скачать книгу бесплатно
– Получается, что вы не отправляли никаких писем?
– Именно я ничего вам лично не отправляла. Всё это – письма, оповещения, уведомления, проходят у нас в автоматическом режиме. Я же просто позвонила вам в фирму, оставила заявку на установку и подключение аквариума на сегодняшнее число, девушка-операционист сказала мне, что приедет их сотрудник Егор Аров и выполнит работу.
– Вы говорите загадками! – улыбнулся я.
– Егор, у нас есть определённые люди, отвечающие за своевременное оповещение, вы же читали, что написано в вашем личном уведомлении?
– Ну, читал. Мол, я клиент вашей компании… – протянул я озадачено.
– Правильно, вы наш клиент, и мы должны были вас оповестить.
– Какой, простите, клиент? Я никаких договоров не составлял… О чём оповестить?
– Прежде чем продолжить этот разговор, может быть, вы приступите к работе? Вы же здесь прежде всего по работе?
Я этого точно не ожидал. Ах, вот как?! Ладно. Я, значит, клиент, но большего мы не скажем, пока ты тут два часа не провозишься.
– Хорошо, ладно. Пойду тогда за шлангом схожу. А туалет у вас здесь рядом? Давайте обговорим, где будет стоять аквариум. И все технические моменты.
Я пошёл к машине. Нужно было притащить шланг. Снег усилился, стало ещё противнее, февральская вьюга пробирала. «Не хочет ещё говорить со мной, не знает ничего. В планшет уставилась. Что за странные люди? Чем они здесь вообще занимаются? Ну не хочет, и не надо».
Вернувшись, я начал выполнять свою работу. Сколько у меня было подобных контор? Приезжаешь, подключаешь, наполняешь. Ничего нового. Всё как и всегда. За столько лет, работая с подобным, я уже выполнял всё в автоматическом режиме. Туалет. Протягивание шланга для наполнения воды, подключение насоса и фильтра. Пока я там корячился, Соня не отлипала от планшета, да я и не задавал лишних вопросов, а что их задавать, если мне явно дали понять, что не особо и хотят со мной что-то обсуждать, пока я не выполню свою работу. Потом я запустил рыбок, и даже это не вызвало большого интереса, хотя она пару раз удосужилась взглянуть в мою сторону, но беседу она так и не начала. За всё это время ни один человек сюда не вошёл, что вызывало логичный вопрос: что это за место? Самый последний этап моей работы – это сматывание шланга и подписание акта проделанных работ, заполнение клиентского соглашения от «Водорослевого рая» и магнитик в подарок. Дешевый понт!
– Гарантия у нас год, плюс если вы оформляете наше обслуживание – чистку или что-то аналогичное, то доплачиваете в месяц 2500 р. Это даёт вам право в любое время вызвать специалиста из нашего офиса и запросить очистку насоса, фильтра и самого аквариума, услуга полезная, у многих пользуется успехом. Рыбок дохлых выловить, например. Растения подстричь. Будете оформлять?
– Пока нет. У вас же есть просто вызов?
– Есть, но смотря что у вас случится. Простой вызов не меньше 3000 р. вам обойдётся. Поэтому это выгодно, если хотите по красоте… Но я не настаиваю, можно подключить услугу в любой момент. Соня, вы вот тут еще распишитесь, что претензий ко мне не имеете. И что работы я все выполнил полностью в акте о проделанных работах.
– Спасибо, Соня. Благодарим за то, что доверились «Водорослевому раю», вот магнитик от нашей компании.
Ненавижу этот момент.
– Егор, не хотите кофе?
– Не откажусь. Вам хотя бы понравился аквариум? А то даже ничего…
– Да, он милый. Правда, мило. И рыбки красивые, – сдержанно и без особого интереса произнесла девушка.
Я нашёл место как раз возле аквариума, сел на диван около панорамного окна и стал ожидать Соню. Ресепшен не показался мне большим помещением – 150 литров даже много для него, спокойно можно было и столитровый поставить. За окном продолжался снегопад. Люди скользили, мокли, шли по делам. Меня отвлекла смс от Гарика.
«Егор, привет! Сегодня случайно освободился, подскакивай в «Пихты Ивы», дадим по пивку!».
«Добро! Отлично! Во сколько?»
«Давай к 20.00! Самое то будет, норм?»
«Принято!»
«До встречи!»
– Вот ваш кофе, Егор, – Соня подошла незаметно и присела рядом.
– Егор Александрович, я бы хотела вас сразу попросить… Насколько это возможно, конечно, попытаться принять услышанную вами информацию максимально практично.
– Практично? Это как?
– Вы же профессионал в своём деле. Представьте, что мы с нашей стороны тоже. Мы проделываем определённую работу, как и все на этом свете. У нас специфическая компания… Давайте вернёмся к вашему письму для начала, – она развернула листок с уведомлением и принялась читать его.
«Доброго времени, Егор Александрович! Принимайте поздравления со своим Днём Рождения! От лица компании ЗАО «Варанаси-Экспресс» мы желаем вам искреннего и правильного принятия решений в вашей жизни, надеемся на скорое сотрудничество и жаждем встречи с вами! Вы человек, который не просто так оказался под вниманием нашей компании, и вам не стоит беспокоиться, вы уже часть нас! Вы – это образец поистине уникального случая, свалившегося на вас! Нам совершенно безразлично ваше карьерное положение и место в обществе, нас интересуете именно вы! О, Егор, Вас ждёт незабываемое открытие, уверяем вас, это в корне изменит вашу обыденную жизнь. А не это ли нужно человеку? Мы ждём вас у нас в офисе в понедельник, в 16.30. Можете не беспокоиться, мы с вами встретимся именно в понедельник, в 16.30. И это даже не обсуждается:) Адрес и время вы уже могли видеть в прошлом письме, которое, не сомневаемся, вы вскрывали, и, вероятно, оно было успешно вами выброшено. Мы ждём, вас! До скорой встречи, Егор Александрович! Управление ЗАО «Варанаси-экспресс». Круглая печать снизу и логотип в виде закруглённой стрелки»
Закончив читать, она выдержала паузу. Сложила листок и убрала его себе в карман, а потом посмотрела мне прямо в глаза, я почувствовал себя смущенно.
– Загадка, понимаю. Егор, компания «Варанаси-Экспресс» занимается… – она снова взяла паузу. – Мы занимаемся жизнями и смертями людей.
– Эм, то есть вы словно ритуальные услуги?
– О нет, это не то, что вы подумали. Мы практически современное научное сообщество, но это не совсем так, я говорю для того, чтобы вам максимально это было понятно. Мы просчитываем некоторые вероятности наступления определенных событий, а именно смерти определённых людей… Я немного волнуюсь, честно сказать, вы первый человек, которому мне предстоит это объявить.
– Что объявить? Я, наконец, узнаю, для чего вы мне письма присылали и поздравляли? Деньги замешаны или я попал в участие в каком-то розыгрыше?
– Всё максимально жизненно. Это не сон, это ваша реальность. Настолько, что никакого шоу тут и в помине нет. Здесь есть только ваша жизнь и ваша… Я хочу вам сказать… сказать, что мы работаем с людьми с точки зрения их… У нас есть определенная программа, которая считает вероятности и случайности… Она считает случайности и моделирует события. И даже… В общем, мы многое о вас знаем.
– Я вас пока не особо понимаю, Соня, вы что, за мной следили всё-таки?
– Нет, Егор, поймите… Мы не следим за людьми, нам просто известно априори… – Соня глубоко выдохнула. – Чувствую себя врачом, который объявляет о смертельном диагнозе пациенту. – Она отвела от меня свой взгляд, снова выдохнула. – Я должна вам сказать о том, что вы скоро умрёте, Егор. Мы говорим людям об их смертях.
Я смутился. Взгляд мой застыл. По телу пробежал холодок.
– Простите, что вы сказали?
– Вы погибните в автокатастрофе. В июне. Будет гроза, вы не справитесь с управлением и врежетесь во встречный автомобиль.
– Вы что такое сейчас говорите, Соня? Какая автокатастрофа? – мой голос усилился, и внутри становилось не по себе.
– Я думаю, вам лучше постараться сейчас выслушать меня более внимательно…
– Хорошо… Я постараюсь, но разве это не выглядит крайне странным и бредовым – то, что вы говорите сейчас. Разве нет?
– Мы знаем о вас многое… Потому что у нас есть сведения о вашем характере, о ваших удачах и неудачах, о вашем жизненном пути, мы называем это тайм-линией. Мы даже знаем ваши чувства и реакции. И вот, согласно этой тайм-линии, вы должны погибнуть в автокатастрофе, спасая своего лучшего друга на заправке от пьяной компании…
– Что? Должен погибнуть, вы так уверенно это произносите? Лучший друг? Мои реакции и чувства? Вы что несёте такое? О чем вы, Соня? – я привстал, потому что больше не было никакого желания сидеть.
– Егор, позвольте мне сказать, вы всё узнаете скоро и постепенно. – Соня тоже привстала. – Постепенно, – повторила она. – У вас будет анкета, будут встречи… Вам всё разъяснят. Мы теперь связаны, вы даже не поверите, насколько. И встреч у нас будет ещё много…
– Анкеты? Встречи? Связаны с вами… Разве может поверить во всё это адекватный человек? Это же не смешно! Ну разве я могу в это поверить? Я с вами ничего не подписывал, и видим мы друг друга впервые. Какая вероятность? Что за программа?
– Я вас понимаю, Егор, о, как я вас понимаю, но это… правда. Про то, что это случится. Я не могу сейчас всё подробно объяснить, у нас есть люди для этого.
– Да? И что же ещё случится? Может, вы знаете, на кого мне поставить, чтобы я миллион выиграл? – я сел обратно на диван.
– О, Егор. Это совсем другое. Всё, что я говорю, – это не шутка… Мы работаем с людьми, а не с какими-то вещами, мы не контора по зарабатыванию денег, мы работаем с судьбами людей, и поэтому, просчитав вашу вероятность, я объявляю вам о том, от чего каждый на Земле не застрахован – от смерти.
– Вы всерьёз решили, что я куплюсь на это? Ваша компания выбрала не тот метод убеждения!
– Егор, вы задумывались о своей смерти? До того, как я об этом сказала? – неожиданно резко произнесла Соня.
– Ну, каждый человек когда-то думает об этом… Однако я просто работаю, живу. Как все люди… Не особо-то и думаю об этом, потому что живу в настоящем времени… Почему я должен это делать, я, живой человек?
– Ну, теперь вы не как все. Мы вам просто говорим, что ваша смерть ближе, чем у многих. Хотя кто-то и сейчас умирает. Но чтобы всё понять и во всём разобраться – вам сейчас необходимо просто всё это переварить, потому что всего я не знаю, я всего лишь девушка на ресепшене, которая говорит людям первичную информацию… С вами будут общаться более продвинутые в этом вопросе люди, и от них вы узнаете подробности, которые вас заинтересуют, и они объяснят всю ситуацию, в которой вы оказались.
– Это же… Это же бред какой-то. Я не понимаю – что за мотив у вас всё это так преподносить и говорить?
– К сожалению, я не могу вам ответить полностью. Но именно так мы и работаем. Это и есть наш подход.
– Не можете? Тогда зачем вы говорите мне про мою смерть? Зачем тогда?
– Потому что я должна это сказать. Потому что любое событие должно произойти. И сегодня в 16.30 по московскому времени вы должны были быть здесь. Вы должны были узнать это от меня. Мы не берём с вас денег, нам не нужны ваши деньги, нам от клиентов вообще ничего не нужно – ни подписей, ни бумаг. У нас другая позиция в этом мире. Недавно вот вы поскользнулись. Первый раз за зиму.
Я вспомнил! Тогда эти двое с коробками, точно, они мне показались странными.
– Так вы всё-таки следили за мной?
– Нет, Егор. У нас другие методы.
– Методы?
– Нам ничего не нужно делать, всё и так уже случилось и случается прямо сейчас.
– Сплошная загадка, Соня… Я не могу привязать ваши слова к действительности. И разумности. Мне жаль, но вы меня не убедили. Я думаю, что я пойду… Потому что не могу это здраво оценить!
– Егор, постойте!
– Как бы это не выглядело фантастическим для вас, но это случится. Вы и ваш лучший друг Глеб ввяжетесь в эту историю, у нас есть основания так утверждать…
– Вы и Глеба сюда приплели? Нет уж, не убедили, Соня, увы, но нет, – я резко направился к выходу. Дыхание моё учащалось.
– Завтра вам нужно будет подъехать за анкетой…
– Завтра? – в дверях произнёс я.
– Приезжайте, вы же хотите в этом разобраться?
– Ох! – я выдохнул. – Я завтра работаю, не получится.
Дверь захлопнулась.
Я встал на тротуаре. Времени было почти полвосьмого. Оглянулся на входную дверь в «Варанаси-Экспресс». Ни одной вывески, ни одной надписи. С улицы не видно, что происходит за окном, окна зеркальные. Это какое-то недоразумение?! Фантастика. Что это за историю я влип? Какая анкета? Какие вероятности? Это невозможно слышать. Они знают о том, что я умру, и хотят, чтобы я в это поверил? Кошмар какой-то. И Глеба зачем-то сюда подключили. Какой-то сон. Словно я участник какой-то игры. Но это не смешно, это может являться смешным, ведь речь о моей жизни! Об угрозе моей жизни?! Все сказанное не может быть правдой. Нет. Этого быть не может, Егор.
ГЛАВА 5
Идти от метро до бара оказалось приличнее, чем мне увиделось изначально по карте. Бесстыжий снег лепил, как хотел. Я шёл против настоящего бурана. Хлопья облепливали лицо, смотреть вперёд было нелегко. Однако я был далеко не один, кто, скукожившись, словно старый, никому не нужный башмак, спрятав руки в карманы и укрывшись в свой шарф, шёл по бульвару и боролся со стихией – рабочий день у многих людей закончился, и весь этот поток двигался мне навстречу. Ветер лютый! Люди шли к метро. Они спешили к своим мужьям, жёнам, детям, родителям. Кто-то среди них двигал себя в одиночество, царящее в их, может быть, даже съёмных квартирах. Они шаркали домой, неся в себе проблемы и заботы, радости и утехи, несчастья и болезни, готовые жить и не готовые умирать прямо здесь и сейчас. Не готовые размышлять о своей смерти. А я брёл на встречу к своему другу, узнав час назад это абсурдное предположение, без здравой логики и вещественных доказательств, что этим летом меня, особо никому не нужного и непримечательного человека – песчинку в этом огромном городе среди таких же частиц, обыкновенного курьера, ждёт смерть на трассе. Казалось бы, чего трудного отбросить всё это? Эту чушь – психологический эксперимент, в который меня втянули без моего желания и согласия. Как можно вообще в это поверить, в такой заготовленный план для меня? Это физически невозможно. Ни математически – никак. «Я погибну в автокатастрофе!» – крутится у меня в голове. Конечно, смерть может думать иначе, она ведь именно так и приходит? Наверное. Я не знаю, как это бывает. Иногда, когда люди ее ждут, их поставили перед фактом: наличие неизлечимой смертельной болезни, убивают или казнят, или на войне – во все эти моменты человек все-таки уже готов поверить в свою смерть – мысль в сознании проскакивает, что вот он, конец, пришёл. Но другой вопрос, когда всё случайно, мимолетно, и твоя смерть – это чья-то нелепая ошибка, чей-то вымысел, это скоротечное мгновение и есть финал твоей жизни. Неужели это так близко мне? Живешь себе, и тут прям бабах – и умер. Как мой одноклассник, у которого в университете оторвался тромб… Я не готов был думать сегодня о своей смерти, пока мне просто не напомнили об этом. Ворвались в мою жизнь и пытаются меня разыграть. В мои-то двадцать восемь лет меня окунули в этот план. Кто среди моих знакомых, занятых и вращающихся в этом большом городе, будет думать о своей кончине? Если бы я просто подумал об этом или фантазировал бы на счёт этого с кем-то в беседе – поговорили бы и забыли, но тут мне так уверенно и настойчиво говорят какие-то чужие мне люди?! Какое они имеют на это право? И как я должен это воспринимать? Бредятина! Прочь, скука! Разберусь с тобой на днях.
Ветер завывал. Я почему-то вспомнил мой ребячий взгляд в семь лет, эти глаза прямо смотрели на меня внутри моего воспоминания, вспомнилось, как папа и мама вели меня в первый класс. Я это хорошо помню, потому что мой дед снимал этот поход на VHS-видеокамеру: я стоял на линейке с георгинами с нашей дачи, в чёрной жилетке, белой рубашке и лакированных туфлях, держа в одной руке портфель с яркой надписью «Баджо», а в другой этот букет, и лыбился во весь свой полубеззубый рот.
Минуты через три, изрядно облепленный снегом, я свернул в переулок. Там прошел в арку, ведущую во двор, и, ощутив всю сырость этого двора, насквозь выстуженного, подняв глаза, попытался сквозь продолжавшийся снегопад рассмотреть, где же вывеска с названием бара, но ее не было, однако на лестнице, ведущей наверх, стояла толпа молодых ребят: они громко смеялись и курили. Я тоже решил подымить. Подъехала машина из каршеринга, из неё вышла девушка и махнула толпе, что стояла подле меня, они подошли к ней и начали выгружать из этой тачки какие-то вазы, стаканы, тряпки и прочую интерьерную утварь. Докурив, я поднялся по винтовой лестнице. Облепленные постерами стены с громогласными шрифтами и кислотными тонами вокруг. Замусоленный, будто заблеванный кем то пол, с примесью мусорных бумажек, слипшихся в этот клубок хлама, который прочувствовала моя подошва, люди – пьяные и обкуренные цепляли меня плечами, смотрели на меня как на чужака, хотя мне так вполне могло казаться. Я пробирался сквозь весь этот фоновый шум к входу в «Пихты Ивы».
Внутри бара меня накрыл беспорядочный гул! И уюта это явно не прибавляло. Я отряхнул остатки мокрых снежинок с головы и огляделся. Почти все столики в зале были заняты, сидели в основном студенты, лет двадцати, в компаниях по пять-шесть человек, громко кричали и махали руками, из колонок кричал навязчивый диско-хаус. Я пригляделся и увидел, что с самого края зала, у окна, Гарик жестикулирует мне, держа в вытянутой руке свой телефон.
– Здоров, Гарик! Долго… ждёшь? – Гарик немного приподнялся из-за стола, мы обменялись рукопожатиями.
– Да нормально, мэн, минут 25! Ну привет! – он присел обратно.
– Это чего у тебя там в стакане? – я ткнул пальцем в его бокал, наполовину уже отпитый.
– Тройной пшеничный эль! С нотками цедры апельсина и кориандра, попробуй, – он подтолкнул мне стакан. – Попробуй, попробуй. Калининградские ребята замиксовали цитрусовые с дрожжами.
– Вроде ничего так. На вкус напоминает что-то крепленое… А, тут 7 оборотов. – подметил я. – Для меня не совсем привычно. Да еще и нефильтрованный. Пойду гляну, что у них есть из янтарных лагеров, сейчас приду.
– Возьми сырные шарики! Они космические! – вдогонку прокричал Гарик.
– Хорошо, хорошо.
Отстояв очередь из студентов, заказав у татуированной грудастой барменши сырные шарики и лагер, приводя свою легкую растерянность в порядок, встряхнув себя, я вернулся за стол, скинул верхнюю одежду на подоконник, сделал пару глубоких глотков из бокала, получилось сразу где-то на треть, как Гарик, словно уставший меня ждать, принялся раскручивать разговор.
– Ну давай, рассказывай, как там твой День рождения прошел? Сториз, если что, я видел! – лыбился Гарик.
– День рождения как день рождения, кстати, спасибо за подарок, теперь нет возможности отмазаться и не поехать. Тусовка удалась, все напились, пообнимались немного, было так по-дружески душевно что ли, я думаю, всем понравилось, жаль ты не…
– Прости, друг. Без вариантов… Ну не смог я свадьбу отменить и перенести, а там клиенты попались дикие, у них типа свадьба ещё такая странная получилась… Оба, значит, страдают паническими атаками, муж татуировщик, а жена его дизайнер, на дому эскизы рисует, на улицу они почти не выходят, с людьми не общаются, сидят на своей съемной хате, да и компания была такая прям нестандартная, в общем, эта парочка уперлась и никак, мы, говорят, совсем не хотим другого видеооператора, а я ведь готов был даже аванс вернуть…
– А как ты вышел-то на них?
– Да чувачок знакомый есть, он меня и протащил, тоже был там, и он тоже на панике постоянно. Короче, атас компания, но чуваки забавные, забавные.
Гарик отпил пиво, я сделал то же самое.
– Эля как? Работаешь там же?
– Да, Эля отлично! Снимает, как и ты. И сама снимается. «Водорослевый рай» все так же терпит меня, а я терплю его.
Мы оба потянулись к закуске и снова отпили из бокалов.
– Надеялся, что здесь потише будет! Музыка бьет по ушам, да и болтают знатно вокруг, хотя пиво ничего, – я пододвинул стул поближе, чтобы лучше вести беседу.
– Ты здесь впервые?
– В первый раз!
