Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

скачать книгу бесплатно


В коллекции содержится значительный объем периодики, в том числе газеты, журналы, в первую очередь Русского зарубежья, на русском и иностранных языках. В их числе журнал Московской патриархии на русском и французском языках, «Вестник Союза русского дворянства» (1931, № 2) и др.

Часть коллекции составляют книги, по преимуществу русской эмиграции. Книжное собрание и библиотечный каталог, который был составлен членами семьи, выгодно отличаются от архивных бумаг. Собрание книг систематизировано, разобрано по рубрикам.

Частью коллекции являются и исторические артефакты, предметы и оборудование. Среди них необходимо отметить уникальные иконы XVIII – начала XX в., копия фальшивого письма А. Н. Романова, якобы спасшегося, который заявляет о своем совершеннолетии и призывает эмиграцию объединиться. Весьма информативны материалы о Втором нью-йоркском зарубежном съезде 12–13 апреля 1952 г. и Четвертом зарубежном съезде 22–23 марта 1954 г. Интересна небольшая статья «Генерал-адъютанты – изменники» об отречении Николая Второго, датированная 1954 г. Здесь же собраны материалы генерал-лейтенанта Л. Н. Вельяшева, командира Изюмского полка в период с 1901 по 1907 г. Генерал А. В. Балашов занимался активной издательской деятельностью организации БРП, и именно поэтому сохранились типографское оборудование, шрифты с дореволюционными литерами и наборные линейки.

Огромный интерес представляют собой материалы из архива генерала А. П. Архангельского, председателя РОВС. Документы РОВС, поступившие в ГА РФ в составе РЗИА, хронологически ограничены 1938 г. Между тем история этой организации заслуживает самого внимательного изучения, новые документы могли бы позволить более полно исследовать тему и осветить ранее неизвестные страницы в ее деятельности.

Документы генерал-лейтенанта А. П. Архангельского, участника Первой мировой и Гражданских войн, начальника Русского общевоинского союза в 1938–1957 гг., были сохранены его сыном А. А. Архангельским – выпускником Первого русского великого князя Константина Константиновича кадетского корпуса в Югославии. Архив составляют девять коробок разного размера. Среди материалов имеются: обширная переписка о деятельности РОВСа в конце 1930-х – 1940-х гг. Эти документы имеют особую ценность, так как в фонде РОВСа, хранящемся в Государственном архиве Российской Федерации, данный период истории организации отражен слабо. В архиве сохранены различные бюллетени, информационные листки и другие издания, предназначенные для внутреннего пользования и выпускавшиеся ограниченным тиражом. Присутствует и большой комплекс учебных материалов, как рукописных, так и литографированных конспектов лекций, относящихся к Русской стрелковой генерала Врангеля дружине – военизированному учебному молодежному подразделению РОВСа, в котором состоял А. А. Архангельский. Традиционно в архиве отложились вырезки из эмигрантских изданий по различным вопросам, фотографии и негативы. Закономерно, что особенно широко представлены фотографии, отображающие жизнь Первого кадетского корпуса в Югославии.

Архив полковника В. И. Киприановича (1875–1934) представляет собой две коробки с материалами – главным образом неатрибутированными фотографиями. Среди них особый интерес представляют фотоальбомы, относящиеся к деятельности В. И. Киприановича до 1917 г., когда он заведовал большим Николаевским плавучим доком, а также к жизни его самого и его семьи в эмиграции в Бельгии.

Подборка фотографий по истории кадетских корпусов состоит из нескольких (преимущественно групповых и недатированных фотографий) начала XX в.

В составе ГА РФ в настоящее время имеются на хранении более 270 личных фондов известных государственных, политических, военных деятелей, представителей русской культуры, оказавшихся в изгнании. Личные фонды генерала А. П. Архангельского, А. В. Балашова, В. И. Киприановича могли бы явиться ценным дополнением к комплексу личных фондов одного из российских архивов.

Неотъемлемой частью собрания семьи Крыловых-Плюсниных является обширная библиотека эмигрантской литературы. Она включает в себя несколько тысяч книг и периодических изданий – газет, журналов и бюллетеней. Книжная часть включает в себя издания Русского зарубежья 1920–1980-х гг., в том числе достаточно редкие, сохранившиеся в России в единичных экземплярах, в частности выпущенные в Китае в 1920–1930-х гг., и большую подборку книг на иностранных языках, посвященных истории России XX в., преимущественно периода Гражданской войны и русской эмиграции, изданных в 1920–1980-х гг. Периодика представлена как журналами, в том числе практически отсутствующими в российских библиотеках изданиями объединений Лейб-гвардии Волынского полка, Марковских частей Белой армии и др., так и газетами, среди которых немало уникальных. Например, редчайшие номера газеты «На Москву!», издававшиеся в Ростове-на-Дону в 1919 г. Газета «Русская жизнь», до сих пор выходящая в Сан-Франциско. В России комплект ее номеров имеется только в Научной библиотеке Федеральных архивов.

Ниже приводятся таблицы, дающие обзорную характеристику коллекции Крыловых-Плюсниных, включая обозначение объемов архивных фондов, описание собрания книг и журнально-газетной периодики и исторических артефактов.

Фонды архива и библиотеки Крыловых

Архив. Объем документов – 1,5 куб. м. (69 коробок архива Балашова). Состоит в основном из не разобранных печатных и рукописных материалов, сотен писем, книг, документов, журналов и пр. от Изюмского полка, Братство Русской Правды и др.

Прочее. Общий объем – около 3 куб. м. Несколько полок не разобранных и не описанных книг, газет, журналов, брошюр и др., в том числе издававшихся эмигрантскими молодежными организациями.

Около половины библиотечной периодики состоит из номеров журнала «Часовой». Стоит отметить, что в описанной части библиотеки имеются около 3 тысяч единиц хранения белогвардейской эмигрантской периодики, в том числе «Бюллетень Союза Молодая Россия», «Имперская мысль», «Русская неделя», «Борьба за Россию», «Бюллетень Георгиевского отдела БРП», «На Москву!», «Одесские новости», «Бодрость», «Морской журнал» и др. Они издавались русской эмиграцией в Париже, Брюсселе, Берлине, Мюнхене, Праге, Варшаве, Софии, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Сан-Паулу, Сиднее, Севастополе и других городах. Хронологически коллекция собранной периодики относится к концу XIX – середине ХХ в.

Обширный архив переписки Братства Русской Правды был собран тайным секретарем этой монархической организации. Он состоит из писем от руководителей и активных участников БРП, которые отправляли не только письма, сообщения, но и средства на поддержку деятельности организации из разных стран (Европа, Южная и Северная Америка, Австралия, Китай и т. д.), где находились представители русской эмиграции. Среди них были адвокат П. Соколов, Мария Д. Врангель (мать генерала), генерал А. И. Калиевский, архиепископ Константин (Изразцов), философ Иван В. Ильин, граф А. Коморовский, граф Л. Коморовский, княгиня О. Щербатова, главный казначей БРП К. Н. Пушкарёв, С. Н. Потоцкий, В. В. Орехов и много других активных деятелей белой эмиграции.

В заключение целесообразно привести письмо, написанное современными хранителями коллекции Крыловых-Плюсниных. Этот текст не требует никаких комментариев.

    «Брюссель, 18 апреля 2016 г.

Уважаемые господа!

Мы, дети первой волны эмиграции (1917 г.) – Крылова Петра Ивановича (1901–1974) и Крыловой Елены Александровны (1914–2010, урожденной Плюсниной) – свидетельствуем Вам свое почтение и сообщаем Вам, что после кончины нашей мамы 25 февраля 2010 года в Бельгии оказались владельцами огромного архива и печатных материалов (в том числе редких), касающихся России. Наследство включает многотысячную коллекцию книг, периодических изданий и обширный исторический эмигрантский архив, собранный и сохраненный нашими родителями. Архив состоит из сотен писем, фотографий, документов, касающихся жизни и деятельности военных, политических, религиозных, культурных и других организаций, их членов и активистов.

За пять лет нам удалось в первом приближении описать библиотеку и частично разобрать материалы. Мы желаем, что данный архив и библиотека не должны быть рассеяны по разным направлениям. Собрание должно попасть в Россию для пополнения национального достояния и в качестве возможной помощи исследователям, историкам, ученым, литераторам, кинематографистам…

Наш долг предложить к рассмотрению этот вопрос на компетентном уровне с уверенностью, что коллекция будет достойно в соответствии с ее качеством оценена и попадет в бережные руки.

С искренним почтением и уважением,

    Крыловы Ксения, Ольга, Иван и Елена».

Даже самое беглое изучение материалов, сохранившихся в архиве Крыловых, позволяет прийти к выводу, что все они в совокупности с артефактами и музейными экспонатами и обширной коллекцией книг и периодики являются уникальным документально-музейным комплексом. Большинство материалов практически не дублируются в отечественных и зарубежных архивах и музеях. Все документы, книги, журналы и реликвии представляют несомненный интерес для историков, а часть из них может стать украшением любой музейной или выставочной экспозиции.

Весьма богатая и ценная коллекция книг и периодических изданий может, например, пополнить собрания Научной библиотеки ГА РФ, где она может быть принята на хранение как единый комплекс «Библиотека Крыловых-Плюсниных». Научная библиотека ГА РФ, крупнейшая в России библиотека, содержащая в своем составе ценнейшие собрания книг и периодики российской эмиграции из различных стран, тем не менее не имеет многих из перечисленных владельцами в своей справке книг и изданий.

Считаю, что необходимо предпринять все возможные меры по получению и доставке в Россию коллекции Крыловых-Плюсниных для ее полного научного описания, атрибуции и изучения. Прежде всего это касается архивной части коллекции, хотя логика подсказывает, что это собрание должно сохраняться как единое целое.

Повседневная жизнь Московского Кремля в годы Гражданской войны: новые источники

О. К. Кайкова

Аннотация. В статье поднимается проблема повседневной истории Московского Кремля в советский период. Приводятся данные о жителях Московского Кремля и местах их проживания в период Гражданской войны. Раскрываются перспективы изучения данной темы.

Ключевые слова: Московский Кремль, советское правительство, Гражданская война, резиденция государственной власти, В. И. Ленин, И. В. Сталин, жители Кремля, книги прописки.

O. K. KAYKOVA

THE MOSCOW KREMLIN?S DAILY LIFE DURING THE RUSSIAN CIVIL WAR: NEW DOCUMENTS

Abstract. The article deals with the problem the Moscow Kremlin?s daily life during the soviet period. Data on residents of the Kremlin during the Russian Civil War are given. Prospects for studies are revealed.

Keywords: The Moscow Kremlin, the Soviet government, the state residence, the Russian Civil War, V. I. Lenin, I. V. Stalin, residents of the Kremlin, residence books.

После переезда в марте 1918 г. большевистского правительства в Москву Кремль стал официальной резиденцией советского руководства. На территории более 27 гектаров разместились высшие органы государственной власти и управления и поселились на постоянное проживание руководители Советского государства.

До недавнего времени тема кремлевской повседневности после переезда в Москву советского правительства практически не изучалась. В советский период единственное, что было широко известно – это место проживания В. И. Ленина в Кремле. Его квартира находилась в здании Сената (Судебных установлений). Этот уникальный памятник архитектуры, выполненный архитектором М. Ф. Казаковым в стиле классицизма, после революции 1917 г. стал называться зданием Рабоче-Крестьянского правительства, именно здесь разместились ВЦИК и Совет народных комиссаров. В 1955 г. кабинет и квартира В. И. Ленина в кремлевском здании Сената на третьем этаже были превращены в мемориальный музей и открылись для посещения. Этот музей просуществовал до 1994 г. После решения о проведении комплексной реставрации в здании Сената, который стал рабочей резиденцией Президента России, вся обстановка и музейные ценности, хранившиеся в кабинете и квартире В. И. Ленина в Кремле, были переданы в Государственный заповедник «Горки Ленинские», где они и экспонируются до настоящего времени.

Также некоторые сведения имелись о квартире И. В. Сталина в Кремле. В частности, в марте 1953 г., когда в прессе появились сообщения о его болезни и смерти, в них говорилось, что эти события произошли в кремлевской квартире. Однако это не соответствовало действительности, так как И. В. Сталин последние годы своей жизни постоянно жил на Ближней даче, где и скончался. В сообщениях 1953 г. речь шла о квартире на первом этаже в здании Сената, которую для И. В. Сталина оборудовали в 1930-е гг. До этого И. В. Сталин сменил несколько адресов на кремлевской территории. Спустя несколько дней после переезда советского правительства в Москву в марте 1918 г. И. В. Сталин прописался в квартире на втором этаже Кавалерского корпуса. Вместе с ним в Кремль переехали Н. С. Аллилуева и ее семья. В первой квартире И. В. Сталин и Н. С. Аллилуева прожили недолго, следующим местом их жительства стал Фрейлинский коридор Большого Кремлевского дворца. В январе 1921 г. благодаря содействию В. И. Ленина супруги смогли переехать в более комфортную квартиру в Потешном корпусе, в которой ранее проживала И. Ф. Арманд. Чуть позже они заняли квартиру в соседнем Потешном дворце, именно здесь в 1932 г. Н. С. Аллилуева покончила с собой. Тяжело переживавший смерть жены, И. В. Сталин сначала переехал в Потешный дворец, в квартиру на третьем этаже, а спустя несколько лет для него оборудовали квартиру на первом этаже в здании Рабоче-Крестьянского правительства.

Практически только этим долгие годы ограничивались сведения о кремлевских жильцах. Не афишировался даже сам факт того, что они есть, в то время как после переезда в Москву советского правительства Кремль превратился в один из густонаселенных «районов» столицы. Помимо высшего советского руководства на его территории на постоянное место жительства разместились многочисленные работники госучреждений, сотрудники кремлевской комендатуры, военнослужащие подразделений, обеспечивающих охрану Кремля, рабочие и многие другие. Жители «Кремлевского холма» заняли помимо исторических архитектурных памятников, формирующих облик Кремля, Сенат, Большой Кремлевский и Потешный дворцы, Малый (Николаевский) дворец, все хоть сколько-нибудь пригодные для проживания помещения: Кавалерский, Офицерский, Гренадерский, Кухонный и Синодальный корпуса, старую Оружейную палату, корпуса у Спасских ворот и у кремлевской стены, расположенные между Боровицкими и Троицкими башнями, флигели у Спасских ворот, Боровицкую и Спасскую гауптвахты. Проживали в Константиновской, Тайницкой и других башнях, во всех кремлевских соборах и монастырях, при действующих церквях и даже в колокольне Ивана Великого.

Главной улицей в Кремле стала Дворцовая, или, как ее переименовали большевики, Коммунистическая, на левой стороне которой находились Кавалерские корпуса. После приезда 11 марта 1918 г. в Москву несколько дней В. И. Ленин жил в гостинице «Националь», откуда он перебрался в Кавалерский корпус Кремля. Вскоре с женой Н. К. Крупской и сестрой М. И. Ульяновой В. И. Ленин переехал в уже упомянутую квартиру № 1 на третьем этаже в бывшем Сенате. В разные годы в Кавалерском корпусе жили И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, К. Е. Ворошилов, А. Д. Цюрупа, В. Д. Бонч-Бруевич, М. И. Калинин, В. М. Молотов, А. И. Микоян и другие. Кавалерский корпус соседствовал с Большим Кремлевским дворцом. До революции во дворце в специальных служебных помещениях проживали дворцовые служащие, но с появлением новой власти были заселены практически все пригодные для жилья дворцовые помещения, в том числе и часть представительских и собственных императорских апартаментов. Вот список только некоторых наиболее именитых жильцов: Я. М. Свердлов, А. И. Рыков, В. В. Осинский, Л. Б. Каменев, Д. И. Курский, С. Д. Петропавловский, Г. С. Сосновский, Демьян Бедный, В. Р. Менжинский. Ф. Э. Дзержинский, А. В. Луначарский, К. Б. Радек, Е. Д. Стасова.

Состав кремлевских жильцов часто менялся – кто-то приезжал, кто-то съезжал, квартиры постоянно перераспределялись. Как свидетельствовал Л. Д. Троцкий, проблемы здешних жителей ничем не отличались от тех, что за кремлевскими стенами: «В Кремле, как и по всей Москве, шла непрерывная борьба из-за квартир, которых не хватало»[13 - Цит. по: Коробенков С. В. Дела Кремля. Прошлое и настоящее. М., 2004. С. 22.]. Претензии на помещения предъявляли и многочисленные учреждения. В этом отношении особенно красноречива просьба наркомата юстиции «об отводе в Кремле сорока комнат для надобности»[14 - ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 93. Д. 77. Л. 13.].

С приездом большевиков от размеренного кремлевского быта прошлых столетий не осталось и следа. Количество советских служащих вместе с постоянно проживавшими в Кремле людьми доходило до 5 тыс. человек. Кроме того, ежедневно в Кремль приходили многочисленные посетители. Только за 1919 г. комендатура выселила из Кремля более 1000 человек, прописав в него 400 новых жителей. В то время в учреждениях Кремля работали 2238 человек, на пулеметных курсах, курсанты которых охраняли территорию, училось более 1200 человек. В среднем ежемесячно для прохода к проживающим в Кремле и посетителям кремлевских учреждений выписывалось 4000 пропусков. Всего за 1919 г. было выдано более 40 тысяч пропусков[15 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86. Д. 249. Л. 4–4 об.].

Становление повседневного уклада пришлось на Гражданскую войну, и первое время быт кремлевских обитателей нес на себе отпечаток царящей повсюду разрухи. Необходимо было решить комплекс взаимосвязанных и многоплановых проблем в плане создания бытовой инфраструктуры и налаживание хозяйственной жизни для обеспечения нужд кремлевского населения разного статуса. Одновременно Кремль функционировал как резиденция государственной власти, где первостепенным условием выступала необходимость организации внутреннего порядка и безопасности.

В настоящее время опубликованы несколько обширных исследований[16 - См., напр.: Московский Кремль – цитадель России / Под ред. Е. А. Мурова. М., 2009; Девятов С. В., Жиляев В. И., Кайкова О. К., Сигачев Ю. В. Московский Кремль в годы Великой Отечественной войны. М., 2010; Гараж Особого Назначения. 90 лет на службе Отечеству. 1921–2011. М., 2011; Автомобили первых лиц. М., 2018; На страже главной цитадели России: к 100-летию Службы коменданта Московского Кремля Федеральной службы Российской Федерации. М., 2018.] и статей[17 - См., напр.: Кайкова О. К. «Непрерывная борьба из-за квартир…» Повседневная жизнь Кремля в 1920–1930-е годы // Родина. 2011. № 8. С. 33–42; Девятов С. В., Кайкова О. К., Жиляев В. И., Борисенок Ю. А. Кремлевские бани // Родина. 2016. № 1. С. 122–125; Девятов С. В., Жиляев В. И., Кайкова О. К. Работа по месту жительства. За стенами Московского Кремля // ВВП. Валовый внутренний продукт: рос. федеральное изд. 2016. № 1 (97). С. 112–117; Кайкова О. К. Главные жильцы Кремля // Россiя. Наследие. 2018. № 1. С. 18–33; Девятов С. В., Кайкова О. К. Где лечилось советское руководство // Кремль-9. Приложение к федеральному еженедельнику «Российские вести». 2018. № 1 (2). С. 5–7; Девятов С. В., Борисенок Ю. А., Жиляев В. И., Кайкова О. К. И какой вождь не любит быстрой езды! // Родина. 2019. № 1. С. 126–130; Кайкова О. К. Становление бытовой инфраструктуры в Московском Кремле после переезда советского правительства // Переезд советского правительства в Москву. К 100-летию возвращения столицы в первопрестольную. Сборник научных статей. Серия «Труды Исторического факультета МГУ». СПб., 2019. С. 11–123.], в которых раскрываются многие аспекты кремлевской повседневности и бытового обслуживания высшего советского руководства. В то же время еще остается много проблем, которые до сих пор исследовались достаточно фрагментарно. Одна из них – вопрос о численности и составе кремлевских жильцов, особенно в первые годы после переезда в Москву большевиков.

Важнейшим источником по этой теме являются книги прописки проживавших в Московском Кремле. Содержащиеся в них сведения частично вводились в научный оборот, но комплексно еще не исследовались. Всего имеется 20 книг прописок, которые охватывают период с 1918 по 1962 г. Наибольшее количество жителей на территории Московского Кремля приходится на период Гражданской войны и начало 1920-х гг. Работа по изучению, систематизации, обработке этого ценного источника еще только началась.

Первые книги прописок, которые как раз охватывают годы Гражданской войны, очень информативны и раскрывают многие ранее неизвестные страницы кремлевской истории. В частности, приводимые в них сведения дают интересную картину о социальном составе кремлевских жителей и численности. Например, в эти годы среди тех, кто жил в Кремле, еще оставалось много старых дворцовых служащих, некоторые из которых покинули Кремль уже после окончания Гражданской войны. Первые книги содержат интересные сведения о вероисповедании кремлевских жителей, среди которых нередко встречались и представители не православных конфессий. Крайне интересна картина по местам проживания в Московском Кремле. В частности, имеется отдельная книга прописки в здании Сената (Рабоче-Крестьянского правительства), где жил В. И. Ленин. Например, в 1919 г. в этом здании вместе с главой Советской России было прописано еще порядка 200 человек.

Много сведений можно почерпнуть о быте высшего советского руководства. В книгах прописки очень скрупулезно фиксировался род занятий тех, кого прописывали, и это позволяет с большой точностью установить практически весь обслуживающий персонал первых лиц Советского государства. Кроме того, имеющаяся в них информация позволяет проследить принцип подбора кадров в Кремль даже на рабочие специальности. Например, большая часть рабочих, маляров, кровельщиков и других приезжали преимущественно из одной-двух основных областей и работали семьями.

Безусловно, книги прописки – уникальный источник, исследование которого позволит более многогранно раскрыть советский период истории Московского Кремля.

В. И. Ленин. Советский лидер в зеркале историографии

Е. А. Котеленец

Аннотация. В статье анализируются российские и зарубежные исследования, посвященные В. И. Ленину, его личности, деятельности и наследию. Исторические рамки работы охватывают период с 1920-х гг. по настоящее время. Автор рассматривает феномен становления культа личности В. И. Ленина, феномен «антиленинианы», взаимосвязь ленинизма и сталинизма. В ходе изучения данной проблемы обращается пристальное внимание на изменение направления исследований личности, деятельности и наследия В. И. Ленина под влиянием различных политических обстоятельств. В заключение автор отмечает, что на данный момент научный анализ личности В. И. Ленина, его жизни и наследия представляет собой инструмент современной политической борьбы. И лишь беспристрастная прикладная история в условиях ее деполитизации позволит разрешить проблему политических трактовок в исторической науке и исторической памяти.

Ключевые слова: В. И. Ленин, культ личности, «антилениниана», политизация истории, ленинизм, антиленинизм.

E. A. KOTELENETS

V. I. LENIN. THE SOVIET LEADER IN THE MIRROR OF HISTORIOGRAPHY

Abstract. The article analyzes Russian and foreign studies on V. I. Lenin, his personality, activities and heritage. The historical scope of work covers the period from the 1920s to the present. The author considers the phenomen of the formation of the cult of personality of V. I. Lenin, the phenomen of “anti-Leninians”, the relationship between Leninism and Stalinism. In the course of studying this problem, close attention is paid to changing the direction of research on the personality, activities and heritage of V. I. Lenin influenced by various political circumstances. In conclusion, the author notes that at the moment the scientific analysis of the personality of V. I. Lenin, his life and heritage, is an instrument of modern political struggle. And only an impartial applied history, in the conditions of its depoliticization, will allow to solve the problem of political interpretations in historical science and historical memory.

Keywords: Lenin, cult of personality, anti-leninism, leninism, politicization of history.

Недавно мы отметили столетний юбилей Революции 1917 г. – события, которое стало судьбоносным не только для России, но и для всего мира. Суть же событий, происходивших в отечественной истории и в сознании обывателей, воспринимается как движение от «распутинианы» к «лениниане»[18 - Котеленец Е. А. Битва за Ленина. Новейшие исследования и дискуссии. М., 2017. C. 9.]. Традиционно всех участников Революции 1917 г. делят на два лагеря. Первых называют «деятелями» или «политиками». К ним относят либералов и умеренных социалистов. Вторых называют «вождями» или «лидерами». В эту группу включают большевиков, эсеров, анархистов[19 - Котеленец Е. А. Ленин и его политическое окружение в новейшей историографии, 1987–1999: диссертация… доктора исторических наук: 07.00.09. М., 2000. С. 301.]. Центральной фигурой рассматриваемых и анализируемых исторических событий стал, несомненно, В. И. Ленин. Он не только возглавил большевистскую партию и реализовал политический шанс на государственное лидерство, но и воплотил в жизнь реальную альтернативу капиталистическому мироустройству. Можно по-разному оценивать его личность, но невозможно отрицать его роль в революционных событиях. В. И. Ленин – одна из самых сложных, самых масштабных фигур XX в. Романтический утопист, идеалист, чрезвычайно деятельный и упорный, он всеми силами пытался воплотить коммунистическую теоретическую модель в жизнь, предлагая новую систему социального общества, которая очень скоро стала востребована во всем мире. Я. Шимов определял роль В. И. Ленина в истории следующим образом: «Ленин был не только олицетворением, но и укротителем революции. Он оседлал русский бунт, начавшийся в феврале 1917-го в петроградских хлебных очередях, и привел к тому результату, который был, с его точки зрения, оптимальным. При этом большевики использовали стихийную жажду социальной справедливости, охватившую российские «низы», и поставили ее себе на службу»[20 - Левинсон А. Г. Массовые представления об «исторических личностях» // Одиссей. Человек в истории. М., 1996. С. 260.].

Все историки новейшего времени так или иначе рассматривали личность В. И. Ленина, его деятельность, его наследие. Но на данный момент до сих пор не существует единой концепции в рассмотрении ленинского образа. Каждый исторический период вносил свои коррективы в данный вопрос, зачастую неся в себе политическую подоплеку. В начале, в 1920-х, происходил процесс обожествления, становления культа личности вождя. В. В. Шульгин в книге «Три столицы» писал: «Ленина сделали Далай-Ламой, бесповоротно установив учение о ленинской непогрешимости с такой яркостью, что сам папа мог бы позавидовать! Тут совершилось то, против чего предупреждает вторая заповедь, гласящая: «не сотвори себе кумира». Союз Советских Социалистических Республик сейчас страна типичного идолопоклонства…»[21 - Шульгин В. В. Три столицы. М., 1990. С. 89.] В то же время начал активно развиваться жанр исторических биографий В. И. Ленина. Особый вклад в этот процесс внесли Н. К. Крупская, А. И. Ульянова-Елизарова, П. Н. Лепешинский, М. С. Ольминский и многие другие участники революционного движения. О популярности этого жанра свидетельствует тот факт, что в период с 1921 по 1933 г. только в журнале «Летопись Революции» было опубликовано более 550 биографических заметок, воспоминаний и статей о первом советском вожде[22 - Левинсон А. Г. Массовые представления об «исторических личностях»… С. 78.]. Историк В. В. Баженов отмечает, что в последствии эта часть историографического процесса совпадала со сложными изгибами политической конъюнктуры и появлением особых зон умолчания. Своеобразной компенсацией сложившихся запретов в отношении целого ряда лиц из ленинского окружения стала разработка общих проблем опыта советской исторической биографии[23 - См.: Баженов В. В. Историческая биография в советской историографии (1917 – середина 1930-х годов). Дисс. канд. ист. наук. М., 1976.]. Причем исследование жизни и деятельности окружения В. И. Ленина рассматривалось в традиционном русле партийной истории. Однако если говорить о культе В. И. Ленина, необходимо понимать, что он не насаждался сверху, а складывался естественным образом в народе. На смену иконам Богоматери с младенцем и изображениям государя императора с наследником в красных углах российских изб появились портреты В. И. Ленина. Образ его, отделившись от реальной личности, стал символом новой эпохи, «новой веры», борьбы бедных против богатых за справедливость[24 - Емельянов И. Битва за Ленина: шесть мифов о вожде революции. URL: https://www.kp.ru/daily/26670.5/3692043/].

Позднее, в 1980–1990-е гг., в связи с изменившимися политическими обстоятельствами начался процесс развенчания образа В. И. Ленина. Именно в этот период массовое сознание и исторические ценности претерпевали серьезные изменения. Так, в 1989 г. в ходе опросов ВЦИОМ В. И. Ленин был признан самым влиятельным лидером общественного мнения – такое решение приняли 86% опрошенных. А в 1994 г., на пике разоблачений его действий, В. И. Ленин получил лишь 33,6% голосов в аналогичном рейтинге[25 - Результаты опросов опубликованы в изданиях: Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х годов / Под ред. Ю. А. Левады. М., 1993; Левинсон А. Г. Значимые имена // Экономические и социальные перемены. Мониторинг общественного мнения. Информационный бюллетень. 1995. № 2. С. 26–29.]. Позднее, философ А. В. Кувакин разделил всех участников дискуссий о В. И. Ленине и о ленинизме на три группы: традиционалисты (или консерваторы), центристы и радикалы. В книге «Мировоззрение В. И. Ленина. Формирование и основные черты» он писал: «Одни полагают, что ленинизм и марксизм-ленинизм – это нечто «святое» и «непогрешимое», и потому нужно оставить все, как есть, и продолжать хранить чистоту учения как зеницу ока; другие считают, что необходимо научное, объективное, уважительное и вместе с тем критичное, свободное от стереотипов и иллюзий отношение к идеям и практическим действиям Ленина, смелое и всестороннее их обсуждение и оценка; третьи заняты по преимуществу доказательством едва ли не тотальной устарелости ленинизма, его ненужности, даже ответственности за те беды, которые пережила страна после Октября 1917 года»[26 - Кувакин В. А. Мировоззрение В. И. Ленина. Формирование и основные черты. М., 1990. С. 205.]. В конце 1980-х гг. было открыто признано, что догматизация ленинизма была инструментом для оправдания авторитарных методов, приспособленным к сталинской модели государственного управления. Целая система взглядов и убеждений на протяжении долгого времени признавалась единственно возможной и правильной, в то время как любое отступление от нее приравнивалось к измене, предательству рабочего класса. В октябре 1989 г. на совещании историков впервые был признан факт возникновения «антиленинианы» в «советских условиях». Позднее это было подтверждено на заседании Идеологической комиссии ЦК КПСС в январе 1990 г.[27 - Яковлев Е. Прощание // Московские новости. 1987. 18 января.] На этих собраниях отмечалось, что перестройка поставила перед историками и перед обществом задачу переосмысления ленинского наследия, понимания его как личности, политика и теоретика. На обсуждение выносилась принципиальная, новая для того времени проблема соотнесения ленинизма и нового политического мышления.

Одним из важных вопросов «антиленинианы» стал вопрос о немецких деньгах и «шпионаже» в пользу Германии. Этот вопрос был вынесен на общественно обсуждение после публикации в СССР книг Н. Берберовой, в частности сборника «Курсив мой», произведения, принесшего ей мировую известность. В своей автобиографии Н. Берберова пишет: «Кстати, о немецких деньгах. Теперь, когда факты о них раскрыты и берлинские архивы времен Кайзера стали известны, непонятно, почему эти факты вот уже скоро пятьдесят лет скрываются в Советском Союзе и почему, будучи пораженцем, Ленин не мог этими деньгами воспользоваться? И почему, воспользовавшись ими, что было вполне логично, он потом отрицал это, как и его окружение?» Дальше, чтобы подтвердить факт получения В. И. Лениным сумм от германского правительства, она ссылается на историков от Суханова до Мельгунова, на книгу «Роковые годы» начальника военной контрразведки при Временном правительстве Б. Никитина, впервые изданную в Париже в 1937 г., а затем на документы из архива министерства иностранных дел кайзеровской Германии, опубликованные в двух книгах З. Земана и В. Хальвега в 1957 и 1958 гг.[28 - Берберова Н. Курсив мой. Автобиография. Париж, 1985. С. 32.]

Идеи о том, что большевиков спонсировали со стороны, берут начало с июля 1917 г. Тогда совпали известные события 3–5 июля и наступление Русской армии на фронте. Пропагандистская атака, начатая Временным правительством против В. И. Ленина, заостряла общественное внимание на том, что большевики ударили в спину наступающим войскам и тем самым сорвали победу. История об авантюристе Парвусе, который на деньги германского Генштаба руками Ленина устроил революцию в России, получила широчайшее распространение. Однако усилиями западных и отечественных историков миф о немецком золоте был все же во многом развенчан. Основным документом, подтверждавшим данный миф, были так называемые «документы Сиссона». Именно на них Временное правительство строило обвинения, предъявленные большевикам. Однако «бумаги Сиссона» на самом деле являются фальшивкой, сфабрикованной журналистом Ф. Оссендовским, которые он продал в конце 1917 г., уже после падения Временного правительства, специальному посланнику президента США в России Э. Сиссону за 25 тысяч долларов. Их опубликовали в Вашингтоне в 1918 г. Эти документы были изучены американским историком и дипломатом Дж. Кеннаном в середине 1950-х гг. Позднее британский историк К. Мерридейл в своей книге «Ленин в поезде» описывала ленинское путешествие из Цирюха до Петрограда. Она опиралась на воспоминания очевидцев и показала: большинство наблюдателей тогда ошибались, оценивая будущую роль В. И. Ленина. Одни, как часть германского руководства, считали его за «полезного идиота». При том что именно в этом качестве В. И. Ленин числил германский Генштаб, пропустивший его в Россию. Русские же политики из либерального и умеренно-социалистического лагеря думали, что Ленин растерял свое влияние и сторонников у него почти нет. Многие же полагали, что по прибытии в Петроград он будет либо посажен в тюрьму, либо убит. К. Мерридейл развенчивает миф как о пломбированном вагоне, так и о немецком золоте для большевиков. И доказывает, что в октябре 1917 г. большевики оказались выразителями народных чаяний и требований[29 - Merridale С. Lenin on the Train. Penguin Published, 2017.].

Что же касается новых разновидностей «антиленинианы», быстро вошедшей в моду в самом конце прошлого века, почти все они сводились к простому знаменателю – неприязни к В. И. Ленину и категорическому, безоглядному неприятию его идей. Однако необходимо четко разграничить основоположников «антиленинианы» – политических оппонентов Ленина и эмигрантских историков и их продолжателей. Первые были неизмеримо корректнее в выражениях своих антипатий к Ленину, вели с ним спор по существу, не придумывали вымышленные цели для ударов. Вторые явили полную противоположность своим предшественникам. Так, например, философ А. С. Ципко предложил уравнять большевизм, ленинскую коммунистичность с левым радикализмом, максимализмом, мессианством, обожествлением догматов, обвинил большевиков-ленинцев в «антимещанстве», «антибуржуазности», «антипотребительстве», нелюбви к «устроенности западного бюргерского быта», наконец, вообще созидательное начало революции. «Критика сталинизма, не доведенная до критики революционного максимализма, его эгоистических основ, мало что даст»[30 - Ципко А. Эгоизм мечтателей // Наука и жизнь. 1989. № 1. С. 56.].

Уже в то время была попытка призвать историков к политической ответственности, когда «надо суметь переступить через свои собственные амбиции, обуздать стремление самовыразиться любой ценой, понять, что страна находится в таком положении, когда поза, рисовка могут обернуться трагическими последствиями»[31 - Бордюгов Г. А., Козлов В. А., Логинов В. Т. Куда идет суд? // Родина. 1989. № 10. С. 91.]. Однако споры становились лишь еще более ожесточенными. Так, один из ярых сторонников «антиленинианы» Ю. Н. Афанасьев настаивал на том, что идеи В. И. Ленина послужили толчком к террору: «Насилие и террор проистекают не из каких-то убеждений и личных качеств Ленина. Они в самих этих представлениях, что общество можно как избу построить, как завод, как какой-то механизм сконструировать по заранее изготовленному чертежу. Эти представления и повлекли за собой поиск средств. А тут без террора и насилия, оказалось, не обойтись. И все это в массовом масштабе началось с восемнадцатого года»[32 - Афанасьев Ю. Н. // Советская молодежь (Таллин). 1990. 26 апреля.]. Ю. Н. Афанасьева поддержали философы И. Залысин и А. Смагин: «Социальные преобразования, к которым общество не готово ни объективно, ни субъективно, провоцируют обострение классовых противоречий, сопровождающееся массовым применением насилия». В этой связи было заявлено о задаче «не нахождения исторической истины, а извлечения уроков»[33 - Залысин И., Смагин А. Ящик Пандоры (террор в двух великих революциях) // Общественные науки. 1990. № 4. С. 114–117.]. Однако многие историки отреагировали на эту критику, сосредоточив внимание на том, по каким правилам идет «моральный суд над прошлым». Аргументу о том, что историки вывели за рамки истории факторы морали, нравственные ценности общечеловеческого характера, был противопоставлен вопрос: а способен ли моральный суд кого-то и чему-то научить? Ведь как ни проклинают прошлое, психологический настрой на экстремистские действия все равно возникает в обществе в критических ситуациях.

Маятник дискуссий о личности В. И. Ленина, его теоретической и практической деятельности раскачен давно и отчасти искусственно. Но в 2017 г. В. И. Ленин вновь стал центральной исторической фигурой. И здесь мифами об Ильиче не обойтись – он слишком серьезная персона для всего мира. Полагаю, ленинское наследие нынешней российской властью отрицается. Хотя серьезными учеными отдельные меры большевиков по строительству нового государства, социальной и национальной политике и по борьбе с иностранной военной интервенцией оцениваются иначе. Как и в оценке Великой французской революции, так и в оценке фигуры В. И. Ленина и Великой русской революции 1917–1921 гг. крайне сложно достигается общественный консенсус. Так было в Великобритании, Франции, США, Мексике, Португалии и многих других странах. Поэтому не удивительно, что точки зрения на жизнь и деятельность В. И. Ленина до сих пор остаются столь же полярными, какими они были и при его жизни – от обожествления до демонизации. Это крайне затрудняет собственно научные исследования ленинской биографии. К сожалению, научный анализ дискредитирован поспешностью и превращением В. И. Ленина в объект современной политической борьбы. Поэтому на экстремистский подход (работы Д. Волкогонова, В. Солоухина, А. Латышева, В. Лаврова, Л. Млечина и др.) сразу же нашелся ортодоксальный и нетерпимый ответ (книги Ж. Трофимова, Ф. Волкова, В. Гончарова, В. Филиппова, А. Майсуряна и др.). И пока продолжается это противостояние, спокойные, аргументированные и фундаментальные научные разработки проблемы остаются достоянием лишь ограниченного круга читателей.

Безусловно, рано или поздно уйдут в прошлое столь характерные для перестроечного и постперестроечного времени оценки и выводы, сравнения и сопоставления на уровне текстов, что заводило анализ в тупик. Ведь оказалось, что у В. И. Ленина можно обнаружить множество высказываний, как оправдывающих те или иные насильственные действия, так и объявляющих их недопустимыми. Все они были привязаны к конкретным ситуациям, к конкретным моментам, но это не бралось в расчет. Конечно, следует понимать, как трудно в современных условиях, в год столетия Великой русской революции поместить ленинскую тему в сугубо академические рамки. Современные интерпретаторы В. И. Ленина пытаются придать вопросам, которые волнуют общество, свою форму, свое истолкование. Но, к сожалению, последнее десятилетие больше отмечено отвержением всего, что связано с именем В. И. Ленина, во имя так называемых новопровозглашенных истин. Наша историческая политика во многом сакрализирует прошлое. В результате в массовом сознании появляются политические мифы, которые существенно влияют на восприятие фактов. Несомненно, историческая наука не может развиваться отдельно без автономии от политики и идеологии. В противном случае она превращается в инструмент политической борьбы, как это происходило в случаях мифологизации и последующего развенчания политического образа В. И. Ленина. И лишь беспристрастная прикладная история в условиях ее деполитизации позволит разрешить проблему политических трактовок в исторической науке и исторической памяти, создания строго научного подхода к изучению и осмыслению ленинского теоретического, политического и практического наследия.

Гражданская война в России через призму эго-источников (на примере воспоминаний П. С. Уваровой «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»)

О. С. Петрова

Аннотация. Повествование о последних годах, прожитых на Родине, позволяет рассмотреть повседневную жизнь семьи Уваровых в условиях, когда разрушался привычный уклад их жизни. Обращение к источникам личного происхождения, эго-источникам, дает возможность открыть новые страницы, увидеть особые грани изучаемого явления, позволяет узнать не только о том, что было, но и о том, что чувствовал автор. Особенность воспоминаний П. С. Уваровой в том, что их фокус сосредоточен не на повседневных мелочах, а на размышлениях, цель которых – сохранение и передача потомкам своих жизненных принципов и представлений о ценностях, которые так неумолимо разрушала Гражданская война.

Ключевые слова. П. С. Уварова, мемуары, источники личного происхождения, эго-источники, Гражданская война, Белое движение, Добровольческая армия, А. И. Деникин, А. Г. Шкуро.

O. S. PETROVA

THE RUSSIAN CIVIL WAR THROUGH THE PRISM OF «EGO-SOURCES» (based on the Memoirs of P. S. Uvarova «The Past. Long Ago Happy Days»)

Abstract. The description of the last days spent by the Uvarovs in the fatherland allows to consider routine life of the family during the period when their usual way of life was destroying. Referring to the personal sources and “ego-sources” gives the possibility to open new pages, see the particular facets of the analyzed phenomenon, allows to find out not only what was happening, but also what the author felt. The peculiarity of P.S. Uvarova’s memories is that they concentrate not on everyday bits and pieces but on the reflections with the idea to preserve and to pass on the life principles and the values inexorably destroyed by the the Russian Civil War to ancestors.

Keywords. P. S. Uvarova, memoirs, personal sources, “ego-sources”, the Russian Civil War, the White Movement, the Volunteer Army, A. I. Denikin, A. G. Shkuro.

Революционные события 1917 г., а затем начавшаяся Гражданская война навсегда изменили прежний уклад, разделив жизнь миллионов людей на «до» и «после». Война, в которой не было правых и виноватых, беспощадная, тяжелая, поднявшая, по свидетельству одного из основных руководителей Белого движения А. И. Деникина, «всю грязную накипь, все низменные стороны, таившиеся в глубинах человеческой души»[34 - Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии, февраль–сентябрь 1917 г. Репринт. М., 1991. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/denikin_ ai2/5_13.html (дата обращения: 04.08.2019).], нашла отражение на страницах многочисленных воспоминаний очевидцев, сохранивших для потомков не только описание, но и личное восприятие произошедшего. Их публикации начались сразу по окончании войны[35 - Сборник воспоминаний непосредственных участников Гражданской войны, 1918–1922. Кн. 2. М., 1922.].

В первую очередь надо сказать о тех, что принадлежали перу победителей. Необходимость исторического объяснения и толкования случившегося заставляла большевиков активно работать в этом направлении. Достаточно упомянуть «Записки о Гражданской войне» В. А. Антонова-Овсеенко[36 - Антонов-Овсеенко В. А. Записки о Гражданской войне. Т. 1–4. М., 1924– 1933.], «Дневник» А. Герасимова и др.[37 - Герасимов А. Год в Колчаковском застенке: Дневник заключенного, 27 июня 1918 г. – 14 июля 1919 г. Екатеринбург, 1923.] В предисловии к изданному в 1928 г. указателю книг и журнальных статей «Революция и Гражданская война в Сибири» его составители отмечали, что «большую ценность <…> представляет мемуарная литература, написанная активными участниками большевистского движения. Она, правда, не блещет многотомными трудами. Эти воспоминания скромно улеглись в небольших по размеру, отдельных изданных книгах и брошюрах и в значительном количестве очерков и статей, рассеянных по разным сборникам и журналам. Именно в этих книгах, брошюрах, статьях и очерках распылен весь тот разностороннии? и разнохарактерныи? мемуарныи? материал, которыи? дает действительное представление о том, кем, когда, как и при каких условиях велась борьба»[38 - Вегман В. Д. Предисловие // Революция и Гражданская война в Сибири. Указатель книг и журнальных статей. Новосибирск, 1928.]. Большая часть воспоминаний появилась позже, на их содержание сильное влияние оказывали идеология и цензура.

Память о минувших событиях Гражданской войны оставили и покинувшие Родину представители Белого движения или сочувствующие ему, осевшие в Париже, Праге или на берегах Адриатики. Эмигрантские мемуары отличает большое разнообразие: как жанровое – здесь и военные воспоминания о деятельности фронтов, и исследовательские работы о революции и войне непосредственных участников с учетом личного опыта, автобиографии, дневники или литературно-философские записи; так и по форме изложения – от сухого конспекта-пересказа фактов до беллетризированных произведений. Их отличает и своеобразие авторства: творцы источников представляли разные политические фланги и течения, это были и люди, побывавшие в эпицентре фронтовых событий, и переживавшие тяготы войны в тылу, далекие от политики и власти. Объединяло эти работы одно – разочарование проигранной войной, помноженное на тоску по покинутой Родине, острое желание сохранить пережитое для потомков, попытка объяснить, оправдать себя или обличить врага. Большую ценность в исследовании мемуаристики Русского зарубежья представляет подготовленный в 1990–2006 гг. аннотированный библиографический указатель «Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках», в котором учтены материалы, изданные за пределами СССР на русском языке с 1917 по 1991 г.[39 - Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках: аннот. указ. кн., журн. и газ. публ., изд. за рубежом в 1917–1991 гг. В 4 т. М., 2003–2006.]

Независимо от формы изложения, содержание мемуаров всегда документально, оно дает срез эпохи, поскольку основывается на непосредственно увиденном творцом источника. Вместе с тем действительность предстает перед историками в новых интерпретациях, ценность которых не меньше, чем фактическая сторона процесса. Существует устойчивое мнение, что источники личного происхождения отличает субъективность, информация в них не всегда точна, ибо написанные спустя несколько или много лет после случившегося, по памяти, которая имеет свойство слабеть с годами, они могут искажать истинный ход вещей[40 - См., напр.: Черноморский М. Н. Мемуары как исторический источник: учебное пособие по источниковедению СССР. М., 1959; Тартаковский А. Г. Русская мемуаристика XVIII – первой половины XIX вв.: от рукописи к книге. М., 1991; Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика / Под общ. ред. А. К. Соколова. М., 2004 и др.]. Как в шутку заметил А. К. Соколов, «мемуары – это жанр литературы, страдающий склерозом»[41 - Источниковедение новейшей истории России… С. 273.]. Но вряд ли только хроникой событий интересуется читающий мемуары историк. Гораздо более ценной представляется живая картина прошлого, которая воссоздается через призму личности автора, предстающей как бы в «обнаженном виде»[42 - Там же. С. 269.], и его восприятия ушедших дней. В последнее время в научной литературе они заслужили определение эго-источников. Как отмечала Н. Б. Селунская, в источниках этого вида «проявляется индивидуальность их творца и содержится весьма ценная информация для аутентичного прочтения, раскрытия смыслов и оценок социокультурной идентичности»[43 - Селунская Н. Б. Беллетризованные мемуарные тексты А. И. Куприна в контексте «новой биографической истории» // Феномен творческои? личности в культуре: Фатющенковские чтения. Вып. 8: Материалы VIII Международнои? научнои? конференции: сб. статеи? М., 2019. С. 263.]. Работа историка с источниками личного происхождения, содержащими ярко выраженный автобиографический пласт информации, актуализирует востребованный современной историографией методологический аспект, подразумевающий переход «от повествования к исследованию истории, показанной через личность»[44 - Селунская Н. Б. Беллетризованные мемуарные тексты А. И. Куприна… С. 264.]. Это в полной мере относится к мемуарам графини П. С. Уваровой (1840–1924), написанным в эмиграции и сохранившим потомкам, помимо прочего, память о трудных днях Гражданской войны.

Авторское название воспоминаний – «Былое. Давно прошедшие счастливые дни». Они охватывают значительный временной период. Повествование ведется обо всех этапах жизни П. С. Уваровой, начиная с раннего детства. Обрываются мемуары на событиях конца 1919 г., когда Уваровы оставили Россию навсегда. Тогда закончились «счастливые дни», память о которых сохранили для потомков 122 машинописных листа, скрепленные в тетрадь, с обложкой из тонкого картона с изображениями герба рода Уваровых, опубликованные Государственным историческим музеем в 2005 г.[45 - Уварова П. С. Былое. Давно прошедшие счастливые дни // Труды ГИМ. М., 2005. Вып. 144.]

Воспоминания показывают щедрую на события, дела, людей историю жизни своего автора. Здесь и повествование о юности урожденной княжны Щербатовой, ставшей для Л. Н. Толстого прототипом Китти в романе «Анна Каренина», и рассказ о браке с А. С. Уваровым, благодаря которому определились интересы и занятия молодой графини, произошло ее становление как археолога. На страницах воспоминаний находим описание повседневной жизни ее семьи после кончины супруга. Этот период был весьма плодотворным для П. С. Уваровой, она продолжила дело А. С. Уварова на поприще сохранения и изучения памятников древности, встав во главе Московского археологического общества.

О судьбе этой удивительной женщины написано много[46 - Захаров А. А. Прасковья Сергеевна Уварова: (К 30-летию ее председательства в МАО) // Гермес. 1915. Т. 16. № 9/10; К 25-летию избрания П. С. Уваровой на пост председателя Московского археологического общества // Древности. Труды Московского археологического общества. Т. 23. Вып. 1. М., 1911; Редин Е. К. Графиня П. С. Уварова // Сборник Харьковского историко-филологического общества. Труды Харьковской комиссии по устройству XIII Археологического съезда в г. Екатеринославе. Т. 16. Харьков, 1905. С. 1–8.], интерес к ее личности и деятельности не утихает по сей день[47 - Стрижова Н. Б. П. С. Уварова и ее воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни» // Уварова П. С. Былое. С. 10–27; Фролов А. И. Хранители московской старины: Алексей и Прасковья Уваровы. М., 2003; Храпова Л. Е. Одна страница сиятельной жизни. Ростов-на-Дону, 2003.]. Возможно, причина этого в том, что «имя Уваровой, ее известность <…> вышли за пределы сугубо научного круга, к которому она принадлежала. Русское общество могли заинтересовать не только научные, в широком смысле, достижения графини, но и вся жизнь, которая для многих стала бы и примером, и нравственной опорой»[48 - Стрижова Н. Б. П. С. Уварова и ее воспоминания… С. 10.]. П. С. Уварова – известный ученый, историк и археолог, председатель Московского археологического общества, первая русская женщина, ставшая почетным членом Императорской академии наук (1894). В 1910 г. она приняла звание почетного члена Московского университета. Ее жизнь можно рассматривать как пример нового поколения женщин, самостоятельных, образованных, ориентированных на деятельность в публичной сфере, чья социальная роль не ограничивалась ролью супруги и домохозяйки. Как отмечал В. И. Герье, П. С. Уварова была «образцом других русских женщин… была светской женщиной, показавшей, что светские потребности совместимы с серьезным делом»[49 - Герье В. И. Восьмой Археологический съезд в память двадцати пяти лет со времени основания Императорского Московского археологического общества // Восьмой Археологический съезд в память двадцати пяти лет со времени основания имп. Московского археологического общества: [Материалы Предварительного комитета]. М., 1889. С. XII.].

Мемуары графини П. С. Уваровой отличает большая доля рефлексий автора, основой для которых становятся событийная канва жизни, фокус сосредоточен не на бытовых деталях, повседневных мелочах, что так свойственно «женским» воспоминаниям, а на размышлениях. Как источник исторической памяти, они содержат высказывания личного характера, позволяющие судить о самоидентификации автора, о поиске смыслов в драматический период Гражданской войны. Как эго-источник – они передают действительность через субъективное восприятие. Впрочем, индивидуальная судьба П. С. Уваровой в полной мере отражала и судьбы целого поколения людей, принадлежавших к образованному слою, к своего рода элите русского общества.

Авторский замысел мемуаров состоял стремлении сохранить, передать потомкам свои представления о важнейших жизненных ценностях, которые так неумолимо разрушала революция. П. С. Уварова стремилась показать верные пути и истинные цели, унаследованные от родителей, а затем укрепившиеся и развитые в собственной семье. Лейтмотивом всего повествования проходит идея служения Отечеству, будь то военная служба или служба государственная, примером которой была судьба старшего поколения семьи Щербатовых-Уваровых, беззаветное служение науке отечественных древностей, просвещению, чему посвятили себя А. С. и П. С. Уваровы.

Описание последних лет жизни на Родине, которые проходили вдали от своего дома, на юге России, куда вынуждены были переехать Уваровы после октября 1917 г., весьма интересно и требует детального изучения. Именно здесь был передовой рубеж противостояния сторон в Гражданской войне. Находясь практически на линии фронта, графиня П. С. Уварова изнутри могла наблюдать происходящее. Но ее мемуары о другом. Текст источника позволяет увидеть стремление автора несмотря ни на что продолжать свой путь, не размениваться и не потерять себя, отвечая на вызовы суровой действительности. С другой стороны, через призму повествования можно рассмотреть, как в судьбе графини и ее современников, чья повседневная жизнь навсегда изменилась в потоке революционных событий, отразились тяготы Гражданской войны. Наблюдая за буднями Уваровых и их окружения в 1917–1919 гг., можно уловить и определенные трансформации общественного сознания: подмену идеалов, ломку стереотипов под воздействием различных обстоятельств в лице новых политических сил, социальных идей или ценностей, а также то, как эти трансформации воспринимались людьми того круга, к которому принадлежала графиня П. С. Уварова, к каким последствиям это приводило, как влияло на гражданский выбор в сложившихся условиях.

Вопрос о начале и хронологии войны широко обсуждается в историографии. Для графини П. С. Уваровой началом катастрофы, «точкой невозврата» стали события марта 1917 г., когда «окруженный со всех сторон изменой и, вероятно, теряясь среди людей, его окружавших и ему изменивших, Государь 15 марта 1917 г. отрекается от престола»[50 - Уварова П. С. Былое… С. 235.]. Она искренне считала, что «акт отречения вполне обрисовывает личность несчастного Государя, любившего и доверявшего народу русскому, но слишком мягкого и честного и благородного, чтобы распутываться в придворных интригах и пресекать в корне вражьи интриги и давно ведущуюся против Царя и Отечества подпольную пропаганду»[51 - Там же.]. В ее понимании император, олицетворяющий Отечество, и все верные ему и, следовательно, Отечеству подданные, находились на одном фронте этой войны, на противоположном фронте были враги, «которые мнили Его заместить и тем самым составить счастье и благополучие России», но «своею неспособностью, непоготовленностью и самомнением загубили ее на многие, многие годы»[52 - Там же. С. 236.]. Далее в мемуарах раскрываются подробности ареста и «мученической кончины» императорской семьи, дается эмоциональная оценка этим событиям. Интересно, что для автора не имеет значения, что вышеупомянутые действия были совершены разными силами. И Временное правительство, и большевики для П. С. Уваровой – «самозванные выразители воли народной»[53 - Там же.]. Она твердо заявляла на страницах воспоминаний, что не собирается описывать «безобразия, творимые во имя свободы и благоденствия народных масс, которыми драпировались все искатели приключений, восходящие и нисходящие во власти с падения царской власти»[54 - Там же. С. 237.]. Тем не менее нетерпимое отношение к врагам Отечества пронизывают ее воспоминания о событиях 1917–1919 гг.

Так, говоря о беспорядках в Москве в 1917 г., П. С. Уварова живописала происходившее на улицах: «стрельбу, крики и гвалт», добавляя красок и давая объяснение событиям. По ее мнению, происходило это от «толпы и даже все более опьяневших от свободы солдат, матросов и всех подонков столицы»[55 - Там же. С. 236.]