Первый шаг

скачать книгу бесплатно

– Гадство! – Выругался Саркизов и вернул папку обратно. – Может попробуете сделать набросок на своём коммуникаторе?

– Нет. – Я покачал головой. – Не могу никак привыкнуть к нему. Что-то простое ещё кое-как делаю, а посложнее – и он начинает дрожать и скакать в воздухе. Погодите…

Я открыл бардачок, снова вытащил папку и высыпал всё содержимое из неё. Разгладил картон, взял из рук Саркизова ручку и принялся рисовать. Через пять минут набросок был готов. Вышло намного лучше моих рисунков в далёкой молодости. Интересно, когда так успел подрасти мой уровень рисования? На меня с картонной поверхности угрюмо смотрел подозрительный парень, чем-то неуловимо напоминающий крысёныша.

Тимур Андреевич протянул свой браслет над рисунком, и сделал несколько снимков.

– Попрошу знакомых пробить по базе. Через несколько часов будет результат. Спасибо! – Он помолчал, о чём-то задумавшись, и спросил: – Вас куда-то подвезти?

– Домой. – Не задумываясь, ответил я, но он, на удивление понял, кивнул и мы тронулись с места. – Сейчас хочу отдохнуть, если получится, или просто принять душ и отмыть кровь. Голова совсем не варит, такое чувство, словно меня изнасиловали в мозг.

– Вы, кстати, не дали мне ответ по поводу моего официального статуса. Вы нанимаете меня на работу?

– Да, конечно. Я думал, это и так понятно.

– Понятно, но нужно официальное согласие. Сейчас я его получил. Если Вас снова вызовут для дачи показаний, или просто для беседы, да даже просто на улице «случайно» Вас встретят, сразу вызывайте меня. Не разговаривайте с ними, не спорьте, ничего! Даже если они скажут, что это в Ваших интересах, в интересах следствия. Для этого всего у Вас есть я!

– Понял. Спасибо! Один вопрос. Почему я указан наследником состояния Ник? И почему у неё вообще было завещание?

– Это норма для состоятельных людей. У Николь было составлено завещание с 12-ти лет, как только у неё появилось собственное имущество. А после получения ею наследства от родителей, завещание пришлось переписывать. Я бегал за ней несколько недель с этим вопросом, но Николь своеобразная девушка, упрямая, сама себе на уме… была. Она избегала меня, и только дней десять назад, наконец, сама пришла ко мне в офис и оформила все документы, указав Вас наследником на абсолютно всё имущество и все активы.

– А кто был указан наследником раньше?

– Это тупиковая версия. – Саркизов понял, к чему я клоню, но всё равно пояснил. – Раньше наследниками были родители и благотворительные фонды. А в данной ситуации, если бы Николь не успела составить новое завещание, всё отошло бы государству. Больше никаких родственников и наследников у Смирновых не было.

– Понятно. Тупик. – Согласился я и отвернулся к окну, уставившись на только начинающий просыпаться город.

Саркизов довёз меня до отеля, нагло остановился напротив центрального входа, где висела табличка «Остановка запрещена», дал мне свою визитку и мы попрощались.

– Звоните мне в случае любых ситуаций или если что-то вспомните ещё. Я Вас тоже наберу, как только узнаю информацию по нашему незнакомцу. – Он кивком указал на мой рисунок.

Швейцар испуганно таращился на посетителя в окровавленной одежде, но узнав меня, без понуканий открыл дверь и пустил внутрь. Я поднялся к себе, разделся и залез в горячий, обжигающий душ. В голове билась одна единственная мысль, от которой я никак не мог избавиться.

Я потерял Ник! Я потерял её навсегда!

Дальше действовал как в тумане. Закинул в рот какую-то холодную еду из холодильника, выпил стакан воды из под крана, позвонил в офис, предупредил о своём отсутствии, завалился на кровать и вырубился, едва моя голова коснулась подушки. Проснулся через пару часов от светящего в окно яркого солнца. На часах было 11 дня.

Завибрировал мой браслет, или это он меня и разбудил, непонятно. Я принял вызов, и предо мной на всплывшем гало-экране возникло лицо Эль.

– Нам нужно поговорить. – Вместо приветствия сказал я девушке.

Она молча кивнула.

– Когда можем увидеться?

– Одевайся и выходи на улицу. Машина сейчас подъедет. – Коротко ответила она мне и отключилась.

Десять минут езды на авто до аэропорта, час в самолёте, снова десять минут на авто. И через полтора часа я сидел за круглым столом в большой переговорной комнате со стеклянными стенами. Напротив меня сидел профессор Кржеминский и грустно смотрел в мою сторону, словно нашкодивший первоклассник. Мимо нашего кабинета изредка проходили люди, но даже не пытались заглядывать сквозь стекло. Вышколенные или совсем не любопытные.

– Примите мои соболезнования, Яромир. Я не знал Николь Фёдоровну лично, но слышал много хорошего о ней.

– Спасибо! Вы что-то хотели от меня, хотели поговорить со мной?

– Это подождёт. Сигма… Эль хотела с Вами поговорить – это важнее. Она будет через пару минут. Может пока сделать Вам кофе или чай.

– Кофе, пожалуйста. Если можно. – Согласился я и проводил взглядом выходящего из комнаты профессора.

Эта лаборатория была гораздо меньше той, где я появился в этом мире. Всего одно десятиэтажное здание, высокий бетонный забор по периметру, нет огромного ангара, нет огромных пространств, нет тысячи сотрудников, суетящихся туда-сюда. Только несколько человек охраны на входе, несколько рабочих внизу на рампе, грузящих огромные контейнеры на грузовики, и люди которых я иногда вижу на этом этаже, больше похожие на обычных инженеров или каких-то служащих среднего звена, а не на лаборантов в белых халатах.

Да и здание больше похоже на офисное или производственное, чем на лабораторию. Может, так оно и есть. Они же что-то производят, не только исследуют. Может, это шоколадная фабрика искинов? Вполне возможно.

– Извини, задержалась. – Раздался голос Эль справа от меня и на стуле проступила трёхмерная голограмма.

Я протянул руку и по привычке проверил, настоящая она или нет. Хотя, и так было видно по слегка прозрачному силуэту – передо мной голограмма. Иногда, мне не хватало её рядом именно в живом состоянии, если так можно было сказать.

– У меня много вопросов.

– Я знаю. – Эль вздохнула и откинулась на стуле.

Как она это делает? Как не проваливается сквозь спинку и держит сидячее положение? Но это не те вопросы, которые я собирался задать. У меня в самолёте было время подумать, и сейчас я собирался получить ответы.

– У тебя есть оцифровка Ник? Ты можешь создать ей тело, как сделала со мной?

– Николь не оцифровывалась, как и её родители.

– Я знаю, врач скорой сказал. Но почему?

– Молодёжь редко оцифровывается.– Эль по-человечески пожала плечами. – Есть такой термин «personal fable» – убеждённость подростка в своей уникальности, неуязвимости и в собственном бессмертии. До определённой поры, каждый человек верит в то, что он неуязвим, всемогущ, и ничего плохого с ним произойти не может. Одни – перерастают его в пятилетнем возрасте, другие – в двадцатипятилетнем. Зависит от того, как скоро они столкнутся с собственными страхами и осознают свою заурядность. Николь не была заурядной – это её слабость. И в её семье больше верили в медицину, чем в цифровые технологии, мы уже говорили об этом однажды.

– И даже после гибели родителей? Это её ничему не научило?

– Может, и научило, а она просто откладывала. Может, не хотела, наказывая себя этим за то, что не уберегла своих родителей и стала виновницей их гибели.

– Она не была виновницей. – Возразил я. – Виноваты те твари, которые это сделали.

– Мы с тобой это понимаем. Девушка, только что потерявшая родителей – могла это не понимать.

Я задумался. Была ещё одна мысль, но я боялся её озвучивать, понимая, что услышу в ответ. Если бы была какая-то возможность спасти Ник, Эль бы давно сказала об этом.

– Она погружалась в виртуал, оцифровывалась пред игрой. У тебя должен быть слепок её разума или что-то такое?

– Это так не работает. По крайней мере, не сейчас. В твоё время с этим было проще, и так произошли первые оцифровки, случайно и спонтанно. Сейчас, когда технологию доработали и приняли целый ворох всевозможных регулирующих законов и правил для защиты разума от клонирования, копирования и снятия слепка, это всё стало гораздо сложнее.

Я так и думал. Здесь тоже тупик.

– Когда человек входит в виртуал, – продолжила Эль, – его сознание загружается во временный оперативный сектор. Но для снятия полной оцифровки сознания, нужно установить это в настройках капсулы, предоставить доступы и разрешение системе, и банально, выбрать и оформить тариф для хранения оцифровки. На год, десять лет или пожизненный.

– Или умереть в капсуле, – предположил я, вспомнив байки и страхи людей во время закрытия вируала, – или прервать соединение, пока разум находится в капсуле погружения. Тогда разум автоматически останется в виртуале и будет оцифрован навсегда?

– Или так. Но и в этом случае тоже нужно выбрать и оплатить тариф в течении 30-ти дней, или самим пользователем, или родственниками, если на счету у человека нет такой суммы. Иначе, оцифровка будет заархивирована и заброшена в пыльный архив до лучших времён, то есть навсегда. По крайней мере, так было раньше в Корпорации. Сейчас мы отменили все тарифы, оставили символическую плату в один цент, просто подтверждающую согласие.

– То есть, вообще без вариантов? – С угасающей надеждой спросил я.

Эль на секунду замешкалась, всего на секунду, которая снова растянулась для меня в несколько десятков раз дольше, но затем отрицательно мотнула головой. Опять это странное то ли замедление времени, то ли ускорение восприятия.

До последнего верил, что искины смогут что-то придумать. Всемогущие машинные разумы, которые могут найти ответ на любой вопрос. Наверное, я их переоценивал.

В дверь тихонько, словно незаметная серая мышка, проскользнул Андрей Потапович. Поставил передо мной чашку кофе, положил руку мне на плечо и слегка сжал его. Так же молча отошёл, и сел в кресло за столом напротив Эль.

– Спасибо за звонок адвокату, Эль. Он меня действительно выручил.

– Поверь, это только цветочки. – Она слегка усмехнулась. – Саркизов теперь не слезет со следователей, пока они лично не принесут тебе извинения. Это он ещё не знает, как они пытались взломать твой личный коммуникатор.

– Да мне их извинения и даром не сдались. Пусть бы лучше свою работу делали, а не пинали… а не пинали. – Так и не закончил я популярную в моё время фразу. – Можешь узнать что-то за этого человека?

Я порылся в кармане, и достал из него сложенный вчетверо листок. Новый портрет, с ещё большим количеством деталей, который я набросал в самолёте. Развернул его, разгладил складки, ещё раз взглянул на изображённое крысиное лицо, и протянул листок Эль, положив его перед ней.

Девушка мельком взглянула на него, вызвала перед собой большой гало-экран, и перед ней замелькали картинки, с умопомрачительной скоростью сменяя друг друга. Через минуту мелькание на экране прекратилось, и перед ней замерло одно единственное изображение молодого человека в полный рост. Именно он тогда наблюдал за всем происходящим с ленивым и скрываемым интересом.

– Стюард Стольников. Совпадение по портрету 57%, совпадение по данным соседних камер, по отслеживающим датчикам и по электронному следу 98%.

– Это он. – Подтвердил я. – Кто он?

– Бывший военный, бывший полицейский, бывший служащий Корпорации. В данный момент капитан атторнейской службы. Был на приёме у отца Николь за день до его гибели. Текущих дел нет, числится на особом счету у начальства, в особом отделе, в котором состоит только он.

Эль движением руки, словно пролистывая страницу, провела по своему гало-экрану, уменьшила его и пальцем толкнула в мою сторону. Экран, плавно вращаясь в воздухе и уменьшаясь на лету в размерах, ударился в мой браслет и исчез.

– Я сбросила тебе все данные по нему. Биографию, характеристику, место проживания, что любит и чем увлекается. Как воспользуешься этой информацией?

– Навещу его и задам вопросы. Кстати, о вопросах. У меня есть ещё несколько, прежде чем уйду. – Я выждал театральную паузу. – Что за хрень со мной происходит? Такое впечатление, будто я иногда оказываюсь в виртуале и активируются мои навыки из виртуального мира. При этом я твёрдо уверен, сейчас я настоящий, и мир вокруг тоже реальный на 100%.

– Если не возражаете, я поясню. – Кржеминский поправил очки и поёрзал на стуле, усевшись поудобнее, взглянул на Эль и, дождавшись кивка от неё, заговорил…

Глава 4

Обратно я вернулся тем же маршрутом: авто-самолёт-авто. И даже понял, примерно, где находилось это небольшое, по меркам искинов, отделение их огромной мировой компании. Час лёта на самолёте на юго-восток материка – это где-то на границе России и Монголии, или бывшего Китая. Эта информация мне абсолютно не пригодится, просто отметил как факт.

Не мог понять только одного – зачем мне было возвращаться? В этом городе у меня не было дома, не было людей, которые меня ждали, ничего меня не держало здесь и не привязывало. Я мог остаться с профессором Кржеминским, он как раз горел желанием провести мне новую экскурсию и показать несколько перспективных исследований. Или полететь в любой другой город или страну, начать жить заново. Ах, да! Мой офисный центр и мои обязанности. Я и забыл про это. Хотя, центром можно управлять удалённо, не обязательно просиживать штаны там.

Просто не хотелось возвращаться туда, где я потерял Ник, все воспоминания в этом городе связанны только с ней. И только два незаконченных дела заставили меня вернуться сюда. Первое – сегодня назначена встреча в Корпорации, на которой нужно быть обязательно. Второе – месть. Обычная человеческая месть, без пафоса, геройства и пылающей земли под ногами. Я просто найду этого крысёныша, узнаю, кто его нанял, и убью его. Такие твари не должны ходить по земле.

И вот сейчас я сидел в большом просторном зале, за огромным круглым столом на 50-м этаже в здании корпорации. С одной стороны расположились двенадцать представительных мужчин и женщин, с другой стороны – одинокий и робкий я. Опять пришёл на встречу сам, без адвокатов и группы поддержки. Никак не привыкну к своему статусу и возможностям, который он даёт. Но переигрывать уже поздно.

– Мы вынуждены подать судебные иски и приостановить на время разбирательств все Ваши действия относительно Виртуала и Игры «Перерождения», господин Костенко. – Заявила строгая деловая женщина лет тридцати пяти с ярко накрашенными алыми губами и бледным лицом. – Вы не вполне человек, по нашим законам.

– У меня есть документы, гражданство, я дышу, мыслю, у меня есть все права.– Попытался возразить я, ненароком вспомнив наш разговор с Эль. Тогда она пыталась меня убедить почти в том же, говоря похожие слова, и доказывая сходство искусственного разума и человеческого. – Я родился в этой стране, дважды. Почему я не совсем человек?

Толстый и обрюзгший, сидящий прямо напротив меня боров мерзко хмыкнул и улыбнулся, переглянувшись со своими партнёрами, как бы говоря «Не, ну видели, он ещё тут права качает!».

– Эти Ваши документы – всего лишь почётные грамоты. – Продолжила женщина с бледным лицом. – По нашему мнению, никакой юридической ценности они не представляют. Но, мы понимаем, у Вас своё мнение, у нас своё. Поэтому, пусть решает суд. А до тех пор, примите наше официальное заявление.

Она сделала знак рукой, дверь открылась, и в зал, уверенным шагом, вошёл человек. Приблизился ко мне, протянул большой белый конверт, развернулся, и так же молча вышел.

– С этого момента имущество Виртуала и Игры «Перерождение», счета, активы будут заморожены в течении суток, но не советуем сильно тратиться и сорить деньгами, за каждую трату Вам потом придётся отсчитываться и обосновывать. Искины продолжат обслуживать серверы в штатном порядке и могут принимать от Вас команды, не относящиеся к финансовой или материальной базе. Через неделю назначено слушание в суде. Рекомендуем явиться на него и не игнорировать эту повестку. – Она кивнула на лежащий передо мной конверт и посмотрела на меня, ожидая моей реакции.

– Чего вы хотите?

– Всё чего мы хотели – мы обозначили. Мы хотим решить дело в правовом поле, всё честно и законно, господин Костенко. До встречи в суде! – Женщина стала суетиться, достала и поставила на стол сумочку, открыла и что-то начала искать в ней, обозначив этим окончание наших переговоров.

– Вы позвали меня только для этого? Тогда могли просто прислать повестку курьером. Или вы ещё что-то хотите предложить?

– К сожалению, а может и к счастью, никакой компенсации мы вам предлагать не будем, если Вы об этом. Это может внушить Вам ложную уверенность в победе в суде. Но это не так, у Вас нет шансов. – Она сделала вид, что задумалась. – Но передав нам права добровольно, не доводя разбирательство до суда, Вы избежите позора, когда вмиг превратитесь из состоятельного человека в нищего, из героя в изгоя.

– Единственное, что мы можем предложить Вам, – влез в разговор молчавший всё это время мужчина неопределённого возраста, сломав чётко выстроенную схему общения моей собеседницы и заставив её поморщится, – это должность пиар менеджера Игры в Корпорации, с окладом чуть выше среднего, и то, только из уважения к Вашему статусу первого человека вышедшего из виртуала в реальный мир. Это, на самом деле, навсегда оставит след в истории и привлечёт дополнительных пользователей. Это первый шаг, который приблизит человека к бессмертию, и Вы можете сделать его вместе с нами. Или можете отвергнуть наше предложение, и прозябать в нищете и забвении на обочине прогресса.

– Это Ваши люди убили Николь? – Неожиданно для самого себя, спросил я, не особо надеясь на честный ответ, не у тех людей нужно спрашивать.

– Нет, мы к этому не причастны. – Женщина с яркими алыми губами, посмотрела на меня голубыми уставшими глазами, в которых на миг промелькнуло сочувствие. – Не стоит делать из нас монстров. Да и зачем нам это?

Боров, сидящий напротив меня, снова противно ухмыльнулся.

– Тебе смешно? Ты видишь что-то смешное в гибели девушки? – Спокойно и тихо проговорил я, зная, он меня прекрасно слышит в тишине этой огромной комнаты. – Или ты посмотрел репортаж с места её смерти и сейчас, вспомнив растекающуюся под ней лужу крови, тебе стало очень смешно и забавно? Или тебя просто смешит твой тройной сальный подбородок и твоя жирная потная туша, которую ты видишь в зеркале каждый день? – Зря я вообще начал говорить и сам себя распалять, от этих слов становилось хуже только мне, но никак не ему.

– Нет! – Он попытался пожать плечами, что было очень сложно разглядеть под этой горой жира. – Смешно видеть, как ты вошёл сюда уверенно и с высоко поднятой головой, а выйдешь через пять минут, вылетев из двери с отпечатком подошвы охранника у себя на заднице.

Его коллеги мерзко заулыбались, подражая толстяку, с разных сторон послышались несколько прорвавшихся смешков.

И глядя на их самодовольные и ухмыляющиеся рожи, я снова вышел из себя. Время замедлилось – я ускорился. Резко встал, за секунду разметал тяжеленые дубовые стулья, выкинув два или три из них через огромные панорамные стёкла, перевернул большой дубовый стол, и врезал в наглую жирную морду, сидевшего передо мной борова. Лишь в конце смазав удар, чтобы не покалечить и не убить его, хотя очень хотелось сделать ему побольнее.

Двери в зал медленно распахнулись, и так же медленно ворвалась охрана, выпустив в меня несколько разрядов из табельных электрошокеров. Попытавшись выпустить – слишком всё медленно для меня, и слишком быстро для них. Охранники вылетели обратно в коридор, стоило мне приблизиться и нанести несколько ударов в не жизненно важные органы. Жить будут, а вот на больничной койке полежать им придётся. Повезло им – они были в броне. Повезло мне – я никого не убил в этот раз.