скачать книгу бесплатно
– Спасибо. Сколько я должна? – Нина потянулась к сумке.
– Сейчас ничего не возьму. Но как только твоя судьба изменится, принесешь мне подарок, какой я заслужу. Тебе тоже судьбу узнать? – гадалка перевела взгляд на Татьяну.
– Да.
– Тебе карты ничего не скажут, по рукам смотреть буду. Чего сидишь, подходи ко мне, если не боишься? – Ева неспешно достала табурет из-под стола и похлопала ладонью по сиденью. Татьяна, переложив сумку на диван пошла, как-то непривычно робко и нерешительно.
– Боится что ли? – подумала Нина.
– Да, и за тобой страх ходит, правильно твоя подруга подумала! – гадалка с усмешкой взглянула на Татьяну, в ее черных глазах плясали, да что там плясали: черти устроили настоящую вакханалию. – Клади руки на стол.
И опять в комнате стало происходить что-то непонятное. Как будто тень мелькнула из угла в угол, создавая ощущение присутствия кого-то в помещении. Кольцо Евы стало переливаться от аквамаринового до антрацитового. Что-то заскрипело в сенях, и чуть заметно качнулись занавески на окнах. Нина, не отрывая взгляда, смотрела на Еву, в который раз укорив себя за допущенную ею слабость поддаться соблазну узнать будущее. Сейчас её даже не удивили слова гадалки, прочитавшей её мысли.
– Левая рука – то, что человеку предначертано, правая – то, как ты свою жизнь проживаешь. Видишь, они совсем у тебя разные. Предначертан тебе второй брак, но ты за этот держишься, хоть там тебя и не любят, а лишь используют. А вот линия удачи, да такая четкая, как у тебя – это редкость. Линия жизни прервана несколько раз – будут большие трудности, но все придет к тебе через твою работу и твое усердие. Не бросай начатое, даже если совсем тяжело будет. Скоро получишь шанс все в жизни изменить, не бойся, два ангела-хранителя у тебя на руке, они и помогут. Я все тебе рассказала, что вижу, а как быть решай сама. Расплатишься так же, как и подруга твоя, сейчас ничего с тебя не возьму. Хотя, за тебя уже всё решили…
Медленно встав, Нина посмотрела на подругу, которая промолчала рекордные для нее тридцать минут. Татьяна поднялась вслед за ней и, как будто стряхнув оцепенение, пошла в сени. Молча одевшись, подруги вышли на улицу, где моросил мелкий дождь. Встав около ворот, они никак не могли начать разговор. У каждой из них внутри происходили какие-то непонятные движения, шли внутренние диалоги. Казалось, так они простояли целую вечность, пока Нина первой не потянула подругу к машине.
Глава 4
Оказавшись в холодной машине, они впервые посмотрели друг на друга.
– Тань, слушай, у меня ощущение, что я не к гадалке сходила, а вагоны разгружала, причем весь день. – Нина зябко поежилась.
Не отвечая подруге, Таня перегнулась через сиденье, и в руках у нее оказался термос и два пластиковых стаканчика.
– Давай горячего глотнем. Я чего-то тоже никак отойти не могу. – Татьяна наливала чай, стараясь унять внутреннюю дрожь. «Какие две жизни? Какая из меня балерина или дрессировщица? Дернул меня черт за язык, захотелось, видите ли, судьбу узнать. Дура! Услышала сто загадок, да все без отгадок. Чего я не знала? Что не на своём месте сижу, что не свою жизнь проживаю, что любить себе не разрешаю, потому что боюсь, что опять все повторится! Все ты, милая моя, знала, просто вот так в лоб слышать этого не хотела, и нечего на правду злиться» – горячий чай понемногу начал приводить Нину в чувства.
– Тань, подкинь меня до дома. Честно слово, сил нет на автобус идти.
– Могла бы и не говорить, само собой, подвезу, – машина заурчала и медленно тронулась с места. Краем глаза Татьяна увидела, что цыганка, все это время наблюдавшая за ними из-за шторки, отошла от окна.
Всю дорогу в машине висело молчание, каждая думала о своем. Не хотелось залезать в душу друг к другу, да и пускать в свою тоже. Уже подъезжая к дому, Нина вдруг подумала, что ей ужасно жаль Татьяну, которая услышала такие очевидные для других и незаметные ей самой вещи о том, что муж ее не любит, а только пользуется всем готовым.
– Спасибо, Танюш, что подвезла. Зайдешь?
– Нет, что-то голова разболелась, домой поеду. Завтра созвонимся, хорошо? – то ли Нине показалось, то ли правда, но Татьяна старалась не смотреть на подругу.
– Конечно!
Перешагивая через лужи, в которых Нина ловила свое искаженное отражение, она добралась до подъезда. Пошарив в сумочке, и на ощупь найдя брелок в виде собачки, достала ключи. На автомате посмотрела в почтовый ящик, с удивлением обнаружила письмо, но никаких сил рассматривать или читать его не было. «Скорее всего, очередная реклама» – подумала Нина. Открыв дверь квартиры, и по привычке посмотрев вниз (как бы не выбежал кот), прошла в темную прихожую, привычным движением нащупав выключатель, зажгла свет. Семен Семеныч сонно зажмурился от яркого света, весь его вид говорил о недовольстве и недоумении, а на морде читался вопрос: «Кто же это так бесцеремонно прервал мой сон?».
– Ничего, Семен, ночью отоспишься! – поглядывая на кота, Нина снимала промокшие, да так и не высохшие ботинки. – Поговорить мне не с кем, так что Семен, придется тебе меня выслушать!
Включив в комнате торшер и открыв шкаф, Нина начала снимать с себя надоевшую за день одежду. Поймав в зеркале отражение, и мимолетно отметив, что к великому удивлению ей нравится своя внешность, отчего-то вдруг захотелось себя рассмотреть. Вот так, как поется в песне у Бутусова «без одежды и стыда».
– Странно, я так устала, а мне хочется собой любоваться, как будто со стороны себя вижу, как будто в первый раз заметила хрупкость плеч, белую, нет, молочную кожу с редкими веснушками, тонкие щиколотки и запястья. А волосы? Неужели у них всегда был этот медово-рыжий оттенок? Хитрый прищур коньячных глаз… Да я всегда считала, что у меня они самые обычные, карие. Наваждение какое-то, не иначе. Мама всегда сетовала на то, что я не красавица, но я с этим смирилась и даже приняла… Глупости. Вот же я. Я настоящая… – думала Нина.
– Мяу! – требовательно прервал Семен акт самолюбования и самореабилитации, как будто желая сказать, что неплохо бы вернуться на землю и заняться ее прямыми обязанностями по обслуживанию драгоценного кота.
– Да, мой хороший, сейчас я тобой займусь, только в душ сбегаю! – Нина, прихватив махровый халатик, отправилась в ванную.
Встав под горячие струи воды, и ощутив, как приятное тепло начинает путешествовать по ее телу, а мыло с апельсиновым маслом приятно скользит по коже, она наконец-то почувствовала расслабление. Согревшись и смыв всю усталость дня, Нина прошла на кухню, где ее уже поджидал, сидя на табуретке, Семен. Включив чайник, она достала из холодильника сваренную еще с утра курицу для кота и тут же поняла, что кроме помидорки и чахлого пучка укропа на полках ничего нет.
– С этими предсказаниями я совсем забыла зайти в магазин! Так что придется, друг мой любезный Семен, делиться тебе со мной своим ужином! – кот недовольно посмотрел на свою безалаберную хозяйку, но ничего не ответил, а лишь, совершенно по-человечески вздохнув, пересел к кормушке.
Поужинав, Нина заварила себе чай с чабрецом, добавила ложку меда и, прихватив кота, отправилась в комнату. По пути она заметила брошенное на трюмо письмо. Отпустив сытого амёбно висящего кота, взяла конверт.
– Ну что, Семен, почитаем, какой банк нам предлагает оформить супер выгодный кредит на классных условиях? – не дождавшись ответа от кота, Нина стала открывать конверт.
Татьяна зашла в квартиру. Муж, как всегда сидевший в комнате за компьютером, даже не попытался ее встретить, да, похоже, и вообще сделал вид, что не слышит ничего. Снимала сапожки, а в голове все крутились предсказания Евы. Если уж быть совсем честной, то и не только предсказания, но и очевидные факты того, что мужу она не нужна, и не любит он ее. Повесив куртку на плечики, она постаралась незамеченной пройти в спальню. Сегодня ей совсем не хотелось разговаривать ни с мужем, ни со свекровью, которой по счастью не оказалась дома. «Села на метлу, и унеслась на шабаш, наверное» – зло подумала она. Оказавшись в комнате, скидывая с себя одежду, она поймала себя на мысли, что старается поймать свое отражение в зеркале. Не то чтобы она не смотрела на себя в зеркала, нет, смотрела. И макияж наложить, и укладку сделать, и просто мимоходом глянуть. Но все это как-то торопливо, для галочки, без удовольствия. А сейчас её так и манило подойти к зеркалу и увидеть, рассмотреть себя такую, какая она есть, со всеми недостатками и достоинствами. Особенно захотелось увидеть достоинства. Присмотреться к ним. Прислушавшись, не собирается ли разлюбезный муженек прийти в комнату и, убедившись, что он занят увлекательным виртуальным миром, Татьяна повернулась к зеркалу: «Хорошо чертовка! Да, может, на чей-то вкус и полновата, но ведь на вкус и цвет… Другие грудь себе пришивают, а у меня своя четвертого размера, бедра как у Дженифер Лопез, а талия тоооненькая! Волосы блестят, и не потому что „Лондой“ крашу, а свои – густые, черные и переливаются, как крыло у ворона. Глаза и вовсе на два зеленых камушка похожи, тех, что на побережье водой омывает, тот же блеск и влажность, и чертики, и огоньки. Господи, как же я себя давно не видела, какая я оказывается… Не знаю какая. А что я вообще о себе знаю?» С непонятной для себя злостью Татьяна, захлопывая дверку шкафа, в очередной раз удивилась вконец обнаглевшему мужу и даже успела поселить в себе росточек волнения, все ли у него в порядке.
– Ты решил меня полностью игнорировать? – решительно открывая дверь комнаты, проговорила Татьяна.
– Нет, котик, ну что ты? Как я мог?! Просто немножко задумался… – маленькие глазки Анатолия быстро забегали по комнате, а голос звучал то ли грустно, то ли растерянно.
– Задумался?! На тебя это вообще-то не похоже! О чем тебе думать? О том, как из комнаты до кухни дойти? Или какую рубашку надеть для прогулки в парке? – Татьяна стала переставлять предметы на столе с места на место, хотя это и не имело никакого смысла.
– Ну что ты сердишься, котик? Танюшик, я думал о том, где взять денег, – глаза Толи сфокусировались на Татьяне.
– А что, шкатулка пуста?! Я же вчера туда пятьдесят тысяч положила! – севшим голосом пролепетала Татьяна, соображая, на какую очередную хрень ее разлюбезный муженек и его мамаша потратились в этот раз.
– Нет, что ты, солнышко, деньги я не трогал! Я не правильно выразился…
– Да, мать твою, выражайся яснее, что случилось?
Признание мужа, о неприкосновенности денег подействовали на Татьяну примерно так же, как если бы сейчас на ее глазах из шкафа вылезла Баба-Яга и предложила ей купить пять соток заболоченного леса.
– Ты только не расстраивайся, пусенька! Я тут решил тебе помочь и сделать свой вклад в семейный бюджет. Зашел на проверенный очень солидный сайт, где гарантировали мгновенный заработок, ну я и решил, что возможно… В общем, там надо было дать согласие, что я принимаю их условия, я подписал. Все нормально сначала было, даже полторы тысячи заработал, честно… А потом оказалось, что я им должен полтора миллиона. Зая, ты не переживай, я заработаю, вот увидишь…
Татьяне показалось, что если бы прямо сейчас ей на голову опустили топор, то она ничего и не заметила, а спокойно встала и пошла бы заниматься своими домашними делами.
– Полтора миллиона?! – чашка выпала из рук Татьяны и разбилась на мелкие осколки.
– Да, пусенька, но ты… – Толя не успел договорить.
– А каким образом ты принял условия их контракта, ты сказал, что подписал его? – севшим голосом проговорила Таня.
– Электронная подпись… – замямлил Толя.
– Ты взял МОЮ электронную подпись?! – ожидания Татьяны подтвердились, ей показалось, что она физически почувствовала, как все полтора миллиона, разменянные по рублю и расфасованные в мешки, стали падать ей на голову один за другим.
– То есть получается, что это я должна полтора ляма? – в ужасе проговорила Татьяна, скорее самой себе, чем мужу.
– Ну что ты, мы же семья, как ты так можешь говорить! Мы вместе все выплатим, я же не брошу тебя, обязательно что-нибудь придумаю!
– Спасибо, придумал уже! Видимо, за те пять лет, что ты не работаешь, ты отвык не только работать, но и думать! – сверкнув глазами, Татьяна выбежала из комнаты, не забыв, как следует, садануть дверью.
Оказавшись на кухне, стараясь унять сердцебиение и головную боль одновременно, стала размышлять, что лучше принять – стакан коньяка или два стакана валерьянки? Выбор в данный момент показался ей очевидным и, наполнив до краев первую попавшуюся кружку, опрокинула в себя коньяк. Казалось, что выпей она сейчас бензин или одеколон, вкус бы ощутить ей все равно не удалось.
Опустившись на стул и пошарив в ящике стола, Татьяна нашла пачку сигарет и зажигалку. «Три месяца не курила, и столько же не пила, я ведь беременность планировала, его на анализы записала, сама проверяюсь, лечусь. А это важно сейчас?» – мысли шли чередой, и, казалось, что они как маленькие вагончики поезда, пробегают мимо, непонятно куда деваясь.
Утро началось с гневного звонка начальства. Татьянин директор – Тимур Рафикович, был сегодня просто на пике ярости. Догадаться об этом можно было по количеству мата в его речи. В повседневной жизни нецензурная лексика шла в его речи через слово, но на данный момент речь состояла исключительно из мата, причем не только русского.
– Хорошо, Тимур Рафикович, я обязательно подъеду в магазин и разберусь с недостачей! – Татьяна придала голосу максимум спокойствия.
– …! …., ….! – проорало в трубку разлюбезное начальство и отсоединилось.
– Ничего себе утро начинается, я еще вчерашние события никак не переварю, что-то не получается вжиться в образ миллионерши с миллионными долгами» – по пути рассуждая и схватив ключи от машины, она выскочила из квартиры.
Ооо, если бы Татьяна могла материться так же, как умеет ее начальство, она непременно бы этим воспользовалась. Прибыв в магазин на Советскую, и просмотрев с бухгалтером все отчетные документы, ей захотелось выпить не один стакан коньяка залпом, а как минимум бутылку. Прямо из горлышка. Да, прямо сейчас. Из всех отчетов выходило, что она за своей подписью перевела неизвестному лицу сумму в размере двух миллионов рублей. А из этого, в свою очередь, выходило, что она, как ответственное лицо, должна возместить всю сумму. А если она не сможет возместить, то… Небо в клеточку, друзья в полосочку.
– Света Михайловна, как же так-то?! Я же каждый месяц все проверяла! Все было в порядке. И коллектив я сама сюда подбирала, все девчонки честные, даже справки об отсутствии судимости спросила… Ну ладно, семь-восемь бутылок пропадет, без этого никак, все-таки грузчики народ такой. Но воровать у самой себя! – Татьяна в запале сломала карандаш, очень кстати попавшийся под руку.
– Татьяна Петровна, ты не расстраивайся, разберемся, может что-то где-то упустили… – мямлила главбух, отводя глаза в сторону.
– Уже разобрались! Осталось выяснить, где мне два миллиона взять на покрытие долга! – рявкнула Таня. «Какие нахрен два миллиона, дура, ведь тебе еще муж подарочек в полтора ляма сделал. Господи, даже если я органы свои продам, и то не хватит на все. Да и сколько у меня их там здоровых? Наверное, одни ушные раковины да ноздри! Молодец, Татьяна Петровна! Нет бы по профилю, психологом работать, сидеть спокойно, советы раздавать, людям помогать опять-таки. А сейчас что? Меня же посадят лет на пять, не меньше. Что делать, что делать?» – мысли вихрем неслись в голове.
Глава 5
Глаза Нины быстро бежали по строчкам письма, часто облизывая пересохшие от волнения губы, она пыталась осознать смысл прочитанного. «Уважаемая Нина Александровна! Сообщаю вам, что вы являетесь наследницей Прасковьи Андреевны Косиновой-Майер, скончавшейся 03.05.1888 года в имении Нагорское, Опушковского уезда, Псковской губернии, похороненной на кладбище города Доронич. По завещанию П. А. Косиновой-Майер вы являетесь наследницей усадьбы Свитино, Тверской области, Торжковского района. Для вступления в права наследницы Вам необходимо подать документы о правах вступления в наследство, обратившись к нотариусу по месту жительства. С уважением, помощник нотариуса Беляев Константин Георгиевич».
Далее шел перечень необходимых документов. На автомате дочитав последние строчки, Нина потерла виски. «Какое наследство? Какая Прасковья Андреевна?» Взяв телефон и набрав номер мамы, Елены Владимировны, Нина была готова выслушать очередную тираду о том, как она, Нина, «скучно живет», и «где же очередь кавалеров?». Сама Елена Владимировна, благополучно выйдя замуж в семнадцать лет, превыше всего ценила семью, а особенно комфорт, который ей обеспечивал ее муж, Нинин папа – Александр Григорьевич. Но в этот вечер на небесах кто-то решил, что в жизни специалиста по социальной работе Ниночки Зайцевой очень мало приключений и чудес, и необходимо подкинуть еще парочку.
– Привет, мам как дела? Все хорошо? – протараторила Нина.
– Здравствуй, Нинулька, да, все прекрасно! Что-то случилось? – ощущалось ее хорошее настроение.
– Скажи, ты знаешь кто такая Прасковья Андреевна Косинова-Майер?
Молчание в трубке затянулось, и Нина почувствовала то ли напряжение, то ли волнение, которое она хорошо считывала с мамы, находясь даже на расстоянии.
– А почему ты спрашиваешь? Откуда ты вообще взяла это имя?! – нотки металла, так привычные для Нины с детства, проскользнули в голосе матери.
– Мне прислали письмо, где говорится, что я являюсь ее единственной наследницей. Мам, зря я тебя, наверное, побеспокоила, скорее всего, это чей-то глупый розыгрыш… – договорить Нина не успела.
– Все правильно… Седьмая девочка на веточке… – Елена Владимировна бормотала что-то несвязное.
– Мама! Какая девочка на веточке?! О чем ты? – неожиданно для себя Нина повысила голос.
– Не по телефону, я сейчас к тебе приеду, никуда не уходи!!! – в непривычном возбуждении крикнула мама и отсоединилась.
– Куда я могу пойти, двенадцатый час ночи? – но трубка уже противно запищала.
– Ты одна? – на ходу скидывая куртку, спросила мама. Модная стрижка и умело наложенный макияж в полумраке комнаты делали ее ровесницей дочери, ну, максимум старшей сестрой, – я останусь у тебя, папа все равно в командировке.
– Конечно! Как будто… – но Елена Владимировна ее перебила.
– Дай письмо, которое ты получила! – выхватив из рук дочери конверт и достав послание, она несколько раз перечитала его. Затем медленно опустилась на кресло и, кажется, стала вести внутренней диалог. Молчание затягивалось, в комнате как будто появился кто-то еще, невидимый, но опасности не представляющий, скорее, он просто был еще одним участником беседы.
– Может быть, ты все объяснишь, наконец! – Нина прервала ставшее невыносимым для нее молчание.
Поправив без того прекрасно уложенные волосы и расправив невидимые складки на не в меру короткой юбке, Елена Владимировна начала рассказ, и чем дальше он длился, тем большее удивление вызывал у Нины.
– Прасковья Андреевна действительно наша родственница. Ты ее прапрапра… внучка, ну, в общем, ты поняла! Эту сказку о седьмой девочке я слышала не раз. Мне её успела рассказать твоя прабабушка – Татьяна Андреевна, а той – её прабабушка – Наталья Петровна, которая и была дочерью Прасковьи Андреевны. Понятно? – Елена Владимировна выжидательно посмотрела на дочь.
– Да… то есть, нет, ничего пока не понятно! Причем здесь я?
– Ты и есть та самая седьмая девочка на седьмой веточке!
– Мама, пожалуйста, расскажи все по порядку! – Нина с мольбой в голосе обратилась к Елене Владимировне.
– Сейчас… Значит так! Прасковья Андреевна жила в усадьбе в Свитино, которая была приданым, полученным от отца, когда она вышла за немца Фридриха Майера – архитектора. На момент случившихся событий у них были две дочери-близняшки – Наталья и Елена, им, кажется, было лет десять. Как-то осенью в дождь к ним в дверь постучала женщина и попросилась переночевать. В руках у нее был сверток с ребенком. Но Прасковья, отличавшаяся на редкость твердым и жестким характером, прогнала незнакомку с ребенком ночью. Тогда непрошенная гостья сказала: «Все, кто в доме – выйдут отсюда и больше никогда не зайдут. Все, что в доме – останется в нем. Ключник в нем отныне сидит, никому войти не велит. Одна из двух останется в нем навсегда. Открыть и войти в дом сможет только девочка, которая будет сидеть на седьмой веточке. Будь по-моему!». Женщина бросила на порог мешочек и ушла.
Как не искали потом её, найти не смогли. А в доме стала твориться чертовщина. К следующему вечеру двери дома закрылись, и никто из домашних не мог войти внутрь. Но не это самое страшное: внутри дома осталась Елена, дочь Прасковьи и Фридриха. Кузнец, работавший в усадьбе, попытался сломать замок, но ничего не получилось, а через несколько дней он умер. Семья переехала в другой дом. Также говорили, что Прасковью стали мучать виденья: будто к ней приходила эта мертвая женщина с младенцем, и Елена, которая просит выпустить её из дома. Майер стала обращаться к местным бабкам-знахаркам. Те, поначалу, привлеченные большим вознаграждением, охотно шли снимать заговор, что-то шептали, брызгали водой, читали молитвы, но все было зря. Несколько крепостных еще раз попытались открыть дом, но их постигла та же участь, что и кузнеца. К дому стали бояться подходить. Прасковья стала часто ходить в церковь, просила совета у настоятельницы. Она посоветовала ей пригреть сироту, возможно, тогда станет легче. И правда, семья взяла себе на воспитание осиротевшего мальчика. Как-то гуляя с ним по лесу, Прасковья встретила старуху, которая сказала, что предсказание вспять не повернуть, что за её грех расплачивается её дочь, душа которой останется в доме с ключником. Но освободить душу Елены сможет девочка, родившаяся в седьмом поколении. И что дом очистить от проклятья сможет только она, а до этого времени дом для всех будет закрыт. И ни в коем случае никто из потомков до седьмого колена не должен подходить к усадьбе. Так Прасковья Андреевна составила завещание, надеясь, что девочка на седьмой веточке поможет её дочери обрести покой.
– Какой ужас, неужели все это правда? – Нина не могла поверить рассказу матери.
– Нинуль, прошло сто с лишним лет, возможно, историю могли исказить, но факт остается фактом – завещание существует. И ты – наследница Прасковьи. Честно, я никогда не верила в эту сказку до сегодняшнего дня. Разумеется, я не видела усадьбу, так как по преданию старуха из леса запретила туда подходить.
– Ну, допустим, в порядке бреда, что все это правда! Как, как я смогу освободить душу Елены? Я не медиум, не экстрасенс, я обычный специалист по социальной работе. Из всего сверхмогущественного, я знаю сто двадцатый федеральный закон о беспризорности и безнадзорности, и Отче наш, и то, не до конца! – Нина уставилась на мать.
– Честно? Я не знаю и не представляю. Но считаю, что тебе необходимо хотя бы просто съездить и посмотреть на этот дом! – Елена Владимировна улыбнулась и лукаво подмигнула дочери, – а теперь давай спать. Как там говорят? Утро вечера мудренее!
– Да, завтра все обдумаю на свежую голову, – проговорила Нина, потягиваясь и ощущая во всем теле непонятно откуда взявшуюся энергию.
Глава 6
«Надо же, – думала Нина – как я оказалась на концерте Земфиры? Вроде билет не покупала, и Таньки рядом нет, и поет она как-то странно, как будто только один куплет повторяет, и все громче и громче…»
– Нинуля, возьми трубку! – голос мамы ворвался в голову.
Резко открыв глаза и сев на кровати, она наконец-то сообразила, что звонит ее телефон. Из всех людей, которых ей не хотелось видеть и слышать с утра, Иннокентий Харитонович, безусловно, занимал лидирующие позиции.
– Зайцева! Придешь на работу, сразу ко мне! Опоздаешь хоть на минуту, можешь сразу писать заявление: на твое место быстро замена найдется! – визгливый голос директора ввинтился в голову острым шурупом. Нина на всякий случай отодвинула трубку, помня о том, как в порыве гнева у шефа обычно в разные стороны летят слюни. Девочки шутили, что, скорее всего, они ядовиты.
– И вам доброго утра, Харитон Иннокентьевич, – Нина сообразила, что поменяла имя-отчество шефа местами, и попыталась исправить ситуацию, но директор её перебил.
– Разговор будет серьезный, Зайцева! – провизжала трубка и жалобно запищала.
Наспех выпив кофе, Нина попросила маму, если ей не трудно, купить им с Семеном продуктов, так как сама она была уверена, что обязательно про это забудет.
– Беги уже, а то опоздаешь к вашему Властелину кружков! – улыбнулась мама, когда Нина чмокнула её в щеку.
При упоминании прозвища Нина улыбнулась и сразу вспомнила, как оно появилось. Прозвище Властелин кружков приклеилось к директору после того, как случилось два события, казалось бы, не связанные между собой абсолютно. В прошлом году Министерство социальной защиты решило, что у специалистов очень мало работы, и они день-деньской скучают в праздности будней. В светлые головы начальства пришла мысль озадачить директоров «Центров Семья» и «придумать что-то полезное». Так, на бумаге появились множество кружков, которые никто не посещал, министерство «забыло» порешать вопрос финансирования. Сославшись на то, что «и самим вам не мешало бы подумать и проявить креативность», а они (начальство) «и так уже все за нас проделали», министерство умыло руки. А каждый специалист стал разрабатывать тематику будущего кружка. Так, на свет появились «Веселые шашки», совершенно не имевшие элемента веселья, «Увлекательное домино» без всякого увлечения, «Умные шахматы», ну, понятно без чего. Все настольные игры были торжественно принесены из дома; программы с целями и задачами прописаны; уговорами и угрозами, что никогда не снимут с учета как хулиганов, записаны в кружки подростки. Осталось защитить и утвердить программы. На защиту должны были приехать важные дамы из САМОГО МИНИСТЕРСТВА, которых Иннокентий Харитонович баловал в своем кабинете морепродуктами и сырокопченой колбасой, а чиновницы жеманно хихикали над его тухлыми шутками. Настал день икс! И на чем же подъезжает Иннокентий к работе? На автомобиле Ауди, выпущенном в восьмидесятых годах, а если вспомнить логотип марки, то это – четыре пересекающихся кольца. Увидев новое авто шефа, Регина Устегова закричала на весь кабинет:
– Девчонки, он приехал на какой-то развалюхе с кружками!
На что Лена Замаляева, невозмутима сказала: «Это не кружки, а скорее кольца, а вообще, какие кружки – такая и машина. Властелин, кружков, блин!»
