скачать книгу бесплатно
Понятие «информация» может быть истолковано как некоторая совокупность сведений, определяющих меру наших знаний о тех или иных процессах, событиях, явлениях, фактах и их взаимосвязи (Мамиконов, 1983). Рассматривая информацию в аспекте регуляции активности человека, следует учитывать специфические проявления ее свойств. Прежде всего, информация есть способность материи быть воспринимаемой. Одно и то же явление может содержать или не содержать информацию для различных видов восприятия человека. Классический пример – газета, выпущенная на языке, понятном не для всех людей, которым она попадает в руки.
Образная составляющая ММЧ синтезируется из отдельных образов как множество картин из оперативных (быстро меняющихся) и неоперативных (относительно стабильных) образов ситуаций, фрагментами которых являются образы-цели, образы-объекты и образы-условия жизни и деятельности. Напомним, что предложенное С. Л. Рубинштейном понимание онтологического субъекта включает в себя и генетический аспект, в том числе представления о внутренних условиях как эффекте происходивших в прошлом взаимодействий человека с миром (Рубинштейн, 1973). Исходя из этого, можно предполагать, что опыт таких взаимодействий сохраняется в виде относительно постоянных образов, формирующихся у человека с раннего детства и проявляющихся в его морально-ценностной сфере.
Эмоционально насыщенные образы предстают для человека как субъективная реальность, управляющая его активностью. Чтобы понять зависимость проявления той или иной формы активности человека, как отмечают, «необходимо сам образ рассматривать по типу информационного процесса» (Петровский, 1998, с. 168). Однако следует учитывать, что информация, передаваемая сигналом-образом, качественно иная, чем информация, которую несет сигнал-код (Веккер, 1964).
Понятийная составляющая ММЧ состоит из названий объектов, субъектов, причинно-следственных и других отношений, из всего того, что можно выразить с помощью понятий, определений и т. д. С. Л. Рубинштейн подчеркивал, что основное значение для мышления в понятиях имеет речь, слово. «Процесс мышления протекает в более или менее сложном сочетании наглядно-образного содержания представлений, с выходом за пределы непосредственной наглядности вербальным обозначением содержания мышления» (Рубинштейн, 1989, с. 373). Исследователь подчеркивал, что «слово – наиболее пригодное средство обозначения мысли» (там же).
Мыслительный процесс, согласно С. Л. Рубинштейну, включает в себя оперирование и образами, и понятиями. Отметим, что у человека большинство образов внешних объектов может быть вербализовано, т. е. выражено в понятийно-словесной форме. Справедливо и обратное: большинство понятий имеет или может получить конкретно- или абстрактно-образные дериваты. К полиморфизму образно-понятийных отношений в ММЧ необходимо стремиться при различных формах и уровнях обучения человека. Конечно, далеко не все воспринимаемое человеком может быть вербализовано. Но вербализация, т. е. понятийно-словесное выражение для описания умений, необходима и для самоконтроля, и для передачи опыта при обучении.
«Качество» формируемой индивидуальной ММЧ зависит от особенностей организации информации, поступающей человеку, от той объективной «информационной модели» (ИМ), посредством которой презентуется мир. Доминирование в ИМ образной формы подачи информации приводит к актуализации соответствующей (образной) составляющей ММЧ. Преобладание у человека образной составляющей в ММЧ приводит к тому, что мышление субъекта становится преимущественно «конкретным» – в отличие от вербально-понятийного (абстрактного) мышления, что, по сути, является проявлением невербального интеллекта. Следствиями такого вида мышления является «привязанность» мысли к данному объекту или ситуации – и снижение способности к обобщениям, прогнозу, синтезу.
Во многом картина мира человека формируется глобальными СМИ с использованием информационных технологий. Их вектор направлен, прежде всего, на образную составляющую ММЧ (следуя ставшему крылатым выражению А. Кончаловского: «Картинка сильнее слова!») – тогда поступающая информация минует фильтр сознания и воздействует непосредственно на чувства. Такой «перекос» в подаче информации ослабляет значимость второй сигнальной системы человека. В результате понятийная и образная составляющие в картине мира слабо коррелируют друг с другом.
Начавшиеся глобальные по своим последствиям изменения в образовании, как отмечает М. Г. Делягин, ведут к изменению восприятия мира не только отдельной личностью, но и обществом (Делягин, 2008). Отказ от комплексного подхода в обучении в пользу «натаскивания» на отдельных примерах приводит к утрате человеком навыков самостоятельного мышления. Тенденция, когда «пример» из иллюстративного, вспомогательного элемента обучения становится основным, характерна и для профессионального, и общего образования. Она проявляется, в частности, в переходе к сдаче экзамена на основе обособленных тестов (например, ЕГЭ), а не в виде собеседования. Замена понимания изучаемого процесса суммой разрозненных представлений об отдельных его аспектах – серьезная угроза снижения интеллектуального уровня для всего общества.
Содержание индивидуальной «модели мира» человека может быть представлено как совокупность имеющейся у него «агрегированной» информации (т. е. обобщенной путем ее уплотнения и исключения второстепенной) о мире (Мамиконов, 1983, с. 108), являющейся результатом предыдущих восприятий этого мира. Облегчение коммуникаций в результате применение информационных технологий позволяет человеку, не углубляя своего восприятия мира, создать новую информацию, просто обменявшись мнениями с другими людьми, либо получая из глобальных СМИ.
Складывающаяся новая искусственная реальность, с точки зрения получения новой информации, важной для каждого индивидуума, «делает познание мира относительно менее необходимым и ценным» (Делягин, 2008, с. 54). В этих условиях индивидуальная ММЧ становится отражением не объективного мира, а некоторого «виртуального», созданного на основе специфически организованной (с помощью информационных технологий) информационной модели. Погружение человека в такой «виртуальный мир» все сильнее отгораживает его от реальности. С другой стороны, те, кто искал возможность восполнить недостаток внутреннего содержания впечатлениями внешнего мира, могут реализовать это: современные средства представления информации позволяют человеку социально желательным образом уходить от решения своих проблем (Дружилов, 2008).
Литература
Бузунова Л. Г. Духовность и картина мира человека // Вестник Томского государственного педагогического университета. Серия: Психология. 2005. Выпуск 1 (45). С. 5–7.
Веккер Л. М. Восприятие и основы его моделирования Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1964.
Делягин М. Г. Драйв человечества. Глобализация и мировой кризис. М.: Вече, 2008.
Дружилов С. А. Концептуальная модель профессиональной деятельности как психологическая детерминанта профессионализма человека // Вестник Балтийской педагогической академии. Вып. 48. СПб.: Изд-во БПА, 2002. С. 46–50.
Дружилов С. А. Профессиональные деформации и деструкции как следствие искажения психологических моделей профессии и деятельности // Журнал прикладной психологии. 2004. № 2. С. 56–62.
Дружилов С. А. Уход от реальности как деструктивный способ выживания личности // Ананьевские чтения – 2008: Материалы научно-практ. конф. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008. С. 380–382.
Завалишина Д. Н. Субъектно-динамический аспект профессиональной деятельности // Психологический журнал, 2003. Т. 24. № 6.
Ломов Б. Ф. О некоторых критериях оценки сигналов, передающих информацию человеку-оператору // Проблемы инженерной психологии: Материалы конференции. Вып. 2. Л., 1965.
Мамиконов А. Г. Принятие решений и информация. М.: Наука, 1983.
Петровский А. В. Основы теоретической психологии. М.: ИНФРА-М, 1998.
Пушкин В. Н. Оперативное мышление в больших системах. М.-Л.: Энергия, 1965.
Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. В 2 т. М.: Педагогика, 1989. Т. 1.
Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М.: Педагогика, 1973.
Суходольский Г. В. Метапсихология как новый подход к пониманию научной психологии // Вiсник Харкiвъского Унiверситету. 2000. № 498. С. 140–143.
Худяков А. И. Психофизика обобщенного образа: Автореф. дис. … докт. психол. наук. СПб., 2001.
Подход к изучению социально-психологического пространства как одной из форм бытия личности
А. Л. Журавлев, И. А. Соина (Москва)
Человек живет в сложном изменяющемся многомерном мире. По мнению С. Л. Рубинштейна, «мир» предполагает в качестве своего ядра ««мир» соотносительный с человеком» (Рубинштейн, 2003, с. 301), который понимается также широко.
В связи с этим С. Л. Рубинштейн предлагает «новый подход к категориям». Развивая мысль о том, что «разным уровням бытия (особенно человеческого бытия) соответствуют категории разных уровней», он подводит к пониманию того, что «время существует как время природы, физики, движения материи, жизни и как время человеческой истории (А. Бергсон, В. Гейзенберг)» и «пространство выступает как пространство физико-химических процессов, пространство организмов (В. И. Вернадский) и «пространство» человеческой жизни» (Рубинштейн, 2003, с. 301).
Человек в своей жизнедеятельности включен во множество одновременно существующих форм и видов пространственно-временных систем, под влиянием которых происходит его развитие как индивида и становление как личности. Разными философскими школами пространство понимается как форма бытия, и, являясь общенаучной категорией, оно стало объектом изучения многих дисциплин. Целая совокупность проблем в современной науке, в том числе психологической, решается с использованием этой категории. Методологический подход, при котором пространство трактуется как один из важнейших способов обоснования бытия человека, представляется весьма перспективным.
Согласно современным представлениям следует говорить о множественности видов пространственно-временного континуума, каждому из которых соответствуют свои специфические формы организации материи и хода временных процессов, свои особенности в развитии взаимодействия объектов. Поэтому современные исследователи, анализируя эти особенности, говорят о разных «пространствах» и разном «времени» в физических, биологических, социальных и других процессах. Таким образом, понятием «пространство», помимо физиков, биологов и философов, оперируют, как минимум, еще педагоги, социологи и психологи.
Наряду с традиционно находящимися в сфере научного интереса социальным, политическим, экономическим, образовательным видами пространства (П. Сорокин, П. Бурдье, С. К. Бондырева, Ю. М. Забродин, Н. А. Шматко), изучаются также информационное, коммуникативное, ценностное, духовное, бытийное, жизненное, интеллектуальное, ментальное, психологическое, личностное и другие виды пространства жизнедеятельности человека (А. В. Бурмистрова-Савенкова, А. Л. Журавлев, В. Е. Клочко, А. Б. Купрейченко, О. Ю. Маркова, О. И. Муравьева, С. К. Нартова-Бочавер, И. А. Соина, И. А. Сурина, О. Ф. Филимонова). При этом функционирование разных пространственных систем подчинено определенным закономерностям, и каждая, в свою очередь, обладает рядом отличительных особенностей.
Обстоятельное изучение любой категории и особенно такой, как «пространство», вызывает необходимость ее раскрытия во всей полноте и сложности. Новые, более глубокие слои уже известных видов пространства или его новые виды требуют своего специального изучения и осмысления.
Особенности формирования разных видов пространства могут быть принципиально различными, так как они связаны и с функциональными характеристиками их элементов, и с системными связями видов пространства в целом и т. д. Одни его виды в жизнедеятельности человека структурируются на объективных основаниях, в том числе существующих социальных отношений, другие – субъективных, т. е. представлениях людей об окружающем мире, третьи, находясь на стыке, включают в себя сочетание того и другого. Изучение разных видов пространства сопряжено с огромными сложностями из-за множественности взаимных связей и зависимостей, разнообразия их функций, форм и структур. Поиски и изучение новых форм пространственной организации социальной и психической жизни человека, несмотря на высокую трудоемкость, всегда будут одной из важнейших научных задач.
Разработка одного из видов пространства – социально-психологического, в связи с его малой изученностью представляется нам особенно актуальной и может стать весьма перспективным научным направлением, так как его изучение продвигает нас в понимании многих проблем, остающихся до настоящего времени не вполне решенными. Это проблемы психологических отношений и влияний, трудности объяснения поступков и механизмов человеческого поведения и т. д. С позиции социально-психологического пространства можно рассмотреть проблемы взросления, становления идентичности (этнической, профессиональной и т. д.), социального созревания личности и др.
Именно в этом виде пространства «отношение человека к миру, к бытию и отношение человека к человеку существует в их взаимозависимости и взаимообусловленности» (Рубинштейн, 2003, с. 286). Эта взаимозависимость определяется особенностями формирования изучаемого пространства. Так, следуя траектории профессионального и карьерного движения, каждый человек вступает во множество социальных связей и отношений, влияний и воздействий, оценок и суждений. Но, проявляя высокую степень избирательности и руководствуясь своей ценностной системой, личность из многочисленных случайных контактов всегда выбирает людей, значимость которых для нее особенно высока и с которыми возникают жизненно важные отношения. Специфика построения личностью своего социально-психологического пространства заключается в «мере соотношения самоопределения и определения другим (условиями, обстоятельствами)» (Рубинштейн, 2003, с. 286). Более того, в том, как конструирует, а впоследствии изменяет свое пространство личность, преобразовывая действительность, осознавая при этом необходимость и используя возможности – три модуса, лежащие в основании формируемого социально-психологического пространства, проявляются жизнетворческие способности выстраивающей его личности. При этом высокая социальная значимость выбираемых людей не обязательно предполагает столь же высокий показатель их психологической значимости. Именно субъективная, личностная значимость других является основанием для включения их личностью в свое социально-психологическое пространство, которое есть выделяемое сознанием пространство субъективно значимых психологических отношений, связывающих личность с ее референтными (значимыми) и психологически близкими Другими (представленными совокупностью элементов ее пространства), расположение которых в пространственной системе координат определяется оценками и представлениями, ожиданиями и предпочтениями личности.
Решая широкий круг проблем, возникающих при изучении какого-либо конкретного вида пространства человека, мы неизбежно ставим вопрос о его системообразующем факторе. Таким фактором, или ведущим, доминирующим свойством, определяющим объединение элементов в систему в социально-психологическом пространстве личности, выступает значимость.
Уровень значимости Других как элементов формируемого личностью социально-психологического пространства определяется тем, какое специальное для личности значение (реальное или мыслимое, желаемое или ожидаемое) имеет конкретный выбор, каким личностным смыслом наполнены связи, и что в них имеет для субъекта формирования пространства особую ценность. Предполагается «значимость» рассматривать как интегральный феномен, существующий в единстве его составляющих: значения, смысла и ценности.
Изучение совокупности элементов и связей между ними, основных компонентов и параметров, свойств и функций, особенностей строения и закономерностей динамики, а также процесса формирования и многие другие вопросы предстоит решать при изучении социально-психологического пространства личности.
По нашему мнению, С. Л. Рубинштейн предлагает конкретный путь изучения личности (и ее социально-психологического пространства), заключающийся в том, чтобы «раскрыть человека во всех для него существенных связях и отношениях, в каждом из которых он выступает в новом качестве» (Рубинштейн, 2003, с. 286).
Литература
Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003.
Взаимосвязь направленности личности и субъективного отношения к риску
М. А. Кленова (Саратов)
Понятие «направленность» в отечественной психологии традиционно связывают с именем С. Л. Рубинштейна: «Проблема направленности – это, прежде всего вопрос о динамических тенденциях, которые в качестве мотивов определяют человеческую деятельность, сами, в свою очередь, определяясь ее целями и задачами» (Рубинштейн, 2000, с. 623). Современный человек постоянно сталкивается с различного рода опасностями, ежедневно ему приходится находить ответы на всевозможные вопросы. Для того чтобы принимать решения быстро, подчас приходится идти на риск во имя достижения положительного результата.
Целью данного исследования является изучение взаимосвязи направленности личности и субъективного отношения к риску.
Если рассматривать направленность как вектор активности какого-либо субъекта (Колесов, Пономаренко, 2008, с. 4), то необходимо учитывать два важных положения, предложенных С. Л. Рубинштейном:
а) предметное содержание, поскольку направленность – это всегда направленность на что-то, на какой-то более или менее определенный предмет;
б) напряжение, которое при этом возникает (Рубинштейн, 2000, с. 457).
При этом соотношение направленности личности и риска обусловлено тем, что и риск осуществляется при наличии, во-первых, предметного содержания, поскольку человек всегда рискует ради чего-то, во имя достижения какого-либо результата, или вопреки чему-либо. Риск без определенной для личности цели является не только неоправданным, но и бессмысленным, ибо предметность в поле риска – это одна из важнейших его составляющих. Для того чтобы пойти на риск, нужно не только отчетливо понимать, для чего это делается, но также представлять то, с чем придется столкнуться на пути к поставленной цели, что, собственно говоря, и является предметным полем действия, обозначенного как риск.
Во-вторых, риск, как таковой, включает напряжение, независимо от того, на что он направлен. Это происходит потому, что риск – это всегда неопределенность, возможность потери чего-либо во имя достижения результата. Следовательно, и неопределенность, и возможность потери – это всегда состояние напряженности для человека.
Направленность личности – ее интернальное и генерализованное свойство. Совокупность устойчивых мотивов, ориентирующих деятельность личности, относительно независимых от текущих ситуаций. Характеризуется интересами, склонностями, убеждениями и идеалами личности, отражающими ее мировоззрение. Выражается в гармоничности и непротиворечивости знаний, отношений и господствующих мотивов поведения и действия личности. Проявляется в мировоззрении, духовных потребностях и практических действиях (Головин, 2003, с. 323).
Направленность – понятие более широкое, чем риск, так как риск проявляется, прежде всего, в практических действиях и зависит от предмета направленности личности. Однако, несмотря на это утверждение, можно также отметить, что оба эти понятия не исключают друг друга. Направленность включается в риск, в его предметную структуру, так как для принятия риска необходимо наличие определенных мотивов, потребностей и установок, связанных с направленностью личности.
По мнению С. Л. Рубинштейна «…испытываемая или осознаваемая человеком зависимость его от того, в чем он нуждается или в чем он заинтересован, порождает направленность на соответствующий предмет» (Рубинштейн, 2000, с. 457). В данном контексте необходимо рассматривать так называемые тенденции, которые выступают как стремления, когда намечается не только исходный, но и конечный их пункт. Тенденции, как связанные с состояниями напряжения динамические силы, образующиеся в процессе деятельности и побуждающие к ней, заключаются в потребностях, интересах и идеалах. Потребности, в свою очередь, по мере их осознания могут выступать как влечения и как желания. От интереса, как специфической направленности на тот или иной предмет, отчленяется склонность, как направленность на соответствующую деятельность (Рубинштейн, 2000, с. 459).
Важно различать «направленность индивида» и «направленность личности». Потребности индивида связаны, в первую очередь, с поддержанием комфортных и безопасных условий жизни. Потребности же личности – это потребности поддержания и успешного функционирования личностного начала индивида. Исходя из этого, направленность личности следует связывать, прежде всего, с личностными потребностями, такими как самоуважение, самоутверждение, самореализация и самоактуализация. Риск также можно рассматривать как инструмент для удовлетворения потребностей, причем риск как направленность на удовлетворение потребностей индивида представляет собой риск так называемого «низшего уровня». Напротив, риск для удовлетворения личностных потребностей, таких как самоутверждение и самореализация – есть риск более «высоко порядка». Другими словами, если рискующий субъект направляет свою деятельность на удовлетворение потребностей в пище, безопасности и пр., он акцентирует свое внимание на предметах и объектах, имеющих потенциальное значение на стадии доминирования базисных потребностей. С точки зрения риска как направленности на достижение определенного уровня самоактуализации предполагается, что человек устремляет свои действия, руководствуясь желанием «стать всем, чем возможно; потребностью в самосовершенствовании, в реализации своего потенциала» (Маслоу, 1999, с. 56). Если представлять самоактуализацию как непрерывный процесс реализации потенциальных возможностей, то можно сказать, что риск в данном случае не является процессом завершенным, как и самоактуализация, в которой человек всегда видит возможности для развития своего потенциала.
Удовлетворение базисных потребностей индивида посредством риска предполагает дальнейшее удовлетворение личностных потребностей в самоактуализации, что является непрерывным процессом, иными словами, «самоактуализация ради самоактуализации». Если же говорить о самореализации и самоутверждении, то очевидно, что риск в большей степени связан с процессом самоутверждения, а самореализация, как правило, связана с менее «силовыми» и более инновационными способами действий и лежащими в их основании мотивами. Порою индивид одержим некоей масштабной идеей и стремится к масштабной же деятельности по ее реализации, так до конца и не осознав: для чего ему это нужно? (Колесов, Пономаренко, 2008, с. 51). Исходя из этого, человек наталкивается на противоречия, возникающие в его сознании, а противоречия, в свою очередь являющиеся движущими силами развития, подводят человека к выбору способа, приемов и методов принятия решений, соответствующих выделенной ситуации, которая включает определенный риск.
Таким образом, можно заключить, что существует связь между риском и направленностью личности. Эти феномены являются взаимодополняющими. Как направленность не исключает риск, так и риск невозможен без направленности, в случае, если риск понимается как совершенно осознанный поступок. Потребности личности могут быть сопряжены с риском в процессе их удовлетворения. Причем риск для удовлетворения потребностей в самоактуализации предполагает процесс дальнейшей самоактуализации личности. Направленность и потребности личности необходимо учитывать при изучении феномена субъективного риска как его компоненты.
Литература
Головин С. Ю. Словарь психолога-практика. Минск, 2003.
Колесов Д. В., Пономаренко В. А. Отношение к жизни и психология риска. М., 2008.
Маслоу А. Мотивация и личность. СПб., 1999.
Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб., 2000.
Проблемы становления субъектности политически активной молодежи
А. А. Краснякова (Киев, Украина)
Более 40 лет выдающийся философ и психолог С. Л. Рубинштейн прожил в Украине, разрабатывая проблемы логики как теории знания, диалектики объективного познания и творческой самодеятельности субъекта, интересуясь возрастными особенностями мышления, его философски-психологической структурой, а также проблемами украинского театра XIX–XX вв., этнографии, изучая творчество украинских писателей и поэтов. По словам профессора Одесского университета, известного психолога М. М. Ланге, уже вначале деятельности «Сергей Леонидович ярко демонстрировал свою способность к живому философскому творчеству, которое стало возможным благодаря глубинному овладению богатствами мировой культуры» (Роменец и др., 1998, с. 140).
В историю психологии С. Л. Рубинштейн вошел как основатель субъектно-деятельностного подхода к изучению психики человека: «В деятельности и через деятельность, индивид реализует и утверждает себя как субъект, как личность: как субъект – в своем отношении к объектам, им же порожденным, как личность – в своем отношении к другим людям, на которых он в своей деятельности влияет и с которыми он через нее входит в контакт. Поэтому деятельность – это не внешняя работа, а позиция – относительно людей, относительно общества, которую человек утверждает всей своей сущностью» (Рубинштейн, 1999, с. 436–437). «Субъект в своих деяниях, в актах своей творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется; он в них созидается и определяется» (Рубинштейн, 1986, с. 106).
Субъектный (или субъектно-деятельностный) подход С. Л. Рубинштейна, в условиях социально-экономических, технологических и глобальных политических изменений, продолжает интенсивно развиваться, конкретизироваться и уточняться в современных исследованиях российских и украинских психологов. Развивая и дополняя рубинштейновскую концепцию субъекта и субъектности, известный украинский психолог В. А. Татенко считает что: «Человек, как субъект, решает не одну, а три задачи: а) познания и преобразования внешнего мира; б) познания и развития своего внутреннего мира; в) познания и развития себя как субъекта собственной психической жизни и своего бытия вообще. Самосубъектное развитие человека полагается здесь в качестве начального и конечного пункта на каждом из витков спирали его жизнеосуществления. При этом важно учесть, что такое развитие возможно лишь на основе внутренней деятельности, а именно: изнутри мотивированной активности, предполагающей использование исключительно «своих собственных», внутренних же средств» (Татенко, 1996, с. 177). Таким образом, согласно В. А. Татенко, становление субъектности человека во многом зависит от его способности к саморазвитию, самосовершенствованию, способности к рефлексии, самокоррекции своего поведения в социуме.
В изменяющемся мире общественные отношения под действием объективных факторов и внешних стимулов претерпевают определенные трансформации, тем самым усложняя процесс становления и развития субъектности. Особенно сложно и болезненно процессы становления субъектности происходят у молодежи, так как смена моральных норм, ценностей, отсутствие опыта деятельности в периоды стабильного развития затрудняют определение своей роли в обществе.
Исследуя проблемы становления субъектности молодежи, мы исходили из того, что о становлении субъектности можно говорить только в том случае, если индивид осуществляет активную деятельность в той или иной сфере: (профессиональной, общественно-политической, образовательной, семейно-бытовой и т. д.); показателем субъектности может быть не просто активная, а самостоятельная, творческая личность, осознающая ответственность за свою деятельность, готовая к осуществлению стратегии жизненной самореализации (Сергеев, 1997).
Изучая проблему политического участия украинской молодежи, мы поставили перед собой задачу выяснить наличие и степень сформированности основных черт субъекта у политически активной части молодежи. В нашем исследовании приняли участие 94 лидера молодежных политических организаций различной идеологической ориентации, в возрасте от 18 до 35 лет, имеющие высшее и неполное высшее образование. В ходе исследования был использован диагностический комплекс авторских методик, разработанных сотрудниками лаборатории психологии политического участия Института социальной и политической психологии АПН Украины, а также методики для определения коммуникативно-организационных способностей, готовности к саморазвитию (В. Павлов) и способности к самокоррекции (В. Семиченко).
Как мы и предполагали, испытуемые (87 %) показали: высокий уровень социально-политической активности, политического интереса и просоциальной мотивации; стойкость взглядов, убеждений, высокий уровень готовности отстаивать свои идеологические идеалы и принципы, причем независимо от возраста и времени пребывания в политической организации; наличие организаторских и коммуникативных способностей и умение принимать решения. Однако по уровню готовности к саморазвитию высокие и средние показатели имели 62 %. И только треть испытуемых продемонстрировала высокую способность к самокоррекции.
Результаты исследований дали нам возможность говорить о том, что у лидеров молодежных политических организаций необходимо развивать способность к саморефлексии, саморазвитию и самопознанию, поскольку субъектность обнаруживается в рефлексивном действии и проявляется в выборе пути своего развития как череды поступков. Особенно важным для молодых политических лидеров является осознание границ своего влияния на других и степени ответственности, которые субъект готов нести за свою политическую деятельность.
Литература
Роменець В. А., Маноха І. П. Історiя психологii XX столiття: Навч. посiбник. К.: Либiдь, 1998.
Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер Ком, 1999.
Рубинштейн С. Л. Принцип творческой самодеятельности (К философским основам современной педагогики) // Вопросы психологии. 1986. № 4. С. 101–108.
Сергеев Н. К. Непрерывное педагогическое образование: концепция и технологии учебно-научных педагогических комплексов (вопросы теории) // Монография. СПб.; Волгоград, 1997.
Татенко В. А. Психология в субъектном измерении // Монография. К.: Просвiта, 1996.
Внутренние ресурсы человека в его взаимодействии с внешним миром
Р. М. Кумышева (Нальчик)
Человек живет в постоянно меняющемся внешнем мире. Под внешним миром мы подразумеваем: предметный мир, социальный мир и мир природы. Мы рассматриваем закономерности взаимодействия человека с внешним миром, общие для всех его уровней.
На протяжении своего исторического развития человек в отношениях с внешним миром циклично проходит три стадии. Сначала предметы и условия внешнего мира управляют им, приводят его в смятение. На этой стадии человек по своему поведению и внутреннему состоянию близок к животному. Но в отличие от него человек способен углубиться во внутренний мир, анализировать и оценивать внешний мир, строить планы по активному воздействию на него. Поэтому на второй стадии – по Ортега-и-Гассету, стадии созерцательной или теоретической жизни, – человек погружается в свой внутренний мир и тем самым получает возможность анализировать и оценивать происходящее во внешнем мире. Затем человек вновь погружается в мир внешний, но уже для того, чтобы активно на него воздействовать (Ортега-и-Гассет, 1991, с. 240).
При рассмотрении эволюции отношений человека и внешнего мира обнаружились следующие закономерности. На этапе, когда человек не обладал достаточной информацией о внешнем мире, реакция первого была инстинктивной. В качестве формы психологической защиты использовались мантры – асемантические тексты и ритуальные танцы – упорядоченные движения. Их смысл заключался в упорядочении своего внутреннего состояния, в восстановлении психического равновесия. На данном этапе проявлялись качества индивида.
На следующем этапе эволюции отношений человека с внешним миром человек уже обладал достаточно обширной информацией о внешнем мире, но еще не умел их объяснять. На данном временном отрезке возникли мифы со сложной символикой и космогонические концепции. Их смысл заключался в упорядочении внешнего мира и попытке сделать объекты внешнего мира посредством символов условно изученными. К этому же периоду относятся и создание ритуалов, которые замещали отсутствующие возможности воздействия на внешний мир. На данном этапе человек проявился как субъект.
Далее человек перешел к самопознанию и соизмерению своих возможностей с обстоятельствами жизни для влияния на внешний мир. Человек достиг способности изучать свой внутренний мир и устанавливать причинно-следственные связи в отношениях с внешним миром. Последствием были религиозные концепции.
Компенсаторная функция веры направлена на восполнение недостающей информации, необходимой для целостного охвата картины мира (Шафоростов, 1996, с. 21). Содержание и направленность действий древнего человека по отношению к условиям внешнего мира отражали содержание его мифологического сознания. Однако деятельность человека была мифологизирована только по форме. Предметное ее содержание соответствовало потребностям, порождаемым объективными условиями жизнедеятельности. В. А. Соснин выделяет как стратегию влияния религии укрепление базовых защитных факторов внутри личности и «систематические усилия по изменению организационной среды жизни, направленные на уменьшение отрицательного влияния факторов риска и стрессоров» (Соснин, 2002, с. 122). Одним словом, религиозное влияние заключалось в укреплении внутренних сил и достижении человеком равновесия с внешним миром посредством специально организованной деятельности.
Н. Я. Грот выделяет примерно те же компоненты в так называемой мировой воле, которая регулирует нравственное поведение человека: 1) силу, оберегающую жизнь вне индивидуума – в мире; 2) силу, враждебную эгоизму и животному инстинкту самосохранения; 3) силу, стремящуюся к совершенству своих воплощений; 4) силу, направленную на созидание и совершенствование духовной пищи (Грот, 2000, с. 401).
По существу, здесь обозначено соотношение компонентов внутреннего и внешнего миров. Каждый из них содержит две противоположности: способствующую совершенству и противостоящую несовершенству. Обе стороны внутреннего мира человека могут активизироваться и доминировать по мере необходимости.
Смысл религиозных концепций в историческом развитии человека заключался в том, что он все более управлял отношениями с внешним миром. Углубление в себя привело к бо?льшим возможностям для познания внешнего мира. На данном этапе эволюционного развития человек проявлялся как личность.
Примитивный человек, по мнению З. Фрейда, проецирует во внешнюю реальность «одновременные … существования бессознательных душевных процессов, наряду с сознательными» (Фрейд, 1997, с. 127). То есть еще в древности человек понимал, что какие-то внутренние силы поддерживают его в сложных жизненных обстоятельствах, и пытался эти силы познать и осознать. Одна из форм познания их – проекция во внешнюю реальность их символических обозначений. В частности, как полагал З. Фрейд, духи и демоны представляют для человека проекцию его чувств, привязанностей его аффектов; он их «превращает в лиц, населяет ими мир и снова находит вне себя свои внутренние душевные процессы» (там же, с. 125). Это был способ познания и определения человеком своих внутренних ресурсов.
Винникотт и Юнг также уверены в наличии третьего пространства, которое находится между внутренним и внешним мирами и в то же время относится к обоим мирам. Причем К. Юнг, который называет это промежуточной средой тонкой реальности, считает, что она может быть выражена только при помощи символов (Гордон, 1995, с. 59–60).
Р. Гордон, анализируя эту концепцию, приходит к следующим обобщениям. Эволюция и образование этой области могут происходить только: 1) когда человек выходит из состояния слияния с миром; 2) когда он становится более способным дифференцировать психический опыт от соматического, внутреннее от внешнего; 3) когда он достигает некоторого чувства непрерывности и постоянства мира вокруг себя; 4) когда эго-функции таким образом становятся достаточно надежными и твердыми (Гордон, 1995, с. 61).
Франс Тутсин также признает существование некой промежуточной субстанции между внешним и внутренним мирами и называет ее переходным состоянием, в котором чувствуются внутренние и внешние структуры. К тому же она считает это состояние необходимым для самопознания и установления безопасных контактов с внешним миром (там же, с. 62).
Возможно, В. Э. Чудновский имеет в виду ту же третью субстанцию, когда говорит: «…человеческий индивид в процессе своей жизнедеятельности приобретает такие свойства, которые не предопределены однозначно ни внешними воздействиями, ни внутренними природными данными. Они результат их взаимодействия, деятельности индивида как единого саморегулирующегося целого» (Чудновский, 2006, с. 27).
Обобщение их концепций позволило вывести следующие закономерности: 1) в процессе взаимодействия человека с внешним миром человек может занимать зависимую и главенствующую позиции; 2) в формировании позиции участвует определенная внутренняя субстанция человека; 3) сложность, упорядоченность и содержательность данной субстанции определяет позицию и характер поведения человека. Промежуточную субстанцию мы и называем внутренними ресурсами человека.
Внутренние ресурсы человека не тождественны его внутреннему миру. Они выделяются из него, но не отделяются. Кроме того, внутренние ресурсы не могут проявиться в отрыве от внешнего мира, они начинают проявляться и функционировать только в контакте с миром внешним. Внутренние ресурсы человека обретают некоторую стабильность только при достижении равновесия в отношениях с внешним миром. Это одновременно подвижная часть внутреннего мира и инструмент для взаимодействия с внешним миром, это потенциал опыта и одновременно создатель новых знаний и умений.
На всех этапах эволюции отношений с внешним миром человек стремился к достижению оптимального состояния своих внутренних ресурсов в процессе деятельности. Последовательность форм деятельности соответствовала этапам достижения равновесия между внутренним миром человека и миром внешним: ориентация, адаптация, регуляция и управление. В результате сформировалась поведенческая модель, которая состоит из оценки ситуации, оценки внутренних ресурсов, принятия решения по характеру взаимодействия с внешним миром. Таким образом, деятельность наделялась жизненным смыслом как объективным отношением субъекта с миром и предназначалась для порождения личностных смыслов – устойчивых и осознанных ценностно-смысловых ориентаций и формы познания субъектом жизненных смыслов (Леонтьев, 1999, с. 113).
На современном этапе эволюции отношений человека с внешним миром человек призван действовать как индивидуальность, т. е. управлять своим взаимодействием с внешним миром на основе индивидуальной поведенческой модели, сформированной путем соотнесения внутренних ресурсов с жизненными ситуациями и принятия адекватных решений.
Внутренние ресурсы человека, в первую очередь, включают: знания человека о мире и о себе, достаточные, чтобы установить соотношение внутренних и внешних сил; способности и умения деятельности, достаточные, чтобы достичь равновесия во внешнем мире. Внутренние ресурсы пополняются за счет знаний о мире. Знания о себе достигаются в процессе деятельности, направленной на преобразование внешних условий жизнедеятельности.
