скачать книгу бесплатно
«Любая шикарная гостиница, – мысленно уточнил он, почесал заросший подбородок и улыбнулся. – Горячая ванна, белое махровое полотенце, чашечка кофе, отличный коньяк…»
Улыбка стала шире и циничнее. Глеб крутанулся на месте, как заправский танцор, чем привлек внимание окружающих, и выдал ликующее: «Опа!» Вдали, среди отъезжающих и приезжающих, вспыхнула, а затем погасла рыжая голова. Девчонка отправлялась неизвестно куда, что, безусловно, прекрасно – скатертью дорога, детка! Счастливого пути!
– Такси, такси, – пропел Глеб и вдруг почувствовал нарастающее тепло в ногах, оно сжало щиколотки, а затем поползло вверх, ослабляя мышцы, проникая в кровь и каждую клетку тела… – Нет, – сорвалось с губ. Сердце, сто раз привычное к подобным моментам, дернулось и заныло, еще надеясь на ошибку. – Нет, нет… Только не сейчас. Имейте совесть!
Глеб споткнулся, точно под ногами оказалась невидимая преграда, но упрямство и острое желание отстоять право на свободу несколько укрепили его силы, хотя… Он знал: это самообман.
«Ладно, готов пообщаться по существу, – Глеб разумно встал на путь переговоров. – Что от меня требуется? Давайте решим все вопросы максимально быстро, и я поеду в гостиницу пить крепкий черный чай… Обещаю, никакого коньяка, – не удержавшись, он хохотнул и торопливо продолжил: – В конце концов, я имею право на отпуск. Банальный отпуск. Дня три-четыре… А? Договорились?»
Тело развернуло, и перед глазами опять появилась белая надпись «Казанский вокзал».
– Стоп, – тихо произнес Глеб. – Но я же добрался до Москвы, и никто, ни одна собака страшная… – В боку весьма болезненно кольнуло. – О, прошу прощения, погорячился, – абсолютно не сожалея, извинился Глеб. – Но почему же раньше…
Стараясь получить разгадку, он осекся и прислушался: частенько ответы лежат на поверхности, главное – суметь их взять. Однако подсказка не бросилась в глаза, какой-либо звук не потребовал к себе повышенного внимания, в голове стояла густая тишина. Глеб дернул плечом, пытаясь избавиться от безоговорочного подчинения, но тяга невероятной силы потащила его вперед, не давая возможности даже избежать естественных препятствий.
– Не так быстро, не так быстро, – произнес он и налетел на тучную даму в коротком кожаном пальто. – Простите, мадам, – игриво выдал Глеб, приобнимая женщину правой рукой. – Если бы не обстоятельства, я бы – ух! – Договорить он не успел, ноги понесли дальше, да так, что заныли колени. – Эй, нельзя ли в другую сторону? Или немного помедленней? – Из вредности, поощряя дух сопротивления, Глеб вцепился в перила лестницы и вытянулся вдоль ступенек в неестественной позе, пришлось крепче сжать пальцы, чтобы удержаться. – Что смотришь? – рявкнул он на маленького мужичка, проходящего мимо. – Может, я устал и прилег отдохнуть!
Мужичок резко отвернулся и ускорил шаг, его примеру последовали еще человек пять, а Глеб с трудом выпрямился, выругался и сразу увидел рыжую голову, мелькающую в толпе.
Девчонка.
С коричневым чемоданом.
Ответ на вопрос…
«Так, ладно, я понял: нужно догнать эту крошку. Зачем? Считаете, она может мне понравиться? – Глеб едко улыбнулся, не сомневаясь, что шутка не пришлась ко двору. – Хорошо, я иду за ней. Заметьте, сам, добровольно. Прошу занести это в личное дело и жирно подчеркнуть, а лучше бы при случае меня поощрить».
Глеб поднял правую руку, почувствовав долгожданную самостоятельность в движениях, расправил плечи и нарочно неторопливо стал спускаться по ступеням. Тело больше не горело, ничто не толкало в спину, но выбора все равно не существовало: девчонку нужно догнать.
Рыжая голова исчезла, Глеб бросил: «Черт побери!» – получил еще один болезненный укол в бок, дернулся и все же с нескрываемой иронией прошептал:
– Да, я знаю, употреблять такие нехорошие слова, разговаривая с Небесной канцелярией, дурной тон. Больше не буду, честное слово, больше не буду.
Девчонка вынырнула левее, около касс, Глеб устремился следом, гадая, к чему все это должно привести.
«Мне ее соблазнить? Неужели? Симпатичная…»
Он продолжил развлекаться, пытаясь продемонстрировать непокорность хотя бы таким образом, но резкий холод сжал виски, и уже знакомое равнодушие тугим комком подкатило к горлу. Девчонка для Глеба мгновенно перестала принадлежать к прекрасному полу, она больше не воспринималась симпатичной рыжеволосой девушкой, которая, возможно, однажды превратится в эффектную женщину. Она все так же стояла в очереди в кассу, поглядывая то направо, то налево, но на ее узких плечах, маленькой груди, тонкой талии взгляд больше не останавливался. Взгляд не делил ее на зоны возбуждения и не оценивал по пятибалльной шкале. Ох, как же Глеб не любил, когда с ним так поступали…
«Ну и кто вы после этого? – огрызнулся он. – Зачем? Она мне на фиг не нужна!»
Боясь, что запрет распространяется на всех женщин, Глеб повернул голову и уставился на первую попавшуюся стройную брюнетку. Короткая юбка, черные колготки, дутая розовая жилетка поверх розовой же водолазки, волосы стянуты в высокий хвост, ровная челка доходит до бровей, длинные черные ресницы обрамляют кошачьи карие глаза… Стандартная волна желания порадовала и успокоила Глеба, и настроение скакнуло вверх!
– Значит, только эту девчонку нельзя? Ладно, договорились, – весело прошептал он и услышал приятный голос: «Мне нужен билет до Утятина»… Что?.. М-м, наверное…»
Так он и знал, так и знал, что придется тащиться в какую-нибудь дыру! «Кто ты? И с какой стати меня приставили к тебе?» Глеб прищурился, продвинулся к кассе и занял очередь, не отводя глаз от девчонки.
Как ее зовут?
Где живет?
К кому едет?
И где она взяла этот жуткий чемодан?!
Глеб представил, как прикасается к чемодану и безошибочно читает его судьбу, слышит голоса, видит руки и лица, получает ту самую информацию, которая бы его сейчас очень порадовала, но увы, возможности такой нет. Рыжая крошка ни за что не позволит донести ее пожитки до перрона. Скажет «я сама» и ускорит шаг. Еще бы! С его-то заросшей физиономией! Да и вряд ли крошка является доверчивым созданием. В таких-то солдафонских ботинках! Глеб досадливо сморщился и шепнул на ухо впереди стоящему мужчине: «Эй, приятель, пропусти меня вперед. Ты же не против, правда?» Получив удовольствие от минутной власти, не дожидаясь ответа, он обошел мужчину, рассеянно смотревшего по сторонам, явно позабывшего, зачем он приехал на вокзал, и мягко произнес в полукруглое окошко:
– Мадам, а мне тоже нужно доехать до Утятина. Будьте любезны, порадуйте одинокого странника счастливым билетиком.
Девчонка плохо ориентировалась, что дало возможность быстро ее нагнать. Глеб пристроился сзади, сунул руки в карманы и неторопливо пошел следом. «Какой же чудесный день ты мне испортила, малышка. Как не стыдно… Ай-яй-яй… – Усмехнувшись, он прибавил шаг и, желая узнать хоть что-то, попытался уловить аромат рыжих волос. – Шампунь на крапиве. Ты любишь крапиву, детка? Только этого мне не хватало».
Глеб подавил желание заставить девчонку отдать чемодан (не слишком-то сосредоточишься в суматохе вокзала, и силы потратятся зря). Еще не время, да и куда торопиться? Он же не положительный персонаж и имеет право потянуть резину… «Я иду за ней. Без проблем. Все, как вы хотели. Кстати, какие будут пожелания? Мне угостить ее чашечкой кофе с коньячком или спеть колыбельную на ночь? Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, а ложись-ка ты у стенки, я пощупаю коленки… Нормально? Я не поэт, только учусь, прошу учесть это».
В электричке Глеб сел так, чтобы видеть девчонку.
«Полтора часа созерцания рыжей головы вряд ли подействуют на меня умиротворяюще, – пошутил он, лениво положил ногу на ногу и покосился на попутчицу справа. Пожилая женщина в синем тренировочном костюме и коротких резиновых сапогах листала тощий журнал с кроссвордами, готовясь к долгому пути. – Да я практически в цветнике! Дорогуша, позвольте отгадать что-нибудь по вертикали; я, знаете ли, недолюбливаю вялую горизонталь».
Глеб скучающе глянул в окно, мысленно попрощался с Москвой, со всеми вместе взятыми шикарными гостиницами и закрыл глаза. Часик он подремлет, девчонка никуда не денется, можно расслабиться и посмотреть цветные сны.
– Баю-баюшки-баю, – тихо протянул Глеб, не сомневаясь, что пожилая женщина (после подобного исполнения) оторвалась от журнала, подняла голову и посмотрела на него удивленно и опасливо. – Не обращайте на меня внимания, – не открывая глаз, сказал Глеб, добавляя голосу трогательные ноты: – Матушка часто пела мне колыбельные в детстве, и я до сих пор храню память об этих волшебных минутах.
Сколько же нужно иметь силы воли, чтобы не заржать в этот момент!
Станция Утятино особого движения в вагоне не вызвала: вещи прихватили лишь высокий худощавый старик в длинной серой куртке и рыжая девчонка. На платформе гулял ветер, кучками валялись бумажки, окурки и прочий мусор, по краю сквозь стыки бетонных плит и трещины в асфальте пробивалась трава, оградительная решетка радовала яркой зеленой краской.
Девчонка огляделась и неуверенно направилась к ступенькам. Глеб увидел две машины: голубую развалюху с проржавленным капотом и черный джип, припаркованный гораздо дальше, у дороги и редкого лесочка из берез, рябин и осин.
Ее ожидали.
«Та-а-ак… Делаем ставки, дамы и господа, делаем ставки, – пролетела мысль, наполненная азартом и любопытством. – Развалюха или джип. Джип или развалюха?..»
Положив руку на тонкие металлические перила, Глеб пожалел, что нет сигарет, и замер, пытаясь угадать: кто приехал за его подопечной? Курение, как ни странно, так и не прилипло к нему окончательно – Глеб то дымил, то надолго забывал о пагубной привычке, абсолютно не страдая от этого.
Сначала девчонка приблизилась к развалюхе, поговорила с водителем, а затем направилась к джипу. Так же пообщалась с водителем, обошла машину и открыла дверцу. В ее движениях присутствовала некоторая напряженность, но лицо оставалось спокойным, даже, пожалуй, светлым. Лучшего определения Глеб не подобрал.
– Эй… стой… – спохватившись, выдохнул он и быстро направился по тропинке к дороге. – Стой, тебе говорят. Эй, ты куда?..
Автоматически Глеб четко, хладнокровно сформулировал желание и отправил его огненной стрелой в рыжую макушку, но… ничего не произошло. Ни задержки, ни взгляда, ни сомнения, ни хотя бы колебания в воздухе – девчонка забралась в джип, и дверца с отдаленным звуком захлопнулась. Притормозив, Глеб, не веря собственным глазам, удивленно уставился на поднимающиеся дорожные клубы пыли. Они затемнили дорогу, расширились, будто хотели посмеяться: «Не вышло, приятель? А никто и не говорил, что будет легко!»
Она уезжала.
Не подчинившись.
Девчонка совершенно свободна от его силы.
– Твою мать! – с чувством рявкнул Глеб, поддал ногой приличный булыжник и разразился продолжительными ругательствами.
Собственно, не новость, что на часть людей не действуют чары, которыми иногда его наделяют. Если человек слишком сильный, умный, свободный или стоит запрет («На судьбу не влиять»), то усилия напрасны, любые приказы, долетая, будут рассыпаться и оседать на землю невидимым пеплом. Вот только влиять на судьбу девчонки – разрешено! Ограничения всегда чувствуются, не перепутаешь, но невозможно поверить, что эта малявка сильнее его воли. Невозможно!
«Я найду тебя, и посмотрим, кто кого», – проворчал Глеб, игнорируя тот факт, что искать придется в любом случае, хочет он того или нет.
Водителем развалюхи оказался светловолосый паренек лет восемнадцати. Веснушки запорошили лицо и руки, голубые глаза сияли искренностью и любовью ко всему, что находилось в радиусе тысячи километров. И было ясно: свою машину он обожает, несмотря на обнаглевшую ржавчину, поцарапанные бока и протертые кресла. С зеркала свешивались многочисленные мелкие сувениры, по панели тянулись яркие наклейки, на руле красовалась новенькая бордовая бархатная оплетка.
– Привет, – заглянув в салон, оценивая обстановку и паренька, легко и непринужденно поздоровался Глеб. – Хорошо у тебя здесь.
– Ага.
– Дежуришь?
– Приперся раньше, как дурак. – Паренек потер ладонью нос и посмотрел в сторону платформы. – Тетка должна из города приехать, если не встречу – убьет. Запилит до смерти!
– Понятно. И давно кукуешь?
– Не-а, минут десять. Тебя как звать?
– Глеб.
– Я – Степан.
– А мне вот, Степа, девчонка понравилась… На джипе сейчас умотала. Чья тачка, не знаешь?
– Известно, чья, – Дюкова! Он на ней уже лет пять разъезжает, хотел бы я такую. Дай-ка вылезу, надоело сидеть.
Глеб отступил, паренек распахнул дверцу и вышел из машины, прихватив пачку сигарет.
– А о чем тебя девчонка спрашивала?
– Так о том и спрашивала! От Дюкова я или нет. Василием Петровичем его величала, уважительно. Смех, да и только.
– Почему? – Глеб, готовый ухватить любую информацию за хвост, напрягся, но мгновенно изобразил на лице веселость и легкое любопытство.
– Чокнутый он, ей-богу, чокнутый. У нас им детей пугают. – Степа чиркнул спичкой и затрясся от смеха. – Меня вот тоже пугали. Ну я, понятное дело, боялся. Мать говорила: утащит тебя Дюков в подвал и съест с потрохами! Весело!
– Живет-то он где? Далеко?
– Не-а, рядом с нами, – махнув в сторону леса, ответил Степа.
«Спасибо, весьма подробно объяснил», – мысленно усмехнулся Глеб.
– Подбросишь?
– Ага. Только ты мне рублей сто при тетке дай, а то задарма она не одобрит.
– Без проблем, договорились.
Пользуясь разговорчивостью паренька, Глеб задал еще несколько вопросов, но ничего полезного разузнать не удалось: раньше девчонка здесь вроде не появлялась, как зовут – неизвестно.
«Ничего, крошка, скоро мы с тобой встретимся. Надеюсь, наше знакомство будет коротким и необременительным. Интересно, что тебе от меня нужно?.. И еще более интересно, что мне нужно от тебя?»
Глеб поднял голову. Небо поражало чистым голубым цветом, но два небольших облака плыли рядом в неизведанные дали – одно за другим, точно связанные невидимой нитью.
– Очень смешно, – едко прокомментировал Глеб.
Глава 3
С тайной всегда соседствует волнение, а если предстоит встретиться лицом к лицу с давней легендой, то лучше сразу приготовиться и к трепету в груди, и к дрожи в коленках, и к шуму в ушах. Даже если эта легенда – странный, далекий Василий Петрович Дюков.
Полпути Леся с улыбкой думала о переезде, случившемся наперекор трудностям и сопротивлению тети Саши. В голове крутились обрывки фраз, открывались и закрывались дверцы лифта, звучал стук ботинок о ступеньки, и продолжало лететь «…успею, успею, успею!». Все получилось, обратной дороги нет и не будет: вот так тихонько, осторожно, хорошо и правильно исполняются мечты. Папка с рисунками осталась дома, потому что приятно, когда кто-то или что-то ждет твоего возвращения, но в чемодане лежат планшет, бумага, всевозможные карандаши, пастельные мелки…
А затем появился расплывчатый полупрозрачный образ Василия Петровича. Леся представляла его то высоким стариком с седыми бакенбардами, то маленьким крепким мужчиной с короткой шеей и жесткими черными усами. Она гадала, зачем он пригласил ее к себе, если с родственниками практически не общается, можно ли будет уехать через неделю, не задержит ли Василий Петрович дольше обещанного?
За полчаса до Утятина Леся почувствовала первый приступ любопытства: кто ее дядя, какой он? Александра Петровна настойчиво советовала называть Василия Петровича именно дядей. «Какая разница: двоюродный или троюродный? Так лучше, проще и по-человечески. И не забудь выразить благодарность!» Леся в ответ кивнула, согласившись сразу на все. Александра Петровна упаковала в блестящую подарочную бумагу клетчатый шерстяной шарф, купленный Сергею Сергеевичу на день рождения, и строго сказала: «Ты подготовить подарок уже не успеешь, а с пустыми руками появляться на пороге Дюкова – дурной тон. Подаришь шарф, зимы одинаково холодные и здесь, и в Утятине».
Устроившись поудобнее в машине, пристегнувшись ремнем безопасности, Леся позвонила тете и сообщила, что все в порядке: ее встретили, и минут через двадцать путешествие закончится. «Я надеюсь, мне не придется за тебя краснеть». – Голос Александры Петровны прозвенел, как натянутая тетива. «Конечно, нет, тетя Саша, – легко ответила Леся и торопливо добавила: – До свидания». Ей хотелось ехать молча, смотреть в окно, считать деревья, любоваться красотой природы, запоминать разноцветные мгновения, чтобы потом перенести их на бумагу.
Любопытство подпрыгнуло до небес, когда джип остановился около дома Василия Петровича. Леся ожидала увидеть добротный дом, огороженный, скорее всего, высоким забором, каменную дорожку, ведущую к крыльцу, подстриженную траву, просторную беседку с монолитным деревянным столом и стульями, ряд педантично, ровно высаженных кустов… И Сергей Сергеевич, и дядя Андрей, и тетя Маша, и тетя Саша всегда подчеркивали обеспеченность Василия Петровича, поэтому, по элементарной логике, он должен жить хорошо.
Машина медленно въехала во двор, оставив позади широкие кованые ворота, Леся открыла дверцу, вышла и удивленно приподняла брови… Перед ней возвышался дом – огромный, частично каменный, частично дощатый, с башнями-пристройками, с крутой лестницей, поднимающейся до балкона, темным крыльцом, практически съеденным толстыми длинными ветками незнакомого вьющегося растения. На ветках зеленела листва, но они все равно напоминали узловатые корни вековых деревьев, произрастающих в дремучих лесах. Одна башня-пристройка походила на безумную старуху, собирающуюся станцевать канкан, другая чуть накренилась, или так почудилось… Балкон выглядел добротным, по его периметру тянулись коричневые ящики для цветов – по всей видимости, их не использовали много лет.
– Пойдемте, я вас провожу, – раздался хрипловатый голос водителя.
– Да, спасибо… – тихо произнесла Леся, не в силах оторвать взгляд от пейзажа. Теперь она изучала территорию вокруг дома, это оказалось не менее увлекательно.
Дорожки уходили и вправо, и влево, их ограждали узкие полусгнившие доски и кирпичи, трава росла островками – высокая, низкая, стелющаяся по земле. Две скамейки давно потеряли цвет: коричневая краска шелушилась, напоминая лишайник. Взгляд зацепился за высохшие кусты, плотно растущую облепиху, бревна, наваленные бесформенной кучей около раскидистых яблонь, скворечник, повисший на одном гвозде. Но забор был идеальным – свежий, стройный, будто по линейке начерченный.
Здесь не мог жить разумный и успешный предприниматель: это место больше подходило старому колдуну, не терпящему перемен и не ждущему гостей. Впрочем, если верить Сергею Сергеевичу, дяде Андрею и тете Маше, отчасти так и было. Леся улыбнулась, представляя выражение лица Александры Петровны, окажись та в данную минуту рядом.
«Ка-та-стро-фа», – прочеканила Леся, устремляясь за водителем к крыльцу. Да, тетя Саша оценила бы увиденное именно так. Она всплеснула бы руками и непременно взялась за уборку. Ее энтузиазма хватило бы даже на то, чтобы перебрать и ровно уложить бревна, спилить сухие ветки облепихи и заставить яблони подобрать животы и расправить плечи. «Потом я все хорошенько осмотрю, здесь интересно», – подумала Леся, готовясь ко встрече с Василием Петровичем Дюковым. Волнение коснулось ее светлой кожи, щеки порозовели, и пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы вновь обрести уверенность.
По всем признакам, внутри дома тоже должны были царить запустение и беспорядок, но в гостиной Леся увидела белоснежные бархатные диваны, кресла цвета слоновой кости, овальные, прямоугольные, круглые зеркала, пять картин в тяжелых узорчатых рамах, светлую массивную четырехдверную тумбу, заставленную подсвечниками и всевозможными статуэтками, круглый стол и стулья – тоже из светлого дерева. Паркет блестел, точно его покрыли лаком совсем недавно, полосатые серо-коричневые шторы, собранные в замысловатые складки, спускались до пола и частично скрадывали свет, люстра поражала размерами и избытком золотых деталей. Ни пылинки, ни соринки. Резиденция короля, да и только.
«Ничего себе…» – Леся еще раз обвела гостиную цепким взглядом и потянулась к картинам, захотелось узнать хоть что-нибудь о пристрастиях Василия Петровича. Несоответствие внешнего и внутреннего обликов дома изумило до дрожи в груди.
– Пойдемте, ваша комната – за кухней, – вмешался в планы водитель и направился в противоположную от лестницы сторону.
Разочарованно закусив губу, оглядываясь, Леся зашагала к арочной двери, отделанной тонкими металлическими полосками и мозаикой из разноцветного матового стекла. Но уже через несколько секунд гостиная была забыта – полутьма узкого мрачного коридора окружила со всех сторон, под ногами оказался шершавый каменный пол, в груди екнуло, заныло, а руки нетерпеливо потребовали карандаш и бумагу. Теперь Леся понимала, что внутри дом такой же непредсказуемый, необычный, как и снаружи: за спиной осталось богатое убранство, впереди маячила неизвестность.
«Я обещала тете Саше звонить почаще, но надо ли говорить ей правду?.. Вряд ли…»
Они очутились в одной из башен. Два поворота (в нос влетели запахи пряностей и свежевыпеченного хлеба), маленькие квадратные окна на уровне глаз, затем потянулись обшарпанные стены, и вот наконец водитель остановился, указал на самую обыкновенную дверь и безучастно произнес:
– Это ваша комната, устраивайтесь. Ужин принесут. Туалет – дальше по коридору.
– А-а… Василий Петрович…
– Он встретится с вами за завтраком.
Сказав это, мужчина поставил чемодан на пол, развернулся и бесшумно удалился. Леся расстегнула пуговицы пиджака и дала себе минуту на размышления.
