скачать книгу бесплатно
Поезд подошел к Татарке, значит, скоро и Шивице, а там и зона перехода через Прут… «Но как теперь быть с заданием? Опять останется невыполненным?» – Евгений с ужасом подумал о такой перспективе.
Прошло около часа, однако поезд не отправляли. Выйти из тамбура Евгений не решался, да и ни к чему. Состав может каждую минуту тронуться, а опять забираться на ходу опасно. И он сидел. А солнце, казалось, зацепилось за что-то и не двигалось с места. Покрытая жестью крыша раскалилась, было душно как в кочегарке. К дверной ручке нельзя притронуться. Из головы не выходил Мировский. Евгений был уверен, что убил его, и это вызывало неприятное ощущение. Прежде он не раз говорил, что предателей нужно уничтожать. «Они в тысячу раз хуже открытых врагов!» Но одно дело говорить, другое – убивать. Мировский получил то, что заслужил. У предателей одна дорога, и умирают они не своей смертью. Им не верят даже те, кому они служат. И все же…
Состав не трогался, о нем будто забыли. Где-то бухала артиллерия, время от времени слышались взрывы. Сидя в душной будке, Алексеев обливался потом. Хотелось пить и спать, но и заснуть он не мог: жара, подозрительные шорохи, да и Мировский… А главное, задание опять не выполнено! Вернуться с пустыми руками?! Нет, это невозможно. И он опять и опять начинал размышлять, прикидывать и так и этак.
Ясно, что следовать по ранее намеченному маршруту было бы глупо. Обнаружив труп Мировского, жандармы наверняка вспомнили о нем, тем более что он исчез. Показываться где-либо на близлежащих станциях теперь было бы неразумным. Из Галаца, несомненно, уже сообщили его приметы.
Задуманный им план действий был довольно дерзким, рискованным, но время шло, а другого решения он не находил. План состоял в том, чтобы, подкараулив попутную машину, добраться до города Текуч. Здесь размещались авиационное училище и военный аэродром. Среди летчиков, пусть даже на вокзале, он не будет особо приметен. А из Текуча, уже другим маршрутом, Евгений надеялся доехать до Бухареста или даже до Джурджу. Разница во времени – менее суток…
Лишь под вечер поезд тронулся. На полустанке Шивице он не остановился. Евгений хотел спрыгнуть на ходу, но было еще светло, его могли заметить, да и поезд шел слишком быстро. Без остановки проследовали и мимо станции Фрумушица. Когда мелькнул полустанок Тэмыйоара, совсем стемнело. Дальше дорога начинала отклоняться от Прута на запад. Поезд шел довольно быстро. Евгений выглянул из тамбура. Справа тянулись камышовые заросли, где-то за ними лежал Прут. Слева едва виднелся поселок, а вдали уже темнел какой-то полустанок. Состав начал понемногу сбавлять скорость. Евгений снял с фуражки белый чехол, подтянул туже ремень, оглянулся по сторонам и… спрыгнул. Обошлось благополучно. Отряхнувшись, он оглянулся – кругом никого. Перед глазами мелькали товарные вагоны. Вот и последний, а вскоре красный огонек хвостового фонаря тоже исчез в темноте. Евгений проверил, на месте ли оружие, и круто свернул вправо.
Он шел зарослями напрямик, перпендикулярно железнодорожному полотну. По его расчетам, поблизости должно быть шоссе, но через полчаса он вышел на хорошо укатанную проселочную дорогу. По ней добрался до шоссе. Спустя несколько минут донесся шум мотора. Евгений свернул в тянувшуюся вдоль дороги кукурузу. Остановить машину не решился, хотел чуточку освоиться… Мимо пропыхтел грузовик. Пыль еще не успела улечься, как Евгений вновь тронулся в путь, но почти сразу же по замолчавшему мотору определил, что грузовик остановился. Подойдя ближе, он увидел, что машина стоит у колодца. Прислушался: судя по голосам, там было два человека. Евгений достал из кармана белый чехол, натянул на фуражку. Откашливаясь, чтобы появление его не было неожиданным, он смело пошел к машине.
– Стой, кто? – послышался голос стоявшего у машины.
– Ладно, не шуми!.. – отозвался бесшабашным тоном Евгений. – «Кто» да «кто»? Не черт же!..
Из темноты на Евгения смотрел военный и направлял на него карабин, но, увидев белую фуражку, видимо, успокоился. От колодца отошел второй – в гражданской одежде. Это был шофер. Он держал в руке не то флягу, не то термос.
– Что, ночных привидений боитесь? – шутливо спросил Евгений.
Подойдя вплотную к военному и не обращая внимания на его карабин, он сказал:
– Добрый вечер! В какую сторону путь держите?
– А тебе в какую надо? – настороженно и грубовато спросил военный.
– Во-первых, не «тебе», а «вам», господин сержант-инструктор!.. Кажется, так или в темноте я плохо разглядел? – спокойно и чуть задиристо ответил Евгений, разглядев погоны военного. – Во-вторых, мне нужно в сторону Фолтешт… Если это по дороге, прошу захватить, иначе превращусь в пехотинца, будь они неладны… – И, добавив хлесткое выражение, принятое среди королевских летчиков, в нескольких словах объяснил, что ходил к девушке, которая живет недалеко отсюда.
– Ладно, садитесь. Кабина у меня просторная, – ответил шофер.
Сержант-инструктор оказался тоже попутчиком.
Евгений попросил шофера подождать минутку и побежал к колодцу. Но едва припал к ледяной воде, как к колодцу подползла маленькая машина военного образца, без дверок, с двумя дополнительными посреди кузова колесами, предохранявшими ее от посадки «на брюхо». Шофер тотчас же выскочил из машины и направился с объемистой банкой к колодцу.
Проходя мимо машины, Евгений заметил на переднем сиденье какого-то военного в очках и обычной солдатской «капеле»[8 - Фельдфебель (рум.).]. Но вдруг на «капеле» блеснула солнцеобразная кокарда. «Генерал! А что если попытаться?.. И соблазнительно, и опасно, а главное, непродуманно… Но упустить такой случай?» Эти длившиеся несколько секунд сомнения прервал шофер грузовика. Он окликнул авиатора, приглашая его садиться. И тут, подчиняясь какому-то внутреннему, подсознательному велению, Евгений подошел к машине, вытянулся во фронт и отрекомендовался:
– Здравия желаю, господин генерал! Пилот аджутант[9 - Михай Бравый (рум.).] из Третьей истребительной флотилии Галац… Прошу разрешения доехать с вами до ближайшего населенного пункта… У меня срочное донесение. Выполняю здесь особое задание!
– Хм… Осопое! А документ у фас ест, что виполняйт «осопое» заданий? – буркнул генерал с ужасным немецко-трансильванским акцентом.
– Разумеется, господин генерал! – охотно отозвался Алексеев и, сделав еще шаг вперед, отвернул лацкан френча. На внутренней его стороне был прикреплен отобранный у Мировского жетон. – Прошу, господин генерал!..
– Что там у фас? – Нащупав на сиденье фонарик, генерал осветил лицо Алексеева, потом лацкан. – О, сигуранц?..
– Так точно, господин генерал.
– Хм… Пожалюста… Ми можем дофести фас до Бэрлад. Устрайфает?
– Вполне, господин генерал. Благодарю вас!.. Я сойду раньше… – ответил Алексеев и подбежал к грузовику сказать, чтобы его не ждали.
Когда Алексеев вернулся к генеральской машине, шофер кончал заливать воду в радиатор. Евгений залез в машину, сердце билось учащенно. Мысли подгоняли одна другую. «Как сделать? Когда?» Нервная дрожь пробежала по телу, когда вдруг решил: «Сейчас. Потом будет поздно. Далеко уедем от Прута».
Алексеев нащупал в кармане пистолет, оглянулся по сторонам, прислушался. Было темно, где-то бухала артиллерия. Шофер уже сел на место и нажал на стартер. Евгений выхватил пистолет и, вскочив на ноги, нажал курок. Почти одновременно с выстрелом крикнул:
– Руки вверх!
Шофер вывалился из машины, мотор сразу заглох. Евгений направил пистолет на трясущегося генерала. Подняв руки, тот взмолился:
– Господин пилот! Прошу фас, не упифайте! У меня дети…
– Быстро! Подчиняйтесь и будете жить. Иначе стреляю без предупреждения!
– Да, да, господин пилот, я понимай, понимай…
Задыхаясь, генерал поспешно выбрался из машины. С пистолетом в руке Евгений указывал ему путь. Они почти бежали. Но вскоре генерал остановился и, с трудом переводя дыхание, проговорил:
– Господин пилот! Разрешите опустить руки… Сил польше нет…
Пришлось разрешить. В эту минуту Евгений заметил на поясном ремне генерала кобуру с пистолетом. Он даже забыл обезоружить его. Однако близко подойти не решился. Приказал самому отстегнуть ремень с портупеей и опустить их на землю, а затем сделать два шага вперед. Генерал послушно выполнил приказания. Евгений поднял ремень с кобурой и пистолетом. Снова тронулись в путь. Минут через двадцать миновали железнодорожное полотно и углубились в камышовые заросли. Но вскоре Евгений убедился, что здесь не пройти. Впереди было болото. Пришлось вернуться, обойти стороной.
Неожиданно Евгению послышался шум и будто даже кашель. Мгновенно он остановил пленного и стал вслушиваться: в десяти шагах появилась цепочка солдат. Генерал воспрянул духом, однако приставленный к лопатке ствол его же парабеллума послужил предупреждением. Секунды казались вечностью. Евгений уже был готов нажать на курок и броситься в заросли. Но солдаты проследовали своим путем. И Евгений, и пленник стояли как вкопанные. Когда наконец исчез последний солдат, Евгений, переждав еще несколько минут, подтолкнул генерала. Тропинку, по которой только что прошел взвод, они миновали благополучно. Генерал все чаще спотыкался, отдувался, кряхтел. Устал и Евгений, однако шага не сбавлял. Надо было преодолеть эту последнюю преграду, добраться до реки. Там свои начеку. Помогут. Только бы добраться до нее незамеченными.
В небе послышался гул советских самолетов. Евгений узнал их по звуку моторов. Правда, было их немного и летели они на большой высоте, но Евгений обрадовался. Где-то в стороне вспыхнули лучи прожекторов, потом застучали зенитки и опять все замолкло. А немного спустя послышалось подряд несколько взрывов. Далеко на западе небо окрасилось оранжевым цветом.
Евгений тихонько подталкивал генерала, который совсем выдохся. Это все больше и больше тревожило Евгения, но он продолжал толкать пленного и твердить про себя: «Ничего, ничего… Еще немного!..»
Он произносил эти слова, как какое-то магическое заклинание, без помощи которого не достичь поставленной цели. А целью всей его жизни теперь было одно – доставить пленного генерала на левый берег Прута. Ему казалось, что это может изменить весь ход войны.
Они шли уже больше часа. Кое-где впереди то загорались, то исчезали огни ракет. Стало быть, Прут близко. «Еще немного! Еще… еще!..»
Как и в прошлую ночь, неожиданно он услышал протяжные выкрики часовых:
– Пост номер три – хорошо-о-о!
– Пост нумер четыре – хорошо-о-о!
– Пост номер пять – хорошо-о-о!
Генерал печально вздохнул. Он-то себя чувствовал, конечно, далеко не хорошо. А Евгением овладело какое-то новое чувство, какого он не испытывал прежде, чувство возвратившейся и окрепшей уверенности в своих силах.
Вот и Прут. Горизонт за ним пылал, как разгневанный вулкан. Алексеев невольно оглянулся: позади густая плотная темнота. «Долго ли так будет?»
Он достал зажигалку и подал условный сигнал. На родном берегу должны были его ждать каждую ночь. Там непрерывно наблюдали за определенными местами вражеской стороны. Однако ответного сигнала не последовало. Генерал стоял молча, очевидно, надеясь, что переправиться на тот берег им не удастся. Он даже счел нужным сказать, что плавать не умеет. Евгений в свою очередь дал понять генералу, что и назад для него пути нет. Пленный снова запричитал, моля о пощаде.
– Молчать! – зашипел Алексеев.
Время от времени он подавал условные сигналы. Но никто не отвечал. Евгения охватило беспокойство: «Неужели наши отступили?» Решив сделать плот, он достал нож и стал срезать ветви прибрежных ив. Пот с него лился градом, но он продолжал с остервенением работать. Генерал со связанными его же портупеей руками стоял рядом.
Может быть, и не так уж долго Евгений ждал ответных сигналов, но после всего пережитого минуты поистине казались часами. Неужели напрасны были все терзания минувшего дня?
На востоке уже забрезжила заря, небо окрашивалось голубоватым цветом. Евгений снова подал сигнал, и снова противоположный берег не отвечал.
Но что это? На реке появилось темное пятно. Оно медленно приближалось, и Алексеев наконец убедился, что это была знакомая резиновая лодка. Он торопливо полез за зажигалкой. В кармане ее не оказалось. Вероятно, выпала. Тогда, забыв обо всем, он крикнул:
– Сюда! Сюда!
С лодки едва слышно донеслось:
– Десять!
– Шесть!.. – Это был отзыв на пароль. – Сюда, сюда!.. Скорей!
– О косподи! – запричитал генерал. – Теперь фсе коншено… Коншено ф самом начале такой попедоносной фойны!..
Лодка причалила. Два бойца, сидевшие в ней, развернули ее носом вперед. Пленного усадили на дно.
Все произошло мгновенно, но, когда лодка уже была на середине реки, ее заметили. Раздались одиночные выстрелы, в небе вспыхнули ракеты, и сразу ударили пулеметы. Огненные линии трассирующих пуль прорезали темноту, вокруг стали рваться мины. Евгений накинул на пленного спасательный круг. «Только бы мой “миленький” не утонул у самого берега!» – подумал он. Но тут «заговорил» родной берег. Ударили орудия, послышалась знакомая дробь «максимов»…
Стрельба еще не затихла, а Евгений, бойцы и пленный уже шагали к штабу. Из-за Прута слышался рев самолетов. Бомбардировщики с крестами и трехцветными кругами на плоскостях со свистом пикировали на передний край нашей обороны; другая волна самолетов бомбила близлежащие к границе деревни. Уже рассветало, и теперь было видно, как один наш тупоносенький истребитель вступил в неравный бой с бомбардировщиками.
В предрассветной мгле все отчетливо видели, как наш летчик выбросился из горящего самолета. И вдруг вынырнули из-за облаков немецкие истребители и стали обстреливать длинными очередями покачивавшегося на парашюте летчика.
– Вот варвары, а?! Смотрите, смотрите, что делают! – гневно закричал один из бойцов.
Бомбежка еще не прекратилась, когда примчался знакомый пикап. В нем, конечно, был Студенцов. Он первый встретил Евгения и расцеловал его. По пути в город Евгений рассказал обо всем, что произошло за минувшие сутки.
– А ведь если бы не ваш пистолет, Михаил Игнатьевич, мне бы конец!..
Слушая Евгения, Студенцов невольно подумал: «Что бы произошло, если бы я не успел приехать на заставу и в последнюю минуту не дал ему свой пистолет?»
В дверь кабинета постучали. Вошел Смилянный. Он уже слышал, что из-за Прута доставлен пленный генерал. Увидев Алексеева, он обрадовался:
– Что я говорил? Помните, товарищ начальник? Ручаюсь головой! Молодец Мировский – генерала зацапал! Вот это находка!.. Но где же он? Я его что-то…
Смилянный осекся, заметив, что лица собравшихся не выражают восторга.
Студенцов пристально смотрел на начхоза:
– «Находка», говорите? Головой ручаетесь?.. Вот и будете отвечать, – сказал он, бросив укоризненный взгляд на Гундорова.
…Под вечер Студенцов и Алексеев стояли у открытого настежь окна кабинета и смотрели, как конвоиры усаживали генерала в пикап.
– Что ж, Женя, – положив руку на плечо Алексеева, мягко и в то же время серьезно сказал Студенцов, – не знаю, долго ли нам придется работать вместе. Сам понимаешь, война… Но для начала – хорошо! Разведчик, где бы ни находился, в какой бы обстановке ни оказывался, какие бы неожиданности его ни подстерегали, всегда и везде должен найти выход из положения…
И знай, что даже этот «единственный» выход из положения в действительности всегда имеет еще два-три «запасных» выхода…
Ангел над бездной
Шла третья неделя войны.
Заседание Государственного Комитета Обороны давно закончилось. Последний задержавшийся в кабинете генсека ВКП(б), нарком внутренних дел Берия, выдержав паузу после затянувшегося разговора, тоже собрался уходить. День клонился к вечеру, что означало наступление перерыва на обед.
Берия уже стоял с папкой в руке, когда Сталин вышел из-за стола и в некоторой задумчивости медленно направился к двери. Однако, сделав несколько шагов, остановился, не торопясь повернул голову в сторону Берии и как бы между прочим спросил:
– Где тот эсер, который уложил начальника жандармского управления Могилева?
Память наркома мгновенно подсказала исполнителя акции, но он не был уверен в том, кого именно имеет в виду генсек. Ошибиться очень не хотелось.
Сталин искоса скользнул взглядом по озабоченному лицу Берии и, недовольный недогадливостью соратника, нехотя пояснил:
– В Париже возился с бандой Кутепова. Потом неплохо помогал немецким фашистам вывозить сырье из Норвегии.
– Серебрянский? – выпалил Берия, довольный, что память не подвела, но продолжать на всякий случай не стал. Все-таки разговор шел о человеке, находящемся в тюрьме.
Он хорошо знал своего хозяина. И не ошибся: Сталин спрашивал о том, что ему самому было хорошо известно. В то же время с иронией сказал, что Серебрянский «помогал фашистам», или что-то другое имел в виду? Определить сразу было непросто. Немецкие суда, загруженные в Нарвике никелевой и цинковой рудой, редко достигали порта назначения. Причину он тоже знал.
Сталин спросил:
– Чем он занимается?
У Берии перехватило дыхание. Несколько сдавленным голосом он ответил:
– В камере смертников дожидается приведения приговора.
– Что за чушь! Есть у вас голова на плечах?
Берия невольно подумал: «Пока есть» – и объяснил, что отдал распоряжение воздержаться от исполнения приговора суда.
Оборвав его, Сталин неожиданно участливо поинтересовался:
– Как он себя чувствует?
– Ничего, здоров.
– Это очень хорошо.
Явно удовлетворенный ответом, Сталин решительно шагнул к выходу. Стало ясно: именно это, последнее, интересовало его.
Берия поспешил открыть перед Сталиным первую дверь, затем, изловчившись, вторую и посторонился, давая хозяину первому выйти из кабинета.
В приемной, проходя мимо поднявшегося из-за стола начальника канцелярии, генсек на ходу бросил:
– Желаю приятного аппетита.
Из этих слов явствовало, что он пошел обедать. Следовательно, другие могут заняться тем же.
Берия поторопился к выходу. Садясь в поджидавший у подъезда длинный «Линкольн» с брезентовым верхом, он обратился к стоявшему навытяжку адъютанту:
