скачать книгу бесплатно
километры
вертикальны
между нами
Ингмара Балоде
Февральское
феврали всегда чудовищны,
как-то раз написал мне один знакомый
бессилие, упадок, тупик –
всё это в феврале
давнишний вечер, цесис, вокзал, ожидание рижского поезда
лампы в ветвях рисуют мокрые призрачные гало
слякоть, нагота, туман повсюду
февраль повсюду
я думаю об улицах детства
открытых, пустынных, чистых
я думаю о февралях детства
морозных, искристых, хрупких
обо всем этом я думаю одним июньским полднем
ах, многоцветие бытия, ах, белое золото солнца
закадровый гул моря, рдеющая нежность пляжа
и серебристая линия горизонта целует глаза
и новая садовая мебель пахнет тиком и лаком
и свежескошен газон
и под рукой кофе, ваниль, вино
всё это пронизано и пропитано светом
однако зенит по-прежнему возвращает мысли – к надиру
к трудному, печальному, невнятному, неизведанному
к изначальности, к судьбоносным стыдливым случайностям
// к февралю, мороку, мраку, тяжести, вязкости
я не хвастаюсь: прожито, хожено, сужено, ряжено
намечены маршруты средь городов и людей. четкие ясные тропы
надежные, исполненные уверенности
но рижский февраль неизменно сыр. но рижский февраль
неизменно трагичен:
исполнен ошибок, опасностей. он пробирает человека
насквозь – вплоть
до треснувших костей, хрустнувших хрящей, промозглых печенок
он сминает, прожевывает, плюет
Рута Межавилка
«В наш фонтан набросали ценнейших денег…»
В наш фонтан набросали ценнейших денег,
потускневшие статуи все зазолотились,
парковый ильм стучит в небесные окна
и люди вокруг надевают более яркие маски,
но у дымки под липами
всё еще чудесное лицо твое
и у вечернего одиночества всё еще
лицо твое злое.
Аманда Айзпуриете
«любой из дней. сидела в снегу…»
любой из дней. сидела в снегу.
как кожа. как тесто
крючит пальцы. солнце затекло.
женщины. одна. две
три-четыре.
мороз.
одна. две
три. четыре.
обещания. низко пали.
молочные. не брошенные.
час близится. петух начеку.
женщины. без. мужчин.
пара глаз. с молотка.
три вселенных.
четыре вечера.
дождь. последнее слово.
первый корень. росток. побег.
женщины в снегу.
раз. едва. три.
Инта Кампара
«снаружи ультрамарин…»
снаружи ультрамарин
если включить электричество
рябь приглушенных сигналов
похоже каждый уикенд снег
сумерки час за часом
проявят мои черты квазимодо
живу как играю в прятки
ибо смерть это обнаженность
в окне нагота зари
разбуженные лавины
мы их изнанка
целуй меня своим рыбьим ртом
крой крылами ветряных мельниц
Андра Манфелде
«все стало иным с того дня…»
все стало иным с того дня
когда мы стерли своими руками
все образы и облики мира
сделавшись больше нежели сильнее нежели просто
лица руки и плечи
наши дыхания тончайшими линиями
лепят в воздухе вечера наново –
величественных и благородных птиц
их крылья над нами
их голоса – южный ветер
испанку, танцующую пламя
ее зеркала –
наши глаза
глубокий и нежный мех леса готовый встретить
наши тела
Майра Асаре
«когда я вышла на улицу…»
когда я вышла на улицу
подняв руку в весенней ночи
звякнув сантимами
и перетерев с шофером
единственное место
осталось возле женщин
одетых в красное
у одной на руках ребенок
у другой кольцо и бутылка пива
ну а третья опустила руки
мы вместе летим над каналом
над дрожащими реями кораблей
чьи бока изъедены ржой
а якоря на вечном приколе
затем мост делает сальто
заходится плачем ребенок
янтарный колос выплескивается
на резиновый коврик
молочные реки
кисельные берега
«не плачь» говорит первая бордовая
и той второй алой вытирает щеку
«что тушь моя превратилась в маску?
разве я не буду больше прекрасна?»
плоть под одеждой алела
// и снова зашелся ребенок
«перестань»
первая звучит туннельным ветром от близости поезда
тоном сильным как ведро бьющее в сруб колодца
точно так брюква перекатывается в тележке
«вот здесь остановите»
странно расплылся свет
может быть от прожекторов
а может быть от луны
или от этих воскресших
чреватых трещинами на каждом саженце и побеге
замечаю
лица обеих темны и красны
мы трое неотличимы во тьме
Андра Манфелде
«Чернилами зелеными весны…»
Чернилами зелеными весны
я подпишусь под тающей зимой.
Роскошный тлен мой:
от четверки вьюг – к четверке стен и
клавишам бездомным, ты до самой
смерти и от кончиков ногтей служил им,
чтобы я шла, как звукоряд, к вершинам
твоей тропой, где и дышать-то нечем,
где наших жизней вечный непокой.
Чернилами зелеными весны
я подпишусь под нашей встречей. Нечем
мне доказать, что подписи верны.
Аманда Айзпуриете
