скачать книгу бесплатно
– Так вы с ними беседовали о Боге? – догадался Иваненко.
– Мы по-разному верим, но мы одинаковые.
– А говорил, что по глазам!
– По глазам вначале, дорогой. А в какую церковь ходят и где живут, я не знаю.
– Ибрагим, дорогой, а зачем ты называешь меня дорогим? Я тебе действительно дорог? Может, ты любишь всех работников милиции?
– Я называю всех «дорогой» и «дорогая» от чистого сердца. Мы все на одной планете, всем помогает Аллах.
– А как же «кафиры»? Может, тебе, дорогой, не в мечеть надо ходить, а в храм? И говорить всем, что Бог есть Любовь?
– Я верю так, как верили мои предки. Нельзя предавать традиции своего народа. Вы, русские, предали, и что с вами стало? Материтесь, даже женщины, пьёте водку и грозите всем ядерным оружием! Весь мир над вами смеётся! Даже хорошо торговать не умеете, а нас, «чёрных», обвиняете в том, что мы все рынки захватили!
– Мой отец, вообще-то, евреем был. Но он не в лавке торговал, а в Университете преподавал. Ладно, оставьте мне свой телефон, гражданин Ибрагим. Если Голубинниковы в раю, мы вызовем вас на опознание их тел.
* * *
«Люди какие нынче религиозные пошли, – размышлял Пётр Исаакович, прогуливаясь по парку в ожидании офицера ФСБ. – Может, и майор – какой-нибудь индуист. Нет, это ему не положено. Майор ФСБ должен исповедовать материализм. Хотя материализм – не религия, а образ жизни. Если тебе нравятся красивые изысканные вещи, удобная мебель и одежда, надёжный бесшумный транспорт, умная техника, упругие молодые тела… И ведь майору всё это нравится, но он служит родине. Он, как монах, готов терпеть лишения ради высшей цели – служения отчизне. А отчизне, в свою очередь, нужны материалисты, а не духовидцы. Вот оно как получается. Кто не материалист – тот враг родине! А как я, религиозно озабоченный человек, послужу своей родине? Вот что мне в наследство отец оставил – религиофилию!»
Увлёкшись своими мыслями, Иваненко не сразу заметил, что майор идёт сбоку от него, на полкорпуса позади. Патриот, как обычно, был одет в штатское и походил на клерка из хорошей компании, но его мудрые и в то же время затравленные глаза походили на глаза главы государства; и смотрели они так же обречённо и в то же время проникновенно, как у главы государства.
– Здравствуйте, Пётр Исаакович, – сказал майор, и на его лице изобразилось некое подобие улыбки. – Размышляете?
– Добрый день. Я всегда был склонен к размышлениям.
– И за мной такой грешок водится. Давайте присядем на ту скамеечку. Рапорт готов?
– Да. Пожалуйста.
– Версия уже есть?
– Да.
– Будьте добры, изложите в двух словах.
– Моя предварительная версия такая: убийство пришельца совершил Голубинников, оно не носит ритуальный характер и совершено не преднамеренно, а из страха, из животного ужаса. Если бы оно носило ритуальный характер, обстоятельства были бы очевидно другими. То, как пришелец попал в квартиру Голубинниковых, предстоит выяснить в дальнейшем. Горло перерезано по причине, что убийца счёл его наиболее уязвимым органом, в чём прослеживается явно мужская логика. Убийца сознавал, что пришелец – не человек, и расположение внутренних органов у него может не совпадать с расположением внутренних органов человека. Женщина, тем более в состоянии аффекта, попыталась бы поразить объект ножом в сердце. Таким образом я сделал вывод, что убийство совершил Голубинников. Затем супруги сразу же покинули квартиру и пустились в бега, не зная, какими могут быть последствия их поступка. Пытаясь обороняться, пришелец повредил Голубинникову руку, отсюда – кровь на ручке двери и перилах лестницы. Когда мы найдём Голубинниковых, ситуация полностью прояснится.
– Браво! – хлопнул два раза в ладоши майор. – Ваша версия полностью совпадает с моей, хотя аргументация у меня несколько другая. В религиозных семьях мужчина обычно доминирует и несёт ответственность за все решительные действия. Даже если бы убийство совершила Голубинникова, она сделала бы это по указанию мужа. А как, по вашему мнению, необычное вероисповедание Голубинниковых может быть связано с появлением пришельца именно в их квартире?
– Тут можно строить лишь отдалённые предположения. Возможно, это связано с религией неопознанных существ. Скорее всего, с их стороны это была неудачная попытка вхождения в контакт с человеческой расой.
Майор сцепил кончики пальцев и несколько секунд помолчал.
– Не исключено, что ситуация окажется более сложной, чем нам кажется на данный момент. Будьте бдительны, Пётр Исаакович! Отправляйтесь завтра утром в Тверь и допроси?те родителей Голубинниковых. Если выйдете на других людей, тесно общавшихся с подозреваемыми, естественно, допро?сите и их. Служебный автомобиль уже должен стоять у вашего подъезда. Вот ключи, все документы в бардачке. Если обнаружите, что Голубинниковы скрываются в Твери, свяжетесь непосредственно со мной, и я вас проинструктирую по поводу дальнейших действий.
* * *
Ночью Петру опять приснился яркий и живой сон. Он играл со своим другом детства, Вадиком, в бильярд, и вдруг в бильярдную, ковыляя, ввалился убитый инопланетянин. Его серебристая одежда потускнела и приобрела землистый оттенок, голова болталась на лоскуте зеленоватой кожи, руки были сложены в мольбе. «Мы пришли с миром! – говорил инопланетный мертвец. – Мы – с христианской планеты. Мы прилетели в православную страну, страну, где сохранилась истинная христианская вера, к своим братьям. Увидели людей, поклоняющихся Христу… Какой ужасный приём! Мы знали, что ваши рядовые христиане считают всех пришельцев бесами. Но как можно убивать только за то, что кто-то выглядит по-другому! Можно было перекреститься, прочитать „Отче наш“… Но мы простим вас, если вы покаетесь. Опомнитесь, братья, и покайтесь!»
«Вы ошиблись, они не христиане, они сатанисты!» – стал отвечать пришельцу Пётр и проснулся. Но ему показалось, что мертвец успел расслышать и понять его слова.
Глава 4
Родители сатанистов
Город воинской славы встретил следователя хмурым небом и мелким дождём. Иваненко припарковал чёрный «Форд» рядом с обшарпанной пятиэтажкой, где проживали Владимир Александрович и Мария Степановна Голубинниковы. Домофона на двери подъезда не оказалось, и он беспрепятственно проник в темноту подъезда.
Пётр несколько раз позвонил в нужную дверь, прежде чем немолодой женский голос настороженно спросил:
– Кто там?
– Милиция, откройте. – Он показал своё удостоверение глазу, припавшему к дверному глазку.
Дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти. Зайти в квартиру она не предложила и встала так, чтобы перегородить собой проход внутрь.
– В чём дело? Вы по какому поводу?
– Вы – Мария Степановна Голубинникова?
– Да, это я.
– Я по поводу вашего сына, Алексея Владимировича Голубинникова, и его супруги, Ольги Николаевны Голубинниковой.
– А что с ними случилось? – Женщина сильно побледнела. – Неужели несчастный случай? Они живы?
– Не волнуйтесь, с ними всё в порядке. Давайте пройдём в квартиру, и я вам всё объясню. А то вот и соседи уже интересуются. – В этот момент какая-то бабулька вышла из квартиры напротив с помойным ведром и направилась к мусоропроводу. Она с плохо скрываемым любопытством таращилась на визитёра Голубинниковых.
Немного поколебавшись, Мария Степановна пропустила Иваненко внутрь и закрыла за ним дверь.
Они оказались в тесной прихожей маленькой двухкомнатной квартирки.
– Маруся, кто там пришёл? – раздался хрипловатый мужской голос из ближайшей комнаты.
– Это товарищ из милиции, Володя. Ему надо поговорить с нами по поводу Алёши и Оли.
– Так зови его быстрей сюда!
– Муж болен, – объяснила Голубинникова и жестом пригласила Петра войти в комнату.
– Пётр Исаакович, следователь, – представился Иваненко седому худощавому мужчине, полулежащему на диване перед телевизором. – Простите, что побеспокоил, но дело важное. Как я уже сказал вашей супруге, с Алексеем и Ольгой всё в порядке. Вернее, мы надеемся, что с ними всё в порядке. Наверняка сказать не могу, так как мы не знаем, где они сейчас находятся. Дело в том, что они сбежали, и мы их разыскиваем.
– Почему их разыскивает милиция? Они совершили что-нибудь противозаконное? – Владимир Александрович заметно разволновался.
– Они стали свидетелями преступления. Но испугались, что заподозрят их самих, и пустились в бега. А нам очень важны их показания. Без них мы не можем арестовать настоящего преступника. Так что любые сведения, которые могут помочь нам выяснить местонахождение вашего сына и его жены, чрезвычайно ценны для следствия. Прошу вас со всей откровенностью отвечать на мои вопросы. Поверьте мне, чем скорее их найдут, тем всем будет лучше.
– Хорошо, задавайте свои вопросы… Маруся, принеси товарищу стул.
Усевшись на расшатанный стул, Иваненко начал допрос:
– Как я понимаю, вы не знаете, где они сейчас находятся?
– Нет, в последний раз сын звонил нам приблизительно месяц тому назад из Москвы, – ответил Голубинников-старший.
– У них были какие-нибудь друзья в Москве?
– Про их московскую жизнь мы с Марусей ничего не знаем. Они нам ничего не рассказывали. Алексей исправно нам звонил, справлялся о здоровье, поздравлял с праздниками, но о себе почти ничего не говорил. Знаю только, что жили они там в квартире какого-то знакомого еврея, вроде как охраняли её, пока хозяин был в отлучке.
– А родственники у вас в Москве есть?
– Нет, ни в Москве, ни в Московской области никого нет.
– В Твери у них было много друзей?
– Со всеми друзьями, товарищ следователь, они давно уже порвали всякие отношения!
– По какой причине?
– По религиозной, конечно. Видимо, их религия запрещала им нормальное общение с людьми, – с горечью в голосе сказал Владимир Александрович. – Даже с нами, своими родителями, они в последние годы почти не разговаривали. Когда жили у нас, запирались у себя в комнате, не выходили к гостям, даже электроплитку себе купили, чтобы пореже выходить на кухню.
– А какую религию они исповедовали?
– Ну, называли-то они себя православными! – ответила Мария Степановна. – Но я лично сомневаюсь, что для православного христианина нормально так себя вести. Христиане должны чтить родителей, а они даже не приехали, когда у Володи случился инсульт! Для христианина главное – милосердие, помощь людям…
– Простите, откуда вы знаете, как должен вести себя православный христианин? – перебил её Пётр Исаакович. – Вы читали какую-нибудь православную литературу, Библию? Ходили в воскресную школу?
– Нет, но это ведь и так всем известно! Мы живём в православной стране! – возмутилась Голубинникова. – Я пыталась объяснить им их ошибки, но разве они кого-нибудь послушают! Знаете, Алёша бывает таким упрямым и твердолобым!
– Скажите, вам не приходило в голову, что они состоят в какой-нибудь секте?
– Ах, товарищ следователь, сейчас появилось так много всяких сект! – вздохнула Мария Степановна. – Они охотятся за молодыми людьми, превращают их в зомби, заставляют отдавать последние деньги, уводят из семьи! Некоторые симптомы мы замечали в Алёше и Оле. Правда, они посещали церковь, но ведь это ещё ни о чём не говорит!
– К ним приходили какие-нибудь странные люди?
– Нет, – ответил Владимир Александрович. – Они никого в гости не приглашали. Однако они иногда надолго исчезали из дома. Нам они не говорили, куда уходят. Возможно, на какие-то собрания с себе подобными.
– У них была какая-нибудь необычная религиозная атрибутика? Например, иконы с просверленными глазами?
– Мы не видели. Если и было что-то такое, они это от нас тщательно прятали.
– А на что они жили? Они работали?
– Сразу после окончания институтов они оба работали по специальностям. Ольга – логопедом, а Алексей – школьным психологом. Но когда всё это началось, они поувольнялись с работ и стали в основном жить за наш счёт. Сын, правда, иногда подзарабатывал, разгружая какие-то фуры, ему платили 200–300 рублей, но по нынешним временам это ведь копейки…
– Да, – вмешалась в разговор Мария Степановна, – мы – родители, и поэтому готовы помогать своему ребёнку и его избраннице, готовы протянуть руку в сложных обстоятельствах, поддержать в трудную минуту, но в ответ, естественно, ожидаем получить нормальную человеческую благодарность и хоть каплю уважения. Нет, они нам не грубили, но я чувствовала холодность и отчуждённость в их взглядах, даже порой презрение, как будто они и за людей нас не считают. Иногда мне казалось, что они живут как будто на другой планете. А мы ведь не за себя беспокоились, мы же об их будущем пеклись! Из них могли бы получиться хорошие высокооплачиваемые специалисты, они могли бы жить в своё удовольствие, ездить отдыхать за границу, родили бы нам внуков (мы с Володей мечтаем о внуках!), построили бы дачу на берегу Волги… Нам было больно смотреть, как они сами себя губят!
– А на какие средства они жили в Москве? – спросил Иваненко.
– Около года назад Оля получила наследство от своей тётки. Кажется, какой-то антиквариат. Они всё распродали, получилась довольно приличная сумма.
– До отъезда в Москву они жили у вас?
– Временами у нас, а временами – у Марковых, родителей Оли.
– До того, как Алексей увлёкся религией, каким он был по характеру?
– Да в общем-то, мальчик как мальчик, – ответила Мария Степановна, – вот только немного замкнутый. Друзей у него всегда было мало. Был один школьный друг, Миша, но он умер. Была пара приятелей в институте. Книги любил читать. Ну, что ещё про него сказать? Нам с отцом почти никогда не перечил. Если просили что-то сделать по дому, всегда делал. А после своего так называемого воцерковления стал вдруг жутким упрямцем. Всё делал по-своему, с нами вообще перестал считаться. Мы, мол, ничего в жизни не понимаем, дураки приземлённые…
– Давно они с Ольгой женаты?
– Поженились они восемь лет назад. Алёша уже работал, а Оля училась на последнем курсе института.
– Их брак был удачным? Они часто ссорились между собой?
– Вы знаете, – на этот раз ответил Владимир Александрович, – как это ни странно, мы ни разу не видели и не слышали, чтобы они друг с другом ругались. Оля нашего Лёшу безоговорочно слушалась. Ненормально, не по-людски это всё…
Иваненко заметил стоящую за стеклом в шкафу свадебную фотографию молодых людей. Худенькая девушка смотрела в объектив серьёзными, немного грустными глазами. Угловатый молодой человек бережно обнимал её за талию. Петру Исааковичу молодожёны понравились. Но он знал из опыта, что преступники порой бывают вполне симпатичными и обаятельными людьми. Так что доверять личным впечатлениям не стоило.
– Это их фотография? Разрешите мне её взять с собой, – попросил он.
– Конечно, если надо, берите. Мы сделаем другую. Маруся, дай товарищу следователю фотокарточку.
– А в какой храм они ходили, вы знаете? – спросил Иваненко, убрав фото в кейс.
– Да в церковь Николы Угодника, тут недалеко, – ответила Голубинникова. – Я сама иногда туда хожу, свечки за упокой родителей ставлю.
– С кем-нибудь они там общались?
– Да кто их знает? Может, и были у них там знакомые…
– Спасибо вам за откровенную беседу, – сказал Иваненко, вставая. – Если Алексей или Ольга с вами свяжутся, прошу вас, немедленно сообщите об этом мне. Вот мой телефон. – Иваненко протянул Владимиру Александровичу карточку с номером своего мобильного. – Всего вам доброго!
* * *
Марковы жили недалеко от набережной, в трёхкомнатной квартире в сталинском доме.
Дверь Иваненко открыла пожилая ухоженная дама.
– Елизавета Феликсовна?
– Да, это я. Вы из органов? Что-нибудь случилось?
Пётр представился и объяснил цель своего визита, сообщив ту же версию, что и Голубинниковым.
– В таком случае, пожалуйста, входите. Мы с Николаем Валентиновичем как раз собирались пить чай. Можно предложить вам чашечку?
– Спасибо, не откажусь.
