Гуманитарное знание в структуре высшего образования

скачать книгу бесплатно


Статистические исследования показывают, что российские вузы выпускают в год около 200 тыс. инженеров. Но, к сожалению, современной экономике представителей этой профессии хронически не хватает. Почему? По выпуску специалистов технического профиля Россия опережает многие страны мира. Например, по количеству выпускаемых инженеров на 10 тыс. человек населения Россия почти в 1,5 раза превосходит США. Такое количество инженеров, в соответствии с мировой статистикой, способно обеспечить стране внутренний валовой продукт на душу населения до 30 тыс. американских долларов, однако он сегодня составляет менее 11 тысяч. Причина в том, что некоторые обучающиеся мотивированы только на получение высшего образования и связанного с ним материального дохода; они не работают по специальности, уходят в другие сферы, туда, где доходнее и можно быстро заработать; для них патриотизм и гражданская позиция – ничего не значащие слова.

Актуализация гуманитарного развития обучающихся в системе инженерного образования заключается выводе инженерной профессии в разряд культурообразующих. Для решения задачи актуализации гуманитарного образования необходимы:

– связь вуза с производством, что само по себе представляет формирование у обучающегося начал гражданственности в процессе практик и стажировок на производстве, «привязывании» его к будущему месту работы, создания соответствующих условий для нормального труда;

– тесная связь технических и гуманитарных дисциплин в таких научно-образовательных формах как научные беседы, встречи с видными учеными, научные семинары, видео-лектории, написание и публичное выступление с рефератами, проведение месячника науки и других мероприятий, мотивирующих обучающихся к знаниям, прививающих интерес к специальности и повышающих качество образования будущих специалистов.

Психологические и социологические исследования показали, что инженеры, не обладающие гуманитарным знанием или игнорирующие его как научное мировоззрение социального характера, не склонны к быстрой социализации, амбициозны, себялюбивы, агрессивны, обидчивы, эгоистичны, конфликтны, склонны к замкнутости и одиночеству. Напротив, те инженеры, которые интересуются гуманитарным знанием в различных областях общественных наук, быстро социализируются, обладают хорошо развитыми морально-нравственными качествами, у них высокий уровень духовно-культурного развития, их интересуют потребности социума и общества в плане дальнейшего развития, они интересны в коллективе. Из этого следует, что агрессивное господство чисто технического разума может привести к социальной катастрофе.

Относительно недавно, в начальный период конструирования искусственного интеллекта, его создатели заявляли, что естественный человеческий разум может быть воспроизведен искусственно, и наступит этап эволюционного снятия человеческого интеллекта и его переноса на человекоподобные машины-роботы, имеющие искусственный интеллект, но не имеющие духовной составляющей. Но, как известно, бездушие губит человека. Напрашивается вопрос, не являются ли сегодня те инженеры, не имеющие достаточного гуманитарного развития, запрограммированными человеко-машинами или человеко-роботами, ведь основная их черта поведения проявляется в низких духовных качествах, низкой культуре поведения. Поэтому инженер как исследователь, как специалист и как руководитель обязан обладать не только техническим, но и гуманистическим мировоззрением. Нельзя научить инженера думать без гуманитарного образования, так как оно помогает рождению действительно оригинальных научных идей в интересах общества.

Гуманитарные знания содержат информацию об антропометрических параметрах человека и социальных функциях, выполняемых технической системой. Будущий инженер осваивает технико-технологические, общенаучные, естественнонаучные, социально-гуманитарные и инженерно-методические знания, на основании которых разрабатывает технологические методы и теории расчета, проектирования, моделирования, конструирования техноструктур, организации и управления технологическими процессами с целью их социально-экономической, экологической и эстетической оптимизации в интересах жизни, деятельности и развития общества.

Актуализация гуманитарного развития сегодня необходима в системе инженерного образования для создания гибкого и жизнеспособного общества, в котором предстоит формировать такие социально-значимые ценности как «безопасность», «жизнеспособность», «стабильность», «адаптивность», «саморегулируемость», «экологичность». Все это делается для того, чтобы общество было готово и способно противостоять разнообразным глобальным вызовам современности.

Фундаментальным ресурсом для этого должна стать соответствующая гибкая вузовская система образования, сочетающая инженерное образование и гуманитарное развитие обучающихся. Обеспечивается это системностью привлечения обучающихся к участию в научных мероприятиях, таких, как «круглые столы», семинары гуманитарно-технической направленности, научно-практические конференции, посвященные проблемам построения жизнеспособного и стабильного общества, его устойчивого и безопасного развития в условиях стремительной технологизации, противостояния не только природным и техногенным катастрофам, но и социально-экономическим и гуманитарным вызовам.

На представительных научных мероприятиях профессионального сообщества формируется в сознании обучающихся ощущение социальной востребованности и приходит понимание социальной значимости, появляется чувство коллективизма и корпоративного товарищества, развивается культура взаимоотношений.

Инженер сегодня играет все большую социально значимую роль в развитии страны, поддержании ее конкурентоспособности в мире. Поскольку инженерное образование становится все более разнообразным, подготовка отечественных инженеров должна быть многогранной. В обществе задаются вопросом, каким должен быть современный инженер? Современный инженер должен быть не только исследователем и изобретателем, он должен еще быть организатором и руководителем на любом уровне, первым лицом на предприятии, в отрасли, он должен определять стратегию развития на основе инженерного, то есть творческого видения и широкого кругозора.

На основе сформировавшегося и устоявшегося мировоззрения приходит осознание своей социальной природы, своего места и предназначения в обществе, что помогает человеку понять и найти себя. Гуманитарное знание дает ответы на вопросы: что представляет собой человеческое общество; как оно устроено и как функционирует; какие противоречия возникают в обществе и каковы пути их разрешения; какие социальные силы стоят за конкретным видом интересов; как соотносятся между собой различные виды человеческой деятельности; место и роль инженерной практики в истории человечества и т. д.

Качества и компетенции современного инженера должны включать: опережающую креативность стратегического мышления; знание современных технологий, оборудования, информационных технологий; лидерские качества; организаторские способности; владение технологиями менеджмента, психологии управления; компетенции в области социальной, психологической, политической, юридической и экономической деятельности; владение коммуникативными технологиями, этикой делового общения, публичного выступления; свободное владение иностранными языками; социальность, толерантность, корректность и широту кругозора; ответственность, исполнительскую дисциплину, готовность к командным методам работы; готовность к ассимиляции с корпоративной культурой; готовность и способность к развитию, поддержанию своей компетентности на конкурентоспособном уровне, к смене видов деятельности, перепрофилированию.

Не оправдывает себя попытка ряда технических вузов ввести в цикл обучения как можно больше гуманитарных дисциплин с минимальным количеством часов. Обучающиеся получают отрывочные, мозаичные, просветительские представления по курсу каждой из них, а не цельное научно-теоретическое знание, интегрированное в систему инженерного образования. Это снижает не только интерес к предмету, но и наносит серьезный вред подготовке инженера как специалиста. Любая учебная дисциплина востребована и полезна, если она изучается фундаментально; только на этой основе можно сформировать цельное, объективное мировоззрение обучающегося как специалиста в любой области научного знания.

Цель гуманитарного развития заключается: в создании специальных условий для формирования у обучающихся инженерного сознания гуманистического типа; в развитии творческого потенциала; в формировании особого рода познавательной активности, направленной на самоопределение в отношении смысла и ценности инженерной деятельности; в выявления нравственного потенциала в отношении к техническим дисциплинам; в обретении культуры мышления, понимания и приятия иных культур, способностей к саморазвитию и самосовершенствованию, готовности к решению сложных социотехнических проблем на основе методологии гуманитарной экспертизы инженерных решений.

Сущность гуманитарного развития в системе инженерного образования состоит в понимании инженерно-педагогическим сообществом тех идей и задач, которые связанны с потребностями человека как личности, необходимы для развития социума и общества, но не только в масштабе района, региона или страны, а в глобальном масштабе – человечества, планеты Земля. Именно в этом случае гуманитарное развитие выступает как особый вид образовательной деятельности, направленный на выработку смысловой позиции обучающихся относительно гуманистических и профессиональных ценностей инженерской деятельности и определение путей целостного овладения ею.

Развитие гуманитарной составляющей в системе инженерного образования включает три направления:

– изменение структуры учебного процесса в пользу гуманитарных дисциплин. Выпуская молодого человека в жизнь, высшая школа должна снабдить его объективными знаниями не только о технологиях, технологических процессах и производстве, но и об обществе, в котором ему жить, привить молодому специалисту принципы гуманистических взаимоотношений, толерантного поведения в коллективе, сформировать мировоззрение;

– деполитизация и деидеологизация образования. Единственной идеологией может быть любовь к своей стране. Политизация образовательных учреждений в условиях многопартийности может разобщить преподавательский состав и обучающихся по идейным соображениям, что категорически недопустимо;

– демократизация системы образования. Это включает расширение прав обучающихся в выборе той или иной формы обучения, предоставление образовательным учреждениям больше прав и полномочий в выборе форм и методов обучения, снятие с преподавательского состава несвойственных функции составления различных видов отчетности, предоставления справок и другого бумаготворчества, гуманность в отношениях между обучающимися и преподавателями.

Таким образом, гуманитарное развитие обучающихся в системе инженерного образования есть научное социальное мировоззрение, и оно первично, так как от конкретных действий будущих инженеров в определенной степени зависит решение не только насущных материальных потребностей людей, но и выживание человечества как биологического вида. Современная техника и новые технологии бросают вызов человеку, и ответить на этот вызов можно только разумным сочетанием материальной и гуманитарной культуры, так как гуманность является одним из важнейших принципов сосуществования народов, наций и их культур, обеспечения диалога между культурами, религиями и отдельными людьми.

Литература

1. Абдулгалимов Г.Л., Казагачев В.Н., Гулюта А А. Всеобщее обучение будущих инженеров робототехнике – вложение в конкурентоспособное будущее нашей страны // Высшее образование сегодня. – 2016. – № 6. – С. 9–11.

2. Бордовская Н.В. Гуманитарные технологии в вузовской образовательной практике: теория и методология проектирования: учебное пособие. – СПб.: Издательство ООО «Книжный Дом», 2007. – 408 с.

3. Вчерашний И.В., Осипенко О А. Специальное инженерное образование – современная технология подготовки инженеров // Высшее образование сегодня. – 2015. – № 1. – С. 6–8.

4. Иванов В.Г., Кайбияйнен А.А., Городецкая ИМ. Инженерное образование для «гибкого, жизнеспособного и стабильного общества» // Высшее образование в России. – 2015. – № 12. – С. 60–69.

5. Иванов В.Г., Похолков Ю.И., Кайбияйнен А А., Зиятдинова Ю.Н. Пути развития инженерного образования для глобального сообщества// Высшее образование в России. – 2015. – № 3. – С. 67–79.

6. Илюшина Н.В., Наводное В.Г. К вопросу об оценке качества инженерного образования // Высшее образование сегодня. – 2016. – № 6.– С. 3–5.

7. Путин В.В. Обращение Президента Российской Федерации с Посланием к Федеральному Собранию Российской Федерации // Высшее образование сегодня. – 2015. – № 12. – С. 2–3.

8. Современное инженерное образование: учебное пособие / А.И. Борисов и др. – СПб.: Издательство Политехнического университета, 2012. – 80 с.

9. Фесенко О.П. Каким должен быть военный инженер, или к вопросу о сложности обучения курсантов военного вуза: взгляд гуманитария // Наука и военная безопасность. – 2017. – № 1(8). – С. 173–176.

1.3. Философия и качество российского военного образования в современной России

Учителя, которым дети обязаны воспитанием, почетнее, чем родители, которым дети обязаны лишь рождением: одни дарят нам только жизнь, а другие – добрую жизнь.

    Аристотель

Учительство – не утраченное искусство, но уважение к учительству – утраченная традиция.

    Ж. Барзэн

Как известно, «философия» – любовь к мудрости, а образование есть прежде всего образ, на достижение которого направлена вся система обучения, воспитания и социальных отношений.

Философию военного образования в России XXI века с субъективной точки зрения вполне уместно охарактеризовать следующими прилагательными: безыдейная (в смысле отсутствия общей идеологии, понимаемой и одобряемой обществом и армией); дискретная (ибо государственные образовательные стандарты уже в новом веке менялись трижды); непоследовательная, сводящаяся пока лишь к количественному сокращению как ввузов, так и «военных школ»; политически ангажированная и якобы экономически детерминированная, осуществляемая профессиональными дилетантами.[1: 343].

Мудрость без реализации идеи на практике, остается лишь благим пожеланием, а на Руси давно известно, куда ведут такие пожелания… Понять проблему – значит наполовину ее решить. Учиться нужно не только на своих ошибках, но и извлекать выводы из истории, которая не прощает их повторения. В этой связи, как представляется, первостепенную важность имеет решение следующих проблем.

Первая. Идеология высшей военной школы. Да, именно «идея» и «логос». Школа, как и армия, в условиях рыночных отношений стали своеобразным товаром купли-продажи, институтами, существовавшими на принципе самоокупаемости и самовыживания.

Военное образование в России всегда было элитным, престижным, системным и востребованным. В конце XX – начале XXI вв., когда диплом о высшем образовании можно было купить в метро, он стал доступным любому ленивому, способному заплатить, не прилагая никаких трудовых усилий для получения знаний, а профессия военного специалиста стала ущербной с точки зрения статуса и материального вознаграждения, мы констатировали уже не снижение конкурса в военные училища (институты), а полное отсутствие набора в ввузы (ввиду отсутствия госзаказа и массового сокращения офицерского состава). К чему это привело, кадровым военным известно.

Анализ и точное знание современного состояния военного образования позволяет констатировать следующее:

– на сегодняшний день в России уже не осталось военно-научных школ как направлений национальной военной теоретической мысли и современной военной практики;

– нет научных школ, связанных с именами признанных национальных военных философов, стратегов, ученых или военачальников, подобно историческим школам Петра I, Петра Румянцева-Задунайского, Александра Суворова, Федора Ушакова, Михаила Драгомирова, Дмитрия Милютина, Михаила Скобелева, Николая Юденича, Александра Свечина, Константина Жукова и т. д.;

– нет научных школ в большом смысле, то есть как основного течения военно-научной мысли государства, отражающего смысл, задачи и философию предназначения его военной компоненты [2: 11–12];

Сегодня Российская армия не имеет своей собственной национальной военно-научной школы, что означает отсутствие у нас и своего собственного современного национального военного Стиля. Сам факт отсутствия интереса государства к поиску национального Большого военного смысла своим итогом имеет отсутствие национального военного Стиля. Это значит, что у нашей современной военной мысли нет своих собственных представлений о направлениях развития военного дела, а значит, нет своих представлений о задачах и идее профессионального военного образования.

Национальный военный стиль, как представляется, это самая главная родовая военная особенность государства, которая была так блестяще выражена в победоносном Большом русском военном стиле и в Большом советском военном стиле, и который до сих пор сохраняется под развалинами Советской армии, и, в принципе, может быть восстановлен, если будет востребован государством.

Вторая. Анализ отечественной военной истории позволяет сделать вывод, что военное образование в России (до 1917 года) и СССР было удовлетворительным, потому что и до тех пор, пока им лично занимались первые лица государства – цари и генеральные секретари.

Хорошо известно, что сегодня этим вопросом не занимается практически никто из руководителей такого уровня. Все те, которым положено заниматься этой проблемой по должности, не имеют ни соответствующего уровня знаний, ни опыта, ни авторитета в армии, ни своих собственных взглядов на существо проблем, ни, что самое печальное, даже желания вникнуть в суть дела, а тем более осмелиться принять самостоятельное решение и нести за него ответственность.

Отсутствие руководства этим вопросом со стороны высших должностных лиц государства и армии в дальнейшем неизбежно приведет к разрушению остатков военных научно-образовательных структур и учреждений военного образования, к вырождению национальной военной мысли, а также к утрате необходимого качества высшего командного состава армии и государственных деятелей.

Этот процесс в России наблюдаем в виде открытого заимствования чужих взглядов, подходов и методик военно-научного анализа и профессиональной подготовки и попыток их внедрения в систему образования. К сожалению, этот процесс развивается одновременно с полным пренебрежением к отечественному военному опыту и при игнорировании современного боевого опыта.

Третья. Наблюдается снижение качества военного образования, которое входит в противоречие с двухуровневой системой (бакалавр-магистр) высшей школы России. И дело не в меняющихся стандартах уже третьего поколения (с одним и двумя плюсами), выхолащивании военной компоненты в угоду требованиям Болонской конвенции. Проблема здесь глубже. Военное образование ограничивается методологическим натаскиванием; офицер не переходит на новый уровень культуры, не растет как профессиональный руководитель, так как все программы, тематические планы, учебно-материальная база безнадежно устарели и требуют кардиальной переработки. Эту мысль неоднократно подтверждал член-корреспондент АВН, руководитель Центра военного прогнозирования Института политического и военного анализа А. Цыганок: «Мы теряем профессионально подготовленное офицерство. Не менее страшно и то, что в рамках процесса «обновления Российской армии» происходит откровенная ликвидация военной интеллигенции и уничтожение военной науки».

В недалеком прошлом кадровый офицер проходил обучение, во-первых, в высшем военно-учебном заведении (4–5 лет), во-вторых, в военной академии (3–5 лет). В Советской армии имели академическое образование 15 % офицерского состава, то есть все командиры батальонов боевого и тылового обеспечения, все командиры полков и их заместители. И, конечно же, весь генеральский состав, 10 % которого проходили подготовку в Академии Генерального штаба. В Российской армии процент офицерского состава с академическим образованием снизился до пяти, а теперь, видимо, и вовсе обнулится.

Бывшая Военная академия им. М.В. Фрунзе с января 2010 г. превратилась в Военный учебно-научный центр Сухопутных войск. Причем, как заявил начальник Генерального штаба, с одним годом обучения. Ранее эта кузница командных и военно-научных кадров имела пять факультетов. Только на общевойсковом факультете обучалось 160 военнослужащих. Ныне в Военный учебно-научный центр Сухопутных войск набирают всего 44 слушателя, а в Академию Генерального штаба – лишь 16 слушателей. За последний год число высших военных учебных заведений сокращено с 65 до 10. Причем они перешли на самый примитивный, так называемый, трехцикловый уровень освоения учебных дисциплин: социально-экономическая подготовка (14 % учебного времени), общепрофессиональная (10 %), военно-профессиональная (76 %). Показательно, что по такой системе 50 лет назад работали средние военные училища (ВУ), выпускников которых так и называли: «вроде учился». Но как с такой подготовкой офицеров по лекалам пятидесятилетней давности переводить армию «на цифру», уму непостижимо.

Переход в 2013 году на новую систему подготовки офицеров запаса вводит деление вузов и их выпускников по их отношению к службе в армии на три сорта. Выпускники «первого сорта» по окончании военной кафедры сразу будут отправлены в запас. В список учебных заведений, готовящих специалистов данной категории, вошли 12 столичных вузов, 5 петербургских, по 2 учебных заведения Казани и Новосибирска и по одному в четырнадцати городах России.

Ко «второму сорту» отнесены 33 вуза, при поступлении в которые молодые люди будут заключать контракт с Минобороны. Контракт означает для них повышенную стипендию в период обучения (в пять раз выше общефедеральной) и службу на офицерских должностях не менее трех лет по окончании вуза. Если же выпускник захочет расторгнуть контракт, ему придется возвратить стипендию в полном объеме.

Остальные вузы России относятся к «третьему сорту». Их выпускники будут призываться и служить в армии на солдатских должностях. Фактически речь идет о введении своеобразного имущественного ценза: выходец из сельской местности или из рабочей семьи, пусть одаренный и талантливый, но не имеющий средств (а поступить в московский или питерский вуз с периферийным образованием трудно), гарантированно попадает в армию на солдатскую должность. Молодые люди из обеспеченных семей и крупных городов, даже и при полном отсутствии способностей, имеют возможность либо вообще избежать призыва, либо, получив образование в элитном вузе, сразу уйти в запас. Армия при этом превращается в «студенческо-рабоче-крестьянскую» [1: 348].

Четвертая. Централизация и концентрация военной мысли призвана привести к поднятию статуса военного образования, престижности преподавания и росту его качества и, что немаловажно, к повышению должностных категорий научно-педагогического состава и администрации ввузов и увеличению их денежного содержания.

Преподавательские кадры, ведущие дисциплины военного цикла, должны комплектоваться только и исключительно офицерами, имеющими войсковой опыт службы в должностях: в военных училищах (минимально) полкового (бригадного) звена; в военных академиях (минимально) дивизионного(корпусного) звена.

Преподавание общенаучных дисциплин необходимо осуществлять путем найма по контракту выдающихся ученых, общественных деятелей и лучших педагогических сил региона.

Представляется крайне важным существенно и быстро поднять уровень воинских званий постоянного состава военно-учебных заведений.

Пятая. В военной школе должна быть собственная современная информационная военно-научная база и сеть военно-научных изданий. Вспомним кампанию по созданию электронных учебников в 2015–2016 гг. К 1 сентября 2016 г. доложили об их создании, и что далее?..

Ситуация усугубляется тем, что военно-научные структуры и учреждения военного образования страны не только не связаны в современную единую национальную информационную сеть, но в течение уже более десятка лет не имеют доступа даже к открытым зарубежным военно-научным источникам, по причине отсутствия самого элементарного – интернета,

Пресловутая «секретность» связывает военных ученых в возможности публикации своих трудов. Попробуйте опубликоваться бесплатно в рецензируемых журналах из перечня ВАК или «проиндексироваться», как того требует Министерство образования, по Хиршу, минуя офицера по режиму [3: 378].

Шестая. Научно-педагогический состав учреждений военного образования должен иметь возможности вести свою работу последовательно и качественно, а не бегать из вуза в вуз, подрабатывая, где только возможно. Сегодня научно-педагогический состав ввузов комплектуется нередко случайными людьми (по принципу наличия квартиры в городе), экономически обеспечен безобразно, стимулов к совершенствованию своего труда не имеет.

Лучшие научно-педагогические кадры России (даже гуманитарных дисциплин) к чтению лекций и вообще к преподаванию в учреждениях военного образования не привлекаются [4: 578].

Но самым печальным является тот факт, что многие принятые решения по высшей военной школе остаются лишь на бумаге, сводятся только к количественному сокращению учебных заведений и ликвидации существующих военных «школ». Так уже произошло и с Федеральной целевой программой (ФЦП) «Реформирование военного образования в РФ на период до 2010 г.» (принята в мае 2002 г.), и с ФЦП «Переход к комплектованию военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, ряда соединений и воинских частей» (2003 г.).

Хочется верить, что будет выполнен Стратегический план совершенствования профессионального образования и подготовки военнослужащих и государственных гражданских служащих Министерства обороны

Российской Федерации на период до 2020 г., утвержденный на специальной комиссии Министерства обороны 3 декабря 2009 года. План имеет целью ввести отечественное образование в число пяти ведущих образовательных систем мира.

Планом определен комплекс основных мероприятий, который включает:

– совершенствование системы профессионального отбора;

– оптимизацию сети военно-учебных заведений;

– совершенствование учебно-материальной базы вузов;

– повышение научно-педагогического потенциала военной школы;

– достижение соответствия уровня военно-профессиональной подготовки выпускников вузов современным требованиям;

– совершенствование организационного и экономического механизмов управления системой военного образования;

– оказание адресной поддержки лучшим вузам, слушателям и курсантам, докторантам и адъюнктам, преподавателям и ученым.

Все перечисленное направлено на достижение главной цели – выхода на качество военного образования, адекватного требованиям XXI века.

Литература

1. Беляков Б.Л., Коннов А.Д., Смирнов Е.В. Философия, литература и военная служба: монография. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – М.: BA РВСН, 2015.– 267 с.

2. Беляков Б.Л., Дробот И.С., Федосеев С А. Методология и методика научно-исследовательской деятельности или основы научной организации труда и профессионализации в Военной академии Ракетных войск стратегического назначения имени Петра Великого: монография. – М.: ВА РВСН, 2014. – 267 с.

3. Военная акмеология и кибернетика: учебное пособие; под общ. ред. В.Г. Михайловского. – Балашиха: ВА РВСН, 2017. – 394 с.

4. Беляков Б.Л., Деркачев А.О., Ососков Г.В. Философско-политологические и исторические аспекты военного управления. Кн. 1. Философские и политологические аспекты военного управления; под общ. ред. Г.В. Ососкова. – М.: ВА РВСН, 2015. – 584 с.

1.4. Философия и литература в образовании офицера

Философия как наука и учебная дисциплина является обязательным компонентом в высшей школе современной России, выступает основой формирования мировоззрения и сознания каждого военного профессионала. «Любовь к мудрости» не приходит сама по себе, ей нужно учиться всю жизнь. Изучая окружающий мир, познавая себя, человек изменяется через труд, понятия, суждения, умозаключения, ошибки и неудачи. За последние годы трижды менялись требования Гособрстандарта по структуре и дидактическим единицам курса философии, внося «определенную неопределенность» как по форме, так и по содержанию его изучения.

Сегодня не так часто можно увидеть человека, читающего книгу (тем более философского содержания) в транспорте, на отдыхе. Молодежь предпочитает иные источники информации (электронные носители, интернет), забывая известную мудрость, что всякое новое – хорошо забытое старое. Свободный доступ к информации, восприятие истины на веру, без осознанного труда, целенаправленное зомбироание сознания нового поколения, поверхностное знание объективной реальности, основанные на трафаретах, клише, массовой поликультуре порождают бездуховность, равнодушие.

В свое время учителя прививали любовь к литературе, учили читать с карандашом, выделяя наиболее значимые места, а затем переносить избранное в личный архив – «Выписки из прочитанной литературы». Периодически обращаясь к записям, мы воскрешали в памяти не только сюжет литературного произведения, но и оценивали его по- новому.

В духовном мире человека есть такие сферы, где сходятся горизонты философии, искусства, морали и других форм общественного сознания. Органичной и глубокой является взаимосвязь искусства и литературы с философией, особенно поэтического творчества с философской проблематикой. В определенном смысле можно сказать, что именно поэзия ближе всего стоит к философии [3: 52–84].

В субъективных переживаниях писателя (лирического героя) находят отражение общезначимые мотивы – движения души, глубины мысли, полеты воображения. Великие литераторы поднимали свое лирическое «я», свою художественную совесть до уровня общечеловеческих переживаний, чувствований, стремлений, выражая мироощущение той или иной эпохи, нации, народа, профессии. Глубоко личное, часто интимное, становилось общезначимым, единичное-общим, мимолетное – вечным (запечатленным на века). «Лирическое произведение, – пишет Шеллинг, – вообще есть изображение бесконечного или общего в особенном». Бытие «всякой лирической поэзии есть изображение бесконечного в конечном, но коль скоро она движется, лишь в порядке последовательности, то благодаря этому возникает противоположность бесконечного и конечного, как бы внутреннее начало жизни и движения» [10: 346]. Здесь важен диалектический момент живой ткани художественного произведения, хотя Шеллинг, как объективный идеалист, и отдает приоритет общему. В действительности общее кристаллизуется лишь во множестве единичных событий, отдельных явлений. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Такова структура любой реальности, объективной и субъективной, в том числе художественной, такова и структура познания.

Художественный образ всегда есть обобщение, проникновение в суть жизненных явлений, в глубины человеческой души. Литература, как и искусство вообще, – это мышление в образах. Поэзия – наиболее гибкий и тонкий инструмент литературно-художественного мышления; поэтическая мысль поднимается к таким высотам, которые соизмеримы с философскими обобщениями. Но дело не только в «астрономических» высотах. «Стихи, – пишет В. Солоухин, – есть высшая форма организации человеческой речи» [9: 9]. Поэтический образ отличается большой емкостью, многомерностью связей, опосредствований, ассоциаций. В этом качестве он способен отразить и выразить через призму человеческих эмоций, чувств, переживаний, мечтаний вечные философские вопросы, нравственно-эстетические ценности, смысл бытия и познания, борьбы за идеалы справедливости и прогресса. Философия в своих лучших произведениях сродни поэтическим взлетам, поскольку она по природе своей обращена к человеку – его мировоззрению, к системе основных ценностей, извечных проблем, программ поведения и т. п. Не случайно многие философские произведения, особенно в античную эпоху, писались в поэтической форме.

Призыв к объединению поэзии с философией был очень сильным в немецком романтизме конца XVIII – начала XIX веков. Поэзия, не говоря уже о литературе вообще, по-своему пережила всю философскую проблематику: системой своих образов, языком художественных средств.

С кибернетической течки зрения, насыщенность поэтического образа представляет собой сжатие информации. Один из ярких представителен раннего немецкого романтизма В.-Г. Вакенродер писал: «Сгущение чувств есть сущность всякой поэзии; она расчленяет соединенное, крепко соединяет расчлененное. В тесных границах бьются более высокие, более бурные волны» [5: 175]. Эти «более высокие» волны – философский подтекст, диалектика бытия, познания, человеческой души, закодированная в структуре художественного образа, полет поэтического воображения, достигающий горизонтов, где сходятся мироощущение и мировоззрение человека, его чувства и разум, поэтика и логика. Поэтический язык способен оказывать обратное индуцирующее воздействие на человеческую мысль, на весь арсенал философских представлений. «Словесный язык, призванный быть знаком и выражением мыслей, иногда, подобно зеркалу, отбрасывает в наш разум новые мысли и направляет и подчиняет себе повороты рассудка» [5: 175].

В России программа объединения поэзии с философией была принята в 20-х годах XIX века группой поэтов-любомудров. Наиболее ярким представителем этого литературно-философского течения был Д.В. Веневитинов. Он писал, обосновывая свои взгляды на соотношение философии и поэзии: «Первое чувство никогда не творит и не может творить, потому что оно всегда представляет сомнение, Чувство только порождает мысль, которая развивается в борьбе и тогда уже, снова обратившись в чувство, является в произведении. И по тому истинные поэты всех народов, всех веков были глубокими мыслителями, были философами и, так сказать, венцом просвещения…» [6: 212]. Философская рефлексия является необходимым элементом поэтического творчества. Поэт и мыслитель представлены здесь в одном лице. Этот союз дает нам высокую поэзию и философию, в которой слышится биение человеческого сердца.

Философская мысль в русской литературе имеет глубокие корни и богатые традиции. Она берет свое начало в торжественных одах М.В. Ломоносова, в стихах Г.Р. Державина. Высокие образцы лирики находим в стихах Баратынского, Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета, Бунина, Блока, Брюсова, Есенина. Русская Муза передала свою философскую эстафету советским поэтам. Наиболее ярко выражены философские мотивы в стихах П. Антокольского, С. Кирсанова, Л. Мартынова, Н. Заболоцкого, О. Щипачева, В. Федорова, Р. Гамзатова, Д. Кугультинова, К. Кулиева, Э. Межелайтиса. В. Шефнера, Е. Винокурова, С. Орлова и других поэтов.

Следует отметить, что в наш информационно-кибернетический, интеллектуальный век и муза становится все более рефлексивной, размышляющей, иногда порывисто-экспансивной, как у Андрея Вознесенского. «Поэзия по природе своей стремится к бесконечности, ставит максимальные задачи, – пишет В. Огнев. – В мире растущей сложности само существование поэзии поставлено под сомнение. Поэзия должна или сдаться на милость победителя – сухому расчету и холодной логике точных сведений о мире, или развить в себе новые мышцы, сделать отчаянную попытку отстоять свое место под солнцем, найдя в самой специфике искусства неиспользованные преимущества. В этом и смысл тяжбы «физиков» и «лириков». Выдерживает соперничество только поэзия, проникающая в существенные, стороны, бытия, лирика прозрения, открытий, анализа. Мир много раз описывали, называли, истолковывали, обживали, приспосабливали к текущим потребностям» [8: 283]. Но мир неисчерпаем для поэзии так же, как и для науки. Нужны новые образы, неиспытанные еще художественные средства, поэтические открытия. Это новое рождается на путях сближения литературного творчества с философским миропониманием. Современная эпоха – время великих синтезов – требует по только интеграции паук, союза философии и науки, она опять (отрицание отрицания) сводит вместе горизонты поэтического и философского мышления. Так неожиданно раскрываются новые грани идеи о союзе философии и науки: ведь это особые формы общественного сознания, и данный принцип применим к анализу соотношения, скажем, философии и искусства (литературы в том числе), науки и искусства на современном этапе их развития.

У литературы свои законы. Общезначимое, социально и культурно ценное проявляется в конкретной, индивидуально-заостренной, персонифицированной форме. Однако здесь пролегают едва уловимые границы, отделяющие индивидуальность от индивидуализма, субъективность от субъективизма, внутреннюю свободу от духовной распущенности, здоровый скепсис от скептицизма, обращенность переживаний на себя от эгоизма, поиски новых форм от формализма и т. п. Гегель следующим образом характеризовал литературное произведение: «Всякое подлинное художественное произведение искусства представляет по себе бесконечный организм; оно отличается богатством содержания и раскрывает это содержание в соответствующем проявлении; оно представляет сосредоточенное единство, но не в виде такой формы и целесообразности, которая абстрактно подчиняет себе все раздельное, а в виде чего-то

единичного, с той живою самостоятельностью, в которую замыкается целое без видимого намерения закруглиться в совершенной форме. Литературное произведение преисполнено материей действительности, не находясь в зависимости от этого содержания и его наличности, ни от какой-нибудь жизненной сферы, но оно свободно творит из себя, чтобы оформить понятие вещи в его подлинном проявлении и примиряюще согласовать внешне существующее с его внутренним принципом» [7: 190]. Структура литературного произведения является весьма сложной. Для адекватного понимания творчества необходима глубокая философская рефлексия, а также соответствующая теоретико-литературная и эстетическая подготовленность, куда входит развитый эстетический вкус.

При оценке художественного произведения нельзя впадать в буквализм, переводя его на язык строгих понятий и логически выверенных суждений и силлогизмов. Хотя литература, даже самая ультрасовременная, отнюдь не иррациональна, мы должны помнить, что язык логизированной науки и язык искусства имеют свою специфику, без которой стирались бы грани между соответствующими формами общественного сознания. Соотношение художественного, в данном случае литературного, образа и понятия подчиняется своеобразному принципу дополнительности, обобщенному аналогу физического принципа дополнительности. Суть последнего в том, что в одной приборной ситуации нельзя наблюдать все свойства элементарных частиц. Только абстрактный синтез дает возможность представить корпускулярно-волновой дуализм как целостный диалектически противоречивый феномен. Точно так же мы не можем «склеить» механическим путем литературный образ и концептуальную модель данной ситуации.

Мировая поэзия как наиболее важная для нас часть литературы – при всем разнообразии эпох, народов, жанров, художественных средств и стилей, поисков и находок – внутренне едина. «Это значит, – отмечала поэтесса А. Адалис, – что и в древних стихах Катулла или Проперция, в русских – Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Блока, Бунина, Есенина, Маяковского, в шотландских – Роберта Бернса, в немецких – Гете и Гейне, в индийских песнопениях Тагора… живет и глубоко дышит нечто единое, называемое настоящей поэзией» [1: 10–11]. Поэзия едина и в своем качестве относительно замкнута, но она существует не сама по себе, а в контексте той или иной эпохи, человеческой культуры в целом, живет и дышит тогда, когда к ее роднику припадает благодарный и взыскательный читатель. «У каждого произведения не один, а два творца: автор и читатель. Истинная поэтичность – это свойство произведения словесности, превращающее его в личную, внутреннюю собственность читателя. Такое стихотворение или рассказ, песня или поэма не принадлежат уже больше тому, кто их породил: воспринимающий переносит их на себя, будто одно из воспоминаний своей собственной жизни» [1: 22–23]. Понятие однозначно, одномерно: поэтический образ – бесконечномерная (амбивалентная) структура, которая рождается каждый раз заново в соображении отзывчивого читателя. Какие душевные струны зазвучат в ответ на голос великого или просто хорошего поэта?