скачать книгу бесплатно
– Ангел появился, потому что ты был готов, – ответил ворон.
– Я был хорошим плотником.
– Это входило в твое обучение. Когда человек движется в сторону своей судьбы, ему приходится много раз менять направление. Бывает, что внешние обстоятельства столь сильны, что он в страхе принужден сдаться. Все это – часть науки, которую ты постигал.
Илия внимательно слушал голос своей души.
– Однако нельзя терять из виду желанное. Даже если бывает, что порой поверишь: мир сильней тебя. Нельзя сдаваться – в этом весь секрет.
– Я никогда и не помышлял сделаться пророком, – молвил Илия.
– Нет, помышлял. Просто был уверен, что это невозможно. Или опасно. Или немыслимо.
Илия вскочил на ноги.
– Зачем говорю я себе то, чего не желаю слышать? – крикнул он.
И ворон, испуганный его резким движением, улетел.
* * *
А наутро вернулся. Илия не стал продолжать разговор, а всего лишь наблюдал за птицей – та где-то умудрялась добывать себе пропитание и ему приносила остатки.
Таинственная дружба возникла между ними: Илия начал учиться у ворона. Он убедился, что тот где-то находит в пустыне еду, и понял, что если сумеет сделать то же самое, протянет еще несколько дней. Когда ворон кружил в воздухе, человек знал: где-то рядом есть добыча, бросался туда и пытался поймать. Поначалу мелкие зверьки ускользали от него, но постепенно появился у Илии нужный навык и необходимое проворство. Ветки служили ему дротиками, а в земле выкапывал он ловушки, прикрывая их слоем песка и веток. Когда в них попадалась дичь, Илия делился ею с вороном, а какую-то часть оставлял про запас.
Однако столь тягостным и мучительным было его одиночество, что он снова начал притворяться, будто разговаривает с птицей.
– Кто ты? – спросил ворон.
– Я – тот, кто познал душевный мир, – ответил Илия. – Я могу жить в пустыне, заботиться о себе самом и созерцать бесконечную красоту Божьего творения. И еще я открыл, что душа моя лучше, чем я думал прежде.
И еще месяц охотились они вместе. И вот однажды ночью, когда глубокая печаль объяла душу Илии, он снова спросил себя:
– Кто ты? – и ответил: – Не знаю.
* * *
И еще одна луна умерла, а потом народилась в небе. Илия чувствовал, что тело его стало крепче, а разум – ясней. В ту ночь он повернулся к ворону, сидевшему на том же суку, что и всегда, и ответил на вопрос, который задавал себе уже давно:
– Я – пророк. Однажды, работая в мастерской, я увидел ангела, и с тех пор непреложно знаю, на что способен, хотя бы весь мир твердил мне обратное. Я развязал кровавую бойню в родном городе, ибо бросил вызов возлюбленной моего государя. Я нахожусь сейчас в пустыне, как прежде находился у себя в мастерской, потому что моя душа сказала мне так: человек должен пройти через множество испытаний, прежде чем исполнится его удел.
– Ну да, теперь знаешь, кто ты, – отвечал ворон.
И в ту же ночь, когда Илия, вернувшись с ловли, хотел зачерпнуть воды из Хорафа, увидел он, что река пересохла. Но он был так утомлен, что решил лечь спать.
И во сне явился ему – давно уж такого не случалось – ангел-хранитель и молвил так:
– Ангел Господень говорит с твоей душой:
«Пойди отсюда и обратись на восток и скройся у потока Хорафа, что против Иордана.
Из этого потока ты будешь пить, а воронам Я повелел кормить тебя там».
– Моя душа внемлет тебе, – отвечал во сне Илия.
– Тогда просыпайся, ибо ангел Господень велит мне уйти. Он сам будет говорить с тобой.
Илия в страхе вскочил. Что случилось?
И вот, хоть была ночь, место озарилось светом, и ангел Господень явился ему.
– Что привело тебя сюда? – спросил он.
– Ты привел меня сюда.
– Нет. Иезавель и воины ее заставили тебя бежать. Никогда не забывай этого, ибо предназначение твое – отомстить за Господа твоего.
– Я – пророк, иначе не слышал бы голоса твоего, и ты бы не сошел ко мне, – сказал Илия. – Несколько раз менял я направление, как случается всем. Но теперь я готов пойти в Самарию и низвергнуть Иезавель.
– Ты обрел свой путь, но не сможешь низвергать, покуда не научишься возводить. Я приказываю тебе:
«Встань, и пойди в Сарепту Сидонскую, и оставайся там; Я повелел там женщине вдове кормить тебя».
А наутро Илия стал искать ворона, чтобы проститься с ним. И впервые за все то время, что провел он на берегу Хорафа, ворон не прилетел.
* * *
Несколько дней шел Илия, пока не добрался до обширной равнины, где располагался город Сарепта, жителями ее именуемый также Акбар. Чувствуя, что силы его на исходе, заметил он одетую во все черное женщину, собиравшую хворост. Растительность в той долине была скудной, так что приходилось довольствоваться мелкими сухими ветками.
– Кто ты? – спросил он.
Женщина взглянула на чужестранца, не вполне понимая, что он говорит.
– Дай мне воды утолить жажду, – продолжал Илия. – Дай мне ломоть хлеба утолить голод.
Женщина отставила в сторону свою вязанку, но продолжала молчать.
– Не бойся, я один, я измучен голодом и жаждой и так обессилен, что опасности ни для кого не представляю.
– Вижу, что ты нездешний, – наконец промолвила она. – По речам твоим и выговору ты, наверно, из царства Израильского. А иначе ты бы знал, что у меня нет ничего.
– Ты – вдова, так сказал мне Господь. Я еще бедней, чем ты. Если не дашь мне глотка воды и крошки хлеба, я сейчас умру.
Женщина испугалась – откуда бы страннику знать о том, кто она?
– Стыдно должно быть мужчине просить пропитания у женщины, – сказала она, немного оправясь.
– Исполни просьбу мою, – молил Илия, зная, что иссякают последние силы. – Я приду в себя и буду трудиться для тебя.
Женщина засмеялась.
– Несколько мгновений назад ты говорил правду: я – вдова, и муж мой погиб в кораблекрушении. Я никогда не видела моря, но знаю, что оно подобно пустыне: убивает тех, кто бросает ему вызов.
И продолжала:
– А потом уста твои изрекли ложь. Я давно уже ничего не стряпаю, и это так же верно, как то, что Ваал живет на вершине Пятой горы. В кадке моей лишь горсть муки, и на донышке масла в кувшине.
Илия почувствовал, как земля качнулась у него под ногами, и понял, что сейчас лишится чувств. Собрав остаток сил, он взмолился в последний раз:
– Мне неведомо, веришь ли ты в сны и даже – верю ли в них я. Но знай – Господь велел мне прийти сюда и повстречать тебя. Случалось в моей жизни такое, что заставляло меня усомниться в Его мудрости, но в существовании Его – никогда. И Бог Израиля велел мне сказать женщине, которую повстречаю я в Сарепте, такие слова:
«Мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет, до того дня, когда Господь даст дождь на землю».
И, не успев объяснить, как возможно такое чудо, потерял сознание.
А вдова глядела на распростертого у ее ног человека. Она-то знала, что Бог Израиля – всего лишь суеверие, что финикийские боги не в пример могущественней, ибо они превратили ее народ в один из самых почитаемых в мире. Но душа ее возрадовалась: обычно она просила милостыни у людей, а сегодня – впервые за долгие годы – кто-то нуждается в ней. И оттого она почувствовала себя сильнее: ведь есть такие, кому приходится еще хуже.
«Если кто-то просит у меня милости, значит, я еще чего-то стою, – думала она. – Исполню его просьбу, облегчу его муки. Мне и самой случалось терпеть голод, мне ли не знать, как разрушает он душу».
И, взяв в доме своем ломоть хлеба и кувшин с водой, вернулась. Стала на колени, приподняла голову странника, смочила ему губы. И вскоре Илия пришел в себя.
Вдова протянула ему хлеб, и он стал молча есть, поглядывая на равнину, на горную гряду, чьи безмолвные вершины уставлены были в самое небо, на красные стены города Сарепты.
– Приюти меня, ибо в моей отчизне гоним я, – сказал Илия.
– Какое преступление ты совершил? – спросила она.
– Я – пророк Господа моего. Иезавель приказала истребить всех, кто откажется поклоняться финикийским богам.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать три года.
Вдова с жалостью смотрела на него: длинные, давным-давно не мытые волосы, редкая еще бородка, которую отпустил он словно бы для того, чтобы выглядеть старше. Как этот бедолага умудрился бросить вызов могущественной Иезавели?!
– Если ты враг Иезавели, то враг и мне. Она – царевна Сидонская, и предназначение ее – выйдя замуж за вашего царя, обратить его народ в истинную веру. Так говорят знающие ее.
С этими словами она указала на одну из вершин горной гряды, окаймлявшей равнину:
– Наши боги обитают на вершине Пятой горы уже много-много лет и сохраняют мир в нашей стране. Израиль меж тем живет в крови и страданиях. Как вы можете по-прежнему веровать в Бога Единого? Дайте Иезавели исполнить ее предназначение, и мир осенит ваши города и веси тоже.
– Мне был голос Господа, – отвечал на это Илия. – А вы, финикийцы, никогда не поднимались на вершину Пятой горы и не знаете, кто живет там.
– Того, кто отважится на это, испепелит небесный огонь. Боги не любят чужих.
Она вдруг осеклась. Вспомнила, что ночью видела во сне слепящий свет, из которого словно бы исходил голос, произнесший: «Сегодня ты встретишь чужестранца – прими его».
– Приюти меня, ибо мне некуда приклонить голову, – настойчиво повторил Илия.
– Я ведь уже сказала тебе, что бедна. Я едва могу прокормить себя и сына.
– Господь просит, чтобы ты позволила мне остаться. Он никогда не бросит в беде тех, кого любит. Исполни мою просьбу. Я буду работать на тебя. Я плотник, я умею изготовлять поделки из кедра и найду, чем добыть себе пропитание. И моими руками исполнит Господь свое обещание: «…мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю».
– Если даже я и соглашусь, мне нечем тебе платить.
– И не нужно. Господь призрит.
И женщина, помня в смятении чувств сегодняшний сон, решила согласиться, хоть и знала, что предоставляет пищу и кров врагу царевны Сидонской.
* * *
Об этом очень скоро стало известно соседям. Пошли толки, что вдова, не уважая память мужа, который погиб, пролагая новые торговые пути для отчизны, взяла к себе в дом чужестранца.
И узнав об этих слухах, она поспешила объяснить, что приютила израильского пророка, умиравшего от голода и жажды. И распространилась по городу весть о том, что у вдовы прячется от гнева Иезавели израильский пророк. И выборные от горожан пришли к верховному жрецу.
– Приведите чужестранца, – распорядился тот.
И было сделано по слову его. В тот же день доставили Илию к тому, кто вместе с начальником войск и правителем определял все, что происходило в Акбаре.
– Что тебе нужно в нашем городе? – вопросил жрец. – Разве ты не понимаешь, что мы – враги твои?
– На протяжении многих лет я имел дело с вашими купцами и всегда уважал ваш народ и обычаи. А здесь я потому, что в отчизне моей меня преследуют.
– Причина мне известна, – сказал жрец. – Тебя заставила скрываться женщина?
– Я в жизни не видел никого прекрасней этой женщины, хоть беседа наша длилась всего несколько минут. Но сердце у нее каменное, а зелеными ее глазами смотрит на мир враг, задавшийся целью уничтожить мою страну. Я не бежал – я дожидаюсь, когда наступит время для возвращения.
Жрец рассмеялся.
– В таком случае приготовься остаться в Акбаре навсегда, ибо время это никогда не наступит. Мы не воюем с твоей страной – мы всего лишь хотим мирными средствами распространить нашу веру по всему миру. И не собираемся уподобляться вам, творившим такие зверства в захваченном вами Ханаане.
– Убивать пророков – это, по-вашему, мирные средства?
– Если обезглавить чудовище, оно перестает существовать. Ценою жизни немногих можно будет навсегда избежать войн за веру. И – мне рассказывали об этом купцы – все это затеял пророк по имени Илия. Затеял, а потом скрылся.
Жрец окинул его пытливым взглядом и добавил:
– По описаниям он похож на тебя.
– Это я и есть, – ответил Илия.
– Что ж, превосходно. Добро пожаловать в город Акбар. Когда нам что-нибудь понадобится от Иезавели, мы разочтемся с нею твоей головой – монетой самого крупного достоинства. А до тех пор сыщи себе какое-нибудь дело, которое тебя прокормит, ибо места для пророков у нас тут нет.
Илия уже собирался уйти, когда жрец добавил:
– Сдается мне, юница из Сидона оказалась могущественней твоего Бога Единого. Она сумела воздвигнуть капище Ваалу, и твои бывшие единоверцы преклоняют перед ним колени…
– Все будет так, как заповедано Господом, – отвечал Илия. – Случаются в нашей жизни невзгоды и горести, избежать которых нельзя. Но просто так они не происходят – должна быть для того причина.
