Лев и молоко

Наталия Княжинская

Лев и молоко

Лев и молоко.

Я ехала в Оптину, и очень переживала. Отношения с мужем не ладились. Что -то мы опять повздорили. Мы часто ссорились. Что было в этот раз помню смутно, но в память почему -то врезались мысли о его отце. У него тоже умер отец, как и у меня.  И тоже в пятьдесят лет. У него замечательный был отец. Доктор наук, математик, семьянин,  добрый, но католик….ну так уж получилось. Почему-то его мама, всех детей покрестила в разные религии.  Лев по воле своей матери оказался католиком. В общем, ехала я и думала  о том, как было бы хорошо, если б муж мой был больше похож на своего отца. Был таким же серьезным, ответственным и работящим.

И еще мне ужасно хотелось есть, и попить парного молока. На улице была уже поздняя весна, окно в машине было открыто, и я с удовольствием впитывала запахи свежей травы, сырости и пролетавших мимо меня деревень.

Доехала очень быстро.  Зашла в лавку, где купила одну большую-пребольшую свечу. Открытым оказался Владимирский храм. Не знаю какой был день, может быть и воскресение, потому что людей в храме было много. У каждой колонны стояли монахи священники, и к каждому из них тянулась большая очередь на исповедь. Я искала место для своей свечи. Протискиваясь между стоящими на исповедь людьми, оказалась в правом углу.  А у самого алтаря, на солее, в уголочке, приметила большой подсвечник. Там не было ни одной горящей свечи. Туда -то я и поспешила.

Подсвечник мой оказался около иконы Божией матери «Знамение».  Зажгла, поставила свою свечу и задумалась. Стояла долго. Думала о муже, и все у меня из головы не шла мысль о его отце. Лев Александрович. Все думалось мне, будь он жив, наверное, он полюбил бы меня, понял бы…

И тут увидела я, что стою рядом с мощами святых Оптинских Старцев. Склонилась я прочитать имя старца и вижу: Старец Оптинский Лев!

Сердце екнуло! Надо же, какое совпадение!

 Я спустилась с солеи и стала искать священника, к которому подойти на исповедь. Только в Оптиной видела, что б так много священников исповедовали… Наверное в каждом уголочке по монаху, и к каждому очередь. Лиц монахов не разглядеть, но мне заприметилась длинная седая борода у одного, и почему-то захотелось идти именно к нему…  Очередь на удивление двигалась быстро, и вскоре я оказалась перед седобородым священником.

Борода и усы старенького дедушки, весь какой-то сгорбленный,  а глаза молодые – молодые, прям светятся. Но как только я подошла, он сел на низенькую скамеечку и мне, что б говорить с ним, пришлось встать на колени.

С чего начинать не знала, да он сам стал все спрашивать. Да так спрашивал, что прям в самую точку попадал. И про мужа угадал, и про все мои тайные мысли и делишки…. Но, вот когда я затронула тему волновавшую меня в данный момент, про отца моего мужа, про то, что он католик, но что человек хороший был, что думаю про него, что католики тоже хорошие люди бывают, и что хочу молиться за него…. Вот, тут то, седобородый батюшка стал сердиться.  А я имела смелость с ним спорить, перебивать его, высказывать свое мнение о том, что раньше, во времена Христа не было ни католиков, ни православных, ни других, а что апостолы несли учение Христа о Любви…

Так продолжалось более полутора часов. Своих колен я уже не чувствовала, так онемели ноги, но все -таки продолжала упорствовать. Очередь позади меня уже куда-то испарилась, и мы чуть ли не  одни остались в храме.

– Кого я должен слушать?! Тебя или Христа?! – уже совсем строго и громогласно спросил батюшка.   Рассердился он не на шутку!

– Христа, разумеется….– услышал он мое едва уловимое лепетание.  – Простите, мы вот с Вами так долго говорим, а я даже не знаю, как к Вам обращаться…– после неловкой паузы спросила я.

– ЛЕВ!

– ???!!!  – он так рявкнул это ЛЕВ, что я испугалась. Показалось, что вот он сейчас обернется этим самым ЛЬВОМ с гривой и зубами и проглотит меня одним махом.

И, пока приходила в себя от испуга, удивления и нового необъяснимого чуда – совпадения, он сказал:

– К старцу тебе надо! Не знаю, что с тобой делать. Пойдем. К старцу Илии отведу тебя.

Он встал со своей скамеечки, расправил плечи и я уже не видела седобородого согбенного старца. Передо мной предстал прекрасный рыцарь – волшебник в простых черных развевающихся одеждах.

– Иди за мной, не отставай!

 Он словно летел, а я семенила где-то позади, стараясь успевать за ним…

Мы вошли в здание, куда обычным посетителям нельзя ходить.  Отец Лев повел меня через кухню, где монахи пекли хлеб, через какие -то склады с продуктами, где стояли банки с закрученными овощами и вареньем. По пути он провел мне небольшую экскурсию. Когда говорил про хозяйство монастырское, чувствовала, с какой гордостью и радостью он показывает все это. Потом кружными путями мы добрались до трапезной, где он усадил меня за длинный стол и велел ждать.

Я ждала, наверное пол минуты, как вдруг ко мне подошел другой монах, в фартуке, и с подносом в руках. А на подносе – черный ароматный монастырский хлеб и крынка парного молока!

– Угощайтесь! Поди проголодались. –  с улыбкой проговорил он.

 Такое парное молоко я пила только в далеком счастливом детстве. Я ела душистый хлеб, запивая теплым молоком, и наверное, плакала….но я была совершенно счастлива!

Затем мне принесли еще суп, картошку и салат. Как только я справилась с едой, в трапезную вошли двое, мужчина и женщина, и тоже уселись на лавку. Через некоторое время подошел и отец Лев:

– Сейчас батюшка Илий придет.

Двое монахов сопровождали маленькго старичка, держа его под руки. Это и был старец Илий. Мужчина и женщина, которые тоже, видно ожидали старца,  сразу же бросились к нему под благословение. Потом советовались с ним шепотом. Говорили они минут пять.

Все это время отец Лев стоял рядом со мной, а я думала о том, что же скажу этому старенькому дедушке. Он и так очень устал, и зачем  я к нему со своими проблемами…

Вдруг старец Илий поднял глаза сначала на меня, потом на отца Льва.

Отец Лев как – то занервничал.

– Родственница что ль твоя? – обратился старец ко Льву… Голос его был тих, но проникновенен.

Мне показалось, что лицо отца Льва слегка порозовело.

– Да, нет….– как бы с досадой и со смущением ответил тот.

– А что ж так печешься о ней ? – и в интонации старца я уловила еле заметную улыбку. – Ну, подойди поближе. Что там у тебя.? – уже ко мне обратился он.

У меня слезы сами собой брызнули из глаз, я бухнулась на колени, и просто ревела уткнувшись носом в полы рясы старца Илии.

– Ну что ты, что ты! Гладил он меня по голове. Вставай!  Не надо плакать! Просто не греши больше! Ты уж постарайся! Ну, ступай с Богом!

Отец Илий благословил меня, отца Льва и мы ушли из трапезной.  Так ни о чем я и не поговорила со старцем.  Но на сердце было так тепло и хорошо, как в детстве, когда сидела на коленках у деда, или играла с отцом. Я снова была просто маленьким ребенком, которого пожурили за шалости, накормили и приголубили.

И еще, подумалось мне, что Лев Александрович, свекор мой покойный, слышал и видел меня, и радовался со мной. А тезки его православные не преминули мне сообщить о том. И еще подумала, что все мы у Бога одинаковы – католики и православные и другие. Все мы дети его, только видим отца каждый по своему. И ссорится из-за этого, все равно что спорить, кто папу любит больше.

Когда возвращалась домой, все вспоминала  о том, как  по пути в Оптину пустынь, хотелось мне парного молока, и как мое желание исполнилось! А с отцом Львом мы еще не раз виделись в Оптиной.

Гости

Как-то на одной из студий, после записи, разговорилась со звукорежиссером Валерием. У нас оказалось много общего, говорить было интересно, и я рассказала ему о своих удивительных поездках в Оптину пустынь. Валера заинтересовался и попросил меня в следующую мою поездку взять с собой его жену Марину и дочку Галю. Девочки ненадолго приехали в Москву, и поэтому я спланировала поездку в ближайшие дни.

Мы рано утром встретились у метро. Гале оказалось лет двенадцать. Девчонка как девчонка. Разве что немного полновата. Галина мама оказалась яркой высокой женщиной, с некоторым налетом богемности. Одним словом, мы уселись в мою старенькую девятку и отправились.

В дороге пытались разговаривать, но как-то не клеилось. Галя всю дорогу была чем-то недовольна. То открыть окно, то закрыть, то тошнит, то есть хочет, то пить. Марина при этом нервно курила в окно. Я как могла, старалась Галю угомонить. Часто останавливались, что бы выйти, потому что девочка устала сидеть, что бы купить воды или пирожков, и что быпросто удовлетворить очередной каприз. Поэтому, конечно, добирались долго.

Народу в Оптиной в этот раз оказалось очень много. Храм был полон. Служба уже давно началась. Марина с Галей стали протискиваться вперед, а я осталась около дверей.

Вдруг, слышу, с той стороны, в которую протискивались мои попутчицы нарастающий шум, переполох. Боже мой! Девочке Гале стало плохо. Душно, тесно, ладаном пахнет, да и возраст такой сложный, что всякое бывает…. Марина впанике. Кричит: – Воды! Дайте воды!

Тут же в храме святая вода есть! Опрометью туда. Кружек нет. Да что же это! В пригоршне несу воду, и те люди, кто рядом тоже. На лицо брызгаем. Слава Богу, пришла в себя Галя. Надо кружку найти что б напоить святой водой девочку. Бегу искать кружку.