скачать книгу бесплатно
Может, цифровая фотография и не была коньком Грейс, но она прекрасно понимала необходимость и возможности компьютерной графики и Интернета. У Грейс был собственный сайт, где можно было посмотреть ее работы, узнать, как их приобрести или как заказать портрет. Сначала эта идея казалась Грейс навязчивой саморекламой, но ее агент Фарли напомнил, что Микеланджело тоже писал за деньги и брал заказы, и Леонардо да Винчи, и Рафаэль, и все великие художники, которых знает мир, да кто она такая, чтобы быть выше этого?
Грейс отсканировала три наиболее удачных снимка с яблоками, чтобы с гарантией сохранились, а затем, повинуясь скорее минутному капризу, чем трезвому расчету, отсканировала и странную фотографию. Управившись, она пошла купать детей. Эмма захотела мыться первой. Когда она вылезала из ванной, Грейс услышала, что в замке поворачивается ключ – пришел Джек.
– Эй, – тихо позвал он. – Любвеобильные обезьянки ждут своего толстого бабуина?
– Дети еще не спят, – отозвалась Грейс.
– Упс.
– Не хочешь к нам присоединиться?
Джек, протопав вверх по лестнице – стены сотрясались при каждом его шаге, – обнял обеих своих девочек. Он был здоровяк, шесть футов два дюйма и двести десять фунтов весом. Грейс нравилось, что такой большой мужчина спит рядом, она любила прислушиваться к его ровному дыханию, любила его мужской запах, мягкие волосы на теле и его руку, обвивающую ее по ночам, обожала ощущение не только близости, но и безопасности. С ним она чувствовала себя маленькой и защищенной. Пусть это по-детски, но Грейс обожала это ощущение.
– Привет, пап, – сказала Эмма.
– Привет, котенок. Как школа?
– Хорошо.
– Все еще сохнешь по своему Тони?
– Фу-у-у!
Довольный такой реакцией, Джек поцеловал Грейс в щеку. Из комнаты вышел Макс, совершенно голый.
– Вы готовы к принятию ванны, милорд? – спросил Джек.
– Готовы, – ответил Макс.
Они хлопнули друг друга ладонью об ладонь. Макс пошел мыться под присмотром отца, нежась в теплой воде и море хохота, а Грейс помогла Эмме надеть пижаму. Из ванной раздавался заливистый смех. Джек с Максом пели песенку, в которой девочка по имени Дженни Джексон не могла решить, платье какого цвета ей надеть. Джек начинал, предлагая цвет, Макс заканчивал двустишие, подбирая рифму. Грейс позабавила строчка, где Дженни Джексон не может носить голубой, потому что «выглядит как ковбой». Они сочинили уже много куплетов и каждый вечер хохотали над ними до колик в животе.
Джек насухо вытер Макса, одел в пижамку, отнес в постель и честно прочитал сыну две главы из «Чарли и шоколадная фабрика». Макс ловил каждое слово, завороженный, Эмма на правах взрослой девочки читала самостоятельно. Она лежала в кровати, увлеченная последней сказкой Лемони Сникета[5 - Лемони Сникет – псевдоним писателя Дэниела Хэндлера, автора серии детских книг «33 несчастья».] о сиротах Бодлер. Грейс присела рядом и полчаса делала наброски. Это было ее любимое время суток – работать в тишине в комнате старшей дочери.
Джек дочитал главу. Макс умолял его прочесть еще одну страничку, но Джек остался непреклонен. Он сказал, что уже поздно, и Макс нехотя согласился. Они поболтали еще пару минут о визите Чарли на фабрику Вилли Вонки, о котором прочитать не успели. Грейс прислушалась. Ее мужчины пришли к единодушному соглашению, что Роальд Даль просто классный.
Джек убавил свет – у них были специальные светильники, потому что Макс не любил спать в темноте, и пришел целовать дочку на ночь. Эмма, папина принцесса, приподнялась, повисла у отца на шее и не отпускала. Джек просто таял от этого дочкиного способа одновременно выказать любовь и отсрочить отход ко сну.
– Есть что-нибудь новое в журнале? – спросил Джек.
Эмма кивнула. Ее ранец стоял рядом с кроватью. Порывшись в нем, она вытащила школьный журнальчик, развернула и предъявила отцу.
– Мы пишем стихи, – сказала она. – Я сегодня один начала.
– Супер, прочитай!
Эмма густо покраснела от волнения. Джек тоже залился румянцем. Кашлянув, она начала:
Баскетбольный мяч, а мяч,
Почему ты круглый?
Потрясающе бугристый
И нигде не впуклый?
Теннисный мяч, а мяч,
Почему ты так свистишь,
Когда, с размаху получив ракеткой,
Через сетку ты летишь?
Грейс наблюдала за ними с порога. Свободного времени у Джека с недавних пор стало катастрофически мало. В принципе она не возражала – тишина в доме давно стала редкостью. Ей требовался покой. Одиночество, предвестник скуки, стимулирует творческий процесс, поэтому настоящий художник сознательно доводит себя до такой степени уныния, чтобы пришло вдохновение. И оно приходит как миленькое. Знакомый писатель говорил Грейс, что, если уткнешься в сюжетный тупик, лучшее средство – почитать телефонный справочник: когда доходишь до озверения, муза обычно является прочистить трудовые завалы в мозгах.
Эмма закончила читать стихотворение. Джек, подавшись назад, выдохнул:
– Ух ты!
Эмма скорчила мину, которая означала: она гордится собой, но не желает это показывать.
– Это самые лучшие стихи, какие я слышал, – искренне сказал Джек.
Эмма выразительно пожала плечами:
– Только два куплета.
– Значит, это самые блестящие две строфы, какие мне довелось слышать в жизни.
– Завтра еще о хоккейной шайбе напишу.
– Кстати, о хоккее…
Эмма села в кровати:
– Что?
Джек улыбнулся:
– Я взял билеты на «Рейнджеров» в «Гарден» на субботу.
Эмма, член малышовой спортивной «группировки», фрондировавшей против фанаток новой мальчишечьей рок-группы, издала восторженный вопль и снова повисла у отца на шее. Джек улыбнулся и с удовольствием обнял дочь. Они обсудили последние успехи команды и подсчитали шансы на победу над «Миннесота Уайлд». Через несколько минут Джек высвободился из объятий дочери, сказал, что любит ее, услышал ответ, что она тоже, и пошел к двери.
– Хочу что-нибудь съесть, – прошептал он Грейс.
– В холодильнике остатки курицы.
– Почему не переоденешься во что-нибудь более удобное?
– Надежда умирает последней.
Джек удивленно изогнул бровь:
– Все еще боишься, что ты для меня недостаточно привлекательна как женщина?
– О, кстати, напомнил…
– Что?
– Кое-что о вчерашнем кавалере Коры.
– Ничего хоть кавалер попался?
– Я спущусь через секунду.
Джек с недоумением взглянул на жену и стал спускаться по лестнице, что-то негромко насвистывая. Грейс подождала, пока дыхание дочки не станет ровным и глубоким. Выключив свет, она с минуту смотрела на нее. Так делал Джек – ночами он ходил по коридору, не в силах заснуть, охраняя сон детей. Иногда она просыпалась и обнаруживала, что его половина кровати пуста, а он сам стоит со стеклянными глазами в дверях той или другой детской. Она неслышно подходила, и муж говорил: «Ты их так любишь…» Он не заканчивал фразу – не нужно было ничего добавлять. Он мог и этого не говорить.
Джек не слышал, как она спустилась. Отчего-то – Грейс и сама не знала отчего – она подошла очень тихо. Джек стоял спиной к ней в напряженной позе, опустив голову. Это было необычно – Джек со своей гиперактивностью минуты не мог усидеть на месте. Совсем как Макс, который все время пребывал в движении. Сидя, Джек беспрестанно ерзал и тряс ногой. Энергия в нем просто бурлила.
А сейчас он застыл на месте, уставившись на кухонный стол – точнее, на странную фотографию.
– Джек!
Он резко выпрямился.
– Что это такое?
Грейс заметила, что волосы у мужа отросли чуть длиннее, чем надо. Пора подстричься.
– Ты мне скажи.
Джек промолчал.
– Это же ты на фотографии? С бородой?
– Что?! Ничего подобного.
Грейс посмотрела мужу в глаза. Он моргнул и отвел взгляд.
– Я забрала сегодня пленку из ателье, – сказала она.
Джек молчал. Грейс подошла ближе.
– Эта фотография оказалась в пачке.
– Подожди. – Грейс удивил его напряженный взгляд. – Это было в наших фотографиях?
– Да.
– А что за пленка?
– Та, что мы отсняли в яблоневом саду.
– Бессмыслица какая-то.
Грейс пожала плечами и снова задала вопрос:
– Кто эти люди?
– Откуда мне знать?
– Блондинка рядом с тобой, с перечеркнутым лицом – кто это?
В это мгновение у Джека зазвонил сотовый. Он выхватил телефон, как стрелок с Дикого Запада свой верный кольт, буркнул «алло» и некоторое время слушал. Прикрыв рукой мембрану, он пояснил:
– Это Дэн.
Дэн тоже работал в отделе медицинских исследований в «Пентокол фармасьютикалс». Опустив голову, Джек направился в свой крошечный кабинет.
Грейс поднялась наверх и начала разбирать постель. Легкое стеснение в груди стало сильнее, давило настойчивее. Вновь вспомнились годы, прожитые во Франции. Джек никогда не рассказывал о своем прошлом. Грейс знала, что он из богатой семьи, владеющей внушительным трастовым фондом, но отчего-то он не общался с родней и не касался финансовых вопросов. У него была сестра-адвокат, которая жила не то в Лос-Анджелесе, не то в Сан-Диего, и совсем дряхлый отец. Грейс хотелось знать больше о семье мужа, но Джек наотрез отказывался говорить на эту тему, а она не настаивала, интуитивно чувствуя что-то неладное.
Они полюбили друг друга. Грейс рисовала, Джек работал на винограднике в Сен-Эмильоне в провинции Бордо. Они жили в Сен-Эмильоне, пока Грейс не забеременела Эммой. Тогда ее потянуло домой – ностальгия, которая кому-то покажется старомодной, желание растить детей на земле свободных и смелых. Джек хотел остаться во Франции, но Грейс настояла на своем. Теперь она сама не понимала почему.
Прошло полчаса. Грейс легла, укрылась одеялом и стала ждать. Через десять минут на улице послышался шум мотора. Вскочив, Грейс выглянула в окно.
От дома отъезжал большой универсал Джека.
Грейс знала, что муж любит ночной шопинг, предпочитая бродить по универсаму, когда там нет толп. Вроде бы ничего необычного не произошло, за исключением того, что Джек не поднялся в спальню спросить, что купить.
Грейс набрала сотовый мужа, включился автоответчик. Она сидела на кровати и словно чего-то ждала. Ничего не произошло. Она попыталась читать, но не могла сосредоточиться, слова тонули в тумане, не наполняясь смыслом. Через два часа Грейс снова позвонила Джеку и снова попала на автоответчик. Она заглянула к детям – те крепко спали, не ведая о тревогах.
Не выдержав, Грейс сошла вниз и перебрала фотографии. Странный снимок исчез.
Глава 2
Большинство людей заходят на сайты знакомств в поисках пары.
Эрик Ву находил там своих жертв.
Он регистрировался на сайтах под вымышленными именами, мужскими и женскими, и от каждого имени вел переписку в среднем с шестью подходящими кандидатурами. Он трижды зарегистрировался на сайте знакомств для людей любого возраста и традиционной ориентации, дважды – на сайте для одиноких, кому за пятьдесят, один раз – на сайте для геев и еще семь раз под женским именем – клеил лесбиянок, завлекая предложениями о серьезных отношениях.
Эрик Ву занимался онлайн-флиртом с сорока и даже пятьюдесятью обойденными лаской интернет-пользователями, постепенно узнавая их привычки. Как правило, виртуальные знакомые держались сдержанно и осторожно, но Эрик Ву был терпелив, и в конце концов у него набиралось достаточно ценных сведений, чтобы он мог решить – развивать отношения или разорвать их.
Сначала он клеил только дам, придерживаясь теории, что женщины – самые легкие жертвы. Но целью онлайн-романов отнюдь не было сексуальное удовлетворение, и вскоре Ву понял, что оставляет необработанными целые стаи непуганых пташек, которым и в голову не придет волноваться по поводу безопасности передачи личных сведений через Интернет. Мужчина, например, не боится изнасилования. Он не боится настойчивых ухажеров. Мужчина неосторожен, и это делает его более уязвимым.
Ву искал, если можно так выразиться, самых одиноких одиночек. Люди с детьми ему не подходили. Если у нового знакомого были родственники, живущие поблизости, то Ву переставал общаться. Если человек делил квартиру с друзьями, был увлечен карьерой или отличался общительностью и широким кругом приятелей – то же самое. Ву были нужны не просто одинокие, но изолированные, без связей или привязанностей, делающих нас частью социума. Сейчас Ву требовался такой человечек в географической близости к Лоусонам.
Жертва нашлась, и звали жертву Фредди Сайкс.
Сайкс работал в налоговой компании в центре Уолдвика, Нью-Джерси. Ему было сорок восемь лет, родители его умерли, братьев и сестер у него не было. Если верить игривому флирту на BiMen.com, Фредди, пока была жива его мать, заботился о ней и времени на личную жизнь не имел. Два года назад его мать скончалась, и Фредди унаследовал дом в Хо-Хо-Кус, развалюху в трех милях от дома Лоусонов. Снимок, размещенный в его профайле – только лицо, как для документов, – позволял предположить, что Фредди полноват. Блестящие черные волосы гладко зачесаны набок, чтобы скрыть плешь. Улыбка казалась вымученной, неестественной, словно Сайкс внутренне напрягся в ожидании удара.
Три недели назад у Фредди завязался бурный роман в письмах с неким пятидесятишестилетним Элом Сингером, удалившимся на покой топ-менеджером «Эксона». Эл Сингер состоял в браке двадцать два года и только недавно решился объявить жене, что склонен к «экспериментам». Жену Эл Сингер любил, но она не понимала его желания быть и с мужчинами, и с женщинами. Эл написал, что обожает путешествовать по Европе, любит хорошую кухню и смотреть спортивные телепрограммы. В качестве фотографии Сингера Ву использовал снимок из онлайн-каталога Юношеской христианской ассоциации. Его Эл Сингер выглядел спортивным, но не слишком смазливым – красавчик мог вызвать подозрения. Ву хотел, чтобы Фредди поверил в его легенду, – это было самым главным.
Соседями Фредди Сайкса в основном были молодые семьи, занятые своими делами. Типовой домишко ничем не выделялся среди десятков таких же. Ву проследил, как поднимается дверь гаража Сайкса, снабженная электронным управлением. Прямо из дома можно попасть в гараж – отличная возможность незаметно подходить к машине.
