скачать книгу бесплатно
– Вот именно, – говорит Джез, вручая мне гребень и собаку. – Они достойные противники.
Я сажусь на табурет, пристраивая померанца на коленях. Собака испуганно смотрит на меня розоватыми глазками. Несмотря на внушительный объем шерсти, само тело шпица не крупнее небольшого грейпфрута и куда менее плотное. На самом деле это идеальный вес для метания, и Шан наверняка сказала бы, что такую собаку только и швырять, как мячик. И шпиц настолько послушный, что я начинаю задаваться вопросом, не накачивает ли его хозяйка, хотя транквилизаторы вряд ли можно отнести к органике. Более очевидным представляется другое объяснение: собаке нравится груминг, и это подозрение очень скоро подтверждается, когда померанец едва не дрожит от удовольствия.
– Слушай, а как этого зовут? – кричу я Джез. Она высовывает голову из двери сарая.
– Гермиона.
– Логично.
– Но я зову ее Халк.
На вычесывание шпица уходит почти два часа, после чего Джез осматривает собаку и дает добро. Я опускаю собаку на землю, и она элегантно удаляется, как будто гигиенические процедуры – это все, что ей требовалось. Я встаю и со стоном потираю поясницу. Похоже, груминг собак оборачивается куда более серьезной нагрузкой для мышц, чем сидение с утра до ночи перед монитором компьютера. Тут я вижу, как Джез вытаскивает из багажника «Лендровера» огромный мешок сухого собачьего корма.
– Тебе помочь? – предлагаю я без особого энтузиазма.
– Нет, спасибо, я справлюсь. – Джез, крякая, закидывает мешок на плечо и исчезает в сарае, а я следую за ней. Понимаю, что это неразумно, но последние несколько часов я снова и снова прокручиваю в голове разговор с Крупным Рогатым Кэлом.
– А с чего вдруг ветеринар оказался здесь? – как можно более небрежно спрашиваю я. Джез занята тем, что высыпает сухой корм из мешка в огромный мусорный бак.
– У Слэба запор. Такое нередко случается со старыми собаками. Это довольно болезненно, если не принять меры.
Я киваю, не испытывая никакого желания вдаваться в подробности.
– Ты давно его знаешь?
Джез отвлекается и ставит мешок на пол, удивленно вскидывая бровь.
– Кого, Слэба?
Я краснею.
– Крупного Рогатого Кэла.
– Крупного Рогатого Кэла? Ты что, назвала его так в лицо?
– Нет! – горячо возражаю я и тут же признаюсь: – Ну, вроде того.
Джез хохочет, потом снова поднимает мешок, возвращаясь к прерванному занятию.
– Держу пари, ему это понравилось, – говорит она.
– А что с ним? Он был немного… – Я делаю паузу.
– Ворчлив? – с усмешкой спрашивает Джез.
– Я бы сказала, высокомерен.
Она опустошает мешок и бросает его на пол.
– Я знаю Кэла всю жизнь. На самом деле он не так плох, когда узнаешь его поближе. Иногда его манеры слегка обескураживают. По крайней мере, людей. Я не думаю, что животные это замечают, – добавляет она с усмешкой.
– Отлично.
– В последнее время он немного застрял в рутине. Думаю, ему трудно из нее выбраться.
Товарищи по несчастью. По крайней мере, у нас есть кое-что общее.
– И как давно это у него?
Она задумывается.
– С год или около того? Может, дольше.
Я хмурюсь.
– Это не рутина, – говорю я. – Больше похоже на… тупик. – Джез пожимает плечами.
– Ну, ты же знаешь ветеринаров. Большинство из них отдает предпочтение животным, а не людям.
– Неужели? – Значит, он ненавидит двуногих?
– О, я бы так не сказала. – Джез тащит контейнер обратно в угол.
Я с надеждой смотрю на нее.
– Он помешан на птицах.
Замечательно. Пернатый и Крупный Рогатый Кэл определенно не имеет шансов на успех. Кому вообще нужны работяги-медики? Особенно со сложной предысторией. В любом случае, пока не время начинать охоту. Моему одиночеству всего лишь несколько недель. Мне еще следует находиться в фазе голодания после разрыва отношений: никаких свиданий, никакого флирта, решительно никаких случайных связей с незнакомцами в барах или собачьих питомниках. Облегченная версия любви – максимум, что я могу позволить себе в предстоящие праздники.
– Ну, ты как, готова к следующему заданию? – спрашивает Джез.
– Конечно, – отвечаю я. Что может быть хуже, чем убивать паразитов голыми руками? Она хватает странного вида инструмент с черенком лопаты и парой металлических челюстей в основании.
– Что это? – с подозрением спрашиваю я.
– Совок для уборки собачьих какашек.
– Серьезно?
Джез улыбается и протягивает его мне.
– Полный гламур.
Глава 5
Ах, сельский край! Здесь наверняка есть чем заняться, и я могла бы найти себе тысячу дел по душе. Но почему-то дальше собак мое воображение не заходит. Я уверена, что в Девоне представлены все виды развлечений, и в свое время они обязательно мне откроются. А пока меня будет врачевать свежий воздух.
Так что, если не светит ничего другого, буду коротать дни, наслаждаясь живительным дыханием.
До тех пор, пока я не против того, чтобы дышать одним воздухом с собаками.
На сегодня в гостинице Джез шесть постояльцев, хотя в ближайшие дни ей придется расстаться с тремя из них. Рождество – традиционно мертвый сезон для собачьих гостиниц, объясняет она за обедом. В это время хозяева обычно проникаются особой любовью к своим домашним животным: хотят быть рядом с ними в каникулы, даже если потом с радостью сбагривают их на целый год в интернат. Исключение составляют те, у кого имеются загородные дома в далеких уголках вроде Антигуа или Кейптауна: номера в собачьей гостинице они бронируют ежегодно и привозят своих питомцев полностью упакованными, с подарочными рождественскими чулками, любовно собранными владельцами. Джез должна раздать их рождественским утром и, в отдельных случаях, снять на видео момент, когда собака разворачивает подарки.
– Серьезно? – удивляюсь я. – Даже у меня не бывает рождественского чулка. Я даже забыла, когда получала его. – Мне было лет двенадцать, когда мама заявила привычным, не терпящим возражений, тоном, что, поскольку рождественский дед – пережиток прошлого, чулки тоже пора отправить на свалку. Мама всегда открыто возмущалась тем, сколько дополнительной работы требует Рождество, и зачастую называла его «Фестивалем матери».
– Слэб может поделиться с тобой, – ухмыляется Джез.
– Похоже, я родилась не в той семье, – размышляю я вслух.
– Или не того биологического вида, – уточняет Джез.
На следующее утро я просыпаюсь, чувствуя себя вполне прилично. Подойдя к зеркалу, я с радостью вижу, что правая щека больше не выглядит опухшей, хотя на виске разливается довольно зловещий желтый синяк. Теперь я скорее похожа на жертву домашнего насилия, а не теракта. Прошлым вечером Джез откопала для меня кое-какую одежду: выцветший джинсовый комбинезон, несколько футболок и старый шерстяной кардиган, когда-то, вероятно, красивого оттенка бургундского, но теперь напоминающего остатки вина на дне бокала.
Когда я спускаюсь к завтраку, Джез, уже в пальто, натягивает сапоги. Она одобрительно оглядывает мой прикид.
– Тебе идет стиль фермерский шик.
– Кто бы мог подумать? – отвечаю я, направляясь в кухню за кофе. – А куда ты собралась?
– Не я, а мы. Неси кофе в машину. – Она протягивает мне пальто. – У нас свидание.
Я хмурюсь.
– С кем?
– С давним другом. Который сгорает от желания познакомиться с тобой.
– Ладно. – Я накидываю пальто. – Но хочу, чтобы ты знала, я не занимаюсь сексом втроем.
Я предположила, что мне предстоит знакомство с кем-то из школьных друзей Джез, но, когда спустя десять минут мы заходим в почтовое отделение, нас встречает миниатюрная, похожая на птичку, женщина с медово-смуглой кожей и белоснежными волосами, собранными на макушке в замысловатый пучок.
– Джеральдина, это моя кузина Чарли, – объявляет Джез. – Чарли, это Джеральдина, выдающийся почтмейстер.
– Просто Джерри, – улыбается женщина. – Здесь никто, кроме Джезебел, не называет меня Джеральдиной. – Она вытирает ладони о фартук кремового цвета с выцветшими певчими птицами, и протягивает мне руку. Пожатие у нее на удивление крепкое; я обращаю внимание на выпирающие костяшки ее пальцев, похожие на отшлифованные грецкие орехи.
– Очень рада познакомиться, – говорит Джерри.
– Чарли у меня в гостях. Приехала из Лондона, – объясняет Джез.
Джерри наклоняет голову и оценивающе смотрит на меня.
– Ага. Зов деревни. Мы все рано или поздно его слышим.
В самом деле? Я бросаю многозначительный взгляд на Джез, и она пожимает плечами, как бы предостерегая: Не углубляйся.
– Ты останешься на шествие? – спрашивает Джерри.
Я снова поворачиваюсь к Джез, удивленно вскидывая брови.
– Хм… Что за шествие? – В моем воображении тотчас возникает длинная процессия из зубастых блондинок в однотипных тиарах и одинаковых купальниках.[19 - Одно из значений слова pageant – «конкурс красоты».]
– Рождественское представление, – поясняет Джерри.
Ах, вот оно что. Блондинки мгновенно превращаются в ряды плачущих Богородиц.
– Боюсь, что нет, – извиняющимся тоном отвечаю я.
И в то же самое мгновение Джез произносит:
– Непременно!
Возникает неловкая пауза, пока мы с Джез обмениваемся взглядами, но ее прорезает голос Джерри.
– В Кросс Боттомли проходит самое чудесное рождественское шествие, – обращается она ко мне. – Тебе понравится. Всем нравится. Это самое яркое событие года.
Я одариваю ее ледяной улыбкой. Рождество! Неизбежное, незыблемое, непобедимое.
– Она ни за что на свете не пропустит этого, – уверенно говорит Джез.
– Конечно, нет. – Джерри взмахивает рукой, как будто вопрос решен. – Постой-ка. Я чуть не забыла, зачем ты пришла. – Она отворачивается к стеллажам и роется в деревянных ящичках. – Ага. Нашла. – Она вытаскивает маленькую бандероль и вручает ее Джез. Та хмурится, рассматривая сверток. Посылка размером с чайную коробку завернута в простую крафт-бумагу.
– Что это? – Джез недоуменно крутит в руках сверток.
– Почему бы не открыть и не посмотреть? – предлагает Джерри.
Джез колеблется.
– Штемпель Финляндии, – говорит она. Я различаю в ее голосе что-то похожее на дрожь.
– Так и есть, – бормочет Джерри.
Джез поднимает на нее взгляд, и старшая подруга вскидывает бровь. Такое ощущение, словно они говорят на неизвестном мне языке. Джез медленно разворачивает бумагу, осторожно берясь за края, словно ожидая, что посылка взбунтуется. Наконец бумага соскальзывает, обнажая простую белую картонную коробку. Джез снимает крышку, и мы втроем вытягиваем шеи, заглядывая внутрь. Там, в гнездышке из ваты, утопает крошечная вещица, похожая на изделие из выбеленной кости.
– О боже, – шепчет Джез.
– Что это? – спрашиваю я.
– Если это то, что я думаю, тогда это настоящее чудо, черт возьми, – еле слышно произносит Джез. Она аккуратно вынимает предмет из коробки и держит его на весу. Мне не сразу удается понять, что это такое.
– Это что… миниатюрные сани? – озадаченно спрашиваю я. Джез кивает, сияя.
Перед нами искусно вырезанная модель саней из старого дерева и материала, смахивающего на отбеленную слоновую кость. Полозья, напоминающие длинные тонкие бивни, изящно загнуты вверх и увенчаны круглыми наконечниками. Узкие планки сиденья замысловато соединены с полозьями светло-коричневыми жилами, а между стойками подвешено крошечное украшение в форме клевера из слоновой кости.
– Я давно ищу такую вещицу, – говорит Джез. – Почти три года ушло на то, чтобы ее отыскать!
– Стоило так долго ждать, – восхищенно произносит Джерри, окидывая сани оценивающим взглядом. – Сколько же им лет?
– Похоже, это девятнадцатый век. – Джез переворачивает сани и разглядывает их снизу.
