скачать книгу бесплатно
– Как же спать тут!
– А нечего ездить тогда, если на перинах спать привыкла! Неженка нашлась!
– Да ладно, бабоньки, что вы взъелись! Всем тяжело сейчас…
– Ни прилечь, ничего…
– Даже умыться нечем!
– А я пить очень хочу. Кто может одолжить бутылочку?
Пассажиры кое-как устроились на жестких, неудобных креслах, и автобус «ЛАЗ» погрузился в тревожный, с частыми пробуждениями и вздохами сон. Оксана долго не могла уснуть. Болела спина от непривычно долгого сидения. Хотелось вытянуться во весь рост или походить немного, чтобы размять затекшие ноги. Она смотрела в черную безлунную ночь через грязное, с разводами от дождей и пыли стекло и куталась в болоньевую куртку. Лишь под утро женщина ненадолго задремала.
Как только открылся пропускной пункт, всем автобусом решили, что если будут намекать на деньги, то лучше заплатить.
Польские таможенники намекнули. После выплаты заявленной суммы началась проверка документов.
Оксана переживала, что могут найти контрабанду – водку и сигареты, спрятанные в вещах. К счастью, вытаскивать весь груз из автобуса не пришлось. Однако таможенники заставили открыть несколько коробок и сумок, лежащих на виду. К досмотру потребовали и одну из коробок Оксаны.
– Ого! – Сотрудник польской таможни присвистнул. – Контрабанду везете, пани.
– Какая же это контрабанда? Это растения. Пальмы! – всплеснула руками Оксана.
– Справка есть, что растения не больны? – Таможенник достал завернутый в кусочек влажной тряпки росток и повертел его в руке.
– Конечно! Вот, пожалуйста.
– Тут на русском…
– Но вы же хорошо по-русски говорите, наверняка и читать можете.
– Я-то все могу, а по правилам справка должна быть на языке страны въезда или английском… В общем, так, пальмы мы конфискуем.
– Но как же… – Оксана хотела спорить, но вспомнила про водку и сигареты и прикусила губу.
* * *
Через полчаса автобус с российскими челночницами подъехал к обшарпанной гостинице в небольшом городке Фромборк.
– Ну, слава богу, добрались! – Тамарочка громко вздохнула. – Напоминаю, граждане, автобус обратно уходит послезавтра в 7 утра. Прошу никому не опаздывать!
Выгрузив коробки, Оксана огляделась.
– Улица Коперника, – прочитала женщина табличку на стене здания.
– Тут жил этот самый Коперник, – сказала Луиза, подтаскивая свои тюки к двери гостиницы.
– Да вы что! Наверняка и музей есть.
– А то как же.
– Вот бы быстренько все продать да успеть по городу прогуляться…
– И не мечтай! – Луиза громко хохотнула. – Я уже пятый раз сюда езжу, так, кроме этой убогой гостиницы да городского рынка, ничего не видала.
Женщина выпрямилась и поправила сползшие бретельки бюстгальтера:
– Значит так! Ты пока стой здесь, вещи сторожи. Я пойду зарегистрируюсь, потом поменяемся. Запишемся в один номер.
– Мы не поднимемся? Умыться хотя бы…
– Ты что! На рынок надо к открытию идти. И так уже опоздали.
Городской рынок находился на Портовой улице. Самого залива видно не было, но иногда ветер доносил солоноватый запах рыбы и водорослей.
Торговля шла не очень бойко, но русские товары интересовали местных жителей. Они подходили, спрашивали цену, разглядывали вещи.
– А можно примерить вот эту кофточку ангоровую? – К Оксане подошла женщина средних лет с бегающими внимательными глазками.
– Да, конечно!
– Только я же не могу раздеваться тут при всех. – Женщина развела руки в стороны. – Тут недалеко за палаткой есть уголок. Я сейчас сбегаю туда померить и вернусь. Это пять минут!
– Хорошо, хорошо, пожалуйста!
Женщина радостно схватила кофточку и скрылась за палаткой.
– Ну и дура ты! – спокойно сказала Луиза.
– Почему?
– Стырила она у тебя кофту, а ты ей еще пожалуйста говоришь.
– Она же сказала, что сейчас вернется!
– Ну-ну!
Но ни через пять, ни через десять, ни даже через двадцать минут женщина с кофточкой не вернулась.
– Это же не моя кофта была! – сокрушалась Оксана. – Мне знакомая дала на продажу…
– В следующий раз умнее будешь, – без злобы сказала Луиза. – Надо мерить – вон, пусть к забору тулится, а ты с другой стороны тряпкой какой прикроешь.
На рынке стояли до самого закрытия. От усталости Оксана уже была в полуобморочном состоянии. Луиза выглядела все такой же энергичной и громкой.
– Все, сворачиваем удочки! Завтра пораньше опять сюда.
Второй день выдался более удачным. После обеда Оксана распродала оставшиеся товары. У Луизы изначально было раза в два больше коробок. Как она их тащила с самого Екатеринбурга, оставалось для всех загадкой.
– Новичкам всегда везет! – немного завистливо сказала Луиза. – А у меня тут осталось. Пару часов, думаю, еще постою.
Ранним утром следующего дня бело-голубой автобус вновь заполнился коробками и сумками с купленным импортом. Все громко переговаривались, хвалились вещами, строили планы на дальнейшие поездки. Больше всех радовалась Луиза.
– Девки, а я все продала! Даже лифчик! – В качестве доказательства женщина задрала кофту, продемонстрировав всем белые, грузно лежащие на круглом животе груди.
На мгновение в автобусе воцарилась тишина.
Довольная произведенным эффектом, Луиза плюхнулась на сиденье рядом с Оксаной:
– Теперь можно и домой!
Автобус с челноками возвращался через ту же польскую границу.
На обратном пути таможенники не придирались и особо не досматривали пассажиров.
– Ксюх, глянь-ка! – сидящая у окна Луиза больно пихнула Оксану в бок и постучала по стеклу.
Женщина посмотрела в указанном направлении. По обе стороны от пункта досмотра, на длинных, расчищенных от сорняков клумбах рядком были высажены все ее 40 пальм.
– Изверги! – вырвалось у Оксаны. – Их внутрь надо. Замерзнут…
Ирина Александрова
Нижний Новгород
Профессия на момент событий, описанных в рассказе, – педагог. На данный момент – журналист.
Ода клетчатой сумке
Челночницами не рождаются – ими становятся. И не из любви к перемене мест, а из суровой необходимости. Когда по телевизору показали сериал «Челночницы», память вернула меня в тот период жизни, который принято называть «лихие 90-е», и оживила картинки воспоминаний, потускневшие за давностью лет.
Картина первая, отчаянная
…Начало девяностых. Мне едва минуло двадцать пять, за плечами – университетский диплом, муж-офицер и двое детей (младший еще грудничок). Страна разваливается, зарплату мужу (единственный источник дохода семьи) не выплачивают месяцами. В военторговском магазинчике у разухабистой продавщицы Катьки под прилавком толстая засаленная тетрадь, куда она вносит суммы за отпускаемые в долг продукты. Беззлобно матерясь, она заворачивает в серую оберточную бумагу тощую курицу – и в ее «амбарной книге» появляется очередная запись. Потом Катька заговорщически шепчет: «Вечером приходи ко мне домой, у меня одеяльце есть детское буржуйское и молочные смеси». Ее шепот слышу не только я, и спина горит от недобрых взглядов таких же, как я, истерзанных безнадегой офицерш.
Вечером иду к Катьке домой. Мне не стыдно, потому что у нее есть импортная молочная смесь, а у меня только водянистое грудное молоко, которого ребенку уже не хватает. Я знаю, что Катька, имея доступ к так называемой «гуманитарке», втихаря ею приторговывает, но мне дает ее бесплатно. Бесплатно, но не безвозмездно: два раза в неделю я занимаюсь с ее старшим сыном, двенадцатилетним балбесом, английским языком.
Однажды обнаруживаю, что в холодильнике ничего нет. Из съестного в доме только соль, сахар и банка томатной пасты. И купить не на что: порог допустимого долга Катьке давно превышен. Уложив детей спать, жду мужа в состоянии полного смятения. Мне нечего дать ему на ужин, а самое страшное – нечем завтра кормить детей. Денег занять не у кого: в нашем военном городке все живут в одинаковых условиях. Скрипнула входная дверь – пришел с работы муж. Выхожу в коридор и вижу у него в руках старую спортивную сумку. И она определенно не пустая! Муж ставит ее на пол, открывает молнию – а там картошка и несколько больших жестяных банок армейской тушенки. «Начпрод расщедрился», – говорит супруг. Я смотрю на картошку и тушенку и начинаю плакать. От счастья! Еще бы – в доме есть еда.
Тот случай, видимо, и определил характер моей деятельности на два последующих года. Муж, тяжело переживавший невозможность полноценно содержать семью, принял волевое решение – занял крупную сумму под серьезные проценты у местного кооперативщика и купил пачку акций МММ. До сих пор факт этого безумия, проявленного неглупым человеком, я оправдываю только крайней степенью отчаяния. Пирамида Мавроди грохнулась за три дня до намеченной мужем «сделки века». Когда благоверный, придя в себя, раскрыл карты (свою финансовую авантюру он держал от меня в секрете), голова сначала помутилась, а потом заработала ясно и четко. Биться в истерике и заламывать руки не было смысла: причитаниями детей не накормишь. Так и пришло решение ездить торговать в Польшу, благо от нашего городка в Калининградской области до польской границы рукой подать. О том, чтобы в Польшу ездил муж, не было даже речи – он же офицер, а значит, невыездной.
Картина вторая, практическая
К первому визиту в Польшу я готовилась тщательно: взяла в долг у того самого кооперативщика и просчитала, что и сколько могу купить здесь и какую сумму могу выручить там при продаже. Закупать дефицит в Польше я не собиралась: задача была привезти оттуда деньги, а не кофточки и сапожки. Главное – запастись спиртом и сигаретами, потому что самую весомую выручку обеспечивали именно эти позиции. По закону в Польшу можно ввезти не более двух блоков сигарет, а за реализацию любого количества того самого знаменитого «Ройяля» можно было загреметь в кутузку. Поэтому каждая «бизнесвумен» исхитрялась как могла, чтобы провезти запрещенный товар и не «загреметь» на таможне. Свой вклад в контрабандистский арсенал внесла и я: вернула из небытия длинные панталоны с начесом, которыми снабдила меня мама, когда я уезжала с мужем по распределению, и пришила по задней стороне каждой штанины по большому карману. В каждый карман влезало по литровой бутылке спирта. Скрыть весомые емкости под ягодицами помогла широкая юбка-брюки в складку. Логика была простая: даже если на таможне меня будут обыскивать, не будут же хлопать под попой!
Тема карманов показалась мне перспективной, и я соорудила еще один на внутренней стороне полушубка. В него помещались две литровые бутылки «Ройяля». Если надеть полушубок нараспашку, то булькающую конструкцию практически не видно. В застегнутом варианте на спине сразу вырастал внушительный горб. А значит, полушубок должен быть нараспашку вне зависимости от погодных условий. Ничего, сдюжу!
Картина третья, сюрреалистическая
Первая же поездка стала серьезным испытанием и для «физики», и для нервной системы. Муж, провожая меня, еле дотащил сумки до станции. «Тебе это не поднять!» – испуганно сказал он. «Подниму! – бодрилась я. – Я девчонка жилистая, да и тачка мне в помощь». Металлическая тачка с двумя колесиками стала моей главной помощницей в каждой поездке. Без нее я не протащила бы свои сумки и десяти метров. А вот чтобы затащить свою поклажу в автобус или поезд и поднять ее на стол таможенников, рассчитывать приходилось только на силу рук и крепкий пресс. Глаза лезли на лоб от напряжения! И откуда только силы брались у «бизнесвумен» весом пятьдесят пять килограммов?
И вот первая поездка. В польском Бранево таможня сразу при выходе с перрона, и к ней выстраивается очередь из челночниц. На улице заметает вьюга, но застегнуть полушубок я по понятной причине не могу. Подходит моя очередь. Молодой таможенник дежурным голосом спрашивает, что везу. «Специи, носки, молотки», – бодро перечисляю я. «Спирт, сигареты?» – Взгляд поляка меня буквально буравит. «Спирта нет, есть два блока сигарет для личных нужд». – Я не опускаю взгляд. «На два дня едешь? А сколько в день куришь?» – Его взгляд становится смешливым. «Блок!» – не моргнув глазом вру я, не выкурившая за всю свою жизнь и пачки. «Ого! – улыбается таможенник и вдруг протягивает руки к воротнику моего полушубка. – Пани, застегнись, холодно». Я живо представляю, как за моей спиной вырастает спиртовой горб, и в ужасе шарахаюсь от него: «Пан, мне жарко!». Таможенник ржет в голос: «Жаркие вы какие, русские! Иди, курилка!»
Картина четвертая, коммерческая
Дурачкам и новичкам везет не только в казино: распродала я все в ноль и очень быстро. Чистая прибыль от первой поездки составила сто долларов – нереальные для меня деньги. Проблема была в другом: поляки не разрешали вывозить из своей страны валюту. То есть товар покупай любой и вези в свою Россию, а доллары оставь тут. Но мне нужны были именно деньги! Поэтому на обратном пути, обменяв вырученные польские злотые на американские дензнаки, взяла у своих товарок по паре кофточек, чтобы предъявить на таможне. С того момента вояжи в Польшу стали практически еженедельными. Каждый выходной я стояла на польском рынке и голосила про молотки и шкарпеты, а из-под полы сбывала спирт и сигареты.
Картина пятая, бытовая
В начале моего «бизнес-пути», когда я была кормящей мамой, главной проблемой была даже не таможня, а сцеживание. После нескольких часов стояния на рынке грудь распирало так, словно она сейчас лопнет. Когда это давление становилось нестерпимым, бежала в туалет и, согнувшись в три погибели над унитазом, сцеживала молоко. Терпела до последнего, потому что туалет платный, а у меня каждая тысяча злотых на счету.
Ночевали всегда в одном и том же месте, у пани Дануты. За тридцать тысяч злотых с каждой мы имели возможность ополоснуться в душе и поспать на надутых матрасах. Данута считала каждый грош, поэтому и терпела определенные бытовые неудобства, связанные с квартирантами. Просыпались мы рано: надо успеть занять на рынке место получше. Данута с вечера оставляла нам на кухне термос с кипятком. Мы пили его с оставшимися бутербродами – и снова на передовую рыночной торговли!
Картина шестая, криминальная
Невзирая на мирный характер бизнес-деятельности, из-за спирта шанс загреметь в польскую кутузку у меня был еженедельно. Привозимый российскими челноками «Ройял» был головной болью местных властей и именинами сердца для тамошних алкашей. И не только алкашей: «шпиритус» охотно покупали и вполне благополучные с виду паны. Именно такие и приходили за ним на рынок. «Ройял» было опасно не только провозить, но и продавать. Если полицейский обнаружит факт продажи – все, кутузка! Вот почему и доставать товар из «внутреннего кармана» приходилось в последний момент: наряд полиции мог запросто проверить наши сумки. Поляки хохотали, узнав, почему бутылка теплая.
Были опасности и другого рода. Как-то зазываю покупателей – и вдруг замечаю, что неподалеку стоит средних лет мужчина и внимательно на меня смотрит. Потом подходит и вежливо спрашивает: «Сколько?» «Что хочет пан?» – весело интересуюсь я. «Ты сколько стоишь?» – без тени улыбки отвечает мужчина. «Я, пан, дама замужняя», – игриво отвечаю я – и слышу слова, от которых просто цепенею: «Еще раз спрашиваю, сколько? Или я сейчас приведу полицейских и скажу, что ты мне спирт паленый продала». Эх, как я бежала с этого рынка! Девчонки тоже быстро собрались и, подхватив мою сумку, прибежали за мной к Дануте. Торговля в этот день завершилась раньше времени.
Картина седьмая, резюмирующая
Как только нашему кредитору был отдан последний рубль, больше на рынке в качестве торговки я ни разу не появилась. Но о своем «торгашеском» прошлом не жалею ни секунды. Да, спину я надорвала да и нервы потрепала изрядно, но я знала, ради чего это делаю. А главное, поняла, что сильная и многое могу сама. Я не боюсь безденежья и других трудностей, о чем так любят попричитать многие соотечественницы. Знаю, что из любой ситуации можно найти выход. Главное, чтобы были здоровы родные и близкие. А еще лишь бы не было войны. Все остальные проблемы – не тяжелее клетчатой сумки.
На «счетчике»
Роберт Ягафаров
Тюмень
В 90-е – студент, сейчас директор фирмы по продаже спецодежды.
Счетчик
Была одна история, что случилась в Италии, в городе Римини, где мы с товарищем почти три недели вялились в самом начале 90-х.
Денег тогда у нас с собою было не очень уж много, но как-то на все хватало и мы отдыхали, как могли, ездили по экскурсиям, глазели на итальянок и скупали различное фуфло в стоковых магазинах.
А в отеле с нами жил тогда один паренек с Коми, лет двадцати. На экскурсии он вообще не ездил, по магазинам тоже не шарился, а в основном сидел с разговорником на пляже и одиноко там покуривал. Мы видели его только в ресторане нашего отеля и никак с ним не общались.
И как-то вот однажды к обеду подкатывает к нашему отелю полицейская «Лянчия» с мигалкой, из которой пара полицейских выводит этого паренька и сдает на рецепцию. Как выяснилось, вычудил он следующее. Оказывается, попал он у себя дома в Сыктывкаре на счетчик. По глупости или еще как, мне неведомо, но кредиторы, по его словам, были люди серьезные, хоть и ходили еще тогда в адидасовских костюмах. А у него семья, ребенок. Попал, короче говоря, по полной.
И вот надумал этот крендель продать в Италии одну свою почку. Взял на последние деньги путевку, прилетел и пошел в местную больницу ее предлагать.
В первый раз его там даже не поняли, итальянского он, естественно, не знал, английского тоже. Развернули прямо в регистратуре. Он тогда проштудировал разговорник, составил какую-то фразу и на следующий день снова там нарисовался.
Ну, выслушали его там, тоже не очень поняли, но раз человек непонятный, иностранец, без полиса, что хочет, непонятно, то на всякий случай в полицию и брякнули. Те его оттуда забрали, привезли к нам в отель, где наша гидша с ними потом разбиралась. Объяснила им, не вдаваясь в детали, что, мол, денег хотел заработать, продать почку и так далее. Те посмеялись, попросили ему перевести, что в Италии, как, впрочем, и в других европейских странах, торговля органами запрещена и никто у него почку не купит.
Не знаю, что у него в голове творилось, но, видно, крепко его на самом деле прижало, потому что на следующий день он нарыл в справочнике отеля какую-то частную врачебную клинику и снова туда двинул. А там все по той же схеме: звонок в полицию, те его в отель к Наталье, но уже не смеются, а как-то его даже всерьез оформить по какой-то там местной статье хотят. Наталья давай его по новой вытаскивать, мол, такие дела, Россия, мафия, попал на большие деньги, вот и дуркует. А дома полный развал, безработица, ларьки со спиртом «Ройял», криминал, газеты с заголовками «Только золотая цепь спасла бизнесмена от пули киллера» и тому подобное…
