скачать книгу бесплатно
Желаешь здоровья всегда хамоватой уборщице,
Кладёшь ложку соли в свой чай, залпом пьёшь
и не морщишься,
И, главное, не замечаешь ни в чём монотонности.
Любви грандиозней порою начало влюблённости.
«Пока ты вернёшься, я выучу три языка…»
Пока ты вернёшься, я выучу три языка,
Плутарха дочту, философией нос запылю,
Я Грига всего разыграю и весь ХТК,
Я стану умнее тебя – и тогда разлюблю.
Пока ты вернёшься, я восемь десятков подряд
Отжаться от пола на пальцах однажды смогу,
Бежать марафонскую так, словно чёрт мне не брат,
Я буду сильней – и от этой любви убегу.
Пока ты вернёшься, я стану добрей и мудрей,
Я нищенкой сделаюсь в наинищайшей стране —
Пока ты придёшь из-за трижды проклятых морей.
Я стану пророком, пока ты вернёшься ко мне.
Пока ты вернёшься, я даже, пожалуй, умру.
Когда же вернёшься, в наш Зеленогорск загляни,
Ты незачем мне, но постой пять минут на ветру —
Кудрявую ель на могиле плечом заслони.
К чёрту
Нет смысла ждать, и догонять – нет смысла.
Я больше не готовлюсь к февралю.
С другими провожу
семнадцатые числа.
Целую всех: пусть думают – люблю.
По-холостяцки запросто милуюсь,
Беснуюсь без ветрил и без руля,
Шлю к бесу профиль твой
и лица наших улиц,
Семнадцатое – к бесу – февраля.
Не жду, не догоняю, не надеюсь,
Не бьюсь в божбе, не верю ворожбе.
Я думала послать
всё к чёрту, а на деле —
Ты дьявол сам. Пошли меня к себе.
Красавице
Тебе под силу жизни их ломать —
Тех, что в сердцах оружием бряцали.
Но ты, как бессердечный дипломат,
Жонглируешь сражёнными сердцами.
И каждый ходит лёгок и лучист
И празднует своё единовластье.
А ты, жестокий логик и логист,
Для всякого найдёшь и час, и счастье.
Как бабочек, прокалываешь, жжёшь
И сушишь. Без возможности реванша
Играешь с ними в длительную ложь,
Азартная скупая донжуанша.
А бабочки слетелись на ловца
И сохнут на игле в лучах светила.
Зачем тебе их мёртвые тельца,
Когда ты и живых-то не любила?
«Поссорились так глупо – из-за быта…»
Поссорились так глупо – из-за быта.
И будь неладна – раз неладно сшита —
Моя с тобою жизнь! Гнездо не свито —
Течёт, как сито,
Сырым осенним днём. А что – в метели?
В другую жизнь из птичьей мы влетели,
Где вместе нам не выжить в чёрном теле.
Скажи, не все ли
Я способы создания уюта
Перебрала, но стынет почему-то
Очаг наш, и сквозит ночами люто.
И я бегу.
С седьмого неба – до седьмого пота.
Не спеться птицам разного полёта:
Тебе бы лебединого кого-то,
А мне – ку-ку.
Песенка
В том краю далёком
Буду тебе сестрой.
Народная песня
Хочешь, буду тебе сестрой
В том краю на краю земли.
Лишь бы мы с тобой – так устрой —
Целоваться бы не могли.
Хочешь, буду тебе чужой
В той стране, где и враг – родня.
Но, смотри, не криви душой:
Не люби, не ревнуй меня.
Только песня как мир стара
И заношена, как мошна.
Миленький! Я ничья сестра
И кому не нужна – жена.
Прозрачен наш осенний Петергоф
Прозрачен наш осенний Петергоф.
Английской речи, сутолоки, плеска,
Шутих не слышно, шороха шагов.
А мы шумим безудержно и дерзко.
Что осень нам? Прищурившись слегка,
Играя и любуясь этим светом,
Жить так светло и весело поэтам!
И вместе нам не больше сорока,
Когда бы мы задумались об этом.
Июньская девочка
Надежде Июневой, девочке, найденной в кусте сирени, приёмной дочери Александра Штиглица и супруге Александра Половцова
Июньская девочка, что весела и нежна, —
Надежда июньская. Из-под отцовского крова
Была по наследству, бесценная, передана
Из рук одного Александра ты в руки другого.
Надёжные руки, которым поддержка одна
Потребна: твой взгляд, твой кивок,
одобрительный возглас.
Ты только люби их, ты будь весела и нежна,
Храни эти души, куда ты нечаянно вторглась.
И два Александра сияют десятками лет,
Могучи, что скалы, и ты – лучезарная – между,
И строят, и жертвуют, веря в твой нежный привет,
Надеясь: хотя бы твою оправдают надежду.
Боре, капитану волейбольной команды
Ты был так нескладно высок и не в меру смешлив.
Не верю, что даже и смех этот канул в залив.
Не верю, что властен над Борей балтийский борей,
Схватившийся вдруг с капитаном командных морей.
Из той черноты чёрным глазом мигни, не молчи:
Какие там в моде – всё те же ли? – нынче мячи,
Всё так же ль боятся подачи твоей, как огня?
И кто там пасует на «взлёт» тебе вместо меня?
А пятеро нас по-сиротски остались играть,
А в зал на пылинках спускается солнце опять,
В беззвучной безмерной улыбке спускается вниз —
На то, на пустое, блестящее место, Борис.
Едва оттолкнувшись от пола, возносится ввысь.
Уже улетаешь? За нас, за земных, помолись.
И скоро ты снова сумеешь команду собрать:
Полвека – не больше – и будем все вместе опять.
Романс
Поздно. Порознь. Проще – брось же
Притворяться: мы не любим.
За мои романсы больше
Не бросай монеты в бубен.
Будет. Будущие будни
Без тебя уже маячат.
Из своих паучьих пут не
Отпускаешь – жаден, значит?
Сжалься. Новым следуй устьем,
Словно ялик – независим.
Только всё же вечер грустен
Без твоих обидных писем.
Крепость
В детстве снега было много, много.
В декабре мы вылепили крепость.
Рассудили: на крутой горе пусть
Высится – огромна, круглобока.
Каждый день мы думали с тревогой:
Как там крепость? Каждый день мы шли к ней.
