скачать книгу бесплатно
Государственность – национальная идея Беларуси
Коллектив авторов
Авторов этой книги – белорусских, российских и зарубежных авторов – объединяет искренний интерес и любовь к Белоруссии, к ее прошлому и настоящему. Призванная порвать порочный круг медиа-заговора, которым Республика Беларусь окружена на Западе, а порой и в российских СМИ, книга дает читателю возможность познакомиться с реальным положением дел в братской стране, с ее опытом государственного строительства после разрушения СССР, с современными реалиями и перспективами. Особое значение в условиях турбулентности мировой системы имеет возможность превращения Минска в международный дипломатический центр, переговорную площадку для всех участников большой политики, стремящихся мирным путем решать возникающие противоречия. Каковы отличия развития Беларуси от других постсоветских республик? В чем причины того, что эта страна сохранила и улучшила многое из советского наследия? На чем основан феномен «белорусского чуда»? Почему белорусский народ поддерживает своего президента? Какое будущее ждет союз Беларуси и России? В статьях известных ученых и публицистов из Австрии, Беларуси, Бельгии, Болгарии, Италии, Польши, России, США, Франции и Швейцарии читатель найдет не только ответы на эти и многие другие вопросы, но и откроет для себя особый мир прекрасной страны.
Государственность – национальная идея Бел
Благодарим за содействие Андрея Кривошеева и Белтелерадиокомпанию
© Перевод Алина Гракович, 2016
© «Belarus: Independence as National Idea», 2015
by Global Scholarly Publications, New York, USA, 2016
© Книжный мир, 2016
* * *
Беларусь
Макей Владимир Владимирович, Министр иностранных дел Республики Беларусь
Обращение к читателям
Уважаемые читатели!
Вы держите в руках уникальное в своем роде издание – «Национальная идея Беларуси – государственность» – продукт коллективного труда целого ряда авторов: отечественных и зарубежных аналитиков, экспертов-международников, политологов, экономистов.
Процессы глобализации, а также вызовы современности требуют пристального внимания не только государственных структур, но и постоянного осмысления со стороны научного и экспертного сообщества.
Знакомство с различными взглядами на белорусскую государственность в исторической ретроспективе позволяет глубже понять специфику происходящих в нашей стране социально-политических и экономических процессов, ближе познакомиться с отдельными характеристиками белорусского общества, проследить его трансформацию за последние десятилетия. Полагаю, что именно в этом заключается главная ценность данного издания.
Процесс становления белорусской государственности был достаточно непростым и имел свои национальные особенности. После провозглашения в 1990 году независимости Республика Беларусь вышла на международную арену не просто как новое независимое государство, возникшее в результате распада СССР, а как европейская страна, имеющая глубокие исторические традиции государственности.
Тезис о многовековой истории развития белорусской государственности, зафиксированный в преамбуле Конституции Республики Беларусь, напоминает нам о более ранних исторических ее формах: от Полоцкого, Туровского и других государств – княжеств Древней Беларуси, Великого княжества Литовского до образования БССР. Это объективно вытекало из положения белорусских земель, находившихся в географическом центре Европы на стыке двух цивилизаций – восточноевропейской православной и западноевропейской католической. Необходимость цивилизационного баланса уже тогда закладывала такие важные для существования государства и характерные для современной Беларуси черты, как полиэтничность и поликонфессиональность.
Особо хочу подчеркнуть роль Белорусской ССР, которая, просуществовав более 70 лет, явилась фактической основой и этнической базой для независимой Республики Беларусь. БССР по праву стала одной из учредительниц Организации Объединенных Наций. Именно в послевоенный период сформировалась национальная дипломатическая школа. К 1990 году БССР являлась участником 156 международных договоров и соглашений, ее представители участвовали в работе более 60 организаций системы ООН.
Изучение традиций белорусской государственности наглядно показывает объективную обусловленность многовекторности нашей внешней политики, генетическую предрасположенность нашего народа к миру и согласию. Благодаря толерантности и терпимости, а также многовековому опыту выстраивания взаимоотношений с нашими соседями как на Востоке, так и на Западе мы вносим посильный вклад в формирование справедливого и сбалансированного мироустройства.
Являясь твердым приверженцем принципов, заложенных в Уставе ООН, исходя из постулата невмешательства во внутренние дела других государств, Республика Беларусь с уважением относится к выбору народами системы государственного управления и общественно-политического устройства. Наше государство считает, что любой народ, от которого не исходит угроза международной безопасности и чье правительство работает над развитием собственной нации, должен иметь право беспрепятственно пользоваться всеми преимуществами международного сотрудничества без ограничений, санкций и предварительных условий.
С трибуны Саммита ООН в 2005 году Президент Республики Беларусь призвал мировое сообщество признать многообразие путей прогрессивного развития в качестве ценности человеческой цивилизации. Эта инициатива гармонично дополняет усилия Республики Беларусь и большинства стран – членов ООН по построению более справедливого мирового порядка, укреплению международного права. Инициатива Беларуси была зафиксирована в ряде документов, принятых под эгидой ООН и Движения неприсоединения.
Итоги последних двух десятилетий позволяют с уверенностью говорить о том, что Республика Беларусь состоялась как суверенное и независимое государство с эффективно функционирующими институтами власти, устойчивой общественно-политической системой и демонстрирует способность адекватно реагировать на новые вызовы, эффективно адаптироваться к внешним условиям.
На фоне непростого и динамично изменяющегося международного контекста Беларусь смогла сформировать устойчивую, взаимовыгодную модель сотрудничества с большинством стран мира, получила заслуженное международное признание. При этом развитие нашей страны убедительно свидетельствует о правильности выбранного Беларусью последовательного курса на эволюционные, а не революционные преобразования.
В целях укрепления суверенитета и государственности Беларуси основные усилия белорусской дипломатии концентрируются на эффективной реализации определенной Главой государства многовекторной внешней политики, наращивании взаимовыгодных связей с различными государствами мира при безусловном соблюдении национальных интересов, формировании условий для стабильного развития экономики и повышения уровня жизни граждан. Беларусь на сегодняшний день представлена 67 загранучреждениями в 56 государствах мира. Особенно важно, что развитие каждого из векторов нашей внешней политики происходит не в ущерб отношениям с другими ключевыми партнерами, а органично дополняет их.
С учетом открытого характера белорусской экономики, обусловленного географическим положением и историческими связями нашей страны, важнейшим фактором дальнейшего устойчивого развития Республики Беларусь является эффективная внешнеэкономическая деятельность. В настоящее время мы поддерживаем торговые связи с почти 200 странами мира. При этом актуальной задачей является обеспечение сбалансированности во внешней торговле на основе опережающих темпов роста экспорта над импортом, использования конкурентных преимуществ страны, эффективного участия в международном разделении труда.
Свою лепту в подготовку сборника внесли представители различных государств: России, Франции, Сербии, Польши, Болгарии, Австрии, Италии, США, Швейцарии, Бельгии. Мы с признательностью воспринимаем то внимание, которое экспертное сообщество указанных стран уделяет процессам становления белорусской государственности. Со многими из названных государств нас объединяют давние исторические связи, с другими – схожесть процессов становления и развития.
Уверен, что книга «Национальная идея Беларуси – государственность» будет не только представлять несомненный интерес для экспертов-специалистов с точки зрения осмысления нынешнего состояния и перспектив развития нашего государства, но и привлечет внимание широкого круга читателей. Есть все основания полагать, что она станет удачным примером конструктивной совместной работы зарубежных экспертов по белорусской проблематике.
От себя лично желаю авторам творческих успехов и дальнейшей продуктивной работы.
Данилов Александр Николаевич, член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси, доктор социологических наук
Ему дано слышать голос своего народа…
Надежды и ожидания, с которыми многие встретили свежий ветер перемен, оказался очередной иллюзией. Распад Советского Союза породил паралич власти и новую несправедливость, горе и страдания ни в чем не повинных людей. Они себе такой доли не выбирали… Появились беженцы – люди, бегущие от войны и насилия, настоящего геноцида, национальной и религиозной розни… Во вновь образовавшихся государствах царило безвластие и разгул коррупции… Одно из немногих государств на постсоветском пространстве, которое наладило достойную жизнь, утвердило закон и порядок стала Республика Беларусь. Страна и сегодня демонстрирует стабильность в социально-экономическом развитии, мир и согласие. И вполне оправданно, когда в прошлом году на Украине грянула гражданская война, Республика Беларусь стала надежной площадкой для переговоров по прекращению огня и установлению мира.
За последние два десятилетия о Беларуси много писали, всё больше негативного, через призму собственных политических предпочтений и укоренившихся клише. Перед вами необычная книга. Это взгляд со стороны, международных политических аналитиков, ученых, журналистов на жизнь Республики Беларусь и дела человека, судьба которого уже более двух последних десятилетий неразрывно связана с новейшей историей Беларуси. Это книга о суверенной Беларуси и её первом Президенте – Александре Лукашенко. Каждый год страны и Главы государства неповторим, он может быть по-своему удачен и труден одновременно, но это наша история и другой не было. Когда-нибудь ученые выделят этапы становления белорусской государственности, особенности каждого из них, подробно опишут достижения и просчеты принимаемых решений. Может даже упрекнут Александра Григорьевича за чрезмерную увлеченность, страстное желание быстрее сделать все возможное и даже невозможное, чтобы увидеть родную страну сильной и процветающей, где живут рачительные, самодостаточные и гостеприимные люди, которые любят и гордятся своей Родиной. Авторов книги, а это представители России, Франции, Польши, Сербии, Австрии, Болгарии, Италии, Швейцарии и США, других стран, объединяет искреннее стремление беспристрастно исследовать белорусскую действительность и дать объективную оценку общественно-политическим и социально-экономическим процессам, протекающим в суверенной Беларуси. Причем, как отмечают многие исследователи, шаблонность и предвзятость в разговоре о Беларуси подчас мешает увидеть реальные достижения белорусского народа, его способность в сложное время мобилизоваться, сплотиться вокруг своего лидера и самостоятельно строить своё будущее. Мешают увидеть реальные успехи, которые очевидны любому непредвзятому взгляду, побывавшему в нашей синеокой стране.
За многовековую историю белорусы показали всему миру свою доброжелательность и миролюбие, необыкновенную стойкость и мужество, ратный и трудовой героизм. Никогда и никому в истории не удавалось сломить дух белорусского народа, поколебать его веру и заставить забыть свою историю и традиции. Сила белорусского государства – в мудрости, трудолюбии и высоконравственном образе жизни его народа, в чем-то даже – жертвенности, особенно когда на кону – независимость и безопасность своей Родины. Сказанное подтверждено поступками и делами, бесконечными примерами мужества, стойкости и массового героизма людей, которые золотыми буквами вписаны в летопись страны. Так было вчера, так – есть и сегодня, так – будет всегда!
Поэтому вполне закономерно, что в минуты роковые белорусский народ всегда проявлял свои лучшие качества и никогда не шел на поводу дешевых посул и пустых обещаний. А когда приходило время – принимал исторически правильные и выверенные решения. Издревне повелось, что выбор народа – закон. Когда белорусская номенклатура затеяла создание президентской республики и были назначены выборы первого Президента, народ сделал свой выбор, избрав первым Главой суверенного белорусского государства – Александра Григорьевича Лукашенко, вверив свою судьбу молодому и еще совсем малоизвестному депутату, человеку от земли, непримиримому борцу с коррупцией, решительному и неподкупному. Народ не ошибается. Президент сумел вывести страну из пике, реализовать социально-ориентированную направленность экономической модели, обеспечить устойчивое развитие. В государстве правилом стало принятие судьбоносных решений на всенародных референдумах, обсуждать актуальные вопросы жизни страны на Всебелорусском вече с согласия народа и с учетом пользы для сограждан.
Усилия двух десятилетий зримо приближают белорусский народ к реализации своей вековой мечты – стать сильным и процветающим государством в центре Европы, где царит мир и согласие, уютно и комфортно жить, созданы условия для эффективного труда на благо своей семьи и белорусского государства. Уже в первые, может быть самые трудные президентские годы, ощутив его человеческую суть, оценив по достоинству поступки и помыслы, люди стали называть своего президента по-народному очень уважительно и просто «батька». Сила Президента Александра Лукашенко в том, что он сегодня, как и 20 лет назад, не потерял способности слышать голос своего народа…
Поэтому и по Конституции, и по сути он стал для белорусского народа гарантом мира, стабильности и безопасности, защитником простого человека.
В жизни, а в науке особенно, важна правдивая и реалистичная оценка ситуации, чтобы своей комплементарностью и излишней похвальбой не навредить делу. Конечно, как любое мнение, даже самого непредвзятого эксперта, – субъективно. Никто из редакторов и составителей этой книги ни за кого из авторов не водил пером, не диктовал что и как писать, содержательно никого не правил…
Да и сами авторы из категории тех, кого особенно и не поправишь, мнения своего так просто не меняют. У них свой взгляд на мир и на ситуацию в нашей стране. Они её так понимают, и может быть, поэтому материалы книги в целом создают впечатляющую панораму жизни на Земле Беларуси, со всеми её достижениями и недостатками, победами и трудностями. Тут уж не прибавить и не убавить. Можно только соглашаться и не соглашаться, и еще – спорить, а в споре как говорится – рождается истина.
Книга «Национальная идея Беларуси – государственность» показывает, что в Беларуси еще полностью не завершен трансформационный процесс. Предстоит преодолеть последствия мирового финансового кризиса, вывести национальную экономику на новый инновационный этап своего развития, модернизировать сельскохозяйственную отрасль, существенно прибавить в гуманитарной сфере, науке, образовании, культуре. В Беларуси полным ходом идет трудный процесс формирования национальной идентичности и это еще раз подчеркивает правильность избранного пути по укоренению белорусской государственности. Он не носит ультимативного, резкого, неприемлемого для белорусского народа характера, но все более в сознании граждан утверждается мысль о ценности суверенитета, собственной ответственности за свою судьбу и судьбу своей страны. И это следует отнести к главным достижениям последних двух десятилетий нашего государства.
Александр Григорьевич из новой генерации политиков. Он не из старосоветской или партийной номенклатуры, никогда ранее не был на должностях в высшем эшелоне власти. Жизнь и судьба научили его самостоятельности… По жизни ему всегда было трудно, но за ним всегда стояла правда жизни. Всего добивался сам, своим трудом и упорством. Мог один идти против всех, и в конечном счете оказывался прав. Он, прагматик…
Сейчас Александру Григорьевичу – шестьдесят лет. Идеальный возраст для политика и государственного деятеля. За плечами уже более 20 лет безупречного служения своему народу на самом высшем посту белорусского государства. Он уже состоялся и навсегда вошел в историю Беларуси, как её первый Президент. Есть опыт и мудрость в понимании всей сложности современного мира, и знание как решать даже самые сложные задачи в собственной стране. И главное, что отличает белорусского Президента от постсоветских лидеров – у него есть политическая воля, есть сильный характер и высочайшая ответственность, которая с годами только возрастает. А. Лукашенко уже не раз спасал страну от неминуемой катастрофы. Так было в 1994 году, когда не было денег и никто не знал что делать…
Позже была полная блокада страны…, затем российский дефолт и много других проблем, которые любого другого политика давно бы уже отправили в небытие… Но не А.Г. Лукашенко… Кто-то скажет «везет…», но ведь везет тем, кто не пасует перед трудностями, не ропщет, а просто настойчиво и упорно тащит свой воз, не жалуясь на долю и не изменяя своим принципам и самому себе. Он равноудален от своих подчиненных, жестко требует от чиновников образцового исполнения своих обязанностей, не боится говорить с народом на самые сложные темы, говорить людям только правду. Вот вам и своя система жизни, власти, управления…
Он оказался нужным человеком в нужном месте в нужное время. Весь его профессиональный и личностный опыт оказался сполна востребованным для управления суверенной страной. Именно, в лихие, как сейчас говорят, 1990-е, обнаружились основные его качества и одно из главных – готовность к жестким и решительным действиям в ситуациях крайней необходимости. Именно тогда Лукашенко проявился как последовательный прагматик и незаурядный политик. И все, что можно было выжать из эволюционных методов упорядочения действующей системы, он выжал. Была создана сильная вертикаль власти, сохранена социальная направленность социально-политического курса. А.Г. Лукашенко доказал, что суверенитет Беларуси является для него первичной базовой ценностью. Он сумел спасти страну, когда его политический опыт был исчезающе невелик. Сейчас ему предстоит, опираясь на весь свой уже уникальный политический опыт, сделать новый шаг вперед – преодолеть санкции, недоверие Запада и вырваться на новый уровень развития, взять новую политическую высоту. 60 лет – это удобный рубеж, и сейчас очень удобный момент, чтобы такой А.Г. Лукашенко состоялся.
Когда Президент говорит о своем одиночестве… это больше как о мечте… совершенно несбыточной. Когда-нибудь, возможно, и наступит такое время, когда просто очень захочется уединиться, вспомнить… и самые радостные мгновения, и когда было невыносимо тяжело. И подумать, где только брались силы, чтобы преодолеть и всё это выдержать. И, все же одиночество – это несбыточная мечта…
Во всяком случае, не в натуре Александра Григорьевича…
Он весь принадлежит своему народу и другой жизни сегодня ему просто не дано.
Марзалюк Игорь Александрович, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь, доктор исторических наук, профессор
Беларусь – от этнографической общности к нации. Истоки и генезис белорусской национальной идентичности
Откуда Мы?
Белорусский народ, как явление историческое, сформировался далеко не сразу, его появлению предшествовало несколько периодов в развитии общностей, вне которых невозможно представить нашу доисторию и протоисторию.
Самый древний период, его можно назвать внутриутробным, наше этническая «доистория», индоевропейский. Это период индоевропейского единства, общности, существовавшей в эпоху бронзового века (III–II тысячелетия до нашей эры) на территории Евразии – общих предков армян, славян, балтов, греков, германцев, кельтов, романцев, хетов, иранцев и ряда других этнических общностей. Древнейшее языковое наследие, сохранившееся и дошедшее до нас из той эпохи – санскрит. В лингвистике существует понятие общей индоевропейской лексики – тех слов, которые есть во всех современных индоевропейских языках. Это общее наследие сохранилось, дошло до наших дней, в общности преданий, легенд, сказок, традиционных орнаментов и символов, характерных для всех современных народов имеющих индоевропейское происхождение.
Следующий период нашей доистории – балто-славянский. Самые близкие языки из индоевропейских – языки балтской и славянской языковой группы. Это позволяет утверждать о существовании в эпоху раннего железного века (I тысячелетии до н. э) некогда единой общности – общих предков всех славянских и балтских народов. Подчеркнем – эта общность – общий предок для всех современных славянских и балтских народов, без исключения.
Очень важным этапом нашего протоисторического бытия является период общеславянского единства. Это время существования единой славянской общности, формирования самостоятельного славянского языка, самосознания и культуры (IV–VIII вв. н. э.). Именно земли Белорусского Полесья – от Бреста на юго-западе и Гомеля на юго-востоке, являются древнейшей частью славянской прародины.
Археологические исследования последних десятилетий показали, что здесь находятся древнейшие поселения на Земле первой, бесспорно славянской культуры, – пражской. Белорусское Полесье, таким образом, это исходная территория, где произошло рождение и оформление общеславянской общности.
Самые древние славянские поселения датируются здесь IV в. н. э. Белорусская Припять, Горынь, Днепр и Сож, а не Висла и Одер, являются древнейшими реками славянской прародины. Именно отсюда, в ходе последующих столетий, происходило расселение, освоение, завоевание и колонизация славянами иных европейских земель.
Правдой является и то, что Верхнее Понеманье и Белорусское Подвинье это те земли, которые были заселены балтами не только в эпоху раннего железного века, но и в раннем Средневековье. Здесь славянская колонизация столкнулась с балтской стихией, что существенно повлияло и на антропологию, и на фольклор, и на материальную культуру наших предков. И это тоже наше наследие.
Период восточнославянского единства, эпоха Киевской Руси, древнерусский период. Это время появление государственности у восточных славян и их трех древнейших государствообразующих центров, наиболее остро соперничавших между собой за гегемонию в Восточной Европе в IX–XI столетиях – Киевского, Полоцкого и Новгородского. Во время Владимира Святославича, Крестителя Руси, было создано государство, объединенное не только железом и кровью, но и заложенном в ходе христианизации единством духовной культуры, общностью веры Христовой. Эти процессы привели к возникновению и развитию единого культурного кода – книжности, единого литературного языка и самосознания, нашедшего отражение в терминах «Русь», «Руская земля». Именно эту общность ничто не мешает нам называть исторической Русью – общей колыбелью современных белорусов, украинцев и русских (великороссов). На протяжении столетий, в том числе и в эпоху ВКЛ, самоназванием наших предков оставался термин «Русь» и производные от него термины «русины», «руские».
Термин «Русь» в отношении к населению Беларуси первоначально являлся этносоционимом и означал принадлежность к княжескому дому, дружине, купечеству. Это в полной мере относится к Полоцкой земле. В восточнославянских летописях постоянно подчеркивается принадлежность полоцкой княжеской династии «Рогволожих внуков», к роду Рюриковичей[1 - Радзивиловская летопись. Текст. Исследование. Описание миниатюр. Санкт-Петербург – Москва, 1994. Т.1. С. 92–93, 103, 108.]. Для составителей Киевско-Печерского патерика также был бесспорным тот факт, что Полоцкая земля является составной частью Руси как конфессиональной общности[2 - Повести Древней Руси XI–XII века. Ленинград, 1983. C.435.].
Распространение христианства привело к возникновению новой этноконфессиональной идентичности в восточнославянском регионе. Появление Киевской митрополии и крещение в «рускую» веру способствовало нивелировке былого племенного этнического своеобразия. Термины «русский» и «христианин» стали взаимозаменяемыми словами синонимами[3 - Ластоyскi В.Ю. Гiсторыя беларускай (крыyскай) кнiгi. Коyна, 1926. С.7; Черепин Л.В. Исторические условия формирования русской народности до конца 15 в. // Вопросы формирования русской народности и нации. Москва-Ленинград, 1958. С. 58; Седов В.В. Формирование восточнославянской народности // КСИА. Москва, 1989. № 198. С.14; Зайкоyскi Э. Роля канфесiйнага фактару y нацыянальнай свядомасцi беларусаy // Фармiраванне i развiццё нацыянальнай самасвядомасцi беларусаy. Беларусiка Albaruthenica. Кн.2. Мiнск, 1992. С. 263–271; Багдановiч А.Б. Да пытання аб канфесiйным кампаненце y вызначэннi этнiчнай самасвядомасцi yсходнеславянскага насельнiцтва Беларусi перыяду сярэдневякоyя // Веснiк БДУ. Серыя 3. Мн., 1998. № 3. С. 3–7;]. Ефросиния Полоцкая в Иерусалиме «обита у Святое Богородици в Руском манастыри»[4 - Кнiга жыцiй i хаджэнняy. Мн., 1994. С.39.]. Весьма показательна и система самоидентификации Кирилы Туровского. Наиболее выразительно она нашла отражение в созданном им каноне на «Успение преподобныа княгини Ольги, бабы Владимеря». «Русь» в этом источнике пониается в широком смысле как территория всего государства, как совокупность всех восточнославянских земель, исповедующих «рускую» веру[5 - Мельнiкаy А. Кiрыл, епiскап тураyскi. Жыццё, спадчына, светапогляд. Мн., 2000. С.300.]. Можно говорить о формировании в среде восточнославянской элиты в это время параметров новой коллективной идентичности, характерной для всех земель Киевской Руси. Вряд ли можно подвергать сомнению факт существования «политического народа» Киевской Руси («княжеского сообщества»). Очевидна и однородность городской материальной культуры на всем восточнославянском пространстве. Стремление употреблять термин «древнерусская народность» в советской историографии было продиктовано не в последнюю очередь желанием учитывать эти очевидные факты. Правда, само смысловое содержание этой дефиниции у разных исследователей был весьма неоднозначным. Кроме тех, кто делал и делает выводы о монолитной древнерусской общности, проблемы, характеризовали древнерусское единство как относительное, в первую очередь, в этническом плане[6 - Черепин Л.В. Исторические условия формирования русской народности до конца 15 в. С. 7–105; Wilinbachow W. Struktura kultury staroruskiej w wiekach X–XII // Kwartalnik historyczny. Warszawa, 1972. № 4. S.832–842; Рабинович М.Г., Чистов К.В. Важнейшие особенности истории восточных славян // Этническая история славян и этнокультурные связи народов Центральной и Восточной Европы. Чернигов, 1979. С. 107–114; Пазднякоy В.С. Да этнiчнай гiсторыi Беларусi(спроба перыядызацыi).// Усебеларуская канферэнцыя гiсторыкаy. Гiстарычная навука i гiстарычная адукацыя у Рэспублiкi Беларусь(новыя канцэпцыi i падыходы) Мiнск, 3–5 лютага 1993 года. Тэзiсы дакладаy i паведамленняy. Гiсторыя Беларусi. Мн., 1993. Ч.1. С. 6–8; Носевич В. Белорусы: становление этноса и «национальная идея»// Белоруссия и Россия: Общества и государства. Москва, 1998. Вып.2. С. 11–30.]. Белорусский археолог и историк Г. Штыхов в своих трудах целенаправленно проводит тезис о том, что об однородной этнографической общности восточных славян и наличия у них «живого», а не литературного, единого языка говорить не приходится[7 - Штыхаy Г. Насельнiцтва зямель Беларусi y IX–XIII ст. (вытокi беларускай народнасцi) // З глыбi вякоy. Наш край: Гiсторыка-культуралагiчны зборнiк. Мн., 1992. С. 15–40. Штыхов Г. В. Древнерусская народность: реалии и миф. // Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Этногенез и этнокультурные контакты славян. Москва, 1997. Т.3. С. 376–385.].
Весьма скептически оценивает возможность существования единого древнерусского самосознания современный украинский историк Наталья Яковенко. Она считает весьма спорным тезис о том, что все население Восточной Европы осознавало свое этническое единство. О невозможности такой формы сознания свидетельствует, согласно Н. Яковенки, отсутствие единого информационного поля на такой громадной, разделенной непроходимыми лесами и болотами, территории, которой была княжеская Русь, что исключает возможность сознания такого типа, кроме узкого круга образованной элиты[8 - Яковенко Н. Нарис iсторii Украiни з найдавнiших часiв до кiнця XVIII столiття. Киiв, 1997.С.59.]. Достаточно близкая точка зрения на эту проблему обоснована украинскими историками и археологами Людмилой Иванченко и Александром Мотей[9 - Иванченко Л., Моця А. И так разошелся славянский народ…// Родина. Москва, 2002. № 11–12. С.37.].
Говорить о существовании общего этнического самосознания основной массы населения (90 % – крестьяне) Киевской Руси вряд ли возможно. Трудно согласится и с суждением российского ученого Валентина Седова будто бы основой восточнославянской этноязыковой общности (древнерусской народности) было городское (!) население, которое якобы говорило на живом древнерусском языке, в то время как в сельских местностях прочно сохранялись диалектные особенности, которые легли в основу новых восточнославянских языков. Только монголо-татары и литовская экспансия, согласно мнению этого исследователя, «виновны» в исчезновении древнерусской этнической общности[10 - Седов В.В. Славяне в раннем средневековье. Москва, 1995. С.382.].
Не совсем понятно тогда, какие данные исторической лингвистики подтверждают, будто бы городское население разговаривало на одном и том же языке на всей территории Киевской Руси? Берестяные грамоты свидетельствуют как раз об обратном[11 - Зализняк А.А. Значение новгородских берестяных грамот для истории русского и других славянских языков // Вестн. АН. СССР 1988, № 8. С 99; Зализняк А.А. Древненовгородский диалект и проблемы диалектного членения позднего праславянского языка // X международный съезд славистов. Славянское языкознание. Москва. 1988. С.165.; Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. Москва, 1995.]. Вместе с тем, не может вызывать споров тезис об однородности материальной и духовной культуры горожан на всем пространстве Киевской Руси (за исключением языка). Этот культурный комплекс ничто не мешает называть древнерусским.
Совершенно иное дело деревня. Когда в 1128 году произошел поход на земли Полоцкого княжества, то летописец знал, что коалиция идет на «Кривиче», как и то, что Глеб Менский в 1113 г. «воевал дреговичи». А Владимир Давыдович, который писал в 1147 г. Изяславу Мстиславичу в Киев, ясно понимал, что его волость – это «Вятиче»[12 - ПСРЛ. Ленинград, 1927. Т.1. Вып.2. С. 297–298; ПСРЛ. Москва-Ленинград, 1962, Т.2. Стб.282; Рыбаков Б. А. Древняя Русь. С.319.]. Когда говорим о сознании основной массы сельского населения, то кажется, не будет ошибочным утверждение о сохранении ими племенной (кривической, дреговической и радимической) самоидентификации еще и в начале XII в., о чем убедительно свидетельствуют письменные источники и специфика погребального обряда, характерные летописным племенам[13 - Арциховский А. В. В защиту летописей и курганов// Советская археология. Москва, 1937. Т.4. С. 53–61; Лысенко П.Ф. Дреговичи. Мн., 1991. С. 18–49; Штыхаy Г.В. Крывiчы. С. 62–104.]. Вместе с тем, успехи христианизации делали свое дело – во второй половине XII века «умирает» племенная этническая самоидентификация. Со страниц летописей навсегда исчезают кривичи, дреговичи, радимичи. Интересно, что нивелировка племенного своеобразия и «русификация» этноконфессиональной ментальности, с одной стороны, ускорила процессы языковой интеграции на пространствах будущих этнических территорий каждого с существующего сегодня восточнославянских народов, а с другой стороны, способствовала языковой дивергенции, очерчивала языковые границы между территориями будущих белорусов, великороссов и украинцев. Возникновению этнической территории белорусского народа непосредственно предшествовало возникновение двух частей восточнославянской территории – поприпятской и подвинско-поднепровской, которые сформировались к середине ХІІ века. В этих частях восточнославянской этнической территории появились многие элементы традиционной культуры и языка белорусского народа. На ее базе формировалась уже собственно белорусская этническая территория. Формирование первоначальной (центральной) части этнической территории белорусов происходило в XIII–XIV веках и в первой половине XV века на границе этих двух регионов. Это – Виленщина, Гродненщина, Минщина и Поднепровье[14 - Пiлiпенка. М.Ф. Фармаванне пачатковай этнiчнай тэрыторыi белару-скага народа // Усебеларуская канферэнцыя гiсторыкаy. Гiстарычная навука i гiстарычная адукацыя у Рэспублiкi Беларусь(новыя канцэпцыi i падыходы) Мiнск, 3–5 лютага 1993 года. Тэзiсы дакладаy i паведамленняy. Гiсторыя Беларусi. 1993. Ч.1.С. 24–25.].
Тот же процесс набирал силу и в других восточнославянских землях. По свидетельству лингвиста Хабургаева современную лингвистическую карту восточнославянских языков можно рассматривать как трансформированное отражение основных диалектных зон, которые оформились в период феодальной раздробленности – примерно в XII–XIII веках»[15 - Хабургаев Г. А. Этнонимия «Повести временных лет». С.35.].
Таким образом, именно христианизация и возникшая на ее базе конфессиональная самоидентификация закрепила в качестве самоназвания населения Беларуси этноконфессионим «Русь». С начала XIII века этот этнокофессионим постоянно встречается в источниках, созданных на территории Полоцкой и Смоленской земли[16 - Полоцкие грамоты XIII – начала XVI вв. Москва, 1977. Вып.1. С.35.].
Эпоха Великого княжества Литовского
В границах этого государства окончательно оформляется языковое своеобразие, единая этническая территория и те этнографические признаки, которые мы сегодня зовем белорусскими. Эпоха ВКЛ для нас – отправная точка рождения и существования собственно белорусского народа. Эта эпоха – время великих культурных свершений, время культурной белорусской экспансии, время, когда наш язык, наша правовая и государственная традиция были образцами для подражания литовской политической элиты на ранних этапах существования ВКЛ.
Автор этих строк далек от той мысли, что ВКЛ можно называть только белорусским государством. Влияние и определяющая роль политической литовской элиты на его возникновение и развитие для профессионального историка очевидна. Однако ВКЛ никогда не стало бы ВЕЛИКИМ КНЯЖЕСТВОМ, если бы в его существовании не были заинтересованы и наши предки. Путь к сотрудничеству и уступкам нашей элите со стороны литовской знати был долог и тернист. Право на свою часть государственности в ВКЛ, на своё место под солнцем, наши предки отстаивали с оружием в руках. Были и попытки создать Великое Княжество Руское со столицей в Полоцке в XIV–XV веках, но русинский (старобелорусский) сепаратизм так и не стал реальностью именно из-за заинтересованности в сохранении ВКЛ не только со стороны литовской знати, но и нашей, для которой Вильно постепенно стала их столицей. Ни Полоцк, ни Смоленск не смогли на равных конкурировать с Вильно. Поэтому наше боярство и мещанство ожесточенно защищало свои замки и города во время почти беспрерывных войн «Москвы» и «Литвы» в XVI веке.
Миссионерская деятельность православной церкви в период до Кревской унии, на собственно балтских землях княжества, которая разворачивалась рука об руку со славянской колонизацией, в конце концов привело к определению этнолингвистической границы Беларуси с Литвой. Как известно, этот процесс начался еще в эпоху Киевской Руси. Освоение восточными славянами Завилейской земли началось уже в X–XIII веках. На восточной части этой территории, между реками Вилия и Дисна, выделяется мощный клиноподобный массив славянских могильников и поселений. Наличие в погребениях характерных для кривичей украшений позволяет говорить об освоении этих земель полочанами[17 - Голубович Е., Голубович В. Славянские поселения правобережной Дисны в Вилейском округе БССР // КСИМК. Москва, 1945. Вып.11. С. 126–127.]. Археологические исследования показывают, что на территории будущей столицы ВКЛ – Вильни, уже в XII–XIII веках существовало большое укрепленное восточнославянское поселение. Восточнославянский культурный слой был зафиксирован не только на территории Кривого города, но и Верхнем замке (гора Гедимина)[18 - Голубович Е., Голубович В. Кривой город – Вильно // КСИМК. Москва, 1945. Вып.11. С. 114–125; Заяц Ю. История Белорусских земель X – первой половины XIII в. в отображении летописей и хроник Великого княжества Литовского // ГАЗ. Мн., 1997. № 12. С.88.].
До Кревской унии великие князья литовские не чинили никаких препятствий миссионерской деятельности православной церкви на собственно балтских этнических территориях. Именно надежда на полную христианизацию Литвы толкала Константинополь к уступкам в вопросах создания отдельной православной митрополии для ВКЛ[19 - Trajdos. T. Metropolici Kijowscy Cyprian i Grzegorz Camblak (Bulgarscy duchowni prawoslawni) a problemy cerkwi prawoslawnej w paсstwie Polsko-Litewskim u schulku XIV i w pierwszej жwierci XV w. Poznaс, 1985.]. О успехах христианизации (resp. рутенизации) в собственно литовских землях и возникновению на территории Виленщины и Ковенщины православных приходов свидетельствуют созданные в XIV–XV веках источники. В 50-х годах XIV века византийский историк Никифор Григора составил ученый экскурс, в котором он утверждал, что народ Рос делится на три либо четыре Руси: три христианские и одну языческую, которая, как он сам с гордостью отмечает, почти непобедима, противостоит татарам и не платит им дань, как это делают другие Руси. Эта четвертая Русь – Альгердова Литва[20 - Шевченко И. И. Некоторые замечания о политике Константинопольского патриархата по отношению к Восточной Европе в XIV в. // Славяне и их соседи. Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. Москва, 1996. Вып. 6. С.134.]. Notitiae episcopatuum, в которых упоминается об создании около 1300 г. литовской митрополии, также включают Литву в общность Руси[21 - Шевченко И. И. Некоторые замечания о политике Константинопольского патриархата по отношению к Восточной Европе в XIV в.].
Показательным является и содержание привилея 1387 года великого князя Ягайлы князю Скиргайле. В нем находим свидетельства о русинах на юге и юго-востоке в окрестностях Вильни и в Троцком княжестве[22 - Jakubowski J. Studya nad stosunkami narodoworbciowemi na Litwie przed Unia Lubelska. Warszawa, 1912. S.4; Краyцэвiч A. K. Стварэнне Вялiкага Княства Лiтоyскага. С.96.]. Часть из перечисленных в документе названий деревень и имена бояр имеют выразительный восточнославянский характер[23 - Хрэстаматыя па гiсторыi беларускай мовы. Мн., 1961. Ч.І. С.51.]. В хрониках Немецкого Ордена XIV века упоминаются русины, которых хронисты отличают от литовцев (в районах Вильно, Трок и Ковно, а также вдоль реки Невяжи)[24 - Paszkiewicz.Н. O Genezie i wartohbci Krewa. Warszawa, 1938. S.167; Урбан П. Да пытання этнiчнай прыналежнасцi старажытных лiцьвiноy. Мн., 1994. С. 92–95; Сагановйч Г.Н. Русь в пруских хрониках XIV–XV веков. С. 100–104; Сагановiч Г. Сярэдневяковая Беларусь вачыма нямецкiх хранiстаy (XIV – пачатак XV ст.) // Беларусiка Albaruthenica. Мн., 2001. Кн. 21. С. 41–45.]. Описывая поход Конрада Валенрода в 1390 году в район Трок (Тракая) хронист крестоносцев вообще воспринимает эту территорию как составную часть Руси. Он пишет, что магистр совершил поход «in Russen vor Traken» («на Русь перед Троками»)[25 - SRP. Leipzig, 1863. В. II. S.645.].
Успехам миссионерской деятельности православной церкви в «докревский» период на этнически балтских землях способствовало присутствие здесь русинского боярства в XIV веке[26 - Paszkiewicz.Н. О Genezie i wartohbci Krewa. S.167.]. О существовании русинской православной шляхты, которая имела владения в районе Вильно, Трок и Ковно свидетельствую и актовые документы XV–XVI стст[27 - АСД. Вильна. 1871. T.V. С. 3–4; АВАК. Вильна, 1904. Т.XXX. С.503; Lietuvos Metrika (1387–1546) Kn № 25. Uzrasumn knyga 25. Vilnius, 1998. Литовская метрика (1387–1546). Кн. Зап. № 25. Вильнюс, 1998. С. 256–257; Lietuvos Metrika (1440–1498) Kn № 3. Uzrasumu knyga 2. Vilnius, 1998. Литовская метрика (1440–1498). Кн. Зап. № 3. Вильнюс, 1998. С.71, 79–80; Lietuvos Metrika (1440–1523) Kn № 10. Uzrasumn knyga 10. Vilnius, 1997. Литовская метрика (1427-150). Кн. Зап. № 10. Вильнюс, 1997 С. 86–87; Lietuvos Metrika (1499–1514) Kn № 8. Uzrasumn knyga 8. Vilnius, 1995. Литовская метрика (1427–1506). Кн. Зап. № 8. Вильнюс, 1995. С. 196–197, 225, 292, 328, 372; Lietuvos Metrika(1522–1530) 4-oji Teismu bylu knyga. Vilnius, 1997. Литовская метрика (1522–1530). 4-я кн. Судн. Дел. Вильнюс, 1997. С. 98–99; Lietuvos Metrika(1528–1547) 6-oji Teismu bylu knyga. Vilnius, 1995. Литовская метрика (528-1547). 6-я кн. Судн. Дел. Вильнюс, 1995. С.42, 188, 206–207; Lietuvos Metrika(1533–1535) 8-oji Teismu bylu knyga. Vilnius, 1999. Литовская метрика (1533–1535). 8-я кн. Судн. Дел. Вильнюс, 1999. С.123; Lietuvos Metrika (1566–1574) Kn № 51. Uzrasumn knyga 51. Vilnius, 2000. Литовская метрика (1566–1574). Кн. Зап. № 51. Вильнюс, 2000. С.36–37, 82–83, 88, 218–219, 222–223.]. Приток русинского населения на собственно балтские земли княжества фиксируется и в начале XVI века, когда оно спасалось бегством с занятых московскими войсками территорий[28 - Новости литовской метрики. № 2. Вильнюс, 1998. С.22.].
Письменные и археологические источники свидетельствуют, что и после создания ВКЛ в XIII–XIV веках продолжался процесс восточнославянской колонизации и миссионерской деятельности православной церкви на собственно литовских землях княжества. Изменение этноконфессиональной самоидентификации, крещение балтов в «русскую» веру в конце концов приводило к их ментальной и языковой рутенизации (resp. белорусизации) и к выразительному противопоставлению себя крещеным после Кревской унии в католицизм литовцам. Именно это обстоятельство поспособствовало возникновению белорусскоязычных поселений в сердце этнической литовской территории, в районах Вильно и Трок.
Термин «Русь» в послемонгольский период начинает использоваться в качестве метоэтнонима, является самоназванием нескольких формировавшихся в то время восточнославянских народов. Однако наиважнейшим в этом процессе было как раз то обстоятельство, что именно только «своё» восточнославянское население начинает считаться «руским». Как показал в своих трудах российский историк Борис Флоря, на протяжении XIII–XV веков на пространствах былой Киевской Руси выразительно прослеживается тенденция отождествления своего политического образования с «всей Руской землёй». В результате развития этого процесса в XIV–XV веках как на Севере Руси, так и в ВКЛ, окончательно закрепилась система представлений в соответствии с которыми только свое политическое образование стало отождествляться со «всей Руской землёй», а население называлось «русинами», «рускими»[29 - Флоря Б. Н. Исторические судьбы Руси и этническое самосознание восточных славян в XII–XV веках. // Славяноведение. Москва, 1993. № 2. С 46–61.].
Во второй половине XV века в белорусской традиции окончательно закрепляются представления о том, что вся «Русь» находится в границах ВКЛ[30 - Тамсама. С.60, 89.]. С этого времени население Великого Княжества Московского начинает последовательно называться «москвичами»[31 - Тамсама. С.78.]. Устойчивому закреплению данных представлений способствовало также окончательное разделение Киевской митрополии и использование «литовским» митрополитом титула «Всея Руси». В XV – начале XVI веков в письменных источниках созданных в ВКЛ, последовательно называют территорию России «Москвой», а ее население «московитами», «москвой», «москалями». При этом, согласно представлений восточнославянского (белорусско-украинского) населения, «вся Русь» была объединена именно в границах их государственного объединения[32 - Хорошкевич А.Л. Россия и Московия // Acta Baltico-Slavica. Wroclaw-Warszawa-Krakow-Gdansk, T. X. S.47–57; Пашуто В.Т, Флоря Б.Н., Хорошкевич А.Л., Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. Москва. 1982. С.137.]. Православность русинов не мешала им дистанцироваться от населения Московского государства. В самых различных письменных источниках и XVI, и XVII веков встречаем выразительное противопоставление Руси и русинов «Москве» и «московцам»[33 - Старостенко В.В. Становление национального самосознания белорусов: этапы и основополагающие идеи (X–XVII вв.). Могилев, 2001. С. 62–63.], «руских» и «московских» книг, произведений искусства[34 - АСД. Вильна, 1870. Т.IX. С.185, 186, 188, 204,205, 230, 231, 233; ИЮМ. Витебск, 1906. Вып.3. С. 144.; ИЮМ. Витебск, 1903. Вып.30. С.55; ИЮМ. Вып.3. С. 108–109; ИЮМ. Витебск, 1871. Вып.2. С. 242–243; ПСРЛ. Т.35. С. 240–241, 248.].
В эпоху ВКЛ сформировалась единая государственная территория, в границах которой целиком был объединен весь белорусский этнографический массив. Это обстоятельство весьма существенно повлияло на закрепление и окончательное оформление языковой дифференциации между предками нынешних белорусов и великороссов, укрепила и углубила этноязыковые отличия восточнославянского населения ВКЛ от населения Московского государства[35 - Вiткоyскi В. Сведчаннi дыялектолагаy пра даyнюю гранiцу памiж Вялiкiм княствам Лiтоyскiм i Маскоyскай дзяржавай// Беларусiка Albaruthenica. Мiнск, 1993. Кн.1. С. 150–152]. «Руский» (старобелорусский) язык стал официальным языком государства. В свое время еще Е. Карский показал, что белорусская языковая специфика прослеживается в памятниках XIII века, а самостоятельный комплекс старобелорусского литературного языка «не моложе» XV века. На нем говорят и пишут Ягайла, Витовт и последующие Ягелоны до Жигимонта Августа включительно[36 - Карский Е.Ф. Что такое древнее заподнорусское наречие? // Труды по белорусскому и другим славянским языкам. Москва, 1962. С. 253–262.]. Еще в 1935 году норвежский лингвист Кристиан Станг доказал, что первоначально в ВКЛ употреблялось несколько отличных между собой типов актового языка. Выразительными были отличия между вариантами, составленными в северных канцеляриях (Полоцкой, Витебской и Смоленской земель), и южными: украинскими либо теми, что находились под украинским влиянием. Со временем, в конце XV – начале XVI веков, канцелярский язык стабилизировался, достигнув определенной общепринятой нормы, и на протяжении первой половины XVI века южные влияние были устранены окончательно. С этого времени канцелярский язык целиком опирается на старобелорусскую лингвистическую основу[37 - Stang Chr. S. Die wesstrussische Kanzleisprache des Grossfьrstentums Litauen. Oslo, 1935; Stang Chr. S. Die Urkundensprache der Stadt Polock. Oslo, 1938; Сярод апошнiх прац па гэтаму пытанню варта адзначыць наступныя: Свяжынскi У. Праблема iдэнтыфiкацыi афiцыйнай мовы Вялiкага Княства Лiтоyскага // METRICIANA. Даследаваннi i матэрыялы Метрыкi Вялiкага Княства Лiтоyскага. Мн., 2001. Т.I. С. 109–136; Лазутка С. Лiтоyскiя статуты (1529, 1566, 1588), iх стваральнiкi i эпоха// Край. Kraj. Мн., 2001. № 1–2. С. 101–106.]. В XVI веке статус старобелорусского языка определяется как официальный: язык государства, «власны, прирожоны» «руский язык». В Статуте 1566 г. он противопоставлен как «свой» язык делопроизводства «иному» языку, под которым понимался польский[38 - Восточные славяне в XVII–XVIII веках: этническое развитие и культурное взаимодействие. Материалы «круглого стола»7 // Славяноведение, Москва, 2002. № 2. С.29]. Еще более выразительно подчеркнута роль старобелорусского языка в качестве символа коллективной самоидентичности в предисловии к Статуту 1588 года, адресованного Львом Сапегой «Всим вобец станом» ВКЛ[39 - Статут Вялiкага княства Лiтоyскага. Тэксты. Даведнiк. Каментарыi. Мiнск, 1989. С.48.]. Уже с традиций, начатых еще Франциском Скориной, распространяются попытки создания «нового высокого» литературного языка, противопоставленного старославянскому, который самими книжниками определяется как «руский» и используется в сакральных текстах[40 - Восточные славяне в XVII–XVIII веках: этническое развитие и культурное взаимодействие. С. 29–30.].
При этом нельзя забывать то обстоятельство, что источники не дают оснований для выводов об отличном этническом самосознании населения украинских земель, которые вошли в состав ВКЛ. Элита и «белорусской» и «украинской» Руси ВКЛ в это время имела общее этническое и историческое самосознание. Люблинская уния создала предпосылки формирования собственно украинской «руской» особности, дифференциации на «Русь» украинскую и белорусскую да стала важнейшим фактором собственно украинского нациообразования[41 - Borzкcki. J Unia lubelska jako czynnik ksztaitowania siк ukraiсskiej нwiadomoнci narodowej. S.60–78; Jakowenko N. Ruн jako trzeci czion Rzeczypospolitej Obojga Narodуw w myнli ukraiсskiej I poiowy XVII wieku S.79–83.].
Белая Русь
Со вторым десятилетием XVII века связано устойчивое отождествление региона Белорусского Подвинья и Поднепровья с «Белой Русью». При этом анализ письменных источников позволяет с уверенностью утверждать, что в письменных источниках того времени, созданных в местной, белорусской и украинской традиции, начиная с 1619 г., под «Белой Русью» всегда понимается только регион Белорусского Подвинья и Поднепровья[42 - Марзалюк І. Этнiчная i канфесiйная самаiдэнтычнасць насельнiцтва Усходняй Беларусi y XI–XVIII стст.// Мiнулая i сучасная гiсторыя Магiлёва. Магiлёy, 2001. С.13; Марзалюк І. Да пытання аб скарыстаннi тэрмiна «Белая Русь» насельнiцтвам паyночна-усходняй Беларусi y XVII ст.// Этнiчныя супольнасцi y Беларусi: гiсторыя i сучаснасць. Мн., 2001. С. 66–70.]. Белая Русь в памятниках того времени не более и не менее чем провинция, территориальный регион ВКЛ, такой же как Литва либо Жмудь.
Анализ письменных источников позволяет сделать вывод о устойчивом конфессиональном наполнении этой терминологии: только православное население и православная церковь определяются, соответственно, как «белорусцы», «белоруская вера». Показательно, что именно северо-восточная Беларусь называется «Белой Русью». Этот регион всегда являлся главным оплотом православия в Беларуси, влияние иных конфессиональных образований даже в конце XVI – начале XVII века не шел ни в какое сравнение с православной традицией. Православную веру здесь исповедало преобладающее большинство населения. Именно поэтому есть смысл согласится с теми авторами, которые очерчивая семантику термина «Белая Русь», характерную для того времени, обращают внимание на религиозный- православный – аспект названия, который означал «чистый от латинства»[43 - Белы А. Хронiка Белай Русi. C.160.]. Об этом косвенно свидетельствует и фольклорная традиция. Белый цвет в славянской традиции ассоциировался со светом и производительной силой. Воплощением белизны является день и серебро. Эпитет «белый» широко распространен в народных песнях и означает чистоту и красоту[44 - Радкевич Л. Символика цвета в славянских заговорах // Славянский и балканский фольклор. Москва, 1989. С.126.].
Термины «белорусец» «белорусский язык» в XVII веке уже имели этническое наполнение, в первую очередь для представителей «московской» стороны, которая таким образом четко осознавала свои этнокультурные и политические отличия от православного населения Речи Посполитой. Эту позицию отстаивает наиболее компетентный знаток московских актов, в которых употребляется подобная терминология – Б. Флоря[45 - Восточные славяне в XVII–XVIII веках: этническое развитие и культурное взаимодействие. С.9.].
Однако подобное суждение также целиком не решает данной проблемы, известен целый ряд российских источников того времени, в которых представители населения Северо-Восточной Беларуси сами «сказываются», определяют себя «белорусцами». При этом, так называли себя не только жители Северо-Восточной Беларуси, но и Западной: «родом литвин белорусец Шмянского повету <…> белорусец Лицкого повету»[46 - Русско-Белорусские связи. Мн., 1963. С. 95, 131.].
Вместе с тем, как показал в своих трудах крупнейший белорусский специалист по данному вопросу, Александр Белый, есть факты отнесения к Белой Руси некоторых земель современной Западной Беларуси уже в XVI в. В частности, недавно найденный в Литовской национальной библиотеке им. М. Мажвидаса инволют, на титульном листе одной из вплетённых книг содержит собственноручную надпись Лаврентия Крышковского, известного деятеля Реформации в ВКЛ:
Laurentius Criscovius senex octogenarius
Vita mihi Christus, mors mihi dulce lucrum.
Scripsi Neogardiae Metropoli Abae Russiae 1602.
Таким образом, как верно подмечает ученый, Новогрудок здесь даже назван «столицей Белой Руси».
А. Белый проанализировал также и письмо знаменитого иезуитского проповедника Петра Скарги к провинциалу ордена Яну Павлу Кампана (1582 г.), в котором, в частности, говорится: «Несвиж отдален от Вильни на 28, от Полоцка на 40 миль, размещён в самом центре Новогрудской земли на Белой Руси, называемой Ломбардией литовской, плодородной и людной…»[47 - Белы А. Хронiка Белай Русi: Імалогiя Беларусi XII–XVIII стст. Смаленск, 2013. С. 227].
Как известно, Новогрудок ещё и в XIХ в. чаще относили к Литве (не в этническом, а в определенном правовом значении, в качестве харонима). Однако с такой атрибуцией, очевидно, достаточно долго, конкурировала и атрибуция по этническому признаку, так как преобладание в Новогрудском воеводстве именно русинов (православных, а с конца XVI в. – преимущественно униатов) также ни у кого не вызывало сомнения. Выявленное Г. Голенченко в AGAD письмо Яроша Воловича (1592 г.) передаёт беседу короля Жигимонта III Вазы и Воловича о покойном виленском епископе Валериане Протасевиче: «A Valerianktobyll? Powiedziallem, ie Szlachcicz Rusibialley». Уточняя, что Протасевич, возможно, происходил из принадлежавшего ему имения Шушково возле Крайска (Менское воеводство), Голенченко даёт намёк на возможную локализацию Белой Руси в этом сообщении Воловича[48 - Тамсама, С.227].
Важное значение, с точки зрения долговременного процесса расширения ареала названия Белая Русь, имеет карта «Литовская провинция ордена Св. Франциска строгой регулы» (Provincia Litvana Ord. S. Francisci, O-sd-ri-a. Observatio.), выгравированную Гиршом Лейбовичем около 1760 г. в Несвиже. Это старейшая карта Литвы, не только подготовленная, но и выгравированная в ВКЛ. На ней показана сеть бернардинских монастырей ВКЛ, а также деление государства на три основных политико-географических региона – Жемайтию (Samogitia), Великое Княжество Литовское (Magnus Ducatus Litvaniae) и Белую Русь (Alba Russia). Жемайтия показана в хорошо известных исторических ее границах, Великое Княжество Литовское соответствует Тракайскому и Вильнюсскому воеводствам, а Белая Русь занимает почти всю остальную территорию государства, за исключением Полесья, которое не охватывается целиком картой (лишь в самом низу карты, где изображен фрагмент Полесья написано: Polessia). Выделение Полесья, впрочем, противоречит легенде карты и, возможно, носит случайный характер. В легенде карты есть пояснение: «Литва делится на собственно Великое Княжество Литовское, Белую Русь и Жемайтию. Эти классы поделены на воеводства и поветы, указываемые на общих и простых картах» (Litvania dividit in M[agnus] p[ro]prie D[ucatus] L[itvaniae], Alb[a] Rus[sia] et Samogit[ia]. Hae Classes subdividunt in Palatin[atus] et distri[ctus] uti inGeneral[is] ac Vulgatis Mappis)[49 - Тамсама, С.228]. Несвиж, в котором эта карта была издана, отнесен в ней к Белой Руси, и, следовательно, таким уже было мнение некоторых современников, живших непосредственно на этой территории.
И хотя такое понимание Белой Руси ещё не было единственным, как абсолютно верно замечает А. Белый, формирование именно такого значения изучаемого названия нельзя не отметить. К тому же Гродненский, Лидский и Ошмянский поветы на момент составления карты действительно в значительной степени были заселены этническими литовцами, так что если принять за критерий разграничения Литвы и Белой Руси язык большинства населения, с точностью до повета, то карту Лейбовича можно признать почти безупречной. Постепенное отступление границы преобладания литовского языка на северо-запад, в связи со славянизацией, в долговременной перспективе создавало своеобразный «вакуум легитимности» для пограничных территорий в междуречье Нёмана и Вилии.
Рождение малоруссизма и западноруссизма
Религиозное угнетение, жесткое конфессиональльное противостояние после Брестской церковной унии способствовали католизации поисков собственной самоидентичности в среде русинских интеллектуалов. Их ответы на данные вопросы были далеки от однообразия. Как раз в это время появляются не только зачатки национальных концепций развития, в которых «русские» народы Речи Посполитой трактовались как самобытные этнические образования, но возникают и альтернативные, конфликтующие с ними теории. Тогда же, в XVII веке, на украинско-белорусской почве были озвучены как исходные принципы западноруссизма=малоруссизма, так и концепция существования великой «малорусской нации», в состав которой входят не только украинские земли, но и современные белорусские.
Концепция «малоруссизма» была сформулирована киевские митрополитом Иовом Борецким, который еще в 1624 году просил московского царя заступиться за православных Речи Посполитой и трактовал украинцев как «младших» братьев[50 - Тамсама, С.229]. Представление об единстве Руси в границах Речи Посполитой с Русью Московской не были чужими и для представителей противоположного – униатского, католического – лагеря. Тодар Скуминович писал про две Руси «которая и под наияснейшим монархом польским и под царем московским живет»[51 - Тамсама, С.233]. Подобные взгляды и представления на этническую историю восточных славян были в полной мере характерны и для Симеона Полоцкого. Окончательное завершение эта концепция приобрела в написанном в 1674 г. Иннокентием Гизлем «Синопсисе». Именно здесь были выразительно сформулированы важнейшие тезисы малоросийства = западнорусизма.
На руинах былого культурного величия. Полонизация и ее последствия
Крах высокой старобелорусской культуры, разрушение традиционной конфессиональной структуры общества, изменение языковой и исторической идентичности в среде нашей знати и мещанства, приобретает лавинообразный характер с середины XVII века. Происходит абсолютный упадок «высокой» старобелорусской (русинской культуры). Тотальная полонизация – так можно определить общий контекст культурного развития Беларуси во второй половине XVII–XVIII вв.
На землях Беларуси и в XVII–XIX веках, как и в предыдущее время, на уровне массовых стереотипов, господствовавших в обществе, продолжало существовать выразительное отождествление религиозной и этнической принадлежности человека. Изменение православного или униатского вероисповедания на католическое в конце концов приводило и к языковой, и к ментальной ассимиляции, к появлению на территории Беларуси групп «поляков по выбору», предки которых с этнографически польским населением ничего общего не имели.
И «литвинскость» и «рускость» становятся «краевой», региональной формой сознания элиты ВКЛ. Безусловно, что и литовская, и белорусская шляхта отличала себя от «короняжей» (шляхтичей поляков), но и те, и другие начинают чувствовать свою принадлежность к общей родине – Польше (синоним Речи Посполитой в источниках второй половины XVII–XVIII вв.) и определяли себя поляками, в первую очередь в политическом смысле этого слова.
Как ни горько это признавать, но почти вся высокая культура XVIII – первой половины XIX столетия, созданная представителями местной знати, была вариантом польской культуры. Всё, что мы можем сказать и про Адама Мицкевича, и Станислава Монюшко, и Наполеона Орду, этот список можно еще долго продолжать, что это наши земляки, своим происхождением связанные с Беларусью. Повторим, земляки, но не белорусы по национальности. Не чувствовали они себя белорусами, никто их при жизни белорусами не считал да и сами себя они к белорусскому народу никогда не относили. На «краёвом» (региональном) уровне они себя считали литвинами, а на национальном – поляками. «Польша» для них – это синоним Речи Посполитой, включающий в себя и земли ВКЛ, и земли «Короны» (этнической Польши). Своим родным языком они считали польский, а не какой либо иной.
