителю.
– Значит, замок вы завоевали не мечом, милорд?
– О таких битвах легенд не слагают. И, как я узнал, монаршая благодарность тоже немного отличается.
Рыцарей награждают замками и богатыми землями. Даруют право на династические браки, осыпают золотом. И рыцари уважают короля и лордов, а не проклинают, желая смерти всякий раз, перетаскивая пропитанное болью тело со ступеньки на ступеньку.
Мариус Хорнол ненавидел короля, которого спас, за то, что тот закрывал глаза на стычки мелких землевладельцев. Ненавидел Ложе, которое воровало тайные знания и лишало кастеляна Орна-Моут возможности излечиться. Ненавидел лордов за напыщенность и сытую жизнь под солнцем. Ненавидел чернь. Снег. Ветер. Чёрное пламя Зверя. Ненависть, как и боль, наполняла его с головы до пят. Уйдёт боль – уйдёт ненависть. Так он думал и продолжал искать то единственное лекарство, что излечит тело и разум.
– Теперь несколько вопросов задам я.
Адара посмотрела на него смелее, чем раньше. Глаза поблёскивали, но этого было мало. Две-три чарки, и дева размякнет. Чувство вины за опоздание, хмель, доверительные отношения после открытой беседы – всё это сделает её податливой, он возьмёт куда больше, чем может дать жена или наложница.
– Увы, милорд, моя жизнь проста и не впечатлит человека вашего положения.
– Люди живут одну жизнь, лицедеи – сотню. Я с собой не могу справиться, вы же примеряли множество личин. Как не затеряться среди них?
Лесть – хорошее оружие, им можно уколоть и лорда, и нищего.
– Среди лицедеев ценят умение потерять себя. Смею вас заверить, наша труппа давным-давно погребена под ворохом платьев и горами грима. Найти достойный образ, сделать его живым, своим, показать людям – вот наша главная цель. Зачем оставаться собой, если можно быть кем угодно?
– Значит, вы всегда в поисках?
– Чем лучше познаешь того, чью личину хочешь примерить, тем достовернее получается образ. Ваш, например, кажется мне крайне интересным.
* * *
Адара ещё спала, когда Мариус поднялся с кровати и дрожащей рукой откупорил один из своих бутыльков. Микстура холодила горло и живот, вышибая пот.
Он чувствовал себя вымотанным – дева вбила его в кровать этой ночью, кастелян старался не уступать гостье ни в чём и теперь расплачивался болью.
Мариус Хорнол влез в кальсоны и простой серый камзол, лишённый вышивки и гербов. Погляделся в зеркало – никто и не скажет, что перед ним стоит владетель ущелья Моут.
Ночью Адара шептала ему, что мало понять личность, нужно понять и голос тела. Стоило бы взять пару уроков, чтобы поменять походку и привычные жесты… Но для этого сгодятся любые другие актеры. В этом улье его интересовал совсем иной мёд.
Кастелян открыл шкатулку и вынул свиток. Провёл бумагой по обнажённому плечу актрисы. Та открыла глаза и послала ему улыбку.
– Милорд привык просыпаться рано?
– Не по своей воле. Прочти.
Она развернула лист и прикипела взглядом к строчкам. Внизу, где обрывалась вязь, на сургуче застыл гербовый оттиск Костяной Ложи.
Мариус помнил содержимое наизусть. Все обвинения, что вменялись труппе Майенарда.
– Проклятие, – нервно прошептала Адара, сжав письмо. – Мы думали, у нас больше времени…
– От Ложа ничего не утаишь и не укроешься даже в такой глуши, как Моут. Мне это не понаслышке известно.
Она встала, не потрудившись прикрыть грудь и белый гладкий живот, ещё не знавший родовых растяжек.
– Вы нас арестуете? – В глазах вспыхнули огоньки страха.
– Это было бы разумно. Сдав тех, кто нарушает алхимический статут, я поставил бы себя добрым другом Ложа. А щит, которым наградил меня король, позволил усидеть в промёрзшем замке. Я ненавижу это место, каждый пучок травы, каждый камень Орна-Моут, но жизнь без возможностей, которые даёт власть, ещё хуже. Кровельный сланец и кирпич, производство которого я наладил, приносят мне достаточно денег, чтобы заводить друзей даже в далёких землях и продолжать поиски того, что мне по-настоящему необходимо.
Она прильнула к нему, заскользила ладонями по камзолу.
– Я буду вашей столько раз, сколько вы пожелаете! Сделаю всё, о чём попросите. Только… только дайте им уйти. Прошу! Умоляю! Станьте моим рыцарем. Нашим рыцарем! Проявите милосердие.
Мариус отодвинул от себя Адару и усадил на кровать. Пожалуй, он мог бы взять её снова, но боль ещё не унялась. Да и корысть его простиралась куда дальше девичьего тела.
– Вчера ты казалась мне умнее.
– Милорд? Я не понимаю…
– Алхимия, дорогая гостья. Всё, что удерживает меня здесь, это алхимия. Запретная, опасная. Заниматься ею в пределах королевства не получится – убийцы Ложа быстро от меня избавятся, а вот в глуши им делать нечего. Майенарда здесь по той же причине, полагаю? Не отрицай, я знаю, что за слухи ходили о твоей труппе. И письмо Ложа читал – их разослали всем лордам королевства.
– Значит, и нашу свободу вы во что-то оценили, милорд?
– Я спрячу Майенарда от мастеров и подсыльных убийц. Здесь это несложно сделать. Но не советую торговаться.
Адара медленно кивнула. На её блестящем от слёз лице застыло выражение страха, паники, беззащитности, и Мариус, чувствуя, как ноют чресла, снова пожалел, что его тело не позволит взять гостью прямо сейчас.
– Проводи меня в вашу мастерскую. Ни один грим не изменит человека так, как меняетесь вы. Кровь, уродства, отсечённые конечности – всё это отнюдь не лицедейский талант, и мне нужна правда. Мы выйдем позади замка и тайно спустимся в Юбку.
Под северной башней их ожидал молчаливый грум по имени Фог. Мариус выкупил его в одной из деревень у семьи земледельцев. Парень был нем с рождения, грамоту не знал и покидал северную башню лишь сопровождая кастеляна. Отличный спутник для тайных вылазок.
Фог заседлал двух кобыл для гостьи и кастеляна, а себе вывел серого мерина.
– Он меня пугает, милорд, – Адара оглянулась на грума. Тот, в грубошёрстной одежде и толстом плаще, напоминал мешок, натянутый на камень. Спутанные волосы лежали на плечах и лбу влажными прядями, а водянистые глаза будто смотрели в потроха мира, не замечая ни снега, ни ветра, ни узкой горной тропки, по которой ступал поджарый мерин. Но сегодня раз за разом утыкался взглядом в девушку и вздрагивал. – Нельзя ли отослать его обратно?
– На границе с землями Зверя простак последний, кого стоит бояться, – Мариус усмехнулся. Фог был глуп, но верен и силён, как вепрь. Его дубина раскроила не один череп – в Юбке всегда хватало грабителей и драчунов. – Он не оскорбит тебя ни словом, ни делом. Да и никому не расскажет, что видел.
Юбка встретила их шумом и горьким дегтярным запахом. Из кривых труб гончарных цехов валил дым, лошади копытами ломали застывшую буграми грязь и ледяную слюду на узких улочках.
Чернь разгружала с возов валежник, толклась у кособокой таверны, гомонила и шумела. Чумазые дети гоняли кур и гусей по дворам. Дома то липли друг к другу, то расступались, образуя тупики и закоулки. Порой мимо проносились всадники с гербами Орна-Моут на дублетах, люди с корзинами за плечами тащили живность и рыбу к мясникам.
– На нас смотрят, милорд, – Адара держалась в седле неуверенно, но с некоторой грацией, свойственной знатным дамам. Она пришпорила кобылу, и дальше они с Мариусом поехали стремя в стремя. – Вы не боитесь слухов?
– Они видят людей из замка, не более, – спокойно ответил кастелян. – Им некогда разглядывать лица, достаточно одежды.
Фургоны Майенарда стояли на площади. Лишь она в Юбке была замощена булыжником, остальные улицы в лучшем случае посыпали щебнем или толчёным кирпичом. Над площадью поднималось холодное приземистое строение, бывшее некогда первой вотчиной стражей ущелья. В ту пору носители чёрного пламени ещё пытались вторгнуться в земли короля, и Острог Моута задерживал их раз за разом. Тела убитых сжигали, а кости закапывали глубоко в холмах, прозванных впоследствии курганами зверолюдей.
Сцену, на которой выступали двумя днями ранее лицедеи, уже разобрали и развели фургоны, служащие её основой, в стороны. Майенарда квартировали в Остроге, получив три холодные комнаты и доступ к скрытому в недрах укрепления колодцу.
– Фог, привяжи лошадей и заходи. Мне спокойнее, когда ты рядом.
Мариус выбрался из седла и помог спуститься Адаре. Девушка была отнюдь не лёгкой, и от натуги в спине кастеляна поселилась боль.
Грум мрачно таращился на кастеляна и девушку.
– Оглох? – Мариус дал парню затрещину. – Эта девушка не для тебя, так что подбери слюни и делай, что велено.
Промычав что-то невнятное, Фог поспешно завёл кобыл и мерина под дощатый скат и принялся неловко накручивать поводья на коновязь. Возле седла на его скакуне висела дубина, окованная медными кольцами, и простак поскорее схватил её и примостил на поясе.
– Прошу, – Мариус отворил дверь и пропустил Адару вперёд.
Летом он отправлял гарнизонных солдат в Острог Моута, здесь было прохладно и просторно. Зимой же они квартировали у жителей Юбки, потому что старое строение невозможно было отопить. Кажется, в левом крыле местные хранили бочки с мочёными клубнями и квашеной капустой. Из правого же пахло ароматными маслами и чем-то едким, летучим, отчего ноздри Мариуса запекло.
– Клео! – позвала Адара, входя в мрачную комнату, пол которой был завален тюфяками.
Мариус вошёл следом и огляделся. Здесь и вправду оказалось пять человек. Три женщины и два мужика. Одни что-то шили, другие сидели за столом и разглядывали старую дорожную карту. Сундуки стояли вдоль стен. Громадные, пузатые, окованные железом.
– Клео, это милорд Мариус Хорнол.
Плешивый мужичок, зачёсывающий остатки волос наверх, встал из-за стола и вытер руки о пёструю рубаху.
– Снова рад приветствовать, милорд кастелян! – голос у него был медовым, глубоким и сильным, совершенно неподходящим пухлому лицу. – Надеюсь, наша Адара скрасила вам вечер?
– Мы славно провели время, благодарю. Но я хочу ещё. И день принесёт нам всем куда больше радости.
Мариус уселся в старое скрипучее кресло и сложил руки на коленях.
– Покажи им письмо, Адара.
Девушка сунула изрядно помятую бумажку Клео. Тот, едва закончив читать, тут же передал её остальным Майенарда.
– Повезло, – хмыкнула белокурая девушка. Пожалуй, она была милее Адары, но ниже и крепче. – Мы почти управились.
– Повезло, – согласился Клео. – Опоздай мы хоть ненадолго, и всё закончилось бы в Гориновом порту.
Адара прошла к одному из сундуков и открыла крышку. Разделась, будто взгляды её не смущали, и бросила одежду комом на пол.
– Значит, слишком много везучих собралось в этой комнате, – Мариус усмехнулся. – Вы нашли защитника, я – знания.
– Стало быть, вы уже сторговались? – Клео покосился на Адару.
– Милорд нашу свободу уравнял с нашими тайнами.
В комнату вошёл Фог. Он мрачно осмотрелся и вдруг положил тяжёлую, заросшую густым чёрным волосом ладонь на плечо Мариусу. Тот быстро скинул руку грума.
– Знай своё место! – Кастелян оглянулся.
Лицо простака покрывал пот. Широкая грудь часто вздымалась, из-за покусанных губ вырвалось мычание.
– Ну, стало быть, расплатимся поскорее, – Клео потёр ладони. – Мне не терпится съехать из этих руин. Как тебе замок?
– Рухлядь, – Адара так и стояла возле сундука, не торопясь одеться. – Ни сада, ни горячих ванн.
Мариус переводил удивлённый взгляд с одного лица на другое.
– Я не заикался про замок.
– Само собой, – ответила Адара, – щедрость у вас не в чести. Как и жалость, сочувствие и простая доброта. Лорд есть лорд, как его ни назови. Уж кому-кому, а вам, Мариус Хорнол, должно быть хорошо известно, как тяжело жить под надзором Ложа. Уж кто-кто, а вы должны понять нас лучше других. Но – всё туда же. И ноги перед ним раздвинь, и ртом ублажай, а потом ещё и тайну отдай.
