скачать книгу бесплатно
Переходы из Польши на оккупированную территорию начались уже в июле 1941 г. Ими ведал председатель польского Отдела Союза А. Э. Вюрглер; он доставал проездные документы, хотя ехали и без его помощи, кто как умел. В итоге в оккупированную Россию из Югославии, Болгарии, Чехии, Словакии, Франции, Бельгии, Германии, Польши и Прибалтики пробралось более 250 человек – примерно каждый пятый член Союза в Европе оставил свой дом. Деятель молодёжной организации «Витязей» в Праге Сергей Тарасов писал:
Подведя всей прошедшей работе итог,
Мы отдали приказ себе сами
И ушли в неизвестность, туда, на восток,
Распрощавшись с семьёй и друзьями.
Ему вторил В. В. Бранд, редактор варшавской газеты «Меч», в прошлом подполковник Северо-Западной Белой армии. В ноябре 1941 г. по дороге в Смоленск, где он вскоре умер от тифа, Бранд писал:
Что ждёт нас там? Восторг иль муки
В родной, неведомой стране?
Несли ей сердце, мозг и руки,
Молясь в осенней тишине.
Осенью 1941 г. были образованы группы НТС в Минске, Витебске, Борисове. В Смоленске работе Г. С. Околовича покровительствовал городской голова Б. Г. Меньшагин. При Псковской миссии Русской Православной Церкви числилось около десяти членов Союза, они работали с юношеством. Вслед за фронтом члены Союза добрались до Гатчины, Вязьмы, Орла и даже – на короткое время – до Грозного. Осенью 1942 г. через Киев и Днепропетровск удалось проехать А. И. Кишковскому и другим деятелям НТС. Используя родственные связи и случайные знакомства, они привлекли в «сочувствующие» НТС около двух десятков молодых людей, обеспечив их литературой для подготовки к вступлению в Союз. В том числе в Днепропетровске журналиста Евгения Островского, будущего председателя НТС.
Локотский автономный округ – «Болотная республика» – был задуман Константином Воскобойником и другими антикоммунистами как зародыш будущего российского государства независимо от НТС, однако Союз держал с ним связь. Второй такой округ создали донские казаки, но существовал он недолго. Из-за отступления фронта формирование казачьих частей перевели в Кировоград, где также появились связные НТС.
Немецкие спецслужбы считали деятельность НТС среди местного населения опасной. В феврале 1942 г. в одной из докладных записок Абвера (армейская контрразведка) сообщалось, что члены Союза попытались создать собственные «правительственные органы на случай занятия Москвы», распространяли листовки, утверждая, что «ни немцы, ни большевики не могут принести благо будущей России». 10 марта 1942 г. сотрудники отдела пропаганды штаба Группы армий «Центр» в составленном ими меморандуме назвали идеи НТС открыто противоречащими политическим планам Германии на Востоке: «Нет сомнений в том, что агитация членов Союза очень быстро может создать зародыш новой национально-шовинистической оппозиции, которая была бы не менее опасна, чем остатки большевицких элементов».
Чтобы не подставлять под удар центр Союза, который вёл тогда переговоры с немцами о развертывании Власовского движения, члены НТС в Киеве, по согласованию с В. М. Байдалаковым, в феврале 1943 г. создали НРП – Народно-Революционную партию «Третья сила». Это позволяло участвовать в освободительной борьбе и против коммунистов, и против оккупантов. Группы кандидатов в члены НТС добровольно переоформили своё членство в НРП. Технический центр начал работу в Киеве, но уже в апреле переместился в Винницу, перегруженную эвакуированными из восточных районов. Там под руководством А. И. Данилова на складе металлолома устроили место для ночлега, там же на двух ротаторах размножали литературу (некоторые листовки печатались в городской типографии по знакомству). 10–12 членов НРП с фальшивыми документами совершали челночные разъезды, распространяя листовки типа «Ни тех, ни других. Давай своих» и «Покончим с Гитлером, возьмёмся за Сталина». Они способствовали созданию новых самостоятельных групп. Несколько групп уже действовали: из татар-мусульман в Крыму (в ведении Малика Мулича из Сараево), в казачьих частях в Кировограде, в районах Знаменки, Умани и Полтавы. Так, к осени 1943 г., всего за семь-восемь месяцев существования НРП, были созданы группы общей численностью до 500 человек. Действовал и отдельный партизанский отряд под названием «Третья сила» (12 человек).
После битвы на Курской дуге в июле 1943 г. немецкое отступление стало необратимым. Обстановка под оккупацией сделалась более рыхлой, усилилось партизанское движение. В Полоцке прошли митинги НТС под трёхцветным российским флагом. Ужесточились и репрессии: за связь с партизанами было убито до 30 человек из НТС[4 - В числе убитых немцами во время оккупации членов НТС Семён Алексеенко в Молодечно; Андрей Белинский (гимназист из Белграда), Михаил Бондаренко в Пинске; Нина Борисова (погибла в тюрьме в 1943 г.), Александр Зудков и Пётр Рисов в Варшаве; Евгений Волновский в Могилёве; Сергей Гладков, доктор Лосев (погибший по вине русского осведомителя за связь с партизанами) и Анатолий Шумский в Минске; Игорь Горин, Лидия и Роман Сорокины в Смоленске; Владимир Лукашеня и Николай Сагайдаковский в Борисове; Николай Павлов на Волыни; Юрий Пянков в Одессе; Михаил Сенчик в Ровно; Николай Шалдыкин в Вязьме; Илья Шахов в Ченстохове; Александр Шацкий в Тарнове; Анатолий Супрунов, Николай Тёмкин, Авраамий Хохлов и др. При невыясненных обстоятельствах в Проскурове погиб участник НРП Сергей Бевад.]. Эхо этих репрессий отозвалось в Германии: в Людвигсхафене в июле 1943 г. за связь с рабочими-остовцами арестовали четырёх членов; двое из них погибли в концлагерях.
Чтобы иметь возможность передвигаться через многочисленные блокпосты и заставы в насыщенных партизанами областях, ряд членов Союза состояли в разведывательной организации Абвера «Зондерштаб Р». Её задачей было наблюдение за партизанами, но члены Союза более легкомысленно называли её туристическим бюро. Заместителем начальника по политической части там служил всё тот же А. Э. Вюрглер. Он вёл сложные связи, в частности, с польским подпольем, Армией Крайовой, покрывал липовые сводки членов НТС и долгое время, будучи гражданином Швейцарии, не чуял опасности. 23 декабря 1943 г. он был убит среди бела дня на улице Варшавы. Начальника «Зондерштаба» немцы арестовали и штаб упразднили.
Через полгода последовали масштабные репрессии против НТС. В июне 1944 г. в Верхней Силезии гестапо арестовало 44 человека, к концу месяца в Берлине – около 50, причем в их число вошло всё Исполнительное Бюро: В. М. Байдалаков, Д. В. Брунст, К. Д. Вергун, В. Д. Поремский. Шли аресты в Варшаве и Вене. В сентябре под третью волну арестов попало запасное Исполбюро: Г. С. Околович, М. Л. Ольгский и Е. Р. Островский. Всего было арестовано до 150 членов НТС. Часть руководства гестапо держало в Берлине, в тюрьме на Александерплац, остальных арестованных отправили по концлагерям, где многие и погибли[5 - Среди погибших в немецких концлагерях в 1943–1945 гг. членов НТС: Александр Бершадский, Николай Блаут, Семён Ефремов, Евгений Журавлёв, Леонид Ленский, Пётр Мацкевич, Адриан Пауков, Александр Русаков из Бреславля; Антоний Домецкий, Борис Дубровин из Валянса (Франция); Виктор Кимонд, Георгий Лукьянов, Владимир Любимов, Георгий Полошкин-Позе из Одессы; Яков Прокофьев из Варшавы; Евгений Русаков; доктор Николай Митрофанович Сергеев, руководитель молодёжи в Праге и в Берлине Василий Фёдорович Сметанин; руководитель НТС в Марселе Роман Тагезен; заместитель начальника учебного лагеря «Санкт-Йоханн» Владимир Фадеев; Дмитрий Владимирович Хорват, руководитель НТС в Бреславле; Дмитрий Чураев, Юлия Шиндлер, Иван Шишкин из Лодзи и др.Член Исполбюро Кирилл Дмитриевич Вергун, выйдя из тюрьмы, погиб в апреле 1945 г. под американской бомбардировкой в Пльзене. С ним погибли Игорь Жедилягин и носившие передачи узникам берлинских тюрем Мария Геккер с дочерью Наташей.]. Содержавшихся в Берлине освободили 4 апреля 1945 г. на поруки генерала Власова. Возможно, эти репрессии стали следствием принятого в верхах германской госбезопасности решения дать ход Власовскому движению. Для контроля над ним надо было изолировать его от НТС. С арестами его членов по времени совпало похищение и убийство в июне 1944 г. видного идеолога Власовского движения майора М. А. Зыкова.
В 1944 г., когда Красная армия стала выходить за пределы Советского Союза, Технический центр НРП пришлось отвести в Одессу, а потом во Львов. Чтобы восстановить связь со страной, в июне 1944 г. отряд из 12 человек под командованием Г. А. Хомутова благополучно прошёл через фронт, но попал в засаду. Сам Хомутов погиб, 11 человек команды были осуждены к различным срокам ГУЛАГа.
Затем удалось договориться с начальством немецких разведшкол, оказавшихся перед угрозой закрытия из-за отсутствия кандидатов-добровольцев, о переброске союзных групп через фронт на самолёте. Для разведки из общей команды А. И. Данилова спешно выделили группу Ю. Ф. Луценко. 12 человек в декабре 1944 г. были десантированы в лес Брянской области. Там группа попала в облаву. СМЕРШ собирался организовать вызов основной команды Данилова, однако радист Аркадий Серафимович сорвал радиоигру и команда не вылетела.
Группа Елены Манохиной из пяти человек на самолёте той же разведшколы была переброшена за линию фронта в Карпатах. При перестрелке погибли четверо. Манохину осудили к 25 годам ГУЛАГа. Данилов во главе оставшейся команды был вынужден продвигаться на Запад.
В замке на Градчанах в Праге 14 ноября 1944 г. состоялся государственный акт, на котором был учреждён Комитет освобождения народов России (КОНР) как союзное Германии образование, и А. А. Власов огласил его Манифест. Из 49 человек, подписавших Манифест, только 7 состояли в НТС, большинство его видных деятелей сидело по тюрьмам. Но второй из 14 пунктов Манифеста гласил: «Утверждение национально-трудового строя…», что было прямой ссылкой на «Схему НТС». Во Власовском движении обозначились два идейных крыла: неомарксистское – наследников внутрипартийной оппозиции 1930-х гг., и национальное – наследников Белого движения. Работали они дружно; именно неомарксисты посоветовали Власову привлечь в школу пропагандистов в Дабендорфе в качестве преподавателей членов НТС из Вустрау.
Акт 14 ноября положил начало формированию трёх дивизий, авиации и Гражданского управления КОНР, долженствовавшего заботиться о русских рабочих и беженцах в Германии. В управительных органах КОНР нашли работу несколько десятков членов Союза, избежавших ареста. Отсутствием нацистских штампов новая власовская газета «Воля Народа» разительно отличалась от предшествовавшего ей «Нового Слова».
Воодушевление, вызванное появлением КОНР, было огромно: в течение четырёх месяцев заявления о вступлении в Вооружённые силы КОНР подали 800 тысяч человек, то есть примерно каждый седьмой из пяти-шести миллионов советских граждан, находившихся по западную сторону фронта. Возможно, не все они верили в скорую победу Власова, но видели в нём нечто своё и крепкое в чужом, шатком мире. Фюрер официально передал Власову командование силами КОНР 28 января 1945 г. (за три месяца до своего самоубийства), и власовцы радостно спороли с формы «птичку» – нацистского орла со свастикой.
Трагедия Освободительного Движения времен Второй мировой войны состоит в том, что Гитлер готов был дать ему ход только под давлением побед Красной армии, которые, в свою очередь, делали его победу всё менее вероятной.
Немцы на одном дыхании дошли до Москвы, но главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал фон Браухич уже в ноябре 1941 г. понял, что на второе дыхание сил им не хватит, и поставил резолюцию «Halte Ich fur kriegsentscheidend» («Считаю решающим для исхода войны») на предложении создать союзную с Германией Русскую Освободительную Армию (РОА) под русским командованием. Браухич видел, что без опоры на население войну до победы не довести. А готовность к сотрудничеству была огромна: сотни тысяч русских «хи-ви» служили при германских частях; инициатива создания РОА шла именно с русской стороны, от местных управ и комитетов в Смоленске, Борисове и других городах, от групп офицеров в лагерях военнопленных. Немецкие офицеры эту инициативу подхватывали и продвигали по своим инстанциям. Но фюрер – верховная инстанция – был против. В декабре он уволил Браухича, и восторжествовал курс не на сотрудничество с населением, а на его подавление, что и решило исход войны. Под оккупацией вскоре мрачно острили: «Большевики не могли из нас сделать большевиков за двадцать лет, а немцы сделали за два года».
Летом 1942 г., когда Власов попал в плен, «окно возможностей» Освободительного Движения стало быстро сужаться. Тем энергичнее старались продвигать Власова его сторонники: 3 августа он подал докладную записку, подобную той, что девять месяцев назад одобрил ныне опальный Браухич; 17 сентября его привезли из лагеря военнопленных в Виннице в Берлин, где вскоре с ним встретились представители НТС. Союз давно держал в уме образ некоего безвестного «комкора Сидорчука», который поднимет на восстание энскую часть и возглавит Национальную Революцию. Власов виделся такой возможной фигурой.
Его продвижению явно помог Сталинград: там 22 ноября замкнулось кольцо вокруг 6-й немецкой армии. А 27 декабря покровители Власова в вермахте дали ему огласить Смоленское воззвание, в марте – открыть школу пропагандистов в Дабендорфе. Школа сделалась учебным и идейным центром Движения. Не беда, полагали гитлеровцы, если русские части при вермахте будут думать, что служат России, а не Германии; но выпустить их из-под своего командования, а тем более подчинить русскому антисоветскому правительству, категорически отказывались. В расчёте на то, что миф освободительной армии со временем обретёт плоть, сторонники Власова в Группе армий «Центр» (а потом и «Север») отправили его в поездку (напоминающую предвыборную кампанию) по прифронтовой полосе, а сами заложили бомбу в самолёт, которым фюрер летел из Смоленска к себе в ставку в Восточной Пруссии. Заговорщики во главе с полковником Х. фон Тресковым намеревались в случае успеха провозгласить Власова главой русского правительства в Смоленске. Но детонатор в английской бомбе не сработал, а независимые речи Власова перед населением лишний раз убедили Гитлера в том, что Россия ему не нужна ни как противник, ни как союзник: лучше, чтобы не было никакой России. Власова отправили под домашний арест. А между тем «патриотические» реформы Сталина – введение погонов, признание патриарха, роспуск Коминтерна и Союза воинствующих безбожников – последовали именно после Смоленского воззвания Власова.
К лету 1944 г. положение Германии стало вовсе безнадёжным, и лишь тогда Власовым заинтересовалось второе лицо в государстве – презиравший его ранее рейхсфюрер СС Гиммлер. Их встреча, назначенная на 20 июля, сорвалась из-за покушения на Гитлера и была отложена на сентябрь. Встреча произвела на Гиммлера такое впечатление, что он дал Власову полный ход. Однако не сразу: ещё два месяца ушло на тайные переговоры о сепаратном мире, которые нацисты вели с СССР в Стокгольме.
Провал Германии открыл двери Власову, но ей уже не хватало оружия для собственных войск, и вооружить, как предполагалось, десять русских дивизий было нереально. Изменилось и отношение немецкой армии: многие идейные сторонники Власова погибли из-за участия в заговоре 20 июля, а их преемникам каждый солдат нужен был на фронте сейчас, а не в резерве на будущее. Да еще в таком резерве, который мог повернуть оружие (что и произошло в Праге). Но самое важное – изменился характер Красной армии: поздней осенью 1942 г. число убитых превысило число сдавшихся в плен. Армия всё больше ощущала себя не Красной, а Русской и воспринимала русские части по западную сторону фронта отрицательно. Через фронт в РОА переходили и на Одере, в 1945 г., но время Освободительного Движения ушло. После невероятного кровопускания на фронте и невзгод в тылу страна решила, что справиться с гитлеровской диктатурой – задача, достаточная для одного поколения; ликвидировать сталинскую предстояло следующим. Не надо только забывать, что повестка дня для послесталинского сорокалетия была намечена в Праге 14 ноября 1944 г. Кусками и не обязательно буквально, но Маленков и Хрущёв, Горбачёв и Ельцин выполнили 14 пунктов Пражского манифеста. И для второй пореволюционной эмиграции Власов остался такой же знаковой фигурой, какой Врангель был для первой.
6. После войны: восстановление организации
В первые послевоенные годы в Западной Европе НТС собирал своих членов и спасал советских граждан от принудительной репатриации. В частности, из отходившего под советскую оккупацию лагеря «Нидерзаксверфен» К. В. Болдырев, запрету вопреки, в июне 1945 г. вывез 500 человек в Менхегоф под Касселем, в американскую зону оккупации. Вскоре здесь нашли пристанище 3000 русских беженцев; здесь в ноябре 1945 г. стал выходить еженедельник «Посев», а на следующий год – литературный журнал «Грани». Здесь же в июле 1946 г. собрались пять действующих членов Совета НТС (трое были тогда заключёнными в СССР, двое погибли). Пополнив свой состав до 12 человек, они приняли: отредактированный текст «Схемы…» 1942 г. в качестве Программы НТС (которая затем прошла ещё редакции 1948, 1950, 1959 и 1974 гг.); новый, обязательный для членов документ «Основы дела», передающий дух и обычаи Союза, а также Устав с новой системой выборов Совета и семь политических резолюций. Половину нового Совета составили бывшие узники нацистских тюрем, что для западных держав служило свидетельством антифашистской сути организации.
Облик её за годы войны изменился. Так, во Франции от почти 300 членов Союза (по предвоенному состоянию) к 1953 г. осталось 70; большинство отошло просто по возрасту. По Зарубежью в целом на 1953 г. числилось 823 члена Союза, около половины из них составляли бывшие советские граждане. А старые эмигранты, побывавшие в России, зачастую привозили с собой оттуда жён. Срастание двух разных потоков эмиграции в Союзе удалось, но не без боли: в 1947–1955 гг. расколы на идейно-психологической почве происходили в Париже, Гамбурге, Нью-Йорке и, наконец, в центре, во Франкфурте. Потом эмоции утихли; приток «третьей эмиграции» прошёл спокойно. Ко времени падения советской власти в 1990-х гг. зарубежный состав выглядел так:
Родились за границей – 43%
Вторая эмиграция – 24%
Третья эмиграция – 17%
Первая эмиграция – 16%
Средний возраст к тому времени превысил 64 года, что ограничило участие зарубежных кадров в российских событиях.
В беженский период в послевоенной Германии НТС вдобавок к «Посеву» и «Граням» издавал газеты «Эхо» (Регенсбург, 1946–1949) и «Новости» (Мюнхен, 1947–1948) общим тиражом около десяти тысяч экземпляров. Из книг надо отметить «Основы органического мировоззрения» С. А. Левицкого – учебник по философии, который читали все молодые члены Союза, и «Очерки большевизмоведения», давшие анализ советского общества и сталинщины. Их издал Институт изучения СССР при НТС (не путать с одноимённым институтом, позже открытым американцами в Мюнхене). Помимо Менхегофа и его подлагерей в руках НТС находилось управление лагерем перемещённых лиц Гамбург-Нойграбен. Особое внимание Союз уделял занятиям с молодёжью: две трети руководителей Организации Российских Юных Разведчиков (ОРЮР, или скаутов) состояли тогда в НТС. Позже отношения ОРЮР – НТС охладели, но те же руководители помогли в 1989–1990 гг. пересадить ОРЮР в Россию.
Политическая деятельность, направленная против любой из стран-победительниц, эмигрантам в Западной Европе в эти годы запрещалась, да они к ней и не очень стремились; Советский Союз находился на вершине славы, его власть казалась незыблемой. Во Франции, в Чехии, в США многие эмигранты увлеклись советским патриотизмом, некоторые уехали в СССР.
Беженцами же в Германии и Австрии владело одно стремление: подальше от Советской Армии, как минимум в Марокко, а лучше за океан, в Канаду, Аргентину, Австралию или в США, если пустят. В 1948 г. отпала опасность принудительной репатриации, и берлинский кризис обозначил начало холодной войны. В лагерях перемещённых лиц вышли на свет разные политические группировки, от монархистов до социалистов, и целых пять власовских. Но с разъездом за океан большинство их заглохло. До 1980-х гг. дожил созданный власовской молодёжью Союз Борьбы за Освобождение Народов России (СБОНР), издававший журнал «Борьба» и причастный к издательствам «Заря» (Канада) и «Глобус» (Калифорния, США). Он вобрал в себя ряд членов НТС, недовольных «излишним консерватизмом» последнего. В отличие от НТС власовцы – в знак своего демократизма – чтили «народную» Февральскую революцию. Впрочем, на начатых американцами в 1950-х гг. переговорах об объединении эмиграции А. Ф. Керенский выступал на стороне НТС, а СБОНР – на стороне сепаратистов.
В СССР тем временем самой острой формой сопротивления стала партизанская война. Она полыхала в Галиции, на Волыни, в Литве, но затронула и бывшие Локотские места на Брянщине, где последнее сопротивление было подавлено в феврале 1951 г., а судебные процессы тянулись и в 1970-х гг. Власти никак не могли успокоиться, что Тонька-пулемётчица расстреливала коммунистов. К концу войны НТС пытался, как мы видели, направить туда своих людей и через фронт, и воздушным десантом, но неудачно.
После войны многие члены НТС были казнены[6 - В числе погибших от руки режима в конце или после войны членов НТС: Михаил Георгиевский – расстрелян 12.09.1950; Игорь Жадан – осуждён к расстрелу в Потсдаме 06.09.1946; вместе с ним осуждены Владимир Смолин и Евгений Васильев; Дмитрий Завжалов из Болгарии – расстрелян в 1945 г.; Михаил Меандров – повешен 01.08.1946; Иван Мелких – погиб в концлагере; Георгий Хомутов – расстрелян после 1944 г.; Михаил Тарновский – расстрелян 18.01.1946; Фёдор Трухин – повешен 01.08.1946; Александр Шатерник – арестован в декабре 1944 г. в Болгарии, расстрелян 09.05.1945 в Одессе.], большинство попало в концлагеря, в частности на Воркуту. Там во время событий лета 1953 г. пять членов НТС на шахте № 7 вошли в забастовочный комитет. К моменту освобождения в 1956 г. значительное число членов Союза скопилось в Мордовии, в посёлке Явас. Здесь в 1957 г. Е. И. Дивнич и его друзья основали Всероссийский Национально-Трудовой Союз (ВНТС); его члены жили в разных городах. Часть из них была обнаружена и осуждена на закрытом процессе в Москве в 1959 г. КГБ выпустил от имени Е. И. Дивнича и Д. В. Брунста «покаянные» книги, стиль которых выдаёт их подлинного автора.
Процесс ВНТС на пять лет опередил возникновение Всероссийского Социал-Христианского Союза Освобождения Народа (ВСХСОН) – организации, близкой НТС по духу, но в то время никак с ним не связанной. За ВСХСОН в 1968–1969 гг. последовал Союз борьбы за политическую свободу – среди офицеров Балтфлота, также признававший вооружённое восстание. Заменить его тактикой ненасильственного сопротивления в 1970–1974 гг. призвало Демократическое Движение Советского Союза (ДДСС), предвосхитившее приёмы польской «Солидарности».
Из членов НТС, отбывших после войны от 8 до 12 лет заключения, трое позже выехали за границу и написали воспоминания, а около десятка человек дожили до конца власти КПСС и восстановили связь с организацией.
Связь Зарубежья с сидящими после войны в сталинских лагерях членами Союза отсутствовала, хотя в Воркуте в 1953 г. по западному радио узнали о Берлинском восстании и взяли с него пример. Зато у НТС появилась гораздо более близкая мишень – группа советских оккупационных войск в Германии. Тех самых, от которых эмиграция бежала за океан. Но НТС, как не раз прежде, повернул против течения и уже в 1948 г. направил своих людей в Берлин и Вену на встречи с этой армией. Оба города делились тогда на четыре оккупационных сектора: советский, американский, английский и французский, и серьёзных барьеров между ними не было. Если вспомнить эпизоды содействия советских военных восставшим немцам в 1953 г. и венграм в 1956 г., становится ясно, что внимание, уделённое армии, было дальновидным. Именам всех тех солдат, которых расстреляли за помощь восставшим, предстоит ещё быть раскрытыми и войти в мартиролог российского сопротивления.
Помимо политической пропаганды в духе «Служи народу, а не власти» НТС в Берлине занимался и гуманитарной помощью. В августе 1950 г. при содействии православного прихода в Гамбурге был создан комитет помощи русским беженцам. Его вскоре возглавил член Совета НТС А. Р. Трушнович. Комитет к бегству из армии отнюдь не призывал, но помогал бежавшим избежать грозившей расстрелом выдачи советским властям.
7. «Молекулярная теория»
Все эти дела не снимали бытовавшего в эмиграции убеждения, что революция при тоталитарном режиме невозможна. Такое убеждение создавало весьма безнадёжную перспективу и делало существование НТС бессмысленным. Чтобы его преодолеть, В. Д. Поремский в 1948 г. написал работу «К теории революции в условиях тоталитарного режима», ставшую известной как «молекулярная теория».
Автор прежде всего задался вопросом: что именно невозможно при тоталитарном режиме? Невозможна разветвлённая иерархическая структура организации с личными связями между её членами. Но эффективность организации зависит от единства мысли ее членов и единства их действий, а не от структуры. Потому надо добиться максимального единства мысли и действий при минимальной структуре, которую составляют не связанные между собою «молекулы»: один, два, никак не более трёх человек, безадресно получающих единообразные инструкции от зарубежного центра и безадресно сигнализирующих о себе окружающему миру. Когда страна наполнится такими сигналами, которые власть бессильна пресечь, наступит качественное изменение обстановки, власть, очевидно, уже не будет тоталитарной и станут возможны различные политические сдвиги.
Чтобы способствовать единству мысли и действий, были написаны стандартные формулировки: ПРОТИВ ЧЕГО бороться (чем плох советский режим), ЗА ЧТО бороться (за какую Россию) и КАК бороться (набор доступных каждому малых дел, действенных благодаря своему многократному повторению). В числе малых дел – повторение лозунгов НТС («Несём Тиранам Смерть – Несём Трудящимся Свободу!») и трезуба, стилизованного под «вилы народного гнева».
В январе 1949 г. эту концепцию принял Совет НТС. Она нашла отклик среди членов, и работа закипела. Типография, работавшая днём по коммерческим заказам международной беженской организации ИРО, перешла на круглосуточный режим и по ночам печатала листовки для Советской Армии, которые отправлялись в Берлин и Вену. В их распространении среди советских войск участвовала местная молодёжь.
Из деталей, найденных на складах использованного военного имущества, был собран и смонтирован на автомобильном шасси радиопередатчик. Осенью 1950 г. в эфире прозвучали позывные – первые музыкальные фразы Пятой симфонии Чайковского и слова: «Вы слушаете радиостанцию “Свободная Россия”. Говорит НТС». Чтобы избежать пеленгации, передатчик ежедневно менял своё положение, разъезжая по лесным дорогам: антенна забрасывалась на дерево. Для ухода от глушения, за которым следила отдельная установка, длина волны немного менялась. Мощность «Свободной России», даже после 1962 г., когда она стала стационарной, не превышала одного киловатта, западные «голоса» были в десятки раз сильнее. Слушать её было трудно, но слушали, даже записывали на ленту. Юрий Левин в Ленинграде от имени группы «Молодая Россия» вступил с этой радиостанцией в двустороннюю шифрованную связь, за что получил десятилетний срок; его друзьям дали три и четыре года. Отдельный передатчик «Свободной России» вещал из пригорода Берлина на частотах связистов Советской Армии. Передачи с территории Германии в 1972 г. были запрещены социал-демократическим правительством, но с Дальнего Востока вещание продолжалось до 1976 г.
В 1951 г. в одном из бараков посёлка Солидарск в Бад-Гомбурге был установлен 20-метровый стол, на котором из пластмассы выкраивались воздушные шары. Они наполнялись водородом, поднимали до 90 килограмм груза и неслись на восток в верхних слоях атмосферы, периодически сбрасывая пачки с листовками. За шесть лет с помощью шаров было заброшено 97 миллионов листовок и около 9 миллионов единиц другой литературы. Сведения об этих находках поступали с разных концов страны (например, в Казахстане в 1954 г. пакет листовок высыпался на колонну заключённых), но основная их масса пропала в полях и лесах. С появлением более прямых способов доставки использование шаров прекратилось. На этом настаивали и американцы, чьи разведывательные самолёты «У-2» в июне 1956 г. начали летать над СССР на тех же высотах.
После смерти Сталина умножилось число советских граждан, выезжающих за границу: научные и спортивные делегации, организованные туристические группы. Это расширило возможности зарубежной оперативки НТС, то есть контактов с советскими гражданами за рубежом. Спортивные и туристические группы зорко охранялись «няньками» из госбезопасности, но учёные порой чувствовали себя достаточно свободно и с интересом брали литературу: для них издавался журнал «Наши Дни». Особое внимание НТС уделял морякам: они умели провозить литературу оптом и сбывать на чёрном рынке в портовых городах; для них издавалась газета «Вахта». В зарубежной оперативке участвовали не только платные работники НТС, но и многие рядовые члены по всему миру, от Европы до Австралии.
Массовая рассылка шла с 1961 г. в обычных почтовых конвертах, по случайным адресам, взятым из справочников и объявлений (акция «Стрела»). Этой рассылкой занимались сотни друзей и членов Союза в разных странах. «Стрела» позволяла находить новые контакты.
«Молекулярная теория» предусматривала помимо множества не связанных между собой малых групп «каркас» опорных точек, держащих по радио двустороннюю связь с центром. В Бад-Гомбурге действовали курсы для подготовки зарубежных работников НТС, из которых отбирались добровольцы для заброски в СССР. Они проходили дополнительную подготовку в сугубо секретной «каркасной школе» на одном из озёр Альпийского предгорья.
Газета «Правда» от 27 мая 1953 г. сообщила, что в ночь на 26 апреля на территорию Украины спустились четыре парашютиста; при них найдены клише для печатания листовок, портативные радиопередатчики и средства шифровки. Парашютисты Сергей Горбунов, Александр Лахно, Александр Маков и Дмитрий Ремига приговорены к расстрелу, приговор приведён в исполнение. Про НТС в сообщении нет ни слова, однако все четверо были известны в эмигрантской среде, у них имелись семьи, и Союз подтвердил их принадлежность к НТС.
Расстрел произвёл гнетущее впечатление, вызвал недовольство сотрудничеством с американцами и способствовал расколу в НТС. Около 15 % членов из организации ушло, в их числе немало заслуженных деятелей. Группа вокруг председателя Союза В. М. Байдалакова в январе 1955 г. попыталась сменить действующее Исполнительное Бюро, за что Суд чести исключил из организации его, двух других членов Совета и трёх членов Руководящего Круга. Новым председателем избрали В. Д. Поремского. Полёты с парашютистами были прекращены сразу же, в мае 1953 г.; «каркасная школа» была закрыта; её начальник по линии американской разведки Вильям Коффин подал в отставку, поступил на богословский факультет и стал пресвитерианским священником.
Год спустя, 15 июня 1954 г., появилось сообщение ТАСС непосредственно о членах НТС М. П. Кудрявцеве и Н. И. Якуте: «Они явились с повинной». На самом деле они тяжело поранились при приземлении, в таком состоянии были арестованы и принуждены, сидя на Лубянке, давать ложные радиограммы в центр НТС.
Хотя полёты прекратились в 1953 г., новые разоблачения парашютистов НТС следовали с 1957 по 1960 г. Названы К. И. Хмельницкий, В. Н. Кравец, В. М. Славнов, М. С. Платовский. Некоторым годами удавалось оставаться на свободе. По слухам, одиннадцатый из парашютистов, Н. А. Олехнович, при задержании осенью 1953 г. съел ампулу с ядом; о двенадцатом, П. И. Маликове, сведений нет.
В 40-ю годовщину расстрела четырёх, в июне 1993 г., в Москве в бывшем доме Госстроя прошла многолюдная пресс-конференция, на которой выступили дочь Александра Макова Наталия, переехавшая жить в Россию, один из парашютистов М. И. Кудрявцев и полковник КГБ в отставке Ярослав Карпович. Вильяму Коффину послали приглашение, но он не откликнулся.
8. Между ЦРУ и КГБ
С 1951 г. и до Венгерской революции в 1956 г. Соединённые Штаты пробовали перейти от стратегии «сдерживания» коммунизма к стратегии «освобождения». С этой целью они оказывали поддержку эмигрантам из находящихся под советским контролем стран, создали радио «Свободная Европа», вещавшее главным образом на Чехословакию, Польшу и Венгрию. Заинтересовались они и выходцами из СССР. Попытались образовать коалицию эмигрантских организаций, включая сепаратистские, чтобы передать ей вещание на СССР. В переговорах участвовал и НТС, но они ни к чему не привели. Хозяином открытого в 1953 г. радио «Освобождение» (позже «Свобода») стал одноимённый американский комитет, который первоначально финансировало ЦРУ. На «Свободе», как ранее на «Голосе Америки», стали работать русские эмигранты, включая членов НТС. Благодаря им «голоса» звучали как русские, а не как иностранные; велись передачи и на других языках народов СССР.
НТС уже с 1951 г. получало средства для своей работы на СССР. Американцы стали финансировать его Закрытый Сектор (ЗС), то есть контакты с гражданами СССР. Сотрудничество шло в основном на техническом уровне, в содержание того, что писал НТС, американцы вмешивались редко (в июньские дни 1953 г. в Берлине они конфисковали призыв к восстанию в Советской Армии). НТС, как и прежде, отказывался иметь дело с военно-разведывательными данными и выдавать свои контакты, но делился политической информацией. Первое время британская разведка тоже поддерживала НТС, а потом перестала, решив, что ей от этого пользы нет.
Представление о размере поддержки даёт число сотрудников ЗС. В 1950-х гг. их было 15–20 человек, к началу поездок курьеров в СССР, в 1960-х, – до 60. Затем возник конфликт с ЦРУ, пожелавшим узнать контакты НТС в СССР; Союз, естественно, отказался, субсидии были урезаны, и число работников ЗС держалось на уровне около 40 до начала 1980-х гг., затем ещё уменьшилось. Последний платёж последовал, как заранее было оговорено, в марте 1991 г. – на том основании, что преодолевать железный занавес (для чего требовались дорогостоящие секретные поездки курьеров) более не требуется, НТС стал внутрироссийской организацией, а вмешиваться во внутрироссийскую политику ЦРУ не намерено. Открытая деятельность НТС в Зарубежье оплачивалась из членских взносов, пожертвований и других источников (например, журнал «Грани», пока он издавался в Германии, поддерживало Министерство культуры ФРГ; на работу с моряками давали деньги американские профсоюзы).
Сотрудники Закрытого Сектора с первых дней возражали против получения зарплаты: «Мы не наёмники, мы союзники!» Сговорились на том, что служат они делу безвозмездно, но Союз даёт им эту возможность, обеспечивая прожиточный минимум. Это «содержание», немногим выше половины средней зарплаты в окружающей экономике, было равным для всех, с надбавками по семейному положению. Личное «содержание» составляло примерно половину бюджета Союза, рабочие расходы – вторую половину. Жизнь сотрудников ЗС на так называемых участках была спартанской: в чужой стране, под чужой фамилией, без возможности откровенного общения, стеснённая множеством правил безопасности и конспирации. Тем не менее члены Союза, уехавшие за океан, возвращались в Европу – кто надолго, кто на два-три года – для работы в союзной системе, ставшей к этому времени предметом особого внимания советских органов госбезопасности.
Министр внутренних дел СССР С. Н. Круглов в приказе от 5 ноября 1953 г. призвал усилить борьбу против НТС как «единственной эмигрантской организации, активно действующей на территории Советского Союза, пользующейся широкой финансовой и технической помощью американской разведки». Борьба чекистов против НТС в Зарубежье началась задолго до Круглова путём убийств, похищений, взрывов, хотя НТС ни одного теракта против СССР не совершил и не раз заявлял об отказе от террора.
• В декабре 1935 г. и январе 1936 г. совершены первые покушения с целью убийства руководителей НТС. Уличённый в них Л. Линицкий осужден как советский агент и выслан из Югославии.
• 20 апреля 1937 г. на борту советского теплохода «Киев» бесследно исчез распространявший в порту Марселя литературу НТС моряк-невозвращенец Василий Власиченко.
• В сентябре 1947 г. в Берлине похищен член НТС Ю. А. Трегубов. Он, как немецкий гражданин, из заключения вернулся в Германию, написал книгу «Восемь лет во власти Лубянки».
• Летом 1948 г. в Рункеле-на-Лане сделана попытка взять в заложницы жену Г. С. Околовича Валентину Константиновну.
• 3 мая 1951 г. у советского памятника в Берлине при распространении листовок захвачен член НТС Георгий Хрулёв. Осуждён на 15 лет; отбыв часть срока, вернулся в ФРГ.
• В июне 1951 г. в Рункеле-на-Лане разоблачена группа восточногерманских агентов, пытавшихся похитить Г. С. Околовича.
• Одновременно в Берлине сделана попытка завлечь в ловушку кого-либо из оперативной группы НТС. Завербованная противником Клара Кюн стала на сторону НТС и целый год, пока не ушла на Запад, предупреждала о грозящих акциях.
• В феврале 1952 г. во Франкфурте-на-Одере арестован 22-летний Фриц Хумпрехт, прибывший туда для распространения листовок НТС в расположении советских войск. В апреле он был расстрелян. Сегодня высказывается удивление жестокостью деятелей НТС, посылавших молодых немцев на такие опасные дела; но не удивительнее ли жестокость государства, расстреливавшего за действия, которые в нормальных условиях и на мелкое хулиганство не потянули бы?
• В апреле 1952 г. на границе с Тюрингией похищен член НТС Сергей Иванович Попов – видимо, со смертельным исходом.
• 13 января 1954 г. рейсом «Аэрофлота» из Москвы в Вену вылетел капитан МВД Николай Евгеньевич Хохлов. С санкции Политбюро ЦК КПСС ему было поручено убить Г. С. Околовича. 18 февраля он явился к Околовичу на квартиру, раскрыл весь план операции и отдал себя в руки НТС. Его немецкие сообщники были арестованы американской полицией, и дело получило широкую огласку на пресс-конференции 22 апреля.
• 13 апреля 1954 г. в Западном Берлине во время попытки похищения убит Александр Рудольфович Трушнович, член Совета НТС и председатель берлинского Комитета помощи беженцам, в прошлом капитан Корниловского ударного полка и майор РОА. Только летом 1992 г. пресс-служба внешней разведки Российской Федерации признала обстоятельства убийства, но место захоронения найти не удалось.
• В мае 1954 г. Верховный комиссар СССР в Австрии Ильичев потребовал от местных властей пресечь распространение литературы НТС в расположениях советских войск, угрожая в противном случае принять необходимые меры. Действительно, 20 июня советскими агентами в Линце был похищен работник НТС В. П. Треммель. Он находился в заключении 15 лет, потом выехал из СССР на Запад.
• Зимой 1954–1955 гг. в Западном Берлине удалось предотвратить две попытки похищения членов НТС, но в Потсдаме и Бранденбурге сотрудники НТС Ильза Николаи, Хельга Хайн, а также Петер Пюшель из Ростока были захвачены.
• В 1957 г. в «Посеве» вышла автобиографическая книга Н. Е. Хохлова «Право на совесть», где он рассказывает о том, как преодолевал коммунистическое мировоззрение в себе и кто пытался организовать убийство Околовича. На банкете после конференции «Посева» 15 сентября чекисты пытались отравить его радиоактивным таллием. Американские врачи спасли Хохлова, однако вывезти из Москвы его жену Янину и малолетнего сына американцы не сумели.
• В июле 1958 г. взорван дом в Шпрендлингене под Франкфуртом, где жили работники радиостанции НТС с семьями и хранилось оборудование. Обвалился угол двухэтажного дома, но никто не погиб.
• В июле 1961 г. произошёл взрыв во дворе дома на Мерианштрассе (Франкфурт), где «Посев» арендовал рабочие помещения. Цель взрыва – напугать владельца и соседей и заставить «Посев» уехать. Срочно организовали сбор средств, купили участок на окраине города и начали строить собственный дом.
• В 1962 г. на новостройке обнаружено взрывное устройство; его самостоятельно, до приезда полиции, разрядил Г. С. Околович.
• Между 10 и 13 июня 1963 г. вокруг стационарного радиопередатчика «Свободной России» было взорвано шесть мин. Цель та же – напугать соседей и вызвать их протест.
Очевидно, что советские органы стремились внедрить своих агентов в НТС; только в 1950-х гг. отмечено 15 таких попыток. Самая известная – дело Мюллера-Хорунжего; американский суд дал ему 14 лет за шпионаж, и, вернувшись потом в СССР, он злобно выступал против НТС.
Пропагандистские кампании против НТС шли волнами. Первая относится к 1934–1937 гг. Потом из газет надолго исчезли все упоминания о Союзе. С 1954 по 1960 г. в центральной прессе появилось более 200 статей на тему НТС. Затем – опять молчок. Последняя волна продолжалась с 1968 г. до весны 1991 г. Приёмы были простые: жертвы гестапо назывались пособниками гестапо; люди, отказавшиеся от материального благополучия ради идеи, – шкурниками и карьеристами; политическая оппозиция – агентами иностранных разведок. Вначале всё это сдабривалось руганью: «фашисты, подонки, наркоманы», но под конец КГБ нашёл блестящий ход: обвинить НТС в связях с самим собой, то есть с госбезопасностью. Этому даже некоторые диссиденты поверили. Только после распада СССР, когда состоялись встречи работников НТС со своими бывшими визави из КГБ, выяснилось, как мало последние знали о жизни Союза. Не знали даже того, где последние 22 года находился штаб Закрытого Сектора; в высотке на Майнц-Лерхенберг по службе побывали многие члены НТС, жившие во Франкфурте, но держали язык за зубами.
А капитан Хохлов оказался не единственным другом НТС в органах госбезопасности. Без помощи друзей «Посев» никак не смог бы публиковать в 1977–1978 гг. «Розыскные списки КГБ», хранящиеся в заграничных резидентурах, и предупреждать перечисленных там лиц о грозящей им опасности.
9. После ХХ съезда КПСС: новые горизонты
Идейная смерть Сталина на ХХ съезде КПСС (1956) имела едва ли не большее политическое значение, чем его физическая смерть тремя годами ранее. Собравшись в Кидрихе-на-Рейне летом 1956 г., Совет НТС пришёл к выводу, что место единоличного диктатора на вершине власти занял правящий слой. Люди, составляющие этот далеко не монолитный слой и постепенно привлекаемые к соучастию во власти, неизбежно столкнутся с проблемой ответственности, а это разделит их на консерваторов, умеренных реформаторов и радикальных реформаторов. Умеренные могут стать «попутчиком революционного процесса», а радикальное течение «объективно станет союзником революционных сил в общей борьбе за единые конечные цели» (Резолюция Совета 14 июля 1956 г.). Правоверным антикоммунистам это предсказание не понравилось (какие могут быть у нас с ними единые цели!), но начавшиеся 30 лет спустя события показали, что оно было верным.
В новых условиях ослабленного тоталитаризма НТС предпринял шаги в трёх новых направлениях.
Первым шагом стало решение добиваться свободы печати явочным порядком. Журнал «Грани» осенью 1956 г. (№ 31) опубликовал «Обращение российского антикоммунистического издательства “Посев” к деятелям литературы, искусства и науки порабощённой России, не могущим опубликовать свои труды из-за партийной цензуры». Предлагая присылать такие труды для публикации за границей, издательство гарантировало тайну авторства. Этим обращением был формально открыт тамиздат. Фактически «Посев» начал издавать рукописи из России после 1960 г., когда у НТС наладились каналы связи с авторами.
В издательстве «Посев» во Франкфурте вышли сборники поэзии Б. Ахмадулиной, А. Галича, Н. Горбаневской, Н. Коржавина, Б. Окуджавы, Б. Пастернака (с переводом на немецкий), И. Ратушинской; пять томов Солженицына (пока он находился в России), мемуары Евгении Гинзбург, проза Л. Бородина, Г. Владимова, А. Гладилина, В. Гроссмана, А. Кузнецова, В. Некрасова и др., а также карманное издание «Мастера и Маргариты» М. Булгакова (с выделением удаленных цензурой фрагментов). Из публицистики отметим две книги академика А. Д. Сахарова, «Белую книгу» по делу Синявского и Даниэля, сборник «Процесс цепной реакции» по делу Галанскова, Гинзбурга, Добровольского и Лашковой, книги Ю. Галанскова, Б. Комарова, А. Марченко, В. Осипова, Г. Подъяпольского, Г. Померанца, В. Солоухина. Из церковного самиздата «Посев» до 1988 г. опубликовал 13 выпусков христианского чтения «Надежда». Продолжали выходить и книги зарубежных авторов. Некоторые книги «Посева» (например, А. Авторханова) стали в СССР столь популярны, что их размножали домашними способами.
Пик издательской деятельности «Посева» в Германии пришёлся на 1968–1978 гг. Объем поступающего самиздата настолько вырос, что ему посвящались специальные выпуски журнала «Посев», а также отдельная серия «Вольное Слово». Затем собиранием самиздата занялось и радио «Свобода».
Вторым шагом НТС стало решение созвать в апреле 1957 г. в Гааге «Конгресс за права и свободу в России». В новых условиях можно было представить себе не разовое крушение режима, но ступенчатый снос, «разборку по кирпичам». Гаагский конгресс принял 130 частичных требований, таких как отмена обязательной прописки, право родителей на религиозное образование детей, выдвижение более чем одного кандидата на выборах, уравнивание колхозников с другими гражданами в правах на социальное обеспечение и прочее. Каждое из требований, взятое в отдельности, трудно назвать антисоветским: они вроде бы совершенствуют советский строй, но взятые в совокупности они означали бы его ликвидацию.
Гаагский конгресс стал последним совместным политическим действом русской эмиграции, как бы её завещанием стране. В нём участвовал 81 представитель от 9 эмигрантских группировок; председательствовал редактор журнала «Часовой» В. В. Орехов, в прошлом капитан Марковского полка. Так был перекинут мостик от Белого движения к будущему правозащитному, которое Конгресс предвосхитил. Его фактическое начало можно датировать апрелем 1968 г., когда вышел первый номер «Хроники текущих событий».
Гаагский конгресс был не единственной площадкой общения НТС с эмиграцией. Ежегодно такой площадкой становились политические конференции журнала «Посев» (обычно во Франкфурте-на-Майне, в некоторые годы – в Париже, Брюсселе, Мюнхене и Нью-Йорке). Начались они в 1949 г. как «расширенные редакционные совещания», а завершились – с большим воодушевлением – в ратуше города Эшборн под Франкфуртом осенью 1990 г. по случаю 60-летия Союза и предстоящего перевода его управляющих органов в Россию.
Во второй половине 1950-х гг. НТС развил дипломатическую деятельность, налаживая связи со странами, разделёнными на коммунистическую и свободную части: с Китаем (на Тайване), Кореей, Вьетнамом. Подразумевалось, что Россия тоже разделена на подвластный коммунистам СССР и свободное Зарубежье и интересы освободительной борьбы у всех общие. Тайваньское и корейское радио транслировали передачи «Свободной России» на Дальний Восток, а «Посев» в 1961 г. издал в русском переводе книгу Чан Кайши «Советская Россия в Китае» со специальным предисловием автора. Экскурсы в международную дипломатию были свёрнуты, когда потребовалось сосредоточить все средства Союза на организации поездок курьеров в СССР.
Третьим шагом стали «лорские решения» (то есть решения, принятые Советом в январе 1958 г. в баварском городке Лор): «Очередной задачей на ближайшие два-три года Совет считает создание на территории России организационных предпосылок для открытых выступлений против власти под знаменем НТС». Как известно, открытые выступления начались через восемь лет (5 декабря 1965 г.), и не под знаменем НТС, но лорские решения, тем не менее, стали вехой. Они означали пересмотр «молекулярной теории». Стало ясно, что массовой организации с единством мысли и действия НТС не создаст: и потому, что не будет технической возможности достичь каждого гражданина, и потому, что психологически граждане стремятся к многообразию, а не к унификации мысли. То есть НТС в России будет одной из многих организаций. А чтобы такую организацию строить, нужны личные, двусторонние связи. От «молекулярной теории» остаётся принцип малых групп, лишённых иерархической структуры и связанных не между собой, а напрямую только с зарубежным центром. КГБ пытался отклонить НТС именно от этих установок, но безуспешно.
• Лорские решения привели к созданию системы поездок в СССР курьеров («орлов»), выполнявших основные подпольные операции Союза.
• Курьеры вывозили из СССР самиздат для публикации на Западе. За 30 лет они вывезли около 2000 документов литературного или политического значения.
• Курьеры привозили в страну литературу и материальную помощь, поддерживали связь с «молекулами» НТС и с друзьями в общественной и писательской среде.
• Курьеры-иностранцы по собственной инициативе провели в СССР десятки открытых выступлений в защиту политзаключённых. Процессы Синявского и Даниэля (1966), Галанскова и Гинзбурга (1968) и последующие вызвали возмущение на Западе, что обеспечивало демонстрантам политическую поддержку у себя дома.
