Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии

скачать книгу бесплатно

В качестве своих интеллектуальных предшественников фон Глазерсфельд называл Вико, Беркли, Иеремию Бентама, Канта, Ханса Файхингера, Жана Пиаже. Согласно Вико, мы познаем мир, который сами строим. И мы не можем выйти за пределы своего опыта, своих переживаний, всего пережитого нами. Человек «купается» в опыте, элементы опыта могут быть соотнесены только с элементами опыта, а идея с идеей, поэтому Беркли прав. Фон Глазерсфельд счел революционной идею Ж. Пиаже, что «цель “знания” – не репрезентация реальности, а обеспечение адаптации к ней»[23 - Cardellini L. The Foundations of Radical Constructivism: An Interview with Ernst von Glasersfeld // Foundations of Chemistry. 2006. N 8. P. 179.]. А истина есть то, что работает. Еще в своих ранних работах Пиаже показал, что ребенок строит свой операциональный опыт, соотнося себя с самим собой.

Фон Глазерсфельд утверждал, что конструктивизм является по сути теорией знания, эпистемологией. Конструктивизм не имеет ничего общего с метафизикой или мистицизмом. Конструктивизм «просто утверждает тот факт, что не существует рационального пути познания чего-либо вне области нашего опыта, и то, что мы получаем из опыта, сконструировано нами»[24 - Cardellini L. The Foundations of Radical Constructivism: An Interview with Ernst von Glasersfeld // Foundations of Chemistry. 2006. N 8. P. 179.].

Познание как река – это неплохая метафора, предложенная фон Глазерсфельдом. Река течет и создает свое собственное русло, вытачивает его в природном ландшафте, а это русло в свою очередь определяет реку, ее течение, все ее извилины. Аналогично и познание строит свое русло, свое течение, которое задает сам процесс познания. Субъект познания определяет, строит самого себя. Я, мое сознание тоже есть поток. Сознание что-то говорит мне о самом себе, о моем собственном опыте. Сознание выступает для нас как вечная мистерия.

Немецкая исследовательница конструктивизма Габриель Нойхойзер считает, что фон Глазерсфельд представляет позицию радикального конструктивизма без всяких «если» и «но», со всеми его релятивистскими и солипсистскими следствиями, причем он чувствует себя по-настоящему признанным и польщенным, когда его теоретико-познавательный подход называют постэпистемологическим[25 - Neuh?user G. Konstruktiver Realismus. S. 125.].

Фон Глазерсфельд, по его собственным словам, задался целью – провести «реконструкцию понятия знания»[26 - Glasersfeld E. von. Radical Constructivism: A Way of Knowing and Learning. L.: Farmer Press, 1985.] и нашего представления о реальности. Радикально конструктивистски интерпретируя взгляды Ж. Пиаже, он формулирует три базовых для своей концепции положения.

1. Знания приобретаются не пассивно через органы чувств или средства коммуникации. Знание активно строится познающим субъектом.

2. Познание выполняет адаптивную функцию в биологическом смысле этого слова, т. е. оно служит наилучшей подгонке к миру и поддерживает жизнеспособность. Знание служит для организации субъектом мира своего опыта, а не для открытия объективной онтологической реальности.

3) Истинным является то знание, которое поддерживает жизнеспособность организма, обеспечивает его выживание.

Эта замена понятия «истинности» понятием «жизнеспособности» является принципиальной. Меняется все традиционное представление о направленности и интенциональности познавательной деятельности субъекта. Субъект не столько изучает объект, сколько объект «позволяет себе подвергнуться изучению» (Пиаже): активность идет не только от субъекта, но и от объекта. Не столько субъект воспринимает, осмысливает, словом, познает объект, сколько объект «предоставляет возможности» (principle of affordance) быть воспринятым или невоспринятым субъектом, осмысленным или неосмысленным, познанным или непознанным (Найссер). И если наша теория оказалась истинной, то только потому, что объект позволил нам этого достичь: он содержал нечто аналогичное нашему действию. Познание как приспособление и жизнеобеспечение проистекает из внутреннего и глубинного сродства субъекта и объекта, из нелинейных связей их взаимной детерминации. Субъект и его когнитивные способности определены окружающим осваиваемым в его опыте миром как Umwelt. Субъект, а шире – живой организм вообще, есть порождение этого мира, его опыта, он встроен в него и выделен из него. Понятие окружающего мира (Umwelt) как мира, сконструированного живым существом под него самого, было введено еще в 1930-х годах блестящим, но мало известным в России эстонским философом Якобом фон Икскюлем, о воззрениях которого пойдет речь в следующих главах.

Фон Глазерсфельд не соглашается с обвинениями в свой адрес в солипсизме, называя их абсурдными. Он поясняет, что не следует принимать вводимые им конструктивистские принципы познания как абсолютную истину, но только как рабочую гипотезу. Речь отнюдь не идет о солипсизме. Идет речь только о мире опыта познающего и действующего организма, а не о «внешней реальности»[27 - Glasersfeld E. von. An Exposition of Constructivism. Why Some Like it Radical. See personal web portal of E. von Glasersfeld: http://www.vonglasersfeld.com/].

Живой организм, рыба, птица, собака или человек, приспосабливается к окружающему миру, абстрагируя регулярности и устанавливая правила из накопленного опыта. Он ожидает, что определенные его действия дадут определенные ожидаемые результаты. Но в процессе действия возникают возмущения (ибо случайность лежит в основе бытия), и эти возмущения ведут либо к изменению сложившегося паттерна (правила, выведенного из опыта), либо к конкретному действию ad hoc. Все это касается лишь опыта познающего и действующего организма, а не внешней реальности. Паттерны действия познающего организма могут и должны абстрагироваться из опыта, зависящего от операций различения и координации, которые может и должен выполнять организм. Радикальные конструктивисты концентрируют внимание именно на этом срезе реальности, который дает возможность познающему организму действовать именно таким образом.

Отличие умеренного конструктивизма от радикального состоит как раз в том, что если сторонники концепции умеренного конструктивизма рассматривают органы чувств субъекта как «врата в мир», то радикальные конструктивисты акцентируют внимание на циклических и круговых отношениях между объектом и познающим субъектом, окружающим миром и живым организмом, который встроен в этот мир, осваивает и познает его. Оба компонента продуцируют сами себя и тем самым постоянно репродуцируют саму систему. Равновесие системы поддерживается гомеостатически, путем прежде всего отрицательных, а иногда и положительных обратных связей, которые раскачивают систему, выводят ее из равновесия, чтобы вновь возвратить в него на ином уровне и с взаимно преобразованными компонентами. Перевод на иной режим функционирования через стадию большей или меньшей хаотизации и рассинхронизации процессов – путь продления «жизни» любых сложных организаций. Не отступишь назад – не выживешь. В этом суть самоподдержания, самодостраивания и саморазвития субъекта и объекта как целостной познавательной системы.

1.6. Кибернетика второго порядка Хайнца фон Фёрстера

Для всего течения конструктивистской эпистемологии Хайнц фон Фёрстер (1911–2002) является, пожалуй, центральной фигурой. Кроме того, он – видный представитель кибернетического движения, один из родоначальников кибернетики кибернетики, т. е. кибернетики как эпистемологии.

Х. фон Фёрстер родился в Вене в 1911 г., где прошли его студенческие годы и начальный этап исследовательской работы. На формирование его мировоззрения повлиял логический позитивизм, как он развивался в 1920—1930-е годы представителями Венского кружка, лекции Р. Карнапа и Г. Рейхенбаха он слушал в университете. Л. Витгенштейн был другом его семьи и даже дальним родственником (двоюродный брат Хайнца был племянником Витгенштейна). Естественно поэтому, что ставшие впоследствии классическими положения Людвига Витгенштейна типа «границы моего мира есть границы моего языка» глубоко западали в душу юного Хайнца. А в них были и релятивизм, и элементы солипсизма: как же так, онтологические границы определяются языковыми границами говорящего, а говорят все по-своему? И вообще, как мы описываем свои описания? Как мы можем думать о своих мыслях? «Логико-философский трактат» Хайнц выучил почти наизусть.

Хайнц фон Фёрстер был разносторонней личностью, с юных лет разбиравшейся в живописи, музыке, танце. На его мировоззрение повлиял и новый стиль в живописи Jugendstil (Art Nouveau): работы Эгона Шиле, Рене Магритта, Маурица Эшера. Гравюры и литографии последнего являются излюбленными примерами художественного изображения сложных структур хаоса и фракталов, приводимых в научных трудах по теории хаоса, нелинейной динамике и синергетике.

В 1949 г. фон Фёрстер эмигрировал в США, где в 1958 г. основал легендарную биологическую компьютерную лабораторию в Университете Иллинойса (Урбана), которую возглавлял вплоть до своего выхода на пенсию в 1976 г. Он сотрудничал с Уорреном МакКаллохом, У. Росс Эшби, Гордоном Паском, Умберто Матураной, Стеффордом Биром. Х. фон Фёрстер стоял у истоков создания теории самоорганизующихся систем, участвовал в конференциях по этой проблематике, начиная с самой первой, состоявшейся 5–6 мая 1959 г. в Чикаго. Он ввел принцип «порядок через шум», более известный нам от Ильи Пригожина как принцип «порядок из хаоса».

Исходя из идеи своего близкого коллеги, выдающегося нейрофизиолога и разработчика своего рода «экспериментальной эпистемологии» Уоррена МакКаллоха, что кибернетика представляет собой, по сути, теорию познания, Хайнц фон Фёрстер развил свою оригинальную теорию познания, основные представления которой сегодня вливаются в направление эпистемологического конструктивизма. Он был вовлечен МакКаллохом в движение Масийских конференций, которые организовывались под общим названием «Циклическая причинность и механизмы обратной связи». А поскольку фон Фёрстер был весьма ограничен в знаниях английского языка, с МакКаллохом он общался первоначально на языке математики.

Любопытно, что фон Фёрстер никогда не принимал этот ярлык «конструктивизм», который обычно прикрепляли к созданной им теории. Он старался избегать всякого навешивания ярлыков и опасался любой категоризации, ибо считал, что они подрывают всякую способность ясно и свободно мыслить. Он, напротив, придерживался убеждения, что кибернетика основывается на особого рода этической позиции и всемерно ее развивает: наша автономия предполагает, что мы ответственны за наши мысли и действия, и наша подлинная свобода принимать решения проявляется тогда, когда вопрос является «нерешаемым». Мыслить – значит не столько решать (т. е. «закрывать») вопросы, сколько, досконально обсудив, оставлять их открытыми, выводить на новые вопросы и вопросы вопросов, вполне в духе Сократа. Три принципа этики фон Фёрстера, вытекающие из базисного представления об автономии, таковы:

1. «Действуй так, чтобы умножать количество возможностей для выбора!»

2. «Если хочешь увидеть, действуй!»

3. «Если хочешь быть собой, изменяйся!»

Фундаментальной идеей кибернетического мышления является идея цикличности, за которой расцветает целый концептуальный сад идей: обратная связь, самоотнесенность, рекурсивность, самоструктурирование, самоорганизация, закрытость. Ключевым словом в его трудах, судя по всему, является немецкое слово «Eigen», соответствующее английскому «self» или русскому «собственный», «само», «Я» (eigenbehavior, eigenelement, eigenfunction, eigenprocess, eigenvalue). Ни одна система не смогла бы выжить без способности поддерживать и воспроизводить свое собственное поведение и свою собственную организацию. В самоорганизации всегда есть момент цикличности: это, по сути, – организация организации. Сознание сознания есть самосознание, а понимание понимания есть самопонимание. Окружающий мир в том виде, в котором мы его воспринимаем, является нашим изобретением. Вместо того чтобы беспокоиться о недоступной нам внешней реальности, разумнее сфокусировать внимание на мире, который мы строим в процессе взаимодействия и коммуникации с другими людьми, на мире нашего опыта.

Согласно фон Фёрстеру всякое сказанное сказано наблюдателем (ибо нет наблюдения без наблюдателя). Описания всегда являются самоописаниями. А вопрос, который ставят, как правило, уже содержит ответ, который может быть на него получен. Поэтому легитимными он признает лишь те вопросы, которые являются чистыми: для них не существует готового ответа. Фон Фёрстер перефразирует известное изречение Гераклита «Человек не может войти в одну и ту же реку дважды», считающееся одним их первых наглядных представлений становления природного бытия. «Человек не может видеть одного и того же лица дважды, – говорит фон Фёрстер. – Однажды увиденное лицо невозможно увидеть снова, ибо оно – как и все иное – навсегда утрачено»[28 - Foerster H. von, P?rksen B. Wahrheit ist die Erfndung eines L?gners: Gespr?che f?r Skeptiker. 2. Auf. Heidelberg: Carl-Auer-Systeme Verlag, 1998. S.121.]. Меняется не только мир, но и человек с его когнитивными способностями; изменяя мир, человек изменяется сам.

В 1968 г. один из коллег фон Фёрстера в Университете Иллинойса предложил ему прочитать курс кибернетики как эвристики, стратегии решения математических проблем. Это логично привело его к разработке концепции кибернетики кибернетики, или кибернетики второго порядка, изложенной в книге «Кибернетика кибернетики», которая вышла в свет в 1974 г. Проведя различия между кибернетикой первого прядка (кибернетикой наблюдаемых систем) и кибернетикой второго порядка (кибернетикой наблюдающих систем), он отстаивал необходимость включения в систему наблюдения самих наблюдателей как участников того, что они наблюдают, менеджеров как членов организации, которой они управляют. «Кибернетика первого порядка разделяет субъект и объект, она указывает на предполагаемый независимый мир “там, вне нас”. Кибернетика второго порядка сама является циклической: человек научается понимать себя частью мира, того мира, который он намеревается наблюдать. Вся ситуация описания сдвигается в другую область, в которой человек внезапно вынужден принять на себя ответственность за свои собственные наблюдения»[29 - Foerster H. von, P?rksen B. Op. cit. S. 114–115.]. В своем стремлении развить кибернетику второго порядка фон Фёрстер, без сомнения, был подвержен влиянию своего коллеги Гордона Паска, который первый предпринял попытку гуманитаризировать кибернетику, представить ее, скорее, как искусство, философию и стиль жизни, чем как науку об управлении и организации.

Согласно фон Фёрстеру мы не отражаем, а изобретаем, конструируем мир. Мы не в состоянии узнать, какой является реальность. Мы по своей природе таковы, что постоянно вновь изобретаем, конструируем нашу реальность и наше настоящее. Поскольку мир есть наше изобретение, то каждый из нас когнитивно одинок[30 - См.: Foerster H. von, P?rksen B. Op.cit. S. 26.], причем безнадежно. Ибо каждый из нас воспринимает и осмысливает мир в меру своих собственных когнитивных возможностей. Каждый осваивает, энактивирует для себя свой собственный мир, конструирует свою реальность. Поэтому понятие истины является настоящим хамелеоном в истории науки и философии, который окрашивается – в соответствии с позицией того, кто его использует – всегда в разные цвета. «Истина есть изобретение лжецов», – провокационно заявил фон Фёрстер в одном из своих интервью. Цель познания, стало быть, – это сам процесс познания, подобно тому как танец возникает в процессе танца и заключает в себе свою собственную цель. Значит, правы буддисты, которые говорят, что «ты прокладываешь свой путь при движении по нему», ибо путь не есть нечто вечное и наперед заданное, путь возникает в момент движения, дорога прокладывается в ходе движения по ней. Конструктивная теория познания определяется любопытством человека к миру, она является учением о любопытстве (Neugierologie).

1.7. Двойной приказ Грегори Бейтсона

Развивая своего рода кибернетическую эпистемологию, англо-американский психолог Грегори Бейтсон (1904–1980) ввел представление о закольцованности, петлевых структурах, т. е., по сути, о нелинейной циклической причинности, неоднозначности и ретроактивности отношений, устанавливающихся между индивидуальным разумом и средой его активности и коммуникации, другими индивидами. Применительно к смыслу посланий он говорил о «двойной связи» («double bind»), о «двойном приказе», т. е. о тексте и контексте посланий, которые могут быть прямо противоположными друг другу.

Идея двойной связи, или двойного послания Бейтсона является центральной в его учении. Она описывает эмоциально сложные ситуации коммуникации, когда человек или группа получает послание с двумя или более противоречащими друг другу смыслами. Например, мать говорит ребенку, что его любит, но при этом отворачивается от него с отвращением. Невербальный знак противоречит проговариаемому смыслу. Идею двойного послания Бейтсон использовал для объяснения шизофрении, считая ее не врожденной, а приобретенной болезнью (что до сих пор является предметом дискуссии), возникновению которой способствует множество ситуаций с конфузиями в мышлении и коммуникации.

Индивидуальный разум выходит за пределы своей телесной определенности и растворяется в своем экологическом окружении, в сетях коллективного разума. «Индивидуальный разум имманентен, но не только телу, а также контурам и сообщениям вне тела. Также есть большой Разум, в котором индивидуальный разум – только субсистема»[31 - Бейтсон Г. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии. М.: Смысл, 2000. С. 426.]. Как показал Бейтсон, развив при этом идеи, высказанные другим теоретиком, известным кибернетиком У. Росс Эшби еще в 1940-х годах, для устойчивого существования сложных интерактивных человеческих систем необходимы определенная доля хаоса, постоянная изменчивость и вариативность отношений, их разнообразие, что предохраняет эти системы от крупных флуктуаций, способных разрушить системную организацию. Система должна постоянно флуктуировать, чтобы одна из ее флуктуаций однажды не стала для нее смертельной. «Стабильное состояние и продолжительное существование сложных интерактивных систем зависит от предотвращения максимизации любой переменной, и непрерывное возрастание любой переменной неизбежно приведет к необратимым изменениям системы, которые и ограничат это возрастание… В подобных условиях очень важно позволять некоторым переменным изменяться… Аналогично, канатоходец с балансировочным шестом не может поддерживать свое равновесие иначе, как варьируя силы, которые он прикладывает к шесту»[32 - Бейтсон Г. Экология разума. С. 155.].

Встроенность индивидуального разума в среду коммуникации, познания и действия, способ построения Я на основе влияний Других и своей среды, Других под влиянием Я – эту циклически поддерживаемую коллективную сеть – Бейтсон описывал, введя методологически сильное представление об экологии идей. Тупо сопротивляться окружающей действительности непродуктивно, нужно, скорее, встраиваться в нее, находить в ней свое место, ее изменяя. Дочь Бейтсона Нора Бейтсон активно пропагандирует идеи отца. В одном из посланий в сети Facebook она отмечала: «Экология касается не просто жизни растений и животных… Она включает в себя царство идей и произвольные границы, которые мы накладываем на это царство. Коммуникация – это не то, что сказано, а то, что мы делаем в границах того, что мы чувствуем, что может быть сказано» (23.12.2012).

1.8. Реальность реальности и реальность как если бы (as if) Пауля Вацлавика

Пауль Вацлавик (1921–2007) – пионер семейной терапии, теории систем и философии конструктивизма. Как и фон Фёрстер, он родился и провел свое детство в Австрии. В 1950-х годах работал в Институте аналитической психологии К. Г. Юнга в Цюрихе. С 1960-х годов до своей кончины он осуществлял свою научную деятельность в Институте ментальных исследований Пало Альто (Калифорния, США), где основал научную школу психотерапии и теории коммуникации, краеугольным камнем мировоззрения которой является конструктивизм.

В качестве основополагающих положений конструктивизма Вацлавика, изложенного в его работе «Реальность реальности» (1978), обычно приводятся слова: «Мы конструируем реальность, в то время как мы полагаем, что мы ее воспринимаем. То, что мы называем реальностью (индивидуальной, социальной, идеологической), есть интерпретация, сконструированная посредством коммуникации и через нее. Пациент заключен в системную конструкцию, которая составляет его мир. Поэтому терапия должна заключаться в том, чтобы разрушить эту конструкцию». Видоизменяя тот способ, каким больной видит мир, других людей и самого себя, мы пробуждаем его силы побороть болезнь (его психотерапевтическая практика была связана с лечением шизофрении, депрессии, социально агрессивного поведения). На коллоквиуме по проблемам коммуникации Вацлавик говорил: «Невозможно не манипулировать». Лечащий врач тоже манипулирует, разрушает конструкции больного, изобретает реальность, которая может стать новой позитивной реальностью больного, в которой произойдет улучшение его состояния здоровья.

С точки зрения Вацлавика, не существует единственной реальности. Но то, что существует, – это различные версии реальности, которые могут даже противоречить друг другу. Предлагаемый им психотерапевтический метод «Будь спонтанным!» означает призыв к игре с реальностью (реальностью als ob), к мягкой взаимной подгонке к окружающему миру, к сотворению себя и мира с целью лучшей адаптации к нему.

Свою конструктивистскую теорию коммуникации Вацлавик построил на следующих пяти аксиомах.

1. Невозможно не коммуницировать. Всякий поведенческий акт влечет за собой коммуникацию. Даже наш выбор не коммуницировать есть форма коммуникации.

2. Всякая коммуникация имеет два аспекта: содержание (то, что хотят сказать) и отношение (манера говорения). Поскольку второй аспект включает в себя первый, то он есть метакоммуникация (главное, не что нам говорят, а как нам говорят).

3. Природа отношения (утверждение, оппозиция, отрицание) зависит от расстановки пауз в последовательности актов коммуникации между партнерами. Для установления гармонических отношений следует находить средства для возобновления отношений. Самое невыносимое – быть игнорируемым.

4. Человеческие существа используют два способа коммуникации: цифровой (сложный логический синтаксис при недостатке семантики) и аналоговый (использование образов, персонифицированных историй, игры слов, цитат, переформулировок с богатой семантикой).

5. Всякий коммуникативный обмен является симметричным или дополнительным, смотря по тому, базируется ли он на равенстве или различии.

1.9. Полувоображаемая реальность Эдгара Морена

Французский философ и социолог Эдгар Морен (р. 1921) широко известен ныне в мире как создатель эпистемологии сложного, принципов сложного мышления, позволяющих понять сложность мира[33 - См. об этом: Морен Э. Метод. Природа Природы / Пер. с франц. Е. Н. Князевой. 2-е изд. М.: Канон+, 2013.].

Один из этих принципов – принцип повторного введения познающего и действующего субъекта во всякий процесс познания и действия. Этот принцип восстанавливает субъекта и отводит ему подобающее место в процессе познания. По мнению Морена, не существует «зеркального» познания объективного мира. Познание есть всегда перевод и конструкция. Всякое наблюдение и всякое понятийное представление включают в себя знания наблюдателя, воспринимающего и мыслящего существа. Нет познания без самопознания, наблюдения без самонаблюдения. Нет действия без ответного отклика окружающего мира (объекта воздействия), заставляющего субъекта корригировать свое действие, а потому он вводит представление об экологии действия.

Эпистемология сложного, т. е. эпистемологические принципы, надлежащие для познания сложного мира, обретает свою форму в ходе познания познания, которое включает в себя и познание пределов познания. Обнаружение противоречий и антиномий является для нас сигналом того, что мы сталкиваемся с глубинами реального. Познание познания свидетельствует о том, что мы познали всего лишь тончайшую пленку реальности. Единственная реальность, которая доступна нашему познанию, со-производится человеческим сознанием, силой его воображения. Реальное и воображаемое сотканы, сплетены воедино, образуют сложный комплекс нашего бытия, нашей жизни.

Представление о полувоображаемой реальности Морен предложил еще в ранний период своей исследовательской деятельности, когда он занимался социологией кино. Реальность, которая предстает перед зрителем в кинокартине, – это «мир на расстоянии вытянутой руки». Эта реальность дана зрителю через отношение партиципации и ангажирования. Это мир творимый и творящий нас. Просматривая картину, зритель сопереживает героям и попадает в иную реальность. Он может сопереживать даже преступнику, находя в нем позитивные качества.

Ситуации схватываются с разных точек зрения. Они изменяются в зависимости от того, является ли человек в них участником или только внешним наблюдателем. Реальность виртуозного хирурга, хладнокровно и безошибочно осуществляющего сложную операцию, радикально отличается от той реальности, в которую он попадает, становясь наблюдателем этого процесса: он видит нечто иное – разверзнутую и терзаемую плоть – и может лишиться чувств.

Как говорит Морен, мы всегда «пробуждены» лишь частично, ибо обитаем в воображаемой, созданной нами самими реальности. Морен здесь идет вслед за Платоном, который утверждал, что все люди спят, но лишь философ бодрствует. Согласно Морену, мы не можем и полностью заснуть, ибо погрузиться в глубокий сон – значит растворить свое Я во Вселенной, полностью отдаться реальности, что невыносимо для человеческой личности.

Сложное познание, основания которого детально исследует Морен, основывается на все той же идее цикличности организации, которая проистекает из кибернетики и является базисом конструктивизма. Причем цикличность он понимает в разных смыслах: как соединение и взаимное влияние субъекта и объекта познания, процесса познания и его результата, познающего, продуцирующего знания, и полученного знания, преобразующего познающего. «Устраняя самого познающего, никогда нельзя продвинуться в познании сложного. Познание с необходимостью становится, таким образом, коммуникацией, петлей между познанием (феноменом, объектом) и познанием этого познания. Именно исходя из петли и метасистемы нам, по-видимому, следует понимать познание, которое порождает в то же время само самопознание… Знание преобразует, причем оно преобразует и нас самих»[34 - Морен Э. Метод. Природа Природы. С. 461.].

Глава 2. Развитие конструктивизма в русле биоэпистемологии

Эволюция – это всё. Это история мира, это единственное, что действительно важно.

    К. Лоренц

Evo-devo перспектива смещает фокус внимания с внешнего и случайного на внутреннее и родовое.

    Г. Мюллер

2.1. Биоэпистемология: возникновение парадигмы

Биоэпистемология возникла в середине XX в. Ее развитие было связано с натуралистическим поворотом в эпистемологии. Биоэпистемологию, или эволюционную эпистемологию, можно рассматривать как одну из версий натурализованной (натуралистической) эпистемологии. Основатель эволюционной эпистемологии, австрийский ученый-этолог Конрад Лоренц выразил суть этого натуралистического поворота так: «Наука о человеческом духе, прежде всего, теория познания начинает превращаться в биологическую науку». Разумеется, это заострение реального положения дел: эпистемология как раздел философии не превращается в науку, а биологическая наука – в философию. Речь здесь, скорее, идет о влиянии биологии, прежде всего теории эволюции в биологии, на изучение феноменов познания и сознания в философии. Наметившийся общий крен в современной философии к философии науки и техники выражается в эпистемологии в форме ее заинтересованного внимания ко всем новым достижениям, затрагивающим понимание процессов познания, а также возникновение и функционирование сознания, которые появляются в конкретных науках биологического, медицинского, информационного толка.

Поэтому можно сказать, что эволюционная эпистемология как область современной неклассической эпистемологии пускает корни в биологические науки и иные когнитивные науки и черпает из них соки, и на этой основе открываются новые возможности и новые перспективы для объяснения когнитивных явлений. Предмет эволюционной эпистемологии я понимаю в плане той традиции, которая была заложена ее создателями Конрадом Лоренцем, Дональдом Кэмпбеллом и Карлом Поппером. Эволюционная эпистемология исследует когнитивный аппарат человека и его эволюционное происхождение. Познавательные (когнитивные) способности человека рассматриваются в ней как результат эволюции, и из этого положения выводятся теоретико-познавательные следствия.

По мысли ее основателей, эволюционная эпистемология призвана конституироваться как некая всеобъемлющая эволюционная теория познания и знания, т. е. теория, которая объясняет когнитивные феномены как результат эволюционного процесса и описывает саму эволюцию как когнитивный процесс. Эволюция человека и его познавательных (когнитивных) способностей, эволюция знания и культуры мыслится как прямое продолжение эволюции неживой и живой природы, и динамика этих процессов, как предполагается, обнаруживает общие закономерности.

Эволюционная эпистемология как научная школа и достаточно влиятельная научная традиция начала складываться после выхода основного эпистемологического сочинения К. Лоренца «Jenseits des Spigels» – «По ту сторону зеркала. Поиски естественной истории человеческого знания» (оригинальное немецкое издание 1973 г., английское издание «Behind the Mirror» 1977 г., русское издание 1998 г.). В 1970-е годы возник Альтенбергский кружок, который объединил сторонников, учеников и последователей Конрада Лоренца. К ним можно отнести Руперта Ридля, Эрхарта Эзера, Франца Вукетича, Адольфа Хешля и Вернера Каллебо в Австрии, Герхарда Фолльмера и Герхарда Рота в Германии, Генри Плоткина в Великобритании, Майкла Брейди в США. Альтенберг – это небольшое поселение под Веной, где находится родовое имение семьи Конрада Лоренца и где по сей день расположен Институт по изучению эволюции и познания (Konrad Lorenz Institute for Evolution and Cognition), руководимый ныне биологом Гердом Мюллером. С начала 1990-х годов до 2004 г. этот Институт издавал международный журнал «Evolution and Cognition», главным редактором которого долгое время был ближайший ученик Конрада Лоренца Руперт Ридль (1925–2005), зоолог, написавший блестящие труды по эволюционной эпистемологии, в том числе книгу «Головой об стену. Биологические границы мышления» (1994). В этой книге Ридль показал, что человек не может перешагнуть самого себя, самотрансцендироваться, выйти за пределы своей биологической ограниченности, определяющей его познавательные возможности, и это подобно проблеме жука, который никак не может выбраться за края стакана. Не только журнал, но и постоянно действующий семинар, а также большое количество приглашенных ученых сделали научную школу Конрада Лоренца международным сообществом единомышленников.

Основные исследовательские установки были сформулированы Конрадом Лоренцем. Познавательный аппарат человека с древних времен мыслился, по крайней мере сторонниками корреспондентской теории истины, как некое зеркало, отражающее мир. Сознание как инструмент познания ни в коей мере не является зеркалом: создавая мысленные репрезентации и перерабатывая информацию, мы не просто отражаем, но и конструируем мир. Также Лоренц считал, что нет большего заблуждения в истории человеческого духа, чем мнение эмпириков, что человек перед каждым индивидуальным актом познания есть чистая доска, tabula rasa. Существуют генетические предрасположенности, и есть филогенетический опыт человечества, который снимается в индивидуальном сознании и предстает как онтогенетическое априори. Исследование когнитивного аппарата человека, его эволюционного происхождения и различий в способах восприятия мира представителями различных исторических эпох и различных этнических популяций сегодня – это, по мысли Лоренца, попытка заглянуть за зеркало и увидеть его обратную, скрытую от нас сторону, понять механизмы его функционирования. Это попытка лучше понять самих себя, заглянуть в самих себя.