Солнце на ладонях

Ирма Кокура

Солнце на ладонях. Сборник стихотворений

Городская романтика

И снова музыка ночейИз прошлого ко мне вернулась,Толкая фонарей качельСреди витрин центральных улиц.Огни цветов, рекламный прахИ головокруженье в тангоГорящих взглядов, словно страхЭкстазом стал, и было жарко.Автомобильных фар восторг,Минуя во влюбленном ревеМосты, отчаянье исторгВеселья красок или крови.Красив безумно город был,Запечатлевшись фейерверком,Из детства выветрился дым,И поцелуи были терпки,На крашеных губах цветя,Стремились стать движеньем танца,И там была, вертелась яИ не одна, но жизнь сквозь пальцы.И, наконец, огни в ночиВновь засветились, охмеляя.Блаженство музыки, молчи,Не рань мне душу в душной яви!

Я и новый век

Бегу, событий пену взбив,Не одинокий, но бесцельныйНа струны просится мотив, —Слова мои он перемелет.Слова не сказаны еще.Взыграл июнь к последней ноте,Рассыпав локоны её,Он бредит холодом и бродит,Надвинет ночь на нас с котом! —Дом дышит шумно, и ступениВодой сверкают с двух сторон,Не высохшей, вверх-вниз как время.И переписку началаВновь народившаяся ЕваС подругой Музой. Как дела?Мы их придумаем в поэмах.В зеркальности моих картин,В их действе просятся движенья,И – делать нечего – одинНе дал бы власть воображеньюЯ, если б не широкий жестФортуны общей несчастливой.На звон ответит Муза. ЕстьРомансы пыльные и в мылеДесятилетий. Начал векИмпровизацию, как юностьВ Эдеме вызывает смех,В фонтане с мрамором балуясьИ с бесшабашной Евой в час,Когда колпак вновь нахлобучитОна на голову, – шут спасЕё от неба в тучах взбучки.Узнай её сейчас во мне! —Так я не смог: в глазах троится;Я имя потерял, и нетЛица, – лишь муки в окнах-лицах.Событий пену взбив, хранитьЖивой пытаюсь облик Музы,А свет крылат, и жизнь летитВ воображаемые узы.Мои события плодятИ мелят чувства, – не разгаданИх смысл, мотив, но ром – не яд,Сюжет исчерпан, став абстрактным.

«Есть ниже подвала этаж…»

Есть ниже подвала этаж,Где музыка вечно играет,Пускаются духи в кураж,Хотят, чтобы их услыхали.Когда успокоишься ты,Ты музыку эту услышишь,Подкрутишь всей жизни болтыИ ангела встретишь над крышей,Из рук его воду возьмёшь.Невидные нам граммофоны, —Ах, с помощью них ты сольёшьНиз с верхом бессмертной природы.И в эту игру поигратьВозможно, взяв кошку с собоюИ, ей подражая, сплясатьС весёлой и вечной душою.Умрёшь – ниже дна не падёшь,И ад потому нам роднее,Что там раскрывается ложьДля сходного с нами общенья.

«Тот, в ком остался чувств переизбыток…»

Тот, в ком остался чувств переизбыток,Тот счастье беспокойное несёт.Сквозь зиму теплится улыбка —Души горящий уголёк.И месяцем декабрьским поцарапан,С Венерою, светящейся в глазах,Он, вдохновлённый хвойной лапой,На звёздах имя написал.Снега кружились и ложились —Непреходящая природы нить, —Так грёзы вешние умылись,Чтобы ему не разлюбить.Я вижу странную картину:Овчаркою своей ведомПо снегу к музыке старинной,Под клавесин не умер он.Но он упал в переизбытке,На ухо нежно вдаль шепнул,С рождественской цветной открыткиВ последний раз на нас взглянул.Где мне найти такие чувства,Как высказать мне душу вслух,Когда б никто меня не слушал,И смутен был как призрак друг?

«Через чужие впечатленья…»

Через чужие впечатленья,Через шаги чужие вдальИ через облачность на небеЯ ухожу, моя печаль.И уж совсем без возвращеньяУходят дети через мирС недетскою прощальной песней,Не представляя пантомим.И небеса всегда печальны,И льётся песня через крайИ, тень свою не различая,В стихах плачу печали дань.

«И топчет розу дирижёр…»

И топчет розу дирижёр,Оркестр потерян в зёве зала.Глубокий взор приворожёнК стихам, что опера бросала.Во время действия пружинСнежинки мечутся, несутся.О, ария моей души!Когда ж огни вокруг зажгутся?И звёзды будто рассмеялисьВ бессильной силе петь в связиС ночами и теряя глянец,Что дирижёр нам отразил.

«А утром идет, как ни в чём не бывало…»

А утром идет, как ни в чём не бывало,Порывистый, дерзкий и белый снежок.Ночная стихия как дым миновала,И после попойки душе хорошо.И звякнули окна, и ветер холодный,Как честь благодатный прохладу несёт.Опять я возьму главной краской лиловый,Чтоб белый совсем рисовать небосвод.А рифма пришпорено, дико несётся,И не различишь ты в сумятице лет,Как солнечный луч через тучи пробьётсяК далекой и близкой ручьистой весне.

«Остался белый лист на краешке Вселенной…»

Остался белый лист на краешке Вселенной,Как нежное бесстрастие Марии.Орган, исполненный любовью веры,Наполнил звуками картину мира.И были эти звуки столь прекрасны,Что воду чистую постигло вдохновенье,И стал живым скрипучий кладезь,И раздавалось певчее моленье.Как ни казалось нам холодным небо,А все ж любовно обнимало Землю,Но вот, беда, что озеро мелелоС солоноватым всех эпох взросленьем.От ангелов, к струе припавших,Воображения благословеньеХудожник получил, признавшиНе суету, а тихое творенье.И одинокая свеча горела,Ночь темную даруя освещеньем.Бумага в эту ночь белелаНа самом краешке Вселенной.

Санкт-Петербург

Ступеней в небо крутизна, —И распростёр крыла ИсакийНад Петербургом. Дух узнавЕго парящий, дунь на знаки.И полукамень-полупар —Величественно строгий город,Вперед толкает тротуар,И ветер с рек ползет за ворот.В гармонии летящих птицИ набережные стремятсяВ рисунки узких улиц-жрицАрхитектурного богатства.О, как Атланты здесь трезвы,И как щедра вода-богиня! —Железа с мрамором узлыВ осеннем золоте тугиеИ город весь един как вздохНебес, под ним слегка горящих,От куполов своих оглох,Но острый слух в летящих башнях.С мостами дружат здесь дворцы,С изяществом – грома величья.В Москве – грачи, а здесь – скворцы, —Людей меняется обличье.В Москве – вразвалочку душа,А Петербург, отняв вначалеЯзык, вкруг купола вершаВеликолепье, впечатляет.

«Синеет Царское Село…»

Синеет Царское СелоВ дожде, чуть косо моросящем,Зашло в пожарище быломЗдесь солнце, марш сыграл здесь я ящикОркестр. Но с легкой грустью яДождём дышу, вхожу в музеи,Где всё на близорукий взглядРоскошно, чтобы мы глазели,И чтобы с зеркала душиНе облетала позолота,Что Бог искусств душе внушил,Ваяя до сих пор, измотан.Зачем Екатерине стольОбширные в дворцах покои?От окружения извольЗависеть, царственная воля.О, мира сильные сего,Власть – тяжкий крест из обольщенья;Пусть скромно Царское Село,Богатство – это духа щели.Никто фарфоровых китайцевНе забирает у царицы,И потолки – в античных танцах,Державный дух у стен клубится,Но нет былой помпезной славыДержавных олицетворенийВ России, исстари кровавой,Корона растворилась в пене.А Муза кружит в листопаде,И начинают волшебствоДни эти в акварельной гладиУ поразительных дворцов.

Зарисовка

Я прощаюсь с тобой, Петербург,И теперь ты паришь надо мною, —Твой жестокий речной драматургВозвышает тебя над Невою.Вместе с пригородным волшебством,Вместе с арками, с парками, с ливнем,С завершённостью в ритме колоннИ атлантов и в гулкости ритмаКамень в краеугольность своюВсех дворцов твоих вносит свободу,И стремление ветра поютПротив ветра летящие своды.Солнце измельчено ли в тебе,Петербург, и лучится сквозь каменьКружевами, и тонет во тьмеУгловатых колодцами зданий?О, величье соборов твоих!В облаках – вечность архитектуры;Воспаривший, размноженный ликОтраженьями строгой культуры —Лик твой, город, и тени скользятПо божественно-строгим ланитам,Обращается вдаль синий взгляд,В нём мольба с мрачным знанием слиты.Я прощаюсь с тобой, Петербург,Так пари надо мной облаками! —В средоточье твоем – драматургЭти стены вдаль отодвигает.

«Портрет. Повторенье…»

Портрет. ПовтореньеИ встреча двух душ,Уверенность силы руки.Позёрство и зренье! —И снова макниПеро заржавевшее в тушь.Динамика времени движет пером,Черты набросав в смелых линиях,Обманчиво зренье, и вдруг грянет громПод датой подписанным именем.Но дышит набросок,Познав реализмПокоем будильника вставшего.Искусство раскосоГлядит в нашу жизнь,Рукою в перчатке помашет нам.Из почерков разныхТы выбери мой,На фоне зеленом – фигуры.Вне времени – краски,И мальчик рябойВлюбился, мечтая, в натуру.Схватить непослушные в силе чертыХудожник горазд тонкой кистью,И страстью его уж охвачена ты, —За косы цепляются листья.Движенье на фоне прозрачном бьёт взгляд,Заходится сердце нагое,Целительно действует медленный яд,Горящий закат – над тобою!..

Абсурд

Когда над городами рыбаЛетела одиноко вдаль? —И реки, в тучи мост закинув,А было им пейзажа жаль,Подобно новеньким метёлкамПытались рыбу заместиНа дно, где тесно встали ёлки,Светя огнями из горсти.О, механическая рыба!Верни же городам их страстьИ, ветра возмутив порывы,Взяв покровительственно власть,Ты развернёшь со скрипом резкимНа острых крышах флюгераИ изо рта уронишь перстеньВ мою ладонь – уже пора!

«Когда никто не встретится в пути…»

Когда никто не встретится в путиБезлюдных, вечно тёмных городов,И ночь огням окон не засветить,Пойдёшь с трубой со звёздами кутить.Фонарь мерцает слева за углом,Глухой какой-то барабанный стук.И кто-то в небе за пустым столомВ сургуч те города впечатал вдруг.

«Сливаясь с дождём, фортепьяно стучало…»

Сливаясь с дождём, фортепьяно стучало,И гром диктовал временам:Куда твою душу сняло и умчало? —К воде и к заснувшим ветрам.

«В гуле ветра осеннего транспорт ревёт…»

В гуле ветра осеннего транспорт ревёт,Колесо, оси чьи завершают столетьеИ приводят в движение мысли полёт,За который мы держимся, бешено вертитПо воздушным кругам одиночество толп,Рычаги светотени в движенье хватая,Направляет в свои коридоры аортНомера телефонов знакомых из рая.Наша жизнь – это необходимость любви,Вместе с воздухом пьем мы вино изобильяИ с судьбой заключаем на верность пари,И нам кажется мало любви той в бессилье.И нам кажется мало в соблазнах дымов —Нашу волю оковами ночью считаем,Оставляя свой страх позади, мы трудовНашей жизни за счастие не почитаем.Если все вечера одиноки мои,Ритм былого затих, поле боя остыло,И полет моей мысли – ребячий наив —Создаёт для покатых ступеней перила,То я чувствую, как Провиденья рукаМеня в омут знакомств направляет со Словом,И ступени скрипят под ногою слегка,И ступени – то годы мои под покровом.Снова транспорт и встречи, стремится ко мнеИз толпы голубок в час беседы с подругой,Снова я оживаю душою вовне;Колесо, что вращаю, даётся мне туго.

Музыкальная фраза

Простая музыка проснувшегося неба,Лишь звёзды растворились все к утру,С отчаянной любовью зазвенела,В трёхсложную вмещаясь красоту.Еще не выпав, утоляет жаждуМеланхоличный чистый дождь тепла.Как голос в одиночестве отлаженРебенка, чья вращается юла!И не взошедши, солнце нас уж греет.Судьба за клавишами знает смысл один, —Перед собой она не оробеет,И из-под нежных рук звучит мотив.И слушают себя с какой-то скорбьюРебёнок и жужжащая юлаВ мотиве, что с младенческой любовьюСудьба столь совершенно создала.Звук себя приглушает, но явственно плачСлышу я, разговор без единого слова,И срывает с небес всё же десять удачСовершенство мотива – трёхсложное соло, —Как отрывисты краткие фразы его,И стихи не уложатся в ритм менуэтаИ, помедлив, походкою быстрой тепло,Освещая дорогу, уходит за светом.

Мадригал

Луч Вечности ваяет в отраженьяхНоворождённый облик городов,И дружбы бесшабашное забвеньеСтолкнет бокалы спорящих миров.Пусть я один, а имя Музы – время,Что испытует дух на страх в игреПоследней памяти в шампанской пене,Я жизнь люблю лишь в творческой поре.Понятьями жонглируя открытоВ такт времени, я ночь постиг как явь;Войны и мира случай знаменитыйПленил навек знакомствами меня.Божественно лишь самосотворенье.В поэты меня город произвёл,Но к логике негибкое стремленьеЗачёркивает дар, что не расцвёл.Нам нравится кокетства непрактичностьКак яркая улыбка на словахИ женщин с веерами эксцентричность,Их поступь в современности дымах.Нам нравятся намеки друг на друга,Внезапность онемения и грусть,Чьи поцелуи так терпки и грубы,Что снова танец счастья вводят в суть.Но наши нервы взвинчены одышкой,И ритм свою утратил красоту.Таи смысл новой жизни, о малышка,Но скройся с глаз в сияющем цвету.Я знаю время и его бессмертье.Чьё имя – Муза в толпах горожан?Лучами Вечность дружбу да осветит,Ваяя дальше отражённый жар.

Ира

Она мне заплетала косы,Потом тетради отняла.Я помню эти папиросы,Вращайся и жужжи, юла.Она к стихам неравнодушна,Чтоб в сердце совесть забывать,И одиночество разрушитНеблагородная кровать.Я наизусть учу свой опыт,Опасных девушек любя,Но от очарованья – топотВсех бед. Не нравлюсь грустным я.Поэтому любовь не светит,Хоть ложь, бродящая в глазахМою внезапно душу встретитИ бросит в омуте досад.Пусть нас не любят, мы спокойны,Пусть «нет» им проще говорить,Они стихов таких достойны,Мы – страсть боимся загасить.Она сама её погасит,Отняв тетради у меня.Я не шучу, не дам ей власти.Юла, вращайся как Земля.Хороший стих рождает чувство,Он – неожиданность и смехТвоих прощаний и напутствий,Неразделённость жизни всех.Увы, нам навсегда влюбиться,Как не разлюбим никогда,Нельзя в печали слишком чистой, —Мы тянем нудные года.Навек прощаться, ждать свободно —Вот нашей боли идеал.Нет радости в зиме холоднойСудьбы. Не быть – похуже бал.Сюжет-ребёнок – смысл Вселенной,Он на пути у колеса,И неба эгоизм нетленный,И время на твоих часах.Она мне заплетала косы,Я презираю жизнь и смерть,Ибо люблю не папиросы,А детства Иры круговерть.

«Ты умерла, и в небе отпечатка…»

Памяти Иры Ломтевой

Ты умерла, и в небе отпечаткаСобытья этого в ночи бескрайней нет,Лишь звёзды окунаются в сетчаткуКонцами острыми, звенит их свет,И завершённость тикает мелодийЧасов, что к бесконечности летятВ отчаянной вводящей в суть свободеОт заведённости меланхолии. ВзглядНе ищет мой ни новой большей боли,Ни смысла в жизни, что ушла с тобой,Переходя немыслимой любовьюК тебе на небеса, ко мне домой,Где никого нет, лишь твои портретыОжили над покорностью вещей;Я буду ждать во сне твоих приветовИ думать: «После смерти встречусь с ней».Я превращу свое существованье,Пусть мне не вменят этого во грех,В скорбь светлую надежды, в ожиданье,Твой путь предпочитая встречам всех.Ты обо мне едва ли вспоминала,Но я тебя любила вопреки,Со страстью, и есть память за финалом;Пошлю с Земли тебе свои стихи.Я жмусь к огням, что посылают окна,Вдыхаю дым и снова ввысь гляжу,Но не отнимешь неба ненароком…Взгляд, грацию и голос отражу.И молодость твою не пощадилаИ сохранила навсегда судьба,Отняв тебя жестоко так у мираИ у меня как сердце, ссыпав прах.Ты умерла, а я пишу привычно,Пусть скорбь моя со мною догорит,И этот мир, всегда эгоистичный,Пусть эгоизм мне в памяти простит.

«Я набираю номер…»

Памяти Иры Ломтевой

Я набираю номерВ сгоревшую квартиру,Приснившихся историйДым утро шлет по миру,Трещит промокшим флагомНа утреннем весеннемВетру, пространств бумагой.Среда как воскресенье.И первый день декабрьский,Дым в небе, сон с тобоюНе скрыл в тепле коварстваИ пробудил нас с бою.Иду навстречу ветру,Уже не только явноОдна, – и тайно, – к светуПечали безоглядной.Так приходи же в гостиВ мой сон всегда под утро! —Остановилась осеньНавек со мной как будто.Ты с неба осветишь мнеКороткую дорогу,Пока перо распишетВ стихах-мостах итогомРукою отчужденнойТе цифры, что сгорелиНа телефонном фоне —Испепелённом небе.На глаз уставших ясностьЛожатся хлопья снега,И просьбы этой внятностьУместна ли для неба? —Будь ангелом-хранителем моим,И путь мой обернётся вечным вальсомС бесплотной памятью на жизни миг… —Я жажду одиночества, останься!

Невозможная хроника

Неразделённую любовь разделит мир,И сломанные вещи пригодятся.Сквозные фразы в сорванный эфирБессмыслицей подарят час пространству,Сведут с ума и в мой летящий домПодхватят с ветром, занесут больнуюУкраденную музыку как стонТвой, странница прекрасная в загуле.Прохладным днём тем улицам сиятьИ возвращать быльём поросший век в дыханьеМладенцев нынешних, и мира связьПриблизит встречу у дороги дальней.Я соберу желаний наших пыльВ их непрактичности с наклонных тротуаровС нелепицей страстей, когда полыньВ улыбке горькой одиночеств даромЦветёт десятилетья красотойНенужной благородного искусстваСпеть соло целым хором за трубойВторой под скрипку первую без чувства,В угаре догадаться, что вопросТвой в шутку был когда-то миру заданИ принят мной сегодня лишь всерьёз,И я над фотографией заплакал.Весь этот бред бессонниц затяжнойЗвучит твоим: «Простите, а нельзя лиМне с вашим зонтиком (вопрос смешной)Сфотографироваться и оставитьСебя на память?»– этот сон пронзилМне душу, раны чьи ручьями стали.Неразделённую любовь разделит мир,Начавшийся нечаянным свиданьем.

«Когда во рту растает время, словно снег…»

Когда во рту растает время, словно снег,Когда за окнами белеет город,Избитый образ ручкою в рукеПопросится на голос, ветром сорван.Нет ничего дороже времени теперь,И если б жизнь в нем не сгорала скороВ развоплощённой чистой красоте,Сегодня мне б себя уже не вспомнить.Когда огонь питается огнем,О вечности любви упоминаньеНапрасно – это сердце устаетИ в страстных фразах снова отдыхает.А вздор как бред: серьёзней нет потерьПотери времени, но свежесть ветраВесной все той же пахнет в январе;Слов нет, и Муза кстати, суть отвергнув.Как натянуть тугие парусаЗдоровью лёгкие на лодках ребер,Прогнать простуду, глядя в небесаС небрежно нарисованного моря.Как хорошо бывает иногдаЗабыть свой собственный вопрос, проснувшись,Не получить ответа никогда,Час потерять, чтоб два найти получше!И сшила платье новое зимаСамой поэзии, пронзив восторгомСкорбь тишины – и словно белый флагПодол метелицей взметнул весь город.Когда во рту растает время, словно снег,Такое неурочное для танцевИ для прогулок, будет на столеБумага таять на закате ясном.

Маросейка

Ангелы всю рыбу съели,Опустясь на Маросейку.«Что творите, Божье семя?»«Не могли найти лазейку.»Ангелы в пейзаж попалиЭтим Рождеством пропащим,И с деревьев иней стаял,Неба рыба стала слаще.К вечеру в снегу, что душуЛечит, грусть превозмогая,Ангелы на крышах глушат,Рыбу Маросейки жарят.Невысокие домишки,Шум от транспорта звенящий,Остры выступы на крышахМаросейки настоящей.Чем темнее – тем светлее,На деревьях снова иней,Красота снегов белеетНа пейзаже дерзких линий.

Кино

Из зеркала шкафа – твое отраженье,−Немного ты ранена вихрем времён,Обманной и сладкой любви пораженьеТебе никогда, милый друг, не соврёт.На гвоздь ты повесишь красивую шляпу,В тулью вставишь свечку, и свечка сгорит,От времени шкаф деревянный обшарпан,Чудесный тебе открывается вид.Утюг заплясал по вечернему платью,А ты выливаешь чернила на стол.Я время своё на тебя не потратил,О чём сожалею, упёршись в футбол.И движется в зеркале наша картина,И многое скажет старинный предмет.Взгляни: там в углу запылился ботинок,А пары ему в этом доме и нет.

Натура

Ходят парами и пожилые супруги,И погода как будто для них,И Земля уж не вертится диском на круге,И открыты дороги мои.Снова снег прикрывает черту горизонта,Тишину окружит ход машин.Открывайте же линию честного фронта,Чтоб огонь белый снег порешил.Вот диптих, окровавленный страстью апреля,−Не ложитесь, супруги, в гробы.Там, на кладбище страшно спокойно, и млеетЖизнь сама, и тропинки мокры.

И на выезде…

Моя зрелость безликая дремлет поодаль,−Запечатать в конверт средоточие черт,Когда выйдет из зеркала каменный Гоголь,Не захочется мне, но разломан мольберт.В эту лунную ночь я прошу реализма,−«Будь здоров», − мне сказали и отняли срок.В сизом дыме не жаждал я ваших стриптизов,−Кровь печатает несколько раненых строф.И заткнёт ли мне рот власть солёного моря,−Я не в поезде ехал – летел под откос,Но мне скучно от раненых этих историй,−Я прошу только несколько выгнутых роз.Терпкий запах диктует материи зрелость,Но разбудит меня только поезда свист,Только летней травы пережжённая прелесть,И танцовщицы спляшут на выезде твист.

В двух мирах

Для себя ли, будучи богатыми,Милостыню нищим подаём?В двух мирах, заслушавшись сонатами,Мы живём и жизнь не сознаём.Для себя ль поступок «необдуманный»Совершаем мы, иль просто страстьДвижет нами милыми, беспутными,Чтоб мы, дети, наигрались всласть?Мы похожи друг на друга. Всё-такиМы оригинальны, чтоб лучиГрели нас с небес, и мимолетнымиЖестами бравируем, кричим.Отразившись в солнышке веснусчатом,Лишь при встречах проявим себя.Человек один не может, – лучше быНас преследовал влюблённый взгляд.Знаем, что мертво всё, что обдуманно,И причуды, ах, зачем пример? —Мы творим невольно, ставши глупымиВ опыте средь опытных манер.В чём причина редкой нашей щедростиИ улыбки незнакомцу вдруг?К жизни вкус, пристрастие к неверностиИ любовь к себе и к людям? Друг!Для себя ли, будучи богатымиМилостыни знаний просим мы?Долгий сон, страх к страху и – заплатамиРедкие подарки нам даны.И считают почти все иль многие,Что они – избранники небес.Это так. И, сердцем одинокиеК благу мы, удачливые в треск.На душе, вконец поистрепавшейся,Радость от рисунка твоего,И спешим мы в рамку вставить, кажется,Твой рисунок и себя – давно.И с души заплаты всё ж срываем мы,Обнажаем душу на ветру.Нет, не для себя оригинальныеЛюди, оценив свой дар – твой труд.

Баллада

Пьют ковбои, дым глотая,Смысля в карточной игре,Неустанно напевая,Я разлёгся на окне.И пошла она вертетьсяВместе с нашим погребком, —Вспомнишь шум и запах детства,Вспомнишь то, с чем не знаком.Не поднять дверь на канатахИ не выйти сквозь окно,Не предложишь девке плату, —Бродит кровь в ней, как вино.Я пою, ковбои ж стихли,А бармен в петлю полез.То свеча, загаснув, вспыхнет,Но не видеть нам небес.Там гроза загрохотала,Точно бесшабашный смехНаш, и ночь на час настала,Усыпив ковбоев всех.Но она ко мне приходит,Ярким светом полыхнув:«Это дети, их заводятБесы, но не заведут».И наутро все проснулисьПо домам в седьмом поту,Только мы бредем средь улиц:Я, бармен и та, глотнув.

О любви

Она повязала платок, точно шарфИ брошью его приколола.Жены и актрисы не выявлен шарм,И грусть на лице её снова.Он шляпу так лихо пред ней заломил,Дал что-то понять, улыбнувшись.И вот, у обоих прибавилось сил,И звук пустоты был заглушен.Надолго ли пара влюбленных вдвоёмВо времени нашем осталась?За здравье его, красоту ее пьёмИ ветра холодного шалость.На, шпильки в причёску, красотка, твой блескНе должен пропасть, несомненно.Вся жизнь – это роли неопытных пьес, —Его ты задействуешь смело.И вот, без печали идёте вдвоём,Поправ зло и боль, в современность,А мы мадригал вам весёлый поём,Его не сочтите за дерзость.

Безответная любовь

Страсть помыкает человеком,Когда он чист еще и слеп,Проводит через ада пекло.О, как же сей закон нелеп!И на помилованье можноРассчитывать лишь мудрецу:Свобода его духа можетСтраданья подвести к концу.Но страсть – это удел Вселенной,И счастья нет нам без неё,И смысл познает только пленный,И сам оковы раскуёт.Я верю, что за ним – победа:Любви напрасной в мире нет, —Сквозь безысходность, тьму и бедыОна незримый дарит свет.Коль ближнему ты не желаешьЗла хоть за то, что он далёк,Ты милость Божию снискаешь,Хотя огонь тебя испёк.Сквозь годы разум осветится,И ты познаешь, как сладкаЛюбовь, которая лишь снится,И наяву не скажет «да».И посвятив всю жизнь другому,Прозреть ты сможешь для себя.Спасеньем будет рокот грома,И если жил, то жил, любя.

Ночь

Москва объята долгим сном,Но ни одна звезда не светит.Играя ночью в унисон,Мне телефоны не ответят.О, интонация тревог,Еще мне припиши словечко, —На небесах уже продрогТвой Бог, забывший, как беспечноОн разговаривал с тобой,Суля тебе Свое бессмертье,Но чай в стакане весь спитой,А в механизмах – милосердье.Так в мусорном ведре архивКрасуется цветной рекламой,И благодарность прокурив,Себя ищу на всех программах.Явись ко мне теперь и тыНа тротуаре и паркете,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.