скачать книгу бесплатно
Если не родилась красивой или Счастье вопреки
Анастасия Кобякова
Считаете, что в параллельные миры попадают только исключительно красавицы, знающие себе цену? А вот и нет! Моя история является неоспоримым доказательством того, что и на улице таких, как я, совершенных не красавиц, случаются праздники. А если ещё и попадаешь в магический мир вместе с подругой, то держитесь мужики! Землянки – это вам не инфантильные барышни, мы привыкли действовать не мешкая. Хотите узнать подробности? Скорее приступайте к чтению!
Анастасия Кобякова
Если не родилась красивой или Счастье вопреки
Пролог
Я обычная девушка двадцати пяти лет от роду, имеющая средний рост и худощавую мальчишескую фигуру. В общем-то, меня часто и принимали за парня, особенно если смотрели со спины. Волосы у меня короткие, практически, да-да, опять же мальчишеской длины, хотя у некоторых представителей мужского пола они и подлиннее моих будут. С самого рождения мама отращивала мне волосы, но потом, когда я в школе начала ходить на различные секции, даже она поняла, что длинные волосы – это крайне неудобно. Помню, с какой тоской она смотрела на то, как в парикмахерской одним быстрым движением ножниц, мне отрезали волосы, так лелеяные ей больше семи лет. Но потом ничего, свыклась, даже нашла для себя плюс – отпала необходимость каждодневной траты времени и сил на прически.
Я же забыла представиться! Меня зовут Виолетта Зотова. Имя тоже подбирала старательная моя матушка. Отец поначалу был против, хотел назвать проще: Катей там, или Светой, но мама была непреклонна, и отец, после нескольких попыток прорвать мамину круговую оборону, сдался на милость победителя. Вот так я и стала Виолеттой, хотя полным именем меня звала обычно только мама и то, когда злилась, а в остальное время меня звали Лета или, как сейчас, на работе – Вилка. Так вот, глаза у меня зелёные, но не такие, какие привычно видеть на глянце журналов – яркие, насыщенные, притягивающие взгляд, а обычные, невзрачные, скорее даже какого-то болотного оттенка. Волосы у меня тоже совсем обычного цвета, его в парикмахерских часто называют «горький шоколад», с одной яркой прядью фиолетового цвета. Спросите: зачем она мне понадобилась? Отвечу – да надоело, что все принимают меня за парня.
По своей внешности я не питала никогда иллюзий – не страшная, но и красоткой не назовешь. Макияж – это не для меня, впрочем, как каблуки и платья. Скажете, чему тогда удивляться, что принимают за парня? В общем-то, нечему, но иногда обидно бывает. В школе я училась не хорошо, и не плохо, так, середнячок. Не интересно мне было зубрить, делать бесконечные домашние задания, слушать нудные объяснения учителей, при этом всеми силами стараясь скрыть скуку. Сидя в душном классе меня манило окно, точнее то, что за этим самым окном было. Я видела красоту в каждой капле дождя, в каждом листке, дрожащем на ветру и даже в бабушке, пригревшийся на деревянной скамейке под ласковым весенним солнцем. Красота была везде, мне так хотелось остановить мгновение и запечатлеть её. Сначала, меня тянуло взять карандаши и краски, нарисовать, сохранить всё то, что притягивало мой взгляд. Но, увы, врожденного таланта к рисованию у меня не оказалось, а учиться этому папа посчитал нецелесообразным. Вообще он скептически относился ко всем моим увлечениям, считая их бесполезной тратой времени. Что, по его мнению, было полезным времяпрепровождением? Очень просто – учёба, и еще раз учёба. А вот мама поддерживала меня во всех начинаниях. Стоило мне чем-то увлечься, как мама тут же строила великие планы на моё будущее, проча мне известность и славу. Я ей даже сначала верила, старалась оправдать возложенные на меня надежды, но проходило немного времени, и мы огорченно убеждались в том, что в данном увлечении я просто очередная посредственность.
Сколько я сменила за школьные годы секций и различных кружков – сейчас даже и не припомню, много одним словом. Надолго я задержалась только в двух: верховая езда и стрельба из лука. Почему такой странный выбор? Не могу сказать, может это страсть, а может интерес к необычному. Бывает, знаете ли, в наш век высоких технологий тянет на что-то старинное, необычное. Видимо поэтому я любила фэнтезийные книжки, там чаще всего действие разворачивалось в эпоху средневековья, но с примесью чудес, волшебства, а главное там всегда была любовь на вечность и счастливый конец. Читая книжки я частенько пропускала особо "слащавые" места, ну не верю я, что такая любовь, как там описывается, бывает на самом деле. А вот приключения, авантюры и битвы я читала взахлеб, порой даже спать не могла лечь пока не дочитаю интересное местечко в книге до конца. Ну и представляла себя в роли главного героя (именно героя, а не героини, героини все какие-то немощные и вечно попадающие в истории) мчащегося на верном скакуне сжимая в руке готовый к бою сверкающий меч, ну или тугой эльфийский лук. Почему эльфийский? Да давняя у меня страсть к этой ушастой расе. Они же идеальны: красивы, умны, живут долго, реакция секундная, в сражениях им нет равных. Не люди… ээээ, то есть не эльфы, а мечта любого. Ну да ладно, немного отошла от темы.
Так вот, школу я закончила, неплохо овладела стрельбой из лука и научилась уверенно чувствовать себя верхом на лошади. Дальше поступила в ВУЗ, далеко не в тот, в который меня отправлял папа. Не возникло у меня желание идти по стопам родителя – ну нет во мне предпринимательской жилки, зато тяга к прекрасному во мне не угасла, а с возрастом стала только сильнее. У папы было мало времени заниматься моим воспитанием, поэтому он с чистой совестью погружался в работу даже дома, водрузив весь этот сложный процесс на плечи моей хрупкой, часто витающей в облаках, мамы. Она и справлялась, как могла: потакала моим желаниям, покупала всё то, что мне захочется, благо папа зарабатывал прилично. Денег хватало и на то, чтобы мама не ходила на работу, и на то, чтобы не напрягалась дома, и, конечно, на содержание единственной дочери – то есть меня.
В семье я единственный ребёнок, после того, как мама, отмучившись девять часов, произвела меня на свет, сказала, что больше на это не решится – с неё хватит. А если папе мало, то пусть он сам и рожает. Папа родить сам не смог, так я и осталась единственным в семье ребенком. Поступила я, значит, обучаться искусству фотографирования, после чего с отцом вышел очень жёсткий скандал, месяца три мы с ним вообще не общались. Потом как-то незаметно всё вернулось на круги своя. Папа смирился с моим выбором, а я не шла в конфронтацию, старалась всеми силами восстановить отношения. Всё-таки нелегко жить в одном доме с дорогим и любимым человеком, находящимся на тебя в глубокой затяжной обиде. А уж когда я начала выигрывать различные конкурсы, то отец смягчился окончательно, а мама была просто счастлива, что дочь нашла свой путь в жизни и идёт по нему семимильными шагами.
Меня же больше беспокоила личная жизнь, точнее её полное отсутствие. Парни на меня внимания, как на девушку, не обращали, я для них была кем угодно: другом, приятелем, жилеткой, но никак не девушкой, которая может кого-то заинтересовать. Думаю, что все слышали выражение "свой парень", вот именно это полностью про меня. Невинности мне всё-таки удалось лишиться, нет, не по большой и чистой любви, как мечтает большинство в наше время. Как бы банально это не звучало, но мне захотелось хоть в чём-то стать как все, вот я целенаправленно и добилась поставленной перед собой цели. Лучше бы не добивалась. Сказать: было ужасно – это ничего не сказать, такого мерзкого чувства я никогда в жизни ещё не испытывала, и вряд ли соглашусь добровольно ещё раз подобное испытать.
Чтобы заглушить внутреннюю пустоту я с головой погружалась в свои увлечения, и так как их было целых три, свободного времени не оставалось, а значит не оставалось времени на самокопания и самобичевания. Универ я закончила с отличием, учиться там, в отличие от школы, мне было легко и интересно. Благодаря некой известности, заработанной мной участием в фотоконкурсах, я быстро нашла работу по профессии. Меня взяли фотокорреспондентом в местную газету, зарплату предложили хорошую, можно сказать, что мне в очередной раз повезло. Редакция была небольшая, как и сам наш город, но это меня ничуть не смущало. Я хорошо вписалась в коллектив и даже завела приятельские отношения с некоторыми коллегами, а именно с Ленкой, Петькой и Тёмой, последний мне очень нравится и далеко не как только друг.
Ленка – это огненно-рыжая, сероглазая, миниатюрная девушка, всего на пару лет меня старше. До встречи с ней, я считала, что все люди с рыжими волосами должны быть обязательно зеленоглазыми, но практика показала – это далеко не так. Характер у Ленки был такой же, как и волосы – яркий, бойкий и оптимистичный. Её так и прозвали Ленка-огонёк. С ней мне было легко и просто, она вносила в мою жизнь динамику и кучу любовных историй из своей жизни. Как вы догадались, она была не замужем и туда, в общем-то, не особо стремилась, по крайней мере, по её разговорам так казалось.
Петька же наоборот – спокойный и уравновешенный, работа эти качества предполагала, он корректор нашей газеты. Через него проходили все набранные статьи, прежде чем попасть в печать. Петьке было уже 32 года, но выглядел он моложе за счет своего круглого лица и умильных ямочек на щёчках, которые придавали ему сходство с румяным карапузом. На работе он был предельно сосредоточен и строг, в неформальном общении рассудителен и умен. Я часто обращалась к нему за жизненным советом, да и так просто посидеть, и помолчать за бутылкой вина с ним было приятно.
Тёма… Ах, этот Тёма… Так-то его зовут Артём, но все мы называем его ласково, Тёмой. По нему сохнет весь свободный женский коллектив редакции, и даже есть предположение, что не только свободный. Я тоже не стала исключением, возможно, этому способствовали восторженные женские перешёптывания и томные вздохи ему в след, а может мне опять захотелось стать как все, и ещё плотнее слиться с коллективом. Тёме – двадцать девять, он внешне взрослый состоявшийся мужчина, а внутри сущий мальчишка. Он улыбчив, внимателен и безукоризненно вежлив на работе, зато в частной жизни авантюрист и неутомимый искатель. Чего он ищет? Да всё, что душе будет угодно. От редкой монеты до заброшенного военного бункера. В женском обожании он просто купается, что с такой внешностью немудрено: высокий рост, широкие плечи пловца и небольшие подтянутые ягодицы – идеал мужской фигуры. Волосы цвета спелой пшеницы всегда аккуратно уложены в соответствии с модной модельной стрижкой, светло-голубые, будто прозрачные глаза, четко очерченные губы и всегда загорелая кожа. Следил Тёма за собой тщательно и одевается с особым вкусом. Работает он корреспондентом, как и Ленка, с той лишь разницей, что его посылают брать интервью у серьёзных, занимающих не последнее место в обществе людей. Оно и понятно, весь внешний вид и манеры Тёмы просто кричат о том, что он достоин капли внимания сильных мира сего. В той же ситуации на Ленку никто бы и внимания не обратил, даже не смотря на её внешнюю привлекательность, она была птицей не их полета.
С Тёмой мы сдружились во время работы, правда, мне с ним в паре приходилось работать редко, я тоже не особо подходила под дресс-код, поэтому Тёма меня брал с собой только при отсутствии на работе Жорика – нашего второго фотографа. Постепенно мы разговорились, с ним мне было удивительно легко и беззаботно, глядя на жизнь с его точки зрения, казалось, что она до безумия проста и необременительна. В отличие от меня, Тёма не питал никаких особенных чувств в мою сторону, я была ему только другом, хорошим, верным, понимающим, но именно другом и ничем более. А я, как большинство, тихо страдала от неразделенной любви. Это мне тогда чудилось, что это была настоящая любовь, как оказалось позже, все это было простой влюблённостью без серьёзных последствий. Но не будем забегать так далеко вперёд.
Получив пару месячных зарплат, я решительно съехала от родителей на съемную квартиру. Не то чтобы в родительском доме мне плохо жилось, нет, скорее не хотелось посвящать родителей в свою личную жизнь, так как мои уходы и приходы домашними отслеживались четко, и ладно бы молча, но мама всенепременно устраивала допросы с пристрастием. По её разумению я должна была уже года три как выйти замуж и думать сейчас о детях, а никак не о карьере, приводила в пример при этом, естественно себя. Квартиру я себе выбрала однокомнатную на пятом этаже двенадцатиэтажного дома с видом на городской парк. Люблю я зелень, ничего не могу с собой поделать, да и надо ли? Вот и я не знаю. До работы было оттуда совсем не далеко, минут семь быстрым шагом. Личным авто я ещё не обзавелась, пока денег не накопила, но в будущем этот вопрос стоял в планах. Папа, конечно, попроси я, мог с легкостью купить мне автомобиль, но так как я решила стать самостоятельной, то возможность просить что-то у родителей отпадает.
Все окна однушки смотрели в одну сторону, разнообразия никакого, зато некоторое увеличение площади за счёт довольно широкого и длинного коридора имелось. Мебель сдавалась вместе с квартирой, поэтому эта проблема сразу отпала. Впрочем, кое-какая посуда и кухонная утварь тоже имелась, но вот этим я пользоваться как-то побрезговала, аккуратно всё сложила в коробки и поставила на балкон, благо он был большой. Посуду и прочее необходимое я выбирала себе с наслаждением, наконец-то я могла купить в дом то, что нравилось мне, а не подходило под цвет стен или салфеток. За прошедшие два года квартирка преобразилась по моему вкусу, из безликой и чужой, она превратилась в островок уюта, покоя и удобства. Каждая мелочь была подобрана с тщательностью и любовью, я про каждую вещицу могла многое рассказать. Друзьям нравилось бывать у меня в гостях, их притягивала созданная мной в этих стенах атмосфера. Обстановка была отнюдь не вычурная или помпезная, она была милая и располагающая к душевным разговорам.
Глава 1
Сейчас мы с Ленкой возвращаемся из рабочей командировки. Командировка совсем недолгая – всего-то на один день и даже без ночёвки: рано утром выехали туда, а теперь поздним вечером возвращаемся обратно. Куда туда? Да название вам всё равно ничего не скажет, а вот о содержании могу поведать.
Иван Иваныч – это наш главный редактор, вызвал нас с Ленкой с самого утра и озвучил задание, заключалось оно в том, чтобы поехать в фермерское хозяйство, взять интервью у его хозяина и работников (это для Ленки), сделать фото работников, зданий, животных и тому подобных (это уже для меня). Нашёл, блин, доярок из Хацапетовки! Мы спокойно такое задание не приняли – пытались убедить по-хорошему, когда не помогло – покричали, но это тоже не возымело никаких действий. Наш Иваныч, не мужик – кремень настоящий, он только улыбался и смотрел так снисходительно, как на детей неразумных, мол, пошумите, да никуда не денетесь – поедете как миленькие. И мы никуда не делись – поехали.
Это был ужасный день – мало того, что находилось фермерское хозяйство у черта на куличках, так еще и посреди полей и лесов. А вы бывали в июле в поле или лесу? Если да, то вы меня уже поняли, а если нет, то поясню. Там кругом насекомые! И не просто бабочки, пчёлки, а натуральные кровососы: комары, мошкара, оводы и слепни. А теперь представьте картину: две городские жительницы в лёгких нарядах: Ленка в коротком сарафанчике на тонких лямочках, я в майке и шортах, на ногах… нет, не каблуки, у Ленки балетки, а у меня кеды. Хоть в этом ума хватило. И вот, на наши открытые участки тел с жадным жужжанием, и предвкушением свежей кровушки, накинулась вся местная кровососущая братия. Над тем как мы бежали от машины к ближайшему зданию ржали все, не смеялись, а именно ржали, не только работники и наш водитель, но и кони, которые паслись неподалёку.
Пытаясь хоть как-то спасти свои бренные и горячо любимые тельца, мы с размаху залетели в ближайшую дверь и, пробежав с десяток шагов, встали столбом. Я бежала первая и остановилась раньше, Ленка, не ожидая такой подставы, со всего маха влетела в мою спину, чуть не сбив при этом меня с ног. Зачем я остановилась? Да всё очень просто, мы вбежали в коровник, где насекомых было точно не меньше, а под ногами при этом разливались зловонные лужи, в одну из которых мы с подругой так бойко влетели. Это только в зарубежных фильмах показывают коровники, где всё белое и блестит от чистоты. А вот в Российской глубинке всё оказалось далеко не так радужно, я бы сказала: даже совсем не радужно. Если у Ленки балетки лакированные и поэтому не промокли, то у меня само собой тряпичные кеды со всем из этого вытекающим, то есть в прямом смысле – вытекающим ручьями, если поднять ногу.
Назойливость насекомых резко отступила на дальний план. Глаза нещадно слезились от запаха аммиака, а ранний завтрак настойчиво просился обратно. Я рукой зажала нос и дышала через рот, чтобы хоть таким образом суметь совладать с непокорным желудком. Пока я разглядывала свои ноги, и судорожно размышляла, что мне теперь с этим всем делать, а Ленка оглядывалась вокруг, бросая на застывших в полном непонимании двух мужиков злые взгляды. Раздался громкий и разочарованный голос:
– Не, ну я так не играю! Дамы, вы на танцы пришли или работать? – спросил от противоположного входа мужской голос.
В помещении было сумрачно, поэтому разглядеть говорившего было невозможно. Угадывалась только его внушительная темная фигура.
– Работать, – растерянно пролепетала Ленка.
Я от удивления даже оторвалась от созерцания определенно мужской фигуры и перевела взгляд на подругу. Такой я ещё её не видела. Всегда бойкая и острая на язычок, Ленка, сейчас изображала из себя смущенный соляной столб.
– Ты чего, – шепнула я ей, одновременно с этим пихнув слегка в бок, для лучшей доходчивости.
Ленка на меня даже внимания не обратила, все так же смотря, как кролик на удава, на этого мужика, который целенаправленно шёл к нам. Хоть я с ним ещё не знакома, но он мне уже заранее не понравился.
– Тогда почему так оделись? Думаете, коровы оценят и увеличат удои? Это вы зря, коровам на внешность всё равно. Вот если бы не огромная нехватка доярок, я бы вас и на пушечный выстрел к коровнику не подпустил…, – продолжил говорить незнакомец.
– Коровник, – выхватила я знакомое слово из этого монолога и начала размышлять вслух.
Мужик ещё чего-то недовольно выговаривал, но я его не слушала.
– Мы действительно в коровнике и этот непонятный мужик, видно начальник какой-то, решил, что мы с тобой в таком виде пришли устраиваться к нему доярками, – размышляла я вслух и для Ленки тоже.
Только та стояла по-прежнему: не шевелясь и даже молча, я пихнула её локтем посильнее, эффекта ноль, а мужик уже в десяти метрах от нас и расстояние неуклонно сокращается. С такого положения его стало хорошо видно: мужик, а теперь язык не поворачивался его так называть, скорее мужчина, был крепкого телосложения, темноволос, волосы короткие, но не ёжик. Глаза тоже тёмные, какого-то насыщенного орехового цвета. На лицо вполне симпатичен своей выделяющейся дикой брутальностью, резко подчёркнутой трёхдневной тёмной щетиной. По внешнему виду он навскидку тянул лет так на тридцать пять. К сожалению или к радости, он был совершенно не в моём вкусе – ну не нравятся мне тёмные волосатые мужчины. Вот Тёма, тот да, как раз полностью соответствует моему типу. Так стоп, мы сейчас не о моих вкусах. От мужчины веяло силой и властностью, не зря бедняги работяги резко перестали на нас глазеть и рьяно принялись скрести, чистить и убирать эти «авгиевы конюшни».
Окончательно поняв, что Ленка потеряна для общества, я готовилась держать слово и оборону за нас двоих. Мужик уже подошёл на расстояние пары шагов от нас и вопросительно уставился на Ленку, посверлив её взглядом несколько секунд, и придя к выводу, что от неё ответа не дождется, перевёл свой тяжёлый взгляд на меня. Я собралась с мыслями, и возможно невпопад, вопроса то его я не услышала, ответила:
– Мы действительно приехали работать, только вот далеко не доярками. Очень жаль, что Вы не можете определить сразу кто городской житель, а кто деревенский! Мы корреспонденты, приехали брать интервью у хозяина этого всего, и набрать материала на статью о фермерском хозяйстве, – неодобрительно выпалила я. безбожно гнусавя, открыть нос я так и не решилась.
Мужик задумчиво почесал бороду, так и не отрывая от меня взгляда, а потом произнёс:
– Я не ожидал вас так быстро, – всё же смягчился мужчина, – простите, что принял за других. Поймите меня правильно, у нас сейчас острая нехватка доярок, объявления мы дали во всех ближайших поселениях, ждём кандидатов, а тут вы и ещё в таком виде, – мужчина взглядом пробежался по моему телу сверху вниз и вернулся обратно к глазам.
Мне стало неуютно находится в его обществе.
– Меня зовут Фредерик Иванович Тополев, я хозяин этого места.
Ну и имечко, не только мои родители любят поэкспериментировать, – подумалось мне и от этих мыслей шальная улыбка неосознанно растянула мои губы.
– Я что-то сказал смешное? – серьёзно поинтересовался у меня Фредерик.
– Нет – нет, простите, – поспешила я оправдаться, – это сама ситуация получается комичная. Продолжайте, прошу Вас, только если возможно, давайте перейдём в более подходящее для подобных разговоров место.
– Тогда прошу на выход, приглашаю пройти со мной в кабинет.
Видя, что возражений с моей стороны не последовало, мужчина обогнул нас по небольшой дуге и, не оглядываясь, пошёл к двери, будто не сомневаясь, что мы за ним последуем.
Я и попыталась последовать. Схватив Ленку за запястье, я потянула её за собой, и каково было моё удивление, когда подруга не сдвинулась даже на миллиметр. Сначала я предполагала, что она была увлечена рассматриванием Фредерика, поэтому ни на что не реагировала. Но он уже ушёл, а Ленка так и осталась стоять столбом и смотреть прямо перед собой. Я вернулась, отпустила её руку, та безвольной плетью скользнула вдоль тела, вытягиваясь и обвисая, кстати, ладонь была прохладной, я списала это явление на то, что в коровнике, не смотря на летнюю жару, было прохладно, как в гараже. Обошла подругу и заглянула ей в лицо, оно не выражало никаких эмоций, было спокойным и расслабленным, будто его обладательница просто спит. Но вот глаза, они были широко открыты, что сразу отметало версию со сном, взгляд был застывшим и остекленевшим. Вот тут я уже не на шутку испугалась, не была Ленка замечена ранее в подобных состояниях.
– И почему задержка? Вы же сами побыстрее хотели уйти, – сказал, уже знакомый мужской голос.
Я вздрогнула от неожиданности, но успокоилась, как только поняла, что это вернулся Фредерик.
– Похоже мне нужна помощь, точнее не мне, а моей подруге. Я не знаю что с ней такое, – замогильным голосом медленно произнесла я.
Фредерик тоже обошёл Ленку и встал рядом со мной, осматривая её взглядом, словно рентгеном, с ног до головы.
– Очень интересно, – через некоторое время выдал он, отпуская её, всё ещё безвольную руку, на которой прощупывал пульс.
– Ваша коллега под гипнозом, – в итоге констатировал он, – как она в нем оказалась сказать не смогу, а вот вывести её из этого состояния попробую, если вы позволите.
Я согласно кивнула. Мужчина приблизился к Ленке вплотную, склонился над её ухом, девушка оказалась на полторы головы ниже Фредерика, и шёпотом начал ей что-то говорить. Что именно он шептал, разобрать я не смогла, он говорил быстро, и мне почудилось, что не на русском языке. Мне бы тогда вспомнить, что вывести из гипноза может только тот, кто её в это состояние ввёл, но на тот момент я находилась в шоке, и мыслила не совсем разумно. Фредерик резко щёлкнул пальцами над другим ухом Ленки, в то же мгновение она очнулась, увидела мужчину, стоящего к ней вплотную, он к этому времени ещё не успел отстраниться, и завопила:
– Вы кто такой и что себе позволяете?! – возмущённо шипела она почище любой гюрзы.
Вот сейчас я с превеликим удовольствием узнала обычную бойкую подругу и облегчённо выдохнула. Когда я успела задержать дыхание – сама не поняла, но то, что задерживала – факт. Пока я размышляла мужчина уже успел представиться, и кратко объяснить ситуацию. Я поймала, брошенный в мою сторону недоверчивый взгляд подруги, кивнула, подтверждая верность сказанного Фредериком. Тогда Ленка поспешила сменить тему на рабочую и они что-то уже увлечённо обсуждая, пошли к выходу из коровника. Я пожала плечами и поплелась за ними. Почему поплелась? Да потому что в мокрых кедах идти само собой неприятно, а если еще знаешь, что промочила их далеко не вода, становится совсем мерзко. Так мы и вышли на залитую солнечным светом поляну, где я первым делом скинула кеды и носки.
Дальше ничего особенного не происходило. Нам выделили резиновые сапоги и репеллент, показали место, чтобы можно было привести себя в порядок. Там же я постирала свои злосчастные кеды и носки, после чего разложила на солнышке сушиться. Поработали мы пару часов, а потом Фредерик угостил нас вкусным обедом. Я даже начала привыкать к его некоторой властности, уже не так сильно этого шугалась.
После обеда мы потратили еще несколько часов на сбор всего необходимого материала. Моя обувь при такой жаре высохла быстро, поэтому возвращалась я не босиком, как предполагала ранее. На обратном пути Ленка вытребовала с меня полный и подробный рассказ о том, что с ней было. Как оказалось, последнее, что она запомнила, было, как мы влетели в зловонную лужу. Я как смогла подробно изложила ситуацию и Ленка замолчала, уйдя глубоко в себя. Мешать я ей не стала, понимала, что не нужно сейчас к ней лезть. Просто откинулась на спинку сидения, повернула голову к окну и постаралась задремать. Это у меня получилось с переменным успехом, я то просыпалась от резкого толчка или торможения, то снова проваливалась в сон. В итоге чувствовала себя после подобного сна ещё хуже, чем до него.
Город встретил нас радостными огнями на уже темнеющих улицах. Сейчас лето – темнеет поздно, а так уже десять вечера доходит, посмотрев на загоревшийся экран смартфона, заключила я. Ленка похоже тоже успела подремать и смотрела в окно на вечерний город.
– Лен, а Лен, ты как? – нарушила я первой молчание.
– Да всё нормально, не переживай, – нарочито весело отмахнулась она.
Но я, не смотря на её улыбку, заметила промелькнувшую во взгляде печаль. Допытываться не стала, созреет, сама расскажет. Разговор не клеился, и я оставила эти бесплодные попытки.
Машина мерно катила по асфальтовому полотну, иногда виляя из стороны в сторону, объезжая дыры и неровности. Наверно, никогда у нас не будет идеальных дорог, – пришла в голову мне мысль, вынырнув на секунду на поверхность, и снова уйдя в глубину сознания.
Ленку до дома довезли первую, она жила ближе к выезду из города. Мы попрощались с ней быстро, обе устали и желали скорее оказаться под крышей своего дома. До моего дома ехали ещё минут десять по ощущениям, специально время не засекала. Машина остановилась возле самого моего подъезда, я попрощалась с Сергеем, нашим водителем, подхватила с соседнего сиденья сумку с аппаратурой, и, открыв дверь, вышла на уже остывающий воздух улицы. Сергей тут же плавно тронулся с места и вскоре огни машины скрылись за ближайшим поворотом. Я глубоко вздохнула, наслаждаясь ветерком, нежно обдувающим усталое тело, потянулась как кошка, разогревая мышцы после долгого сидения, и пройдя несколько шагов вперед, вошла в подъездную дверь.
Глава 2
В подъезде было тихо, тусклые лампы, среагировав на шум открываемой мной двери, тут же вспыхнули, отгоняя густую тьму по дальним углам и закоулкам. Я бодро прошагала по ступенькам к площадке перед лифтом, уже предвкушая горячую ванну, это придало немного сил для преодоления последних метров. Нажав кнопку вызова лифта, пришлось долго ждать, прежде чем лифтовая кабина спустится, (ведь по закону подлости она наверняка была на самом верхнем, двенадцатом этаже) и приглашающе распахнет передо мной свои раздвижные двери. В кабине лифта было пусто, разрисованные какими-то охламонами стены, привычно притягивали к себе взгляд. Ехала я не долго, вскоре двери отворились на моем этаже, с площадки на меня смотрела сама тьма, такими вызывающими неприятный холодок по спине глазами, что я невольно передернув плечами полезла в карман шорт за смартфоном.
На площадку выйти без фонарика я не решилась, а двери лифта уже начали закрываться, пришлось поставить на их пути свою ногу, они, наткнувшись на такое неожиданное препятствие, сначала попытались его сдвинуть, ну а когда это у них не получилось, они обиженно поскрипывая разъехались снова и на время притихли. Я же, выудив наконец из кармана мобильник, нажала на заветную кнопочку сбоку, его экран приветственно засветился заставкой, на которой пестрела моя собственная фотка, где я сидела верхом на лошади и с натянутым луком в руках. Отточенными действиями я быстро нашла в нем приложение "Фонарик" и немедля ни секунды включила.
Когда двери лифта в очередной раз стали смыкаться, я уже смело стояла на лестничной площадке, и они смогли беспрепятственно захлопнуться за моей спиной. Идти к двери мне нужно было влево, мимо небольшого закутка за лифтовой шахтой, там у нас располагался мусоропровод и окно с видом на двор – излюбленное место курения для моих соседей. Сколько бы я их ни просила не курить в подъезде, всё оказывалось без толку. Я стала осторожно пробираться к двери квартиры в пятне света, что давал фонарик, и я уже почти прошла коридорчик, что вёл к мусоропроводу, когда кто-то или что-то из него резко выскочило и с диким криком кинулось мне на шею. Причем совершенно не обниматься.
От ужаса и неожиданного толчка я, не удержав равновесие, грохнулась на каменный пол, при этом больно приложившись бедром, да и всем боком не меньше. Хорошо ещё, что голова не пострадала, я успела при падении рефлекторно взмахнуть руками, поэтому, уже оказавшись на полу, моя голова мягко приземлилась на мою же собственную руку. Хорошо еще, что аппаратуру я положила в специальную сумку с толстыми, хорошо держащими форму, но в то же время мягкими стенками. А ведь была мысль закинуть всё в обычный небольшой рюкзак, но потом, подумав, сколько эта техника стоит, я решила всё же не рисковать и выбрала более громоздкую, но лучше приспособленную для этого сумку. Сейчас я, как никогда, радовалась своей предосторожности и рассудительности. Во второй руке, на которую я как раз приземлилась головой, был зажат смартфон, но это было явно до падения, потому что теперь я его там не ощущала, да и пятна света не стало видно.
Спросите, почему я вместо того чтобы испугаться и истошно кричать, лежу на полу и переживаю за аппаратуру и мобильник, не думая о том, кто на меня напал? Конечно, думаю, причем обо всём и сразу, с момента падения прошло несколько секунд, за которые в моей голове пронеслось угрожающее количество мыслей. А про кричать… Я, в принципе, в подобных ситуациях не кричу, терпеть не могу, когда в тех же фильмах, женщин выставляют вечно визжащими, при малейшей опасности, истеричками. Хотя именно такой ситуации, в которую я попала сейчас, со мной раньше и не приключалось. Так вот, вскрикнуть я пыталась, скорее от неожиданности всего произошедшего и боли, от близкого знакомства с холодным, бездушным камнем подъездного пола, но этого сделать, увы, не получилось. Даже соседи не потревожились, услышав грохот от падающей меня, а может, им было всё равно, что происходит в подъезде, главное не с ними, а остальное не важно.
Во рту у меня был какой-то меховой кляп, я ощущала языком явные волосинки, но мех этот был мягким и теплым. Может, это рот мне зажали рукой в меховой варежке? – пролетела в голове мысль, но давление чего-то я чувствовала только на своей шее и нижней части лица. Остальным телом, как и всеми конечностями, я могла свободно шевелить. Странный напавший, однако. Не проявляет никаких признаков злобных намерений по отношению ко мне, кроме того, что рот зажал, но это понять можно, испугался, чтобы я весь подъезд не переполошила, – всплыла в сознании очередная мысль. Воспользовавшись полной свободой рук, я, по-прежнему не различая ничего вокруг, решила убрать руку напавшего со своего лица и показать, что я кричать не буду, и вполне готова на мирные переговоры. Отдирать это меховое нечто получалось с трудом, потому что это нечто при попытке отдирания от меня вцеплялось в мое бедное, ничем незащищенное тело когтями.
Когти! – взвыло моё подсознание, откуда бы у человека были такие мелкие и острые когти? Я судорожно начала ощупывать этот меховой шарфик и поняла, что он не такой и большой, как мне сначала показалось со страху, в нем нащупались и уши, и хвост, и даже все четыре лапы, готовые в любой момент снова впить в мою мягкую плоть свои острые кинжалы когтей. Я кое-как высвободила лицо из-под живота этого кошачьего чудовища, села тут же на полу, отплёвываясь от его шерсти, что осталась во рту. Глаза тем временем привыкли к темноте, от окна слабо пробивался сильно приглушенный свет уличного фонаря, поэтому силуэты предметов я различать кое-как уже могла. Решив, что отдирать кошака лучше при свете, во избежание, так сказать, лишних травм, я с трудом, охая и беззвучно матерясь поднялась на ноги, придерживая кота на шее.
Подцепив брошенную сумку, я огляделась в поисках смартфона, он оказался валяющимся под самой дверью моей квартиры, правда из одного целого мобильника, там получилось уже два и явно по-отдельности не работающих. Наклониться еще раз, чтобы подобрать многострадальную вещь, памятуя о висящем на моей шее колючем "воротнике" я не рискнула. Порывшись в кармане, я нащупала ключи, достала, вставила в замочную скважину, провернула два раза, с характерным щелчком отпирая замок и открывая входную дверь. Войдя в прихожую, нащупала рукой выключатель и, да будет свет! Как только в глаза ударил яркий свет, тут вам не лампочки в подъезде, это чудовище мгновенно размоталось, оторвалось от моей многострадальной шеи, и с громким воплем бухнувшись на пол тут же куда-то испарилось. Куда именно я разглядеть не успела, подумав, что из квартиры кот никуда не денется, подобрала запчасти от смартфона, закрыла входную дверь, повернула защелку замка, и устало прислонившись к ней спиной шумно выдохнула.
Расслабляться было ещё рано, где-то в квартире притаился неизвестный кошак, надо бы его отыскать, подумалось мне, но желание добраться до ванны пересилило эти мысли. В конце концов, кот подождет, решилась я, разуваясь и проходя сразу в ванную. Раздевшись и засунув одежду, вместе с кедами в стиралку я с наслаждением встала под струи душа, конечно, полежать в горячей ванне, было бы гораздо приятнее, но я побоялась в ней уснуть, тем более меня ожидал еще один нерешённый вопрос. Наскоро ополоснувшись, я надела мягкий сиреневый халат, просушила волосы полотенцем и, проведя рукой по запотевшему зеркалу, стирая капельки воды, я уставилась на своё отражение. А посмотреть там было на что: на шее с двух сторон зияли кровавыми полосками довольно глубокие и длинные царапины. Хорошо хоть зубы в ход не пустил, подумала я, оптимистично уже протягивая руку к шкафчику, где у меня хранилась перекись водорода.
Обработав царапины, я с чистым телом и чистой совестью пошла на кухню. В животе неприятно бурчало – это желудок требовал свой пропущенный сегодня ужин. На ночь наедаться не хотелось, а то потом маяться, вместо того чтобы смотреть сны, с животом, не хотелось, поэтому я взяла большое сочное яблоко, обмыв его под струёй теплой воды из-под крана, я с удовольствием в него вгрызлась. Завтра суббота, а значит, на работу идти не нужно, что несказанно радовало. Столько событий, произошедших за один сегодняшний день, ещё никак не хотели укладываться в моей голове. Вспомнив о событиях, невольно вспомнила и о незваном госте, было у меня предположение, где эта морда усатая могла спрятаться. Других удобных мест для пряток в квартире попросту не было и я, доев яблоко, пошла искать кота.
Долго искать не пришлось, эта зараза, причём рыжая, оказалась, как я и думала, под моей большой кроватью. Когда я только въехала в квартиру, то передо мной встал выбор: или кровать, или диван, квартира то однокомнатная, она и спальня и гостиная будет. Принимать гостей гораздо удобнее при наличии дивана, но вот спать на нём я не люблю, кровать в этом смысле гораздо удобнее, люблю простор, когда можно лечь хоть по вдоль, хоть поперёк, а то и по диагонали, не заморачиваясь тем, что может не хватить, для таких маневров, места. Думала я, думала и решила, что собственный комфорт для меня важнее, ведь мне тут спать постоянно, а гости, не такие уж они и частые, потерпят.
В итоге, гостям моим располагаться на кровати оказалось очень даже удобно и комфортно, а еще получилось, что на кровати разместиться могло гораздо больше людей, чем на том же диване. Всё-таки хорошо, что я отдала предпочтение кровати, мысленно погладила я себя по голове. Ну так вернемся к нашим баранам… ээээ… конечно, котам. Кровать располагалась в углу комнаты, поэтому две её стороны, закономерно стояли вплотную к стене, для экономии места. А этот рыжий… гость, залез в самый, естественно, дальний угол и носу оттуда не кажет. Насильно его вытащить оттуда – не вариант, кровать мне не отодвинуть, уж слишком тяжёлая, шваброй тоже не достать – длины ручки не хватит, придется уговаривать по-хорошему. Ну, я и начала, уговаривать:
Глава 3
– Эй, кисонька, эй, лапочка, вылезь уже из-под кровати, знакомиться будем, – проворковала я елейным голоском.
Кот повернул голову и уставился на меня большими жёлтыми глазищами. Почему жёлтыми? Да просто в темноте у всех кошек глаза жёлтые, а под кроватью темно, знаете было
– Ну, кыс-кыс что ли, не знаю, как тебя зовут, но вылезай уже чудовище мохнатое, – продолжила я ласково уговаривать кота, а тот вдруг открыл пасть и я услышала:
– А биуть будешь?
И сказано это было с такой же интонацией, как у кота в мультике про Простоквашино. Я честно от такого обалдела, и села, ну правда, села, до этого я почти лежала рядом с кроватью, опустив лицо к полу. Сижу и думаю, что всё, приехали, дурка по мне плачет и приветственно распахивает свои двери. Продолжаю себя бедную несчастную жалеть, надеясь, что мне всё показалось, и это был разовый глюк.
– Таук чтоу, биуть будешь, спраушиваю? – снова мурлыкающе донеслось из-под кровати.
Я чуть не подпрыгнула, осторожно заглянула под кровать и посмотрела на кота, решая, стоит отвечать глюкам или нет, немного подумав, ответила:
– Нет, не буду.
И даже ответа вроде как не ожидала, это же всё моё больное воображение шутки шутит.
– Ну лаудно, тоугда вылезу, – послышалось со стороны кота.
И ладно бы при этом кот остался на прежнем месте, так нет, он стал продвигаться к выходу, не торопясь так, почти по-пластунски. Представили картину: рыжий, весьма пушистый и весьма упитанный кот, лёжа на пузе, гребёт всеми четырьмя лапами по полу и ползёт, хотя я бы сказала, что скорее катится, чем ползёт. Линолеум то скользкий, лапы скользят, а когти выпустить не посмел, молодец всё-таки. Выползло, значит, это чудо из-под кровати, главное не с моей стороны, опасается похоже, отряхнулось, как будто всё в грязи извалялось под этой кроватью сидючи, при том, что даже под ней у меня всегда идеальный порядок, и запрыгнуло на кровать. Я распрямилась и посмотрела на животинку, а посмотреть, надо сказать, было на что. Кот был огромный, я таких по телевизору только видела, они весят до 15 килограмм, сами пушистые, уши большие и с кисточками, как у рысей, на кончиках ушей. Ещё название породы у них такое необычное мейн-кун вроде, если память мне не изменяет. На вид кот вполне себе домашний: шерсть блестит, травм никаких не видно, не исхудавший, и вид у него такой, как у хозяина жизни, а не забитый, как бывает у бродяжек.
– Ну и как это всё понимать? – спросила я этого кото-монстра.
Тот вальяжно сел, обвил невероятно пушистым хвостом лапы и говорит:
– Поука неу покоурмишь ниучего говоурить неу стану, гоустей сначаула кормяут, пояут, в бауньке паурят, ау поутом уже расспраушивают, – и столько обиды было в его голосе, что я растерялась.
– И чем же тебя кормить, чудо заморское?
– Иу соувсем яу неу замоурское, а иноумирское, воут зау чудо спасиубо, прияутно, – промурлыкал кот.
– Так кормить-то тебя чем, ещё раз спрашиваю?
– Дау неу нервниучай тыу! Яу мяусо иу сметауну люублю, – на последних словах кот мечтательно закатил глаза и облизал языком свою усатую морду.
– Сметаны, прости, нет, а мясо какое: сырое или вареное?
– Дау беуз раузницы, лиушь быу тёпленькоуе. Люублю, знауешь, подогреутое.
– Какие мы нежные, – сказала я и отправилась на кухню греть мясо.
