скачать книгу бесплатно
[Кадры спального района на берегу Массачусетского залива. Толстые тросы тянут поезд к станции пригородной железной дороги; родители с детьми сидят в кафе-мороженом рядом с магазином боеприпасов; жилой комплекс в окружении частных домов; старшеклассники играют в футбол; парад на День независимости; соседи изучают вещи на распродаже во дворе. Все снято на телефоны, с неумелым кадрированием и применением фильтров, нетвердой рукой оператора-любителя.
Сцены замерзших морей и грязных снежных равнин. Затем – весна. Свет солнца, разлившийся после долгой зимы, робкий и мягкий, но это не умаляет радости детей, высыпавших на игровую площадку; цветущие форзиции и азалии – яркие, живые фейерверки, брызнувшие на холст после серой зимы; щебет птиц и белок, детенышей скунсов, которые нежатся на зеленых лужайках, обдуваемые теплым ветерком.]
ИНГРИД(71 год, ослепительно седые волосы)
Это началось несколько недель назад… Посмотрите на меня, я теперь ничего не помню – и дело-то не в возрасте. (Смеется.) В том, что у меня так плоха память, я виню волнение от того, что в городе появилось столько новых жителей. (Поворачивается к внучке, которая сидит рядом.) Ты помнишь дату?
ЗОИ(16 лет, лицо напряженное, ссутулилась так, будто хочет исчезнуть, смирная)
Я… точно не помню.
ИНГРИД
Просто посмотри, когда снимала видео – ну, то первое? (Гордо, на камеру.) Она раньше всех увидела! Ее видео потом показывали в новостях.
ЗОИ
Ладно. (Копается в телефоне, пока не находит.) Ровно три недели назад, на весеннее равноденствие.
ЛИ(41, городской управляющий)
Я людям говорю: отнеситесь к этому правильно и обеспечите будущее своим детям и детям их детей.
Вы видели заголовки в «Глоуб», видели репортажи по телевизору. У меня целыми днями встречи – президент, «Боинг», Энергетическая комиссия Содружества, «Вестингауз», «ДРАКОГРИД», «Катепиллар», «БейСТАР» – каждый хочет отхватить от Маннапорта по кусочку! Такого ажиотажа точно не было несколько десятилетий.
И это вы еще ничего не видели. Вы подождите, пока увидите гигаваттных…
ИНГРИД
Точно. На весеннее равноденствие.
Все не так плохо, как некоторые говорят. Рон – это мой зять – и Зои завесили мне окно в спальне тяжелыми шторами, чтобы приглушить шум. Теперь я почти их не замечаю.
ЗОИ
(Делает глубокий вдох, чтобы успокоиться.) Мне… нравится, что они там.
Я приоткрываю окна по ночам, чтобы их слышать.
ИНГРИД
Все, которых мы пока видели, довольно маленькие. (Поворачивается к Зои.) Не то что те, которых ты рисовала.
ЗОИ
(Отворачивается от камеры.)
АЛЕКСАНДР(35 лет, взгляд такой напряженный, что, кажется, глаза светятся сами по себе)
Хочу, чтобы они ушли! Им придется упечь меня за решетку, если они думают, что я смирюсь с…
ХАРИВИН(53 года, представилась «изобредпринимателем», в ее волосах светодиодная заколка с мигающей надписью «Бесплатная энергия не бесплатна»)
Никто не знает, откуда они. Или как они сюда попали. И зачем.
Но в этом нет проблемы. Проблема в том, что никто даже не задумывается над важным.
[Дрожащие кадры, снятые на телефон: серебристая чешуя, сверкающая между пришвартованными лодками; змеиный хвост, исчезающий под густым кустом сирени; багровые облака над светлеющим заливом и вдруг громкий крик – рептилии, птицы, ящера? – камера резко поворачивается и едва захватывает кожистые крылья – будто воздушные змеи, стремительно падающие к земле, – они исчезают за песчаными дюнами; толпа с криками разбегается с бейсбольного поля, преследуемая десятками летающих существ, которые низко пикируют, пронзительно визжа – летучие мыши? птицы? летучие ящеры?]
Город Маннапорт, Содружество Мэна и Массачусетса, население 7 000(драконов, приблизительно)
ХАРИВИН
[Мы находимся в гараже, похожем на мастерскую современного да Винчи, только более беспорядочную, шумную и без романтичного налета старины. Здесь вращаются колеса и шестерни, гудят ремни, лязгают цепи, стройно работают рычаги и поршни.]
Это прототипы, поэтому выглядит все грубовато. Но уверяю вас: они все основаны на проверенных веками идеях – как этот двигатель, впервые построенный Этьеном Ленуаром[11 - Этьен Ленуар (1822–1900) – бельгийско-французский инженер, изобретатель двигателя внутреннего сгорания.], – конечно, с многочисленными улучшениями, которые добавила я сама. Некоторые работают на угле, некоторые на бензине или газу – идея о том, что двигателям внутреннего сгорания нужен чистый спирт, это бесстыдная ложь, которую распространяют энергетические конгломераты. Если бы мне только найти финансирование…
Вы еще снимаете?
Ладно, неважно. Я знаю, как это выглядит со стороны. Даже если вы снимете все, что я вам покажу, они найдут способ, как меня дискредитировать. Мы же не можем допустить, чтобы общественность узнала про альтернативы монополии на драконью энергию, да?
Более столетия назад Томас Эдисон и Генри Форд решили совместными усилиями привязать нас к электричеству, сделав его нашим главным источником энергии, и с тех пор мы безостановочно стремились к тому, чтобы извлекать из драконьего дыхания все больше и больше электричества. Так мы постепенно стали зависимы от этих созданий, и теперь драконий энергопромышленный комплекс помыкает нашими политиками, и ничего с этим сделать они не могут.
Нет-нет, не беспокойтесь, я не буду оспаривать догму, что драконы совершенно безопасны, – я не буду устраивать дискуссий.
Так вот… как мне объяснить, что я против нашей энергетической политики без?..
А вот как. Все видят, что воздушные и морские пути прокладываются вдоль маршрутов миграции драконов; мегаполисы выживают и процветают в зависимости от численности драконов; целые страны оголтело соревнуются, чтобы привлечь гигантских зверей, которые поднимают им ВВП.
Мы говорим о драконьих фондах и государственных стратегических резервах, но эти выражения придуманы, чтобы все казалось лучше, чем есть, и чтобы вводить нас в заблуждение. Драконы вольны прилетать и улетать, когда им вздумается, а империи рождаются и умирают по прихоти существ, которых нам никогда не понять и не приручить. Вы когда-нибудь читали «Ружья, микробы и драконы»[12 - Отсылка к научно-популярному бестселлеру Джареда Даймонда «Ружья, микробы и сталь».]? Там выдвигается такая гипотеза, что доминирование Запада во многом было обусловлено благоприятным присутствием огнедышащих драконов в Европе. Восточная Азия отстала в Промышленной революции, потому что их драконы дышали холодным туманом и водой, а не огнем. И пока Лонг Жуюань из Тяньцзиня, вдохновившись трудами Роберта Стирлинга[13 - Роберт Стирлинг (1790–1878) – шотландский священник и инженер, изобретатель двигателя Стирлинга.], не изобрел инь-ян-двигатель, который приводился в действие огне- и туманодышащими драконами, баланс сил так и оставался смещен в сторону Европы. И даже сегодня преобладание малых стран и городов-государств связано с нашей зависимостью от драконов, а не на с культурными или политическими особенностями.
(Глубокий вздох.)
Я же хочу сделать так, чтобы мы больше не зависели от дешевой драконьей энергии. Мы радовались, когда Варшавский договор[14 - Действовавший в 1955–1991 годах договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Албанией, Болгарией, Венгрией, ГДР, Польшей, Румынией, СССР и Чехословакией.] пал из-за того, что их драконы решили массово улететь, но откуда мы можем знать, что драконы не сделают однажды того же и здесь, в Содружестве Массачусетса и Мэна? Мы очень рискуем, когда забываем историю.
Но из-за моих тревог люди называют меня чудачкой, дурой.
ЗОИ
[Она засияла изнутри – но не совсем радостью, скорее осторожно готовясь к ней. Она все еще стесняется и говорит запинаясь, но рассказывает гораздо больше прежнего.]
Рисунки? (Нервно смеется.) Нет, вряд ли. Это просто детские каляки-маляки. Понятия не имею, где они, я их не сохранила.
Я хочу рассказать про настоящих драконов.
Кто-то жалуется на шум и запах, на то, что они всюду гадят. Кто-то орет, что драконы устраивают беспорядки на улицах. В первую неделю было примерно двадцать происшествий на семнадцатом шоссе, рядом с государственным парком, и тогда пришлось перекрыть все движение. Потом пришлось эвакуировать и закрыть Астровскую начальную школу, потому что драконы стали гнездиться на ее территории и родители из-за этого нервничали. Даже сегодня, пока ехала сюда, я видела кого-то вроде юристов на парковке в центре. Они, как мухи, кружили вокруг кучки драконьего навоза. Не знаю, с кем они собираются судиться. Драконам юристы не страшны.
Я слышу нытье. «Маннапорт вам не Бостон! У нас нет инфраструктуры, чтоб с ними справиться!» Думаю, они имеют в виду всякие стены и заборы. Хотят, чтобы законодательное собрание объявило в штате чрезвычайное положение и, может быть, призвало минитменов[15 - В североамериканских колониях времен Войны за независимость США: народные ополченцы.] и те прогнали драконов.
Я читала историю драконьих наплывов… Вот короткая справка из «Мемекспедии»: «Большинство современных драконьих городов по крайней мере наполовину плановые: Бостон сосредоточен на библиотеках и университетах, привлекающих драконов наукой; Калифорнийская Республика ведет двойственную стратегию изобретательства и искусства, а Кремниевая долина и Голливуд стали крупнейшими драконьими центрами во всей Северной Америке. Нью-Йорк придерживается наиболее старомодной техники – накопления золота и драгоценностей на Уолл-стрит, чтобы драконы Старого Света покидали свои убежища на Багамах и Британских Виргинских островах, селились на Манхэттене, устраиваясь вокруг хранилищ и проводя там недели напролет, прежде чем переместиться на крупные станции на Лонг-Айленде». Ой, к последней фразе тут стоит знак вопроса и подписано: «требуется источник».
Но больше всего меня впечатлил пример из Тайтусвилла, что в Аппалачии. В 1859 году в небольшом поселении стихийно собрались драконы. Все ринулись туда, стремясь извлечь из этого выгоду, и одному счастливчику по имени Эдвин Дрейк удалось построить первый драконий кран. Для этого он запряг пятидесятифутовую особь с обсидиановой чешуей, запитав таким образом подвесную дорогу между озером Эри и Балтимором. На какое-то время этот драконий бум сделал Тайтусвилл богатейшим городом в мире. Людей привлекали драконьи деньги, благодаря чему строились новые пруды-охладители, новые драконьи краны, новые электростанции – до того дня, как драконы вдруг взяли и улетели.
Эдвин Дрейк – мой прапрапрадедушка по материнской линии. А моя мама…
Но об этом я не готова рассказывать.
С детства мне говорили, что я стара душой. Люблю читать и быть наедине с собой. От крикливых толп мне становится не по себе, но я все равно взяла за правило ходить на городские собрания. Чтобы понимать, что собираются делать взрослые.
Они спорят об отчуждении собственности и дотациях от властей Содружества, ценах на недвижимость и налоговых льготах, изоляционных стенах и зонах безопасности. Они хотят, чтобы городской управляющий заключал сделки с большими корпорациями, чтобы обеспечить рабочие места, и чтобы каждый житель получал свою долю прибыли от драконов.
Но кажется, никто не думает о том, почему драконы прилетели сюда и как сделать так, чтобы Маннапорт не стал очередным Тайтусвиллом.
В Маннапорте нет ни чудес природы, ни крупных университетов, ни денег, ни искусства. Мы не отличаемся от множества других городков в Содружестве – аккуратных и мирных, если смотреть со стороны, но полных боли и отчаяния внутри. Моя школа кажется большой и пустой из-за того, что люди уезжают, если есть возможность, и не возвращаются. Хорошую работу трудно найти. Если хочешь остаться здесь – можно рассчитывать только на всякие халтурки. Еще одна проблема – наркотики, а по ночам иногда слышны выстрелы. Я раньше думала, это подростки взрывают петарды, но однажды увидела мигалки полицейских машин, которые мчали по семнадцатому шоссе, а потом прочитала, что неподалеку нашли труп.
[Мы на холме, внизу виден парк. Драконы ползают, копошатся, расхаживают там; они такие разноцветные, как полевые цветы в траве. Издали они похожи на бабочек, птиц и на кусочки живых красок, кружащихся в стремлении обрести форму.]
Сюда стоило подняться, да? Я прихожу сюда почти каждый день, только ради вида. Полиция говорит держаться подальше, но я не могу представить, чтобы они кому-нибудь навредили. Они уж точно выглядят более смирными, чем индейки, которыми улицы кишат по осени. Когда я оказываюсь здесь, я забываю про школьные сообщества, всякие сплетни, папино ворчание, про то, что нужно постричь бабушкину лужайку, – мне просто приятно знать, что в этом мире есть прекрасные создания, чьих забот нам никогда не понять и которым никогда не будет дела до того, что заботит нас. Так вселенная кажется немножечко больше, понимаете?
Я спрашиваю себя: зачем драконы сюда прилетели? Зачем?
Но когда смотрю на это, кажется, что ответ не так уж важен.
ИЮНЬ
ИНГРИД
[Дети играют на площадке.
Фокус смещается на ниссу, возвышающуюся на заднем плане. Ветки выглядят несколько странно: кажутся слишком поникшими, слишком отягощенными листвой.]
Настроения в городе определенно изменились. Не так уж много людей говорят о тех деньгах, которые мы заработаем на продаже земли застройщикам, и не так же много боятся перемен. Я бы сказала, мы привыкаем к драконам.
[Бейсбольный мяч попадает в ниссу, и весь пейзаж буквально взрывается. То, что лишь мгновением ранее казалось просто купой листьев, превращается в сверкающие чешуйки, вытягивающиеся конечности, расправляющиеся крылья, распрямляющиеся усы, щелкающие мигательные перепонки. Зеленый цвет маскировки сменяется красным, золотистым, блестит голубым и темно-синим – целое облако драконов, чей хамелеоний сон оказался потревожен, вдруг взмыло в воздух. Смешанная стая североамериканских сохатых, сибирских змиев, мезоамериканских пернатых серпентов, бескрылых восточно-азиатских лунгов, огненнохвостых южноазиатских наг, европейских тонкокрылых и других видов. Все они были не крупнее павлина, а многие и гораздо меньше.
Мгновение дети любуются их воздушным представлением, но быстро теряют интерес. Девочка подбегает к подножию дерева и, осторожно ступая среди помета, достает мячик. Дети продолжают свою игру. Потревоженные драконы один за другим возвращаются к дереву, усаживаются и снова облачаются в свой камуфляж.]
Милые, да? Некоторые разочарованы, большинство испытали облегчение. Эти драконы не имеют ничего общего с великанами Библиотеки Уиденер, которая обеспечивает энергией Бостон, или даже теми, что поменьше, которые управляют гигантскими реактивными самолетами, пересекающими Атлантику и континент.
О, я не хочу строить из себя специалиста по драконам. Я сама не видела драконов до восемнадцати лет, когда приехала в Уэллсли, первокурсницей с вытаращенными глазами.
[Архивные фото колледжа Уэллсли, представленные в стиле Кена Бёрнса[16 - Эффект, заключающийся в плавном перемещении кадра вдоль неподвижного снимка с приближением к определенным деталям. Назван в честь американского режиссера-документалиста, который активно его использовал.].]
Тогда в фонде Уэллсли было всего пятеро: три американских бизонорогих, валлийский виерн и английский змей. Они не шли ни в какое сравнение с пятисотголовым фондом Гарварда-Рэдклиффа, но для меня это богатство, эта мощь была за гранью воображения.
Пока остальные девочки еще обустраивались, я решила прогуляться вокруг озера Вубан, где поселилась самая маленькая из бизонорогих, Делирия. Был уже вечер, и я не ожидала что-либо увидеть. Я знала, что драконы были очень заняты и редко бывали у себя. Хотя, как и большинство университетских драконов, они слетелись в Уэллсли, потому что их привлекла сокровищница знаний, сосредоточенная в библиотеках и лекционных залах, договор Содружества и университета предполагал, что драконов убедят обеспечивать энергией с помощью огненного дыхания фабрики и мельницы в соседних городках.
Однако профессора также знали, что драконам требовалось бывать у себя в жилище, чтобы восстанавливаться. Драконы не питались одним только зерном и мясом: их духовное здоровье требовало погружения в академическую атмосферу колледжа, требовало проводить время в одиночестве и размышлять – знаю, современные специалисты скажут, что это все чепуха, но я верила в это тогда и верю сейчас.
Неплохая метафора студенческой жизни, как по мне.
Тропа вдоль берега была окутана туманом, как и само озеро. Я шла и шла, воодушевленная мыслью, что я сама по себе, что за мной не присматривают ни родители, ни наставники. Я воображала себя героиней старинной баллады, которая пробиралась по долинам и болотам, преследуя дракона, сторожащего сокровища. Тяжелая мгла не позволяла увидеть другой берег озера, поэтому оно казалось огромным, как целый океан: тогда я не знала, что потеря пространственного чувства – это распространенный психологический эффект от близости дракона.
Вдруг раздался громкий рев – он напомнил мне звук реактивного двигателя. Я повернулась, и мне открылось зрелище: вода в озере взорвалась, будто вулкан. Мгла на мгновение расступилась, явив длинную, извилистую шею, как на рисунках бронтозавров, которые я видела в книжках, а наверху нее была огромная рогатая и пушистая голова. Солнечный свет, преломленный туманом, окружил эту голову сиянием тысячи цветов, которые я никогда не видела и которым даже не знаю названий. Голова повернулась ко мне, а эти глаза, голубые, округлые, засветились изнутри, встретились с моими.
Затем Делирия, почти небрежно, приоткрыла пасть и мягко зашипела, будто говоря шепотом; туман клубился вокруг ее пасти, сияя слабым голубым светом, как айсберг. У меня же сердце подскочило к самому горлу.
Она отвела взгляд и посмотрела на небо. Широко раскрыла челюсти и выдохнула пламя – оно было как огненный цветок, распустившийся посреди озера.
Не думаю, что до этого я когда-либо понимала буквально, что значит, когда говорят: «захватывает дух». Я видела немало научных иллюстраций и фотографий драконов, которые сворачивались внутри электростанций и с помощью огня генерировали пар, чтобы тот вращал турбины, производившие электричество, а то, в свою очередь, служило источником силы для механизированного мира. Но драконы на тех иллюстрациях казались прирученными и управляемыми, казались органическими компонентами механизма современного мегаполиса.
Но находиться прямо перед драконом оказалось совершенно не так – это было возвышенное чувство, как сказали бы поэты-романтики. Я сразу же поняла, почему столько исследователей и инженеров старины проходили сквозь грозовые бури, через затянутые льдами арктические воды, бездорожные пустыни, усеянные скелетами и болотами с ядовитыми испарениями, – лишь бы хоть глазком увидеть этих великолепных созданий.
Много лет позже, уже после того, как родилась Джули, эта история стала одной из ее любимых, и она требовала, чтобы я пересказывала ее снова и снова. В детстве она была одержима драконами и много их рисовала – прямо как Зои. Глаза она всегда оставляла напоследок, а когда доходила до них, раскрашивала ярко-голубым, с блестящими полосками, выливающимися в мглистый воздух, и тогда драконы будто бы оживали.
ХАРИВИН
Как бы мы сейчас ни зависели от драконов, большинство людей никогда их не видели. Тенденция обделять население знаниями об устройстве нашей энергетики в последние десятилетия только усилилась. Так же, как стараемся не смотреть на смерть в больнице, мы мысленно держим драконов за бетонными стенами и стальными дверьми, за секретными трудовыми контрактами и нерушимыми подписками о неразглашении, и этим поддерживаем иллюзию того, что современность обходится нам бесплатно.
Если драконы так безопасны, как утверждает правительство и энергетические компании, то почему Гарвард-Ярд обнесен таким толстым забором, будто это тюрьма, а Уолл-стрит оправдывает свое название сверхукрепленными изоляционными барьерами[17 - Уолл-стрит (Wall Street) переводится буквально как «Стенная улица». Названа в честь проходившей по ней в XVII веке городской стены.]? Заставляет думать, что нам что-то недоговаривают, верно?
В любом случае проблема эта есть не только в Содружестве Мэна и Массачусетса, и даже не только в других странах Северной Америки. Везде в этом мире, от Гибернской Республики до городов-государств Синитской Лиги, люди довольствуются тем, что тайны остаются тайнами.
Намек на такое положение дел можно даже найти в Античности.
[Анимированное изображение крутящегося эолипила[18 - Также Геронов шар – древнегреческий прототип паровой турбины.]с вылетающими струями пара.]
Первым в истории человечества, кто использовал драконью энергию, был Герон Александрийский. Он построил медный шар с двумя трубками, которые выходили из него в разных направлениях. Шар этот свободно вращался вокруг своей оси перпендикулярно трубам.
Герон также выложил внутреннюю сторону сферы кусками янтаря, на которых были вырезаны замысловатые мифологические сцены. Для освещения туда помещалось несколько светлячков, которые вращались в этом эмпирее[19 - В древнегреческой мифологии: верхняя часть неба, наполненная огнем.], будто падающие звезды. Герон, очевидно, стремился создать произведение храмового искусства, чью скрытую красоту сумеют оценить лишь боги, а прихожане – только вообразить.
Однако, ко всеобщему удивлению, творение Герона возбудило любопытство местных египетских драконов, и две юные особи проскользнули в устройство сквозь трубки, точно гадюки. Затем, удовлетворенные произведениями искусства, обнаруженными внутри, драконы заполнили пространство сферы горячим паром. И тот, вырываясь из изогнутых труб, вращал сферу, будто та была живой. Устройство приносило радость и удивление всем, кто за ним наблюдал.
Герон продолжил создавать все более замысловатые версии эолипила и умер, будучи сравнительно молодым, от безумия. Некоторые античные писцы связывали смерть Герона с его работой.
ЛИ
Конечно, я разочарован. Я-то думал, мелкие драконы – это только аперитив к основному блюду, а не все, что есть в меню!
Радует хоть, что «Рыцари Маннапорта» больше не донимают меня с просьбами «сделать что-нибудь» с безопасностью города. Мне кажется, даже в роликах про антидраконий заговор, которые они смотрят в интернете, мелких особей не выставляют такими уж опасными.
Корпорации, одна за другой, перестали нам звонить.
И я позвонил им сам.
– Наши инженеры провели технико-экономическое обоснование. Эксплуатировать малых драконов просто неэкономично, – сказали мне. И все бубнили без конца про мегаватты, гигаватты и окупаемость, капитализацию, тарифы на коммунальные услуги и амортизацию.
Оказывается, драконы в Маннапорте едва попадают в киловаттный диапазон. Раньше, когда Джеймс Уатт привязывал очки-калейдоскопы к дракоше размером с осла и называл это паровым двигателем, такая низкая производительность еще могла быть приемлемой. Но сейчас? Не особо.
