скачать книгу бесплатно
– Маловероятно. Власов – человек пожилой, передовик труда, вырастил двоих детей, имеет внуков. Маловероятно, Александр Петрович… Маловероятно.
Белов подошёл к окну, стал разглядывать улицу. С каждой минутой солнце всё ярче заливало лучами кабинет, всё громче нарастал шум города. Где-то там, в его необъятных недрах, скрывались те, кого нам надо было найти во что бы то ни стало.
– А что говорят свидетели? – опять спросил Белов.
Наумов сел, а с дивана поднялся рослый и плечистый, как всегда щеголевато одетый оперуполномоченный Громов, мой хороший товарищ и ровесник.
– Свидетелей, паренька и старушку, мы установили следующим образом…
Белов резко обернулся к нему:
– Я не спрашивал, как вы разыскали студента Бубнова и пенсионерку Малинину. Что они рассказали? У нас есть фотография Власова?
Я поспешил на выручку Громову. Ведь опрашивать свидетелей пришлось мне, а не ему.
– И фотография есть, и показывали её, – заверил я, поднявшись. – За рулём такси сидела женщина. Разглядеть её свидетели не сумели, а вот мужчину, что находился в салоне машины, запомнили: молодой брюнет. Словом, не Власов. Поскольку Бубнов учится в художественном училище, я попросил его набросать хотя бы приблизительный портрет этого человека. Бубнов согласился и вот-вот должен его принести.
Я сел, а Белов возвратился к столу, грузно опустился в кресло, задумался. К нему я всегда испытывал настоящую симпатию: волевой, аккуратный, деловитый. За ним мы все были как за каменной стеной. То, что он вдруг повысил голос, было совсем не характерно для него. Да и Громов, несмотря на его щегольство и многословие, отнюдь не пустозвон, зарекомендовал себя умелым и знающим работником.
Белов поднял голову.
– У вас всё? – спросил он Громова.
– Нет, – торопливо отозвался тот, – разрешите высказать свои соображения.
– Ну-ну… – смягчился Белов. – Выкладывайте.
– Полагаю, что преступники вели многодневное тщательное наблюдение за магазином, – оживился Громов, и сеточка мелких морщинок на его загорелом лице сразу исчезла.
– Почему вы так думаете?
– Уж очень чисто сработали, вернее – дерзко. Надо бы выяснить, кто в последнее время крутился у «Бирюзы».
«Ай да молодец Громов! С языка у меня сорвал», – в душе похвалил я товарища.
– Резонно, – согласился и Белов. – Вот вы с Наумовым и отработайте эту версию. Может, кто-нибудь из наших «крестников» отличился.
«Да!.. – подумал я. – Представляю, каково придётся моим друзьям. В городе проживает не один десяток человек, уже на практике познакомившихся с Уголовным кодексом. Кто из них, где и как проводил вчерашний вечер? Выяснить это – задача не из лёгких. Очень даже не из лёгких!»
Однако Громова она ничуть не смутила. Он переглянулся с Наумовым, слегка подобрал, чтобы не помять, светлые, хорошо отутюженные брюки, сел на своё место и тут же быстро стал писать что-то в блокноте.
– Та-ак… – продолжил Белов. – А теперь ещё раз послушаем товарища Демичевского.
Он устремил на меня пытливый взгляд и после короткой паузы спросил:
– В чём нужна помощь? Зацепок-то почти нет.
Я опять встал, снова оглядел всех и сказал:
– Почему нет? Взять хотя бы пропавшее такси. Это как раз такое звено, за которое мы можем ухватиться. Надо подключить патрульно-постовую службу и участковых инспекторов. Следует осмотреть все дворы, гаражи, тупики и переулки… Ведь где-то оставлена эта машина!
Белов кивнул. Я был уверен, эта мысль пришла и к нему.
– Теперь второе… Насчёт предположения Громова о том, что за «Бирюзой» велось наблюдение… В первую очередь нужно ещё раз опросить работников магазина и жителей прилегающих домов. Может, действительно, в последние дни кто-то мозолил им глаза.
Белов снова молча кивает и делает в еженедельнике пометку.
– И третье… Не мешало бы посмотреть дела о преступлениях, совершённых в городе с применением огнестрельного оружия. Сегодня я направлю для исследования пулю и гильзу, что нашли в магазине. Как знать, может, сопоставление данных проверок с материалами этих дел и выведет нас на след преступников.
Обговорив с оперативниками ещё ряд вопросов, я покинул кабинет Белова, с нетерпением стал ждать Бубнова. Он обещал прийти в десять, а на моих часах было уже двадцать минут одиннадцатого.
И тут же услышал негромкий стук в дверь. Поспешно откликнулся:
– Войдите!
В узкую щель двери сначала осторожно просунулась широколобая голова Бубнова, и наконец он сам объявился на пороге. Смущённо улыбаясь, подошёл к столу и показал мне небольшой конверт.
– Вот. Принёс… Как просили.
Он аккуратно вскрыл конверт, бережно достал из него листок бумаги, расцвеченный акварелью.
Первое впечатление было – меня обманывают. Это не могло быть рисунком. Это цветная, мастерски выполненная фотография. Но шероховатость бумаги и некоторая расплывчатость красок на ней убеждали: портрет рисованный.
Но до чего запоминающееся лицо!.. Плотно сомкнуты тонкие губы, сжаты крылья такого же тонкого носа, тревожно прищурены миндалевидные тёмные глаза, нахмурены чёрные брови. Невысокий чистый лоб и густые, красиво уложенные волосы.
Моё долгое молчание, вызванное изучением портрета, Бубнов воспринял как недоверие к его работе. Он смущённо пробормотал:
– Может, не совсем точно изобразил… Вечер был, да и видел-то человека мельком… Если бы он не в машине сидел, а в студии позировал, да при хорошем освещении…
В том-то и дело, а он ещё оправдывался! Если ничего не сочинил, то – завидная зоркость у парня. Я дружески обнял его.
– Всё хорошо. Этот портрет мы сегодня размножим, и… словом, спасибо!
Он покраснел, как девушка, вскинул на меня повеселевшие глаза:
– Тогда пойду? У меня скоро занятия.
Попрощались, и он ушёл. Мне тоже не сиделось в кабинете, хотелось немедленно показать портрет оперативникам Белова: вдруг опознают в нём кого-нибудь из «крестников»?
Но… Как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Все восхищались мастерством художника, крутили портрет так и сяк, однако признать в нём кого-либо не смогли.
– И всё-таки кого-то он мне напоминает, – мучительно соображал Наумов. – Кто это? Кто?..
«Ничего, выясним! – подумал я. – И выведем на чистую воду. Никуда теперь он от нас не денется. Для начала покажу-ка этот портрет Шляпниковой».
Я вернулся в свой кабинет, достал из сейфа специально приготовленные для подобных случаев два портрета других лиц, вызвал служебную машину и поехал в «Бирюзу».
Шляпникова, в присутствии понятых, долго вглядывалась в портреты, затем указала на тот из них, что рисовал Бубнов, и чуть дрогнувшим голосом подтвердила: «Он! Очень похож на того бандита».
Глава 3
Домой опять возвращался поздно. По улицам ещё сновали машины, и я невольно приглядывался к ним – не промелькнёт ли такси с номером «37-38»? Ох, как была нужна мне эта машина! Твёрдо верил, что от неё потянулась бы ниточка к раскрытию разбойного нападения на «Бирюзу».
Жёлтых такси проносилось немало, но всё не те, не те…
Так, озабоченным, и пришёл домой. Не успел вытащить из кармана ключ от квартиры, как дверь распахнулась – и я увидел счастливое, улыбающееся лицо Елены.
– Как хорошо!.. Как хорошо, что ты всё-таки пришёл, – порывисто воскликнула она и втянула меня в прихожую.
Я замер у порога.
– А что, собственно, случилось? Почему – «всё-таки»?
– Потом, потом скажу. Давай переодевайся – и ко мне, в мою келью.
И тут я заметил на Елене нарядное тёмно-зелёное вечернее платье и лёгкий белый шарфик. Они придавали ей праздничный вид.
– Какое-нибудь семейное торжество? – догадался я наконец.
Она молча кивнула.
– И моё присутствие тоже необходимо?
Ещё кивок. И мне ничего не оставалось, как подчиниться и наскоро привести себя в порядок. Не понимал только: почему торжество не в гостиной и так тихо в квартире?
Быстро снял запылившуюся форму. Умылся. Надел белую рубашку, синий галстук. Сдул с костюма пылинки. Вгляделся в зеркало: на меня смотрел кудрявый, сероглазый, ещё молодой человек, прилично одетый и с не очень скучной физиономией… Так что вроде бы всё нормально, можно было идти.
В комнате Елены чуть светилось крохотное бра на стене. Горел зелёный огонёк стоявшей на полке магнитолы, слышалась приглушённая мелодия блюза. На журнальном столике, придвинутом к тахте, – вазочка с цветами, бутылка шампанского и торт. Елена сидела на тахте. Густые каштановые волосы рассыпались по плечам.
Присел рядом и спросил:
– А Екатерина Ивановна где?
И тут же в ответ услышал тихий серебристый смех:
– Разве со мной тебе не интересно?
Я окончательно растерялся.
– Почему же… – и чуть не с мольбой снова спросил: – Но объясни, пожалуйста, что всё это значит?
Лена привычным лёгким жестом отбросила со лба волосы.
– Мама уехала к тётушке на денёк. Мы с тобой одни… Понимаешь, вчера мне исполнилось тридцать. Мы думали отметить это событие, но ты пришёл с работы очень поздно… Давай отметим его сегодня.
Обескураженный, я молчал. Так вот почему вчера она была такой грустной… Милая, добрая моя Прекрасная Елена!
Машинально оглядел её комнату. Здесь я был впервые. Всё здесь дышало чистотой и уютом… Но почему мне такая честь? А у меня и подарка нет.
Я лихорадочно перебирал в памяти скудную обстановку моей комнаты.
Есть! Нашёл! Тут же сорвался с места:
– Я сейчас… Извини.
И помчался к себе.
Лена – большая любительница книг. Недавно я приобрёл по случаю замечательное издание романа «Русский лес». Леонов всегда привлекал меня своим глубоким философским мышлением, афористичностью речи, а тут вдруг – отлично изданный томик! Подписать его – дело одной минуты.
Увидев подарок, Елена вздохнула:
– Ах, Демичевский! Зачем это? Я же знаю, как тебе хотелось заполучить эту книгу.
Я поспешил развеять её огорчение.
– Ничего. Ещё достану. Лучше прочитай, что я там нацарапал.
Лена раскрыла томик и снова счастливо улыбнулась, неожиданно наградила меня лёгким поцелуем:
– Спасибо за «Елену Прекрасную» и такой дорогой для меня подарок.
Мы сели на тахту. Всё так же приглушённо звучала мелодия блюза, в бокалах искрилось шампанское, нескрываемой радостью сияли глаза Елены.
– Расскажи мне о себе, Демичевский. Как ты жил, кого любил?.. Сегодня я хочу всё знать о тебе. Всё!
В голове моей чуть шумело от выпитого вина и поцелуя. Музыка расслабляла, вызывала на откровенность. Хотелось окончательно размагнититься и раскрыться, рассказать о наболевшем.
И вспомнился далёкий старинный город. Тенистый парк. И девчонка на скамейке… Красивая девчонка, русоволосая, с глазами, наполненными тревогой.
«Ты не забудешь меня, Владик?»
«Я буду писать тебе каждый день!»
И писал. Все два года армейской службы. И ни на одну из девчонок не глядел. А Катюша не дождалась, вышла замуж за другого парня.
Нет! Об этом не стоило говорить никому. Это моё, пусть оно во мне и останется, – думал я.
– Ну что ты молчишь? – спросила Лена.
А я не знал, что и сказать.
– Тогда потанцуем? – терпеливо предложила она, видимо, догадавшись о моём состоянии.
И мы медленно поплыли в полумраке. Рука Елены легко лежала на моём плече, глаза не отрываясь смотрели в мои глаза.
– Ты всё ещё любишь её? – тихо спросила она.
И опять не нашёлся, что ответить. Врать нельзя, и правду сказать в такой вечер язык не поворачивался.