скачать книгу бесплатно
Чувство неудобства не проходило, хотя я лежал на операционном столе в очень удобной позе на мягком матраце, облегчающий каждый выступ тела. Но это уже не воспринималось. Вот как будто невидимая прозрачная пелена отгородила меня ото всех. Коллеги были здесь. Их внимательные глаза сосредоточенно наблюдали за мной. Дыхание прекратилось. Я судорожно хватал воздух ртом, но все напрасно. Невидимая сила отсекла живительный кислород. Неописуемый ужас смерти охватил своими стальными клещами все мое естество. Мне хотелось кричать на весь мир, на всю вселенную, но я не мог пошевелить, ни одним мускулом, я был бессилен. Тело забилось в агонии. Мучительный страх покинул меня, все вдруг отодвинулось на задний план и стало безразличным. Я еще был в сознании, но взгляд уже тускнел, вдруг представилась вся моя жизнь. Она промелькнула в мозгу с невероятной быстротой, до мельчайших подробностей и предстала такой безразличной и не нужной. К чему это все, чтобы бесследно исчезнуть вместе с моим прахом с этими последними мыслями все померкло, погружаясь в покой, мрак…
Мрак превратился в какой-то легкий живительный эфир. Абсолютный покой царил тут. Знакомое чувство неудобства далеким эхом нарастало, заставляло вертеться, менять неудобные позы. Но с каждым новым положением становилось все неприятнее. Эфир сжимался, он давил со всех сторон, заставляя искать и искать удобное положение, но все напрасно, страх вкрадчиво и медленно становился союзником сжатого эфира. Внезапно появилось чувство нехватки живительного притока. От этого положение неудобства усиливалось разлилось и воцарилось на месте живительного. На смену страху и неудобству медленно возвращалось чувство безразличия и покоя, последним движением, угасающей волны чувств удалось схватить глоток пресного безвкусного и такого отвратительного воздуха. Новый вздох влил в угасающие чувства свежести, вернул движение, безразличие отодвинулось. Захотелось двигаться и дышать, дышать безвкусный воздух все больше и больше безостановочно.
– Две тысячи девятьсот пятьдесят граммов. – Сказала врач-акушер, держа перед глазами счастливой матери сына.
Ребенок родился здоровым, розовое его тельце, черные волосики на голове, реснички, растопыренные пальчики и крик: – Уа-а! Уа-а! – все инстинктивно подсказывало матери о рождении здорового нормального ребенка…
Его нашли утром в операционной лаборатории. Он лежал на хирургическом столе, рядом на подставке стоял таз, наполненный окровавленными его внутренностями.
Все прочее рассказали газеты. Кричащие заголовки, которых, пестрели на передовице:
«Профессор А… сделал себе харакири!»
«Профессор А… умер»
И многое другое. А на его письменном столе нашли конверт с завещанием.
«Профессор А.… шлет кипу чистой бумаги потомкам! Профессор А… умер глупой смертью»
Но скоро о нем забыли, пошумев один два дня…
Глава 5. Золотой
Отара овец паслась на зеленом лугу, возле скалистого берега горной реки. Пастух Акбар, потомственный чабан, сидел на камне и тянул на свирели бесконечную, как Нил, мелодию. Жалобные звуки свирели плыли над рекой, ударяясь в отвесные скалы на противоположном берегу. Широкие плечи чабана, укутанные в белую арабскую тогу, покачивались в такт мелодии, словно у заклинателя змей. Черная курчавая борода, прямой арабский нос, да глаза, как два раскаленных угля, дополняли это сходство.
Внезапно налетела гроза. Чабан, неторопливо сунул свирель за пазуху, встал, приложив руку ко лбу, посмотрел на разрастающуюся, на глазах тучу. Порывы ветра хлестали полы его тоги. Овцы тревожно блеяли и сбивались в тесную отару. Акбар, не мешкая, перегнал овец по мелководью на противоположный берег к тропе, ведущей в горы. В конце тропа упиралась в черноту проема пещеры. Туда к пещере поспешно гнал свою отару Акбар. Едва последняя овца вошла в своды пещеры, налетел ураган. В тучах песка и дождя скрывалось пространство луга. Река заметно наполнялась мутной водой. Акбар знал, что лишь к концу завтрашнего дня река войдет в свои берега и отару можно будет перегнать бродом в селение. Впереди его ждала ночь в сырой пещере. Тщательно загородив вход камнями, которые смог поднять, принес, которые были тяжелы, прикатил по земле, Акбар осмотрелся. В глубине пещеры он увидел довольно большой камень с плоской вершиной длинной в человеческий рост. Валун был достаточно широким для ложа. Акбар влез наверх. Сырой и холодный камень остудил разгоряченное работой усталое тело, захотелось прилечь. Но лежать на камне мешал холод. Развести костер не составляло труда, когда топливом служат клочки сухой шерсти линяющих овец, да загодя приготовленные запасы хвороста. Свет пламени весело прыгал стенах, потолке и овцах. Становилось теплее, уютнее. Изредка блеяла сонная овца, разбуженная товарками. Клонило ко сну. Акбар подбросил веток в костер, лучше укутался в одежды, задремал. Костер быстро угасал. Холод разбудил чабана. Но сонное оцепенение мешало спуститься с каменного ложа за новой охапкой хвороста. Акбар недовольно съежился, осмотрелся вокруг. Взгляд упал на листы тонкого пергамента сложенные в углублении стены. Он достал несколько штук и бросил в раскаленные угли. Листы не горели. Угли под ними лишь быстро угасали. Акбар вытащил бесполезные листы из угасающего костра. Вздохнул и полез за хворостом. Веселый свет костра снова запрыгал, пугая подступающую тьму вокруг. В его бликах запестрели странные узоры на гладкой поверхности листа. Акбар рукавом тоги протер лист. Узоры были с обеих сторон на листе. Диковинную находку он принес домой. Весть о пачке узоров с молниеносной быстротой облетела селение. Дом Акбара наполнился гостями. Многие своими глазами хотели увидеть находку. Но любопытство прошло. Пестрая вязь на тонкой белой глади уже никого не удивляла, и никого не интересовала. Злые же языки, ранее завидовавшие находке, теперь потешались: – Денег не нашел, голодранцем был, голодранцем и остался.
Акбар не на шутку разозлился. Взял однажды находку и принялся, остервенело рвать и мять упругие пластинки. Но измятые листки на глазах приобретали исходную форму и не только не рвались, но и не сминались, затем аккуратно, сами по себе, складывались в аккуратную пачку, напоминающую глиняный кирпич. Акбар схватил этот кирпич и забросил в длинный угол лачуги…
Прошло немного времени. В селении новые события заняли любопытство односельчан. Акбар обрел покой, а за ним пришло уважение, как к лучшему чабану. Но вот однажды:
– Эй, Акбар! – окликнул его зычный мужской голос. Чабан вышел из лачуги. На дворе его ожидал мулла.
_ Салам алей кум! – поздоровался гость.
– Алей кум ас салам! – ответил Акбар.
– Говорят, ты нашел узоры? – на Акбара смотрели щелки хитрых глаз муллы. Лишь уважение к сану священнослужителя сдержало, прилив негодования чабана, и он спокойно ответил:
– Да, это было прошлым летом.
– Не мог бы ты их продать?
Акбар подумал бы, что над ним смеются, если бы предложение исходило от простого односельчанина или от постороннего простого человека. Но, когда говорит о покупке столь уважаемый человек – это совсем другое дело. И это уважение к духовному лицу взяло верх, и он решил поторговаться.
– А, сколько вы мне дадите? – спросил Акбар, заранее зная, что находка и ломаного гроша не стоит.
– Ну, скажем, золотой.
Акбар разинул рот от удивления и захлопал глазами: «Золотой, целое состояние!»– алчно подумалось ему, и не веря своему счастью, сказал:
– Ну, за такие листы, можно и два золотых заплатить.
Мулла, спрятал улыбку в ладонь, гладившую бороду. Мудрый и глубокоуважаемый человек в селении, делавший проповеди в мечети по воскресеньям хорошо знавший нравы жителей селения и слухи все бродившие там. А золотой для чабана конечно же целое состояние, на который он мог приобрести много полезных товаров пригодных в хозяйстве, поэтому ответил:
– Так если ты согласен за золотой, то вот он у меня, держи! – и он достал из кошелька, привязанного на шнурке к поясу золотую монету. Акбар машинально протянул ладонь и взял золотой. Блеск золота заиграл в его глазах искристой радостью. Но подлая алчность, подступала к сердцу чабана, сдавливая змеиными кольцами сердце. Он протянул Мулле золотой, со словами:
– Нет, уважаемый, за два я еще согласен, а вот за один, нет.
– Ну, что же Акбар, не хочешь за золотой, так и даром у тебя никто не возьмет. – И священник ушел. Весть о торговле мгновенно разнеслась селением. Никто не верил Акбару, что его диковинная находка стоит целых два золотых. И даже то, что ему, сам мулла, давал золотой, а он отказался.
Стать посмешищем среди односельчан, что может быть больнее и обиднее. Дети показывали на него пальцем и кричали в след: – Размечтался голодранец золотой за два продать.
Проходили дни. Акбар старался не ходить селением без нужды и к своему дому никого не подпускал.
Однажды снова окликнул его священник.
– Эй, Акбар, ну как ты решил, уступишь мне листы за золотой?!
Акбар на сей раз обрадовался гостю. Пригласил его в дом, велел жене приготовить чай, а сам принес листы с чудными узорами. Мулла взял листы у него, достал из кошелька золотой и поблагодарив хозяев за угощение вышел из дома. На глазах у соседей Акбар провожал уважаемого гостя и, громко, чтобы слышали все соседи, благодарил за золотой. Вертя монетой в руках, чтобы и видели все, что он теперь богач.
Не знал бедный Акбар, что найденные им свитки с клинописным текстом, на мировом рынке аукционов были оценены в три миллиона золотых монет. В них содержалось описание энергетические источников концентрированной энергии Земли, которые сфокусированы на разломах тектонических плит. Описание воздействия на энергетическое поле человека, способствующее перемещению в параллельные миры, в прошлое и будущее, и управление течением времени.
Глава 6. Поэт
Жил был Поэт. Он жил в старой, полуразвалившейся хижине на краю деревни у Большой дороги. Его огород никогда не возделывался и весь был заросшим бурьяном и кустарниками перекати-поле. В его хижине давно прогнила крыша, и часто капало с потолка во время дождя.
Он никогда ничего не делал по хозяйству, и от этого его дом, огород и все хозяйство, доставшееся ему от родителей, пришло в упадок. Поэт женится, не хотел, боялся, что надо будет вести хозяйство, вообще был не от мира сего. Он писал стихи.
Люди смеялись над бедным Поэтом потому, что он не ремонтировал дом, потому что он не хотел чинить забор, потому, что он не обрабатывал огород, потому, что он не женился, он только писал стихи.
Поэт любил широкое поле, весеннею зелень трав, шум листвы в лесах, запах дикого меда, журчание ручейка и все увиденное он излагал в стихах.
Он писал стихи и о людях, которые смеялись над ним потому, что он не ремонтировал дом, не чинил забор, не обрабатывал огород, не женился, а только писал стихи.
В стране, где жил Поэт, был жестокий и властный король. Король узнал, что в его королевстве живет странный Поэт, который пишет стихи о людях, которые смеются над ним потому, что он не ремонтирует своего дома, не чинит забор, не обрабатывает огород и не жениться.
– Доставить сюда Поэта! – приказал жестокий и властный король своим слугам.
Слуги привели бедного Поэта к жестокому и властному королю.
– Ты напишешь стихи о Нашем Величестве, о Нашей силе, о Нашем могуществе! – приказал жестокий и властный король.
– Хорошо, я напишу стихи о королевстве, о силе и могуществе. – Ответил Поэт жестокому и властному королю.
– Дать ему палаты! Напоить и накормить его лучшими яствами, и пусть он напишет стихи о нашем королевстве, о нашей силе, о нашем могуществе! – приказал жестокий и властный король.
Поэту отвели лучшие палаты дворца. Накрыли стол лучшими яствами, наполнили кубки лучшими винами королевства.
Поэт никогда не пил и не ел таких вкусных сладостей, не пил таких ароматных и тонких вин
– Кто приготовил это пирожное? – спросил Поэт слугу.
– Повар, – ответил слуга.
– Кто приготовил это вино? – спросил Поэт слугу.
– Винодел, – ответил слуга.
– Кто взрастил этот виноград? – спросил Поэт слугу.
– Народ. – Ответил слуга.
– Я буду писать стихи. – Сказал Поэт, и сел за письменный стол, на котором лежала бумага, ручка, заправленная золотым пером, и приготовленные чернила. Он обмакнул перо в чернила и принялся писать. Он писал ночь. Он писал день. И наконец, закончил поздним вечером следующего дня.
Когда слуга короля вошел в палаты Поэта, чтобы узнать, не закончил ли он писать стихи. Слуга увидел спящего за столом Поэта и законченные стихи, написанные на бумаге. Слуга собрал исписанные листы и вышел. Он шел полутемным коридором, а мысли его были только о стихах, о том, что же написано в них. И слуга не устоял от соблазна прочитать. Слуга остановился возле светильника и стал читать. Он читал так увлеченно, что не заметил, что рядом появилась служанка, которая готовила постель королевы ко сну, и стражник, который спешил на смену караула, да так и застыл заколдованный стихами Поэта, потому, что слуга, не замечая ничего, вокруг читал стихи вслух.
А тем временем король, который послал слугу за стихами, не дождался его возвращения, и в ярости бросился искать пропавшего. Начальник дворцовой стражи не дождался на пост стражника и в ярости бросился искать его.
Но когда король, королева и начальник дворцовой стражи увидели своих слуг, они остановились в нерешительности. Слуги вызывающе смело смотрели в глаза своим деспотам.
– Связать их! – приказал король начальнику стражи.
– Связать их! Именем короля, приказываю! – крикнул начальник дворцовой стражи стражникам. Стражники набросились на смелых слуг, вырвали у них из рук стихи Поэта и бросили под ноги, а пленников повели в темницу. Но пленники не шли молча, они читали наизусть стихи Поэта, и стражники остановились, заколдованно слушая волшебные слова.
Король, тем временем, бросился поднимать исписанные листки и стал читать. Оброненные листки, подобрала и королева, и начальник дворцовой стражи. Но с каждой прочитанной строчкой, король переставал быть жестоким и властным. Королева жестокой и властной, начальник дворцовой стражи жестоким и властным. Король стал простым королем, королева простой королевой, начальник дворцовой стражи простым начальником дворцовой стражи, потому, что они прочли волшебные стихи Поэта. Поэта, который не ремонтировал своего дома, не чинил своего забора, не обрабатывал своего огорода, не женился, а только писал волшебные стихи. Стража отпустила связанных слугу, служанку и стражника, потому, что она слушала стихи, которые написал Поэт, который не ремонтировал своего дома, не чинил своего забора, не обрабатывал своего огорода, не женился, а только писал волшебные стихи. Может быть и потому, что король стал простым королем, королева стала простой королевой, начальник дворцовой стражи стал простым начальником стражи. И никто их больше не боялся, потому, что весь народ услыхал волшебные стихи о простых трудовых людях, которые смеялись над Поэтом, потому, что он не ремонтировал своего дома, не чинил своего забора, не обрабатывал своего огорода, не женился, а только писал волшебные стихи.
И народ смело вошел во дворец короля, прямо в палаты, где спал за письменным столом усталый Поэт. Люди взяли своего любимца на руки и понесли на руках к новому дому, с красивым забором и с обработанным огородом полным цветов, потому, что Поэт написал волшебные стихи о широких просторах Родины. О силе, и могуществе трудового народа, которому не нужны больше жестокие правители, такие, которыми были король, королева и начальник дворцовой стражи.
Глава 7. Леночка
У нее большие голубые глаза. Глаза всегда широко открыты с детским любопытством смотрят на окружающий мир с такой наивной детской непосредственность, познающего суть вещей человека.
Обладательнице любопытных глаз исполнилось пять лет, ко всему она уже носила длинные до пояса распущенные каштановые волосы и любила их расчесывать перед зеркалом, но упрямая мама вечно заплетала ей косички и повязывала большие банты, так шедшие к ее глазам. Сегодня Леночка, так звали девочку, воспользовалась отсутствием мамы и распустила волосы. С куклой Катей стояла она у окна и с любопытством рассматривала синичку, заглядывающую с заснеженного подоконника в квартиру.
– Папа, почему у синички желтенькое брюшко?
– Потому, что она синичка. – Ответил папа, из соседней комнаты.
Леночкин папа был высококвалифицированным специалистом, конструктором на авиационном заводе, выпускающем самолеты фирмы «Боинг». Но уже два месяца, как не работал. Он был болен на сердце. Врачи обнаружили у него порок сердца и рекомендовали ложиться на операцию.
Неожиданно на подоконник в квартире прыгнула кошка Марушка, и лапой ударила о стекло. Синичка, вспорхнув, улетела. А рыжая в в полосках Марушка, промурлыкав что-то себе под нос, спрыгнула на пол, и улеглась на своем любимом кресле.
– Ах ты разбойница, прогнала птичку! – погрозила девочка пальцем в сторону кошки и принялась играть с куклой. Она усадила ее на стульчик, поставила перед ней игрушечный столик, расставила посуду, сказала: – Сиди тихо, не вставай, а я тебе кашку сварю на обед. – И завозилась у игрушечной плиты, приговаривая, – Сначала нальем воды, потом отварим макароны, – повторяя слышанные не раз мамины слова, и так увлеклась игрой, что не расслышала звонка в дверь.
– Леночка! – Отозвался папа, – Пойди, дочка, посмотри, кто там пришел. Девочка, бросив игру, побежала к двери.
Грохоча сапогами, в квартиру вошли двое мужчин. Лица их были красные от мороза. Один из них с хрипотцой в голосе спросил у девочки: – А где папа?
Леночка завертела из стороны в сторону плечиками, опустила головку, застеснялась. Из соседней комнаты, раздался голос папы: – Это ты дядя Петя? – шутливо, передразнивая дочь.
– А кто ж еще? – дядя Петя был полный мужчина, и пыхтя, порылся в кульке, достал какую-то коробку. Второй, высокий в очках, сказал: – Здравствуй Леночка.
– Вот тебе от деда Мороза. – Достав из коробки игрушечный самолет, сказал дядя Петя.
– Точь-в-точь такие же самолеты, какие мой папа делает. – Обрадовалась подарку девочка.
– Да это тот самый, Боинг семьсот двадцать семь. – Снимая пальто, сказал дядя Петя.
– Спасибо дядя Петя. – Обрадовалась девочка.
Высокий мужчина уже успел раздеться и зашел в комнату папы.
– Проходи, проходи Пал Николаевич, присаживайся, – слышала Леночка голос папы, – А, это ты Петр Андреевич, располагайтесь друзья. Ну что нового?
– Видишь ли, Дмитрий Сергеевич, – начал говорить Петр Андреевич, – мы собираемся на экспортные образцы ставить двигатели английского производства.
– Ну да, конечно, мы давно обсуждали с руководством Совета Директоров этот вопрос. – Энергично заговорил Дмитрий Сергеевич. – Ну, что уже есть решение?
– Не официальное, но, чтобы наше производство не было застигнуто врасплох, необходима подготовка документации и кое какое оборудование под нее. Вот мы и пришли посоветоваться. Показать тебе наши наброски. – С этими словами Павел Николаевич раскрыл папку, которую до сих пор держал на своих сухощавых коленях, и вынул из нее копии эскизов чертежей.
Папа Лены внимательно рассматривал чертеж с минуту, другую, затем сказал: – Не совсем согласен. С этим решением вопроса. Необходимо изменить конструкцию планетарного механизма, крепления двигателя, так, чтобы не сорвало с установочного узла. Это очень ответственный узел, подвержен несущим нагрузкам, вибрациям и температурному воздействию, он должен качественно гасить вибрации, воздействие температурного фактора. А у вашего предложения нет демпферной составляющей. – И Дмитрий Сергеевич начертил стрелку красным карандашом, указывая, где существует проблема.
– Но это усложнит конструкцию. – Возразил Павел Николаевич.
– Не думаю если…
Они еще долго говорили в папиной комнате, но Леночка их не слушала. Она покормила свою куклу и уложила ее в кроватку и запела колыбельную песенку. Когда гости ушли, Леночка вошла к отцу и совсем по-взрослому, как это обычно делает мама, строго заявила:
– Сколько раз повторять, тебе нужен покой, покой и еще раз покой! А ты все о своих Боингах печешься!
Отец привлек дочку к себе и рукой перебирал ее длинные волосы, тихо сказал:
– Хорошая ты у меня, уже почти как мама.
– Сколько нам с мамой твердить, что бы ты ложился к профессору в Израильскую клинику, чтобы он тебя вылечил! Я так хочу на каток с тобой пойти, как другие папы с детьми катаются. Ну, пожалуйста, папочка, ложись в израильскую клинику.
– Ну, ну, девочка. – Увидев слезы на глазах дочки, сказал папа, Только не надо плакать.
– Хорошо, не буду, но ты слушайся маму, она у нас добрая и справедливая. – И лена ушла к своим куклам.
Отец, наконец, согласился на операцию, и то только после того, как полностью был переделан узел крепления двигателя для установки на Боинг семьсот двадцать семь нового английского двигателя.
Отца оперировал профессор израильской нейрохирургической клиники с мировым именем. Операция прошла успешно. Теперь у папы в сердце работал искусственный клапан, и он быстро поправлялся.
Таким веселым, маленькая Лена, давно не видела папу, как в этот летний день его выхода из больницы.
Мама, красивая, стройная женщина с каштановыми волосами, как у дочки глазами, стояла с букетом роз, и когда папа появился в сопровождении врачей, в дверях мама подошла к одному из них протянула розы и поцеловала дяденьку в щеку. При этом сказала:
