скачать книгу бесплатно
– Они радуются, что их князь в добром расположении, – Пригода повторила слова Рады, чем еще сильнее огорчила свою грозную госпожу. – Потешались бы, коли б он с княгиней год сидел. А так всего несколько дней заслуженного отдыха…– выразила уверенность Пригода.
– И в честь чего же этот пир?! В честь ее возвращения?! – разозлилась Вольна, не перестающая думать о Диве.
– Кажется, для дружины пир сей, – повторила Пригода, с опаской глядя на Вольну, которую боялась рассердить своими рассуждениями. – Говорят, прибыли какие-то варяги сюда к государю, с которыми он прежде был дружен! Узнав, что он тут княжит, приспели на службу!
– А она там будет?! – не унималась Вольна.
– Так мне неведомо, – виновато ответила Пригода. – Для дружины, велено…Может, никого там, кроме гридей, и не окажется.
– Ты ее уже видела? – допытывалась Вольна, щурясь от солнца, бьющего ей в лицо.
– Мельком. Раз всего. Возле бань…– отозвалась Пригода.
– И что она? Изменилась после гощения у Умилы? – едко усмехнулась Вольна, которая знала только одно – Умила не простит любую женщину, которую полюбит ее сын.
– Так я же издалека зрела. Не разглядела…– оправдывалась Пригода. – Видела токмо, что улыбалась она…
– Она всегда скалится, как глупая дура, – отрезала Вольна, которая считала собственную улыбку исключительным даром, которого редко кто оказывается достоин.
Пройдясь по тропинкам, женщины двинулись в сторону беседки, откуда открывался умиротворяющий вид на могучий Волхов. Оттуда также можно было разобрать очертания будущего детинца, находящегося нынче в состоянии строительства. Вольне желалось скорее переехать в новые покои. Было обещано, что ее обителью станет настоящий терем: высокий, с множеством окошек, гульбищ и покоев на все стороны света. Безусловно, Рёрик сдержит свое слово. Пусть сейчас он и настроен недобро. Впрочем, это лучше, чем если бы он совсем позабыл о ней и стал равнодушен. Со временем способ примириться найдется. Никто не отменял того, что она по-прежнему мать его сына, а главное, беременна следующим! И никакие размолвки не уберут этого из его расчетов!
Дорожка уходила вниз. Вольне в ее положении было неудобно спускаться, хотя уклон казался несильным. Пришлось замедлить шаг. Единственное, что сейчас важно – это ее здоровье, надо поберечься. Вдруг глаз Вольны заприметил две приближающиеся фигуры. Ветерок играл в их длинных ярких накидках. Они двигались навстречу ей, то есть в гору. То были Дива с Вассой.
– Она поднимается, а я спускаюсь…– мрачно заметила Вольна.
– Одначе, как уверяет повитуха, у ти скоро будет второй наследник, а у нее покамест ни одного, – ядовито заметила Пригода, подавая Вольне свою крепкую загорелую руку, дабы помочь той перешагнуть через канавку.
– Мы уж и не чаяли тебя снова узреть, – громко произнесла Вольна с победоносной улыбкой, когда они с Дивой поравнялись друг с другом. – В полынье не топила тебя Умила? Если нет, то повезло тебе. В любом случае, с возвращением!
– Благодарю, – сухо ответила Дива. Еще издали она увидела Вольну. Заметила, как та осторожна и нетороплива. Небольшой живот был укутан платком. Образ беременной соперницы оказался для Дивы неожиданным, неприятным и болезненным. До сего момента никто не оповестил дочь Гостомысла об этом важном обстоятельстве, вероятно, избегая омрачить ее счастье. Даже говорливая Мирава умолчала об этом.
От столь внезапных новостей Дива оступилась. Пребывая все последние дни в беззаботной отраде и несравненном блаженстве, она совсем позабыла о Вольне. А тем временем оказалось, что та все также любима, судя по противной ухмылке и этому омерзительному приветствию! А ее живот, словно двойной удар кнутом по израненной спине. И без того тяжело принять эту новость, так к тому же трон предков сейчас уже в небывалой опасности!
– Возвращение домой не переменит твоего удела, – Вольна погладила живот, выражая всем своим видом превосходство и довольство. – Уж лучше б ты осталась у Умилы и подальше от огорчений, которые тебя здесь дожидаются.
– Как птица летит к гнезду, так и я возвращаюсь в свое княжество, – сдержанно ответила Дива, кивнув Вассе на то, что им не следует долго задерживаться. Та подхватила подолы, но Вольна не отпускала их, продолжая держать речь.
– Мои враги сбиваются в стаю, словно волки, – усмехнулась Вольна, видя бывшую подругу, покорно следующую воле Дивы. – Ты шибко не радуйся…– продолжала Вольна. – Гнездо твое повисло на самой тонкой ветке. Которая вскоре обломится.
– Возле своего гнезда и ворона орла бьет! – брякнула глуповатая Пригода, не уловившая сути беседы. И вместо ожидаемой поддержки Вольне, подчеркнула преимущества Дивы.
Васса хохотнула, но смолчала, оставив замечание узколобой спутницы Вольны без пояснений. А у самой Дивы, конечно же, имелось что ответить. Обидные слова уже были готовы сорваться с губ. Но лишь глупец не усваивает урока: последняя их размолвка окончилась грустно именно для нее самой. За время пребывания в Дорестадте она многое переосмыслила. И поняла, что сама виновата в том, что соперница позволяет себе столь хамское поведение. Она почти самолично водрузила наглую Вольну на одну доску с собой. Следовало всегда ощущать себя княгиней и не опускаться с высоты своего терема до той низины, в которой обитает душа ее нахальной врагини.
– Да, ворон бьет орла. Когда есть ради чего сражаться, – подтвердила Вольна. – Ну а ты за что сражаться собралась? – глаза Вольны впились в Диву. – Все, что ты созидаешь, однажды достанется моему сыну как наследнику. А ты еще будешь умолять меня пощадить твою жалкую жизнь и жизнь твоей дочурки. Но это нескоро. А в ближайшем тебя ждет унижение и позор, коего не избежать с таким супругом. Не смотри, что он нынче с тобой. Это от скуки. Но как только он пресытится тобой, то бросит, словно опустошенный сосуд. Потому что ты не можешь дать того, что ему нужно. В тебе нет огня. В тебе нет страсти. Ты – то же что тихая заболоченная калужа. А ему нужно бушующее море. Сегодня ты привлекательна лишь потому, что все новое влечет.
– Пойдем, Васса…– кивнула Дива. Она была застигнута врасплох подобными пророчествами, граничащими с чем-то оскорбительным. В таких случаях тяжело сообразить, как ответить, даже когда имеется время поразмыслить. Иногда лучше промолчать, чем уподобиться Пригоде, которой лишь бы что сказать.
– Куда же ты? – усмехнулась Вольна, вышагнув на середину тропинки таким образом, что гуляльщицам теперь было не пройти. – Зрю по твоему лицу, что ты ни о чем не знаешь, что делалось тут в твое отсутствие…– продолжала Вольна, сверля Диву взглядом. – Не заблуждайся, думая, что он ждал тебя. Ему было не до скуки. Слыхала ли ты о Лее? Этой красавице он подарил корону. Не тебе, а ей. Говорят, перед ней ни один мужчина устоять не в силах. Наш, уж точно, не устоял. Но, к счастью, она уступчива. Не мучает своих поклонников отказами. Так что и наш долго не страдал. А в Изборске у него появилась женщина…Арви рассказал мне недавно. Спроси свою сестрицу, буде мне не веришь…– Вольна понимала, что никак не сможет вырвать Диву из объятий Рёрика, если только та сама не оттолкнет его. И нужно побудить вспыльчивую дочь Гостомысла к этому, вылив на нее ушат столь обидных подробностей, из-за которых легко потерять над собой власть и поссориться. – А к Белому озеру он тоже ходил не один, а с женщиной, сопровождающей его всюду и о которой тебе инда неведомо, – Вольна не заботилась о том, что заявленное не соответствует действительности. Главное, заронить в душе соперницы зерна подозрений, которые потом вырастут в упреки. Пусть Дива совершит ту же ошибку, что допустила она сама, непокоренная Вольна. – О, не переживай, по крайней мере, хотя бы этой твоей соперницы уже нет в живых. Правда, она оставила после себя потомство…Не говорят, кто отец, но мы можем предполагать. Ведь Нега называют опекуном этого чада. Да и иных отцов не названо…– Вольна городила, не стесняясь, поскольку знала, что истина сейчас неважна. Нужно добиться своей цели правдами-неправдами, что называется. Но сокрушающий удар она приберегла напоследок. – А вот намедни он не раз ночевал в гриднице с Любавой. Она-таки добилась своего. Настырная проходимка…И это после всего того, что тебе пришлось испытать по ее вине…Если ты имеешь сомнения в моих словах, то опроси слуг. Добродею, прибирающую в гриднице. Или Деяна, который всегда там же. И Ингвара спроси, он много чего ведает. Он тебе и о Перунике из Ладоги расскажет. Опроси их, – твердила Вольна, понимая, что хоть что-то из ее слов окажется правдой, и это даст Диве повод верить и всем прочим ее выдумкам. – Они не посмеют тебя обмануть. И ты будешь знать, что все сказанное мной тебе есмь правда, – заключила Вольна, умело переплетая истину с ложью. Понадобится время, чтобы распутать сей клубок. – О всяких дворовых девках я тебе и вовсе не буду повествовать, дабы не расстроить, – погладив живот, усмехнулась Вольна, видя, как с лица ее соперницы сошла поволока счастья.
Сообщение о Любаве было самым обидным и поразило Диву глубоко, что было предсказуемо. Даже будучи победительницей по сути, Дива уже не ощущала себя таковой. И ей вдруг стало страшно оттого, что слова Вольны могут оказаться правдой.
– Поверь мне, жить одной значительно проще, чем быть рядом с мужчиной. Отныне ты всегда будешь бояться потерять его, – продолжала Вольна. – И в этих опасениях окажешься поглощена множеством забот, которые тебе чужды. Ты будешь вынуждена неустанно развлекать его. Заботиться о своей внешности даже по утрам. Станешь опасаться не угодить ему. Будешь терпеть любую прихоть и блажь, лишь бы он не пошел к другой. Ежели ты воистину любишь его, то тебе же хуже: ревность изъест твое сердце. Потому как он даст повод много раз сомневаться в нем, – пообещала Вольна, торжествуя про себя. Обидные слова западают в душу, даже если они ничем не подкреплены. – Ты будешь терпеть любые унижения, дондеже сил твоих хватит. А после он все равно бросит тебя и уйдет туда, где на него не будут держать обид, – Вольна многое понимала правильно, но не всегда умела смерить свой норов и следовать верным путем. Ее беда была в несдержанности, побеждающей ум. – А когда я рожу наследника, Нег снова вернется ко мне. А пока что мне нужен покой, нам нельзя вместе, – Вольна объяснила разлуку с Рёриком, указав причиной беременность. – И все же опроси Арви, Добродею, Ингвара и Деяна. Они расскажут тебе обо всех женщинах, что были без тебя.
Водворилась тишина. Лишь чайки с Волхова пронзительно кричали, словно пытаясь донести что-то до Дивы на своем языке. Но они были слишком далеки и беспомощны.
– Плохая ты хозяйка, не умеешь присмотреть за домом, – ответила Дива после кратких раздумий. Безусловно, слова Вольны ранили ее очень глубоко, причинили боль. И все же не следует терять присутствия духа, по крайней мере, при посторонних. Ведь об этом разговоре вскоре узнают многие. – Видишь, сколько всего происходило в мое отсутствие. Только я могу навести порядок в своем городе. Такое не под силу больше никому, как уже видно. Уходим, Васса, – на сей раз Дива сумела обойти Вольну.
Подхватив подолы, Васса поспешила на зов княгини. За все время беседы она молчала, украдкой разглядывая соперниц. А после того, как каждый отправился своей дорогой, она заметила, что Дива огорчена – ее губы плотно сомкнуты.
– Я не думаю, что всё это правда, – негромко заметила Васса, когда они уже были возле крыльца Дивы. – Вольна часто выдумывает то, чего не было. Княгиня и сама это знает, – постаралась утешить Васса, которая на самом деле уже испытывала симпатию к жене Рёрика, а бывшую подругу постепенно начинала ненавидеть. Обида и ненависть – нередкий итог для некогда близких людей.
– Значит, что-то неправда? – спросила Дива глухо.
– В отношении Изборска – там да, было. Я сама слышала, как Арви рассказывал. Но так лучше у княжны Росы спросить…Перуника в свой черед – правда, но Ингвар лучше ведает. Любава – такожде верно. Раз точно было. Слуги видели. Гудрун ведает об том, она с ребенком Любавы сидела, пока та в гриднице была…– рассказывала Васса, замечая, как Дива постепенно мрачнеет. – Но вот у Белого озера вроде не совсем уж так, как Вольна рассказала. Там две сестры жительствовали. И одна из них невестой Ньера сюда прибыла.
– А вторая? – Дива уже во всем видела подвох, как и мечтала Вольна.
– Вторая, кажется, просто так. Сама по себе, – постаралась утешить Васса.
– А бывает такое, что сама по себе в чужом городе? – Диву взяли подозрения, навеянные словами соперницы.
– Ну так вместе с сестрой…Можно у Деяна спросить…
– И где эти сестры? – Дива и сама не ожидала, что речь Вольны на нее подействует столь сильно.
– В бане угорели, – ответила Васса. – А дети их, правда, тут на дворище живут. Няньки нянчат их…Но так им уже по году, кажись. Выдумывает Вольна, батюшки этих деток у Белого озера, видно, обретаются. Если живы еще, конечно.
– Понятно…– вопреки желанию, Дива ощутила горечь обиды, хотя допускала, что Вольна могла обмануть. Но ведь про Любаву – правда, по словам Вассы. Да и Перуника – это не просто имя.
****
– Что случилось? – Рёрик заметил, как Дива отвела глаза, не глядя на него. Это самый верный признак обиды, который красноречивее любых слов.
– Ничего, – ответила Дива, в которой боролись два чувства. С одной стороны, она хотела спросить его самого обо всем напрямую, с другой – сомневалась в том, что должна поддаться этому желанию. Может быть, иногда лучше изображать неведение?
– Нет, что-то не так, – Рёрик был совершенно уверен в том, что видит. – Говори сейчас.
– Я не знаю…Не хочу, – Дива решила, что позднее спросит у Арви, Росы, Ингвара, Добродеи и Деяна. Это, конечно, хлопотно, но зато безвредно.
– Тогда не говори, – Рёрик не хотел ее ни к чему принуждать, тем более не догадываясь о причинах ее расстройства.
– Это правда, что ты был с Любавой? – вдруг вырвалось изо рта Дивы, когда она уже, кажется, вознамерилась молчать о своих подозрениях.
Рёрик ожидал любого вопроса, но только не этого. Еще бы, он не придавал персоне Любавы столько смысла, сколько теперь в ней имелось. И все же он был из тех, кто полагал, что искренность и признание своих проступков делают человека только симпатичнее. Ведь на честность необходима некоторая смелость, особенно если в чем-то и впрямь виноват. За ним не водилось привычки лукавить или обманывать. Однако если ему не нравились какие-то вопросы, или он не желал в чем-то признаваться, то просто избегал обсуждений.
– Да, – после промедления ответил Рёрик. Он не видел за собой вины, потому что близость с дочерью Дражко не являлась какой-то осмысленной идеей. Все получилось само, да к тому же в час, когда он был пьян от горя и хмельных напитков. Такое для него не считается умыслом.
– Но ведь из-за нее произошло столько бед, – горько вздохнула Дива, чувствуя, как рушится ее сердце. Неужели Вольна была права? Может, все ее слова истинны?
– Но я же этого не знал, – простодушно признался Рёрик.
– Как это «не знал»? – Дива чувствовала, что готова расплакаться. Неужели он обманывает ее?
– Так Лютвич же позже пришел. И только потом все открылось, – Рёрик не знал, что именно ей известно, поэтому не посчитал за труд объяснить хотя бы самое главное.
– Правда? – Дива понимала, что сие обстоятельство в какой-то степени меняет дело.
– Разумеется, – подтвердил Рёрик.
– Но почему именно она? – Дива никак не могла понять, отчего же он никогда не выражал интереса к Любаве и тут вдруг такое.
– Я сам не знаю. Не помню уже подробности…– не слукавил Рёрик.
– Меня не было. И ты, конечно, сам себе хозяин…– выдохнула Дива, не зная даже, как ей продолжать сей разговор и нужно ли вообще это делать. – Но правда ли, что в Изборске у тебя была женщина?
– Да, – подтвердил Рёрик. Досуг в обществе племянницы Бармы он также не считал преступлением или чем-то таким, что следует теперь скрывать. Подумаешь, какая-то Услада, Улада, Уклада или как там ее…
– И эта женщина ждет тебя там? – ужаснулась Дива.
– Нет, – не соврал Рёрик.
– А Перуника? – Дива вдруг вспомнила сестру Миронега из Ладоги.
– Перуника – это еще до свадьбы, – оскалился довольный Рёрик.
– Ну да, – усмехнулась Дива. Как будто его остановят какие-то брачные узы. – А что же та женщина с короной…
– С короной? – не понял Рёрик.
– Ты подарил ей корону…
– Я бы не стал называть это короной. И было это очень давно.
– Ты хотел, чтобы она стала твоей королевой?
– Нет. Ни в коем случае…– усмехнулся Рёрик.
– Почему? – недоверчиво спросила Дива. Корону, значит, подарил, а королевой не считает?
– Потому что…Ох…– рассмеялся Рёрик, задумавшись над формой ответа. Лея всегда была ему приятна, но при этом он, разумеется, не считал ее поведение достойным. По большому счету, рассуждая о ней, достаточно было сказать только правду. – Потому что Лея не годится для такого. Не сравнивай себя с ней.
– Но она вскружила тебе голову? – предположила Дива. Короны просто так не дарят!
– То-то и беда, что она всем вскружила голову…
– Вот оно как…– Дива, наконец, поняла, о чем он говорит. Легкомысленная Лея годится для совместного досуга, но на ответственную роль супруги ее примет не каждый. – А…Ну…Даже не знаю, как спросить…
– О боги…Ты пугаешь меня. Что там еще? – Рёрик не хотел подобных бесед, но отказаться от них теперь еще хуже, чем согласиться.
– А дети сестер из Белого озера – твои? – Дива уже не знала, во что верить.
– Разумеется, нет, – Рёрик стал догадываться, что кто-то постарался снабдить ее заведомо ложными сведениями, сгустив краски. – Эти сестры – дочери старосты, у каждой была своя семья.
– Почему же они оказались в Новгороде?
– Ну так Ньер захотел жениться на одной из них, – Рёрик решил, что не следует слишком подробно рассказывать о Найдёне, у которой были на него виды одно время. – А вторая ее сестра…Их многое связывало, потому они оказались в итоге вместе даже в последний час. Да и небезопасно им было оставаться у Белого озера после всего. Я вижу, что ты огорчена, но не пойму почему, – Рёрик не имел оснований винить себя, ведь, по сути, прежде он и не обещал Диве верности, а расстались они и вовсе плохо. Конечно же, ей неприятно сейчас, но обоснованных причин для того нет. И она сама это понимает. – Это же все было прежде.
– А что теперь? – Дива уже не была уверена в том, что перед ней образчик супруга.
– А теперь только ты, – Рёрик сказал то, что чувствовал. Влюбленному мужчине на самом деле нужна только одна женщина. – Ты считаешь, я виноват перед тобой? – на всякий случай спросил Рёрик. Дива сейчас была очень дорога ему, и он не хотел ее терять.
– Нет, – после раздумий ответила Дива, понимая, что на самом деле он прав. И конечно, она не хочет ни в чем обвинять его, заставляя чувствовать себя виноватым. Ведь иногда чувство вины бывает разрушительней любых самых сильных встряск. Вольна была правдива хотя бы в этом. – Я спросила не потому, что считала тебя виноватым. Просто хотела знать, как ты жил этот год.
– Да я же только о тебе и думал, – признался Рёрик. Он не был охотником любовных речей, но иногда такого и не требуется – достаточно просто сказать правду.
– А я о тебе, – прошептала Дива, положив голову Рёрику на плечо. – Но ты не рассказывал мне обо всех этих косичках.
– Могу рассказать, если так интересно. С какого момента начать? – Рёрик хотел, чтобы она сама уяснила: не следует копаться в прошлом, которое не имеет значения сегодня. Мало ли что там делалось. Важно только то, что происходит сейчас.
– Ни с какого, – Дива, наконец, поняла, что ей не нужны подробности.
– Ты присмотришь за детками сестер? – обняв Диву, спросил Рёрик. Он понял, что кто-то умышленно попытался рассорить ее с ним. Но он видел, что она верит ему самому, а не искаженным сплетням. И от этого он любил ее только сильнее.
– Конечно, – Дива была из тех редких людей, кому есть дело до чужих детей.
****
Прохор разгуливал с Надежей по двору, где сегодня они вдвоем должны были присматривать за порядком и остальными гридями. Внезапно внимание первого привлекла некая картина, представляющая интерес: Мирава, развешивающая постиранные вещи. С того момента, как он повстречал ее в тереме Дивы, прошло немало времени, но дальше приветствий знакомство не шло. Ведь почти сразу после допроса Любавы он отправился в Дорестадт. Но даже до отъезда, не будучи разиней, он дюжину раз заговаривал с понравившейся девицей, но она все время ускользала от него, еще и недовольно фыркая в ответ на любой вопрос. А он к такому не привык. Никто и никогда не фыркал на него, он же не одноглазый Лютвич! И вот сейчас после своего возвращения он впервые заметил ее в одиночестве, без всяких помощниц и детей. Момент удачный.
– Оставь ее в покое, покуда о твоем провале не узнала вся дружина, – усмехнулся Надежа. Для мужчины нет ничего оскорбительнее неуспеха на всеобщем обозрении.
– Не будет никакого провала. Я ей нравлюсь, – был уверен Прохор, издали любуясь девицей. – Когда мы привезли княгиню, Мирава на крыльце стояла. На меня смотрела. Точно, на меня. Нас тянет друг к другу.
– Говори за себя, – хмыкнул Надежа. – У нее, помимо тебя, еще воздыхатели имеются…
– Да? – нахмурился Прохор, переведя взгляд с Миравы на Надежу. – И кто же? Уж не ты ли?!
– Нет, не я. Успокойся. Был бы я, то тебе не признался бы. Но видел я ее однажды ввечеру с кем-то…– таинственно раскрыл Надежа.
– С кем? – Прохор вмиг помрачнел. Ему она отказывает в беседе, а с каким-то соплежуем ходит по вечерам!
– Сказал же – с кем-то! Не разглядел, темно было. А вот еще вспомнил! – обрадовался Надежа, подняв указательный палец вверх. – Однажды в сумерках видал ее с тиуном! Они вообще словно прятались вдвоем…
– С Арви?! – сдвинул брови Прохор. – На кой ей сдался этот старик?! Да я же лучше Арви в сотню раз!
– Болван! Это тебе он не сдался! А ей другое дело! Он человек значительный! – напомнил Надежа.
– Сам болван! Может, дело какое-то было у него к ней…– не зная, чему верить, заключил Прохор.
