скачать книгу бесплатно
Я потрогал её
Иван Сергеевич Клим
Айк – молодой, но уже почти отчаявшийся в жизни, парень. Он погряз в алкоголе и случайных половых связях. Каждое утро Айк раздает себя чужим людям, серым улицам, прокуренной комнате. А поздним вечером засыпает. Обессиленным и бесполезным. Родные, близкие, друзья – все пытаются ему помочь.Но нужно ли спасать того, кто не хочет быть спасенным?Содержит нецензурную брань.
Я – брешь в презервативе отца.
Я – шрам над промежностью матери.
Я тут только потому, что мой отец ее трахнул.
Я – внебрачный сын Муфасы.
Я – память, прячущая воспоминания о мастурбирующем детсадовском дворнике.
Я – пятна мочи на шортах впервые избитого мальчика.
Я – шрамы на теле гиперактивного ребенка.
Я – скелеты с берегов Хемингуэя.
Я – та инфекция, что подарила полиомиелит мальчишке, которому до конца дней будут сниться олимпийские медали.
Я – слипшиеся локоны Курта Кобейна.
Я – плева Девы Марии на губах новорожденного Христа.
Я – язва на члене Джона Уилмота.
Я – пустые слова в уши наивной девственницы.
Я – клофелин в стакане родной сестры.
Я – страсть, чьи плоды – порванная кожа.
Я – рука, что выронит протянутый стакан воды перед смертью.
Я – все то, что любил, все то, что теперь так ненавижу.
Я – это ты.
Девушка, законного возраста на вид, тоскливо проводит товары через сканер кассового аппарата. Я гляжу на ее руки, на еду, которой эти руки жонглируют, и думаю: что если молоток, купленный все в том же гипермаркете, где я стою на кассе, станет вечером того же дня орудием убийства. Обвинят ли в преступлении кассира? Особенно, если это милая хрупкая девушка. На рукоятке молотка будут ее отпечатки, но ведь оно и очевидно. У нее есть алиби, ей даже не потребуются перчатки.
Как бы мне хотелось, чтобы она отымела меня, а потом раскроила бы мне затылок, когда я потянусь к прикроватной тумбочке – раскурить нам по сигарете.
Когда ты давно не трахался, то становится трудным завести диалог с незнакомой девушкой.
– Привет. Я хочу тебя.
В голове лишь эти слова. Слишком мало, чтобы «хочу» смогло превратиться в «хотел». Ладони потеют из-за отсутствия практики общения. По височным артериям медленно ползет сперма и тормозит мыслительный процесс. Самым разумным решением будет оставить слова при себе.
Но проблема заключается еще и в том, что хочешь каждую вторую. Мечтаешь запустить свой нос под любого фасона юбку. А затем, словно в банку чипсов Принглз, руку.
Девушка закончила жонглировать.
– Что-нибудь еще?
– Минет, пожалуйста.
– Что, простите?
Я сказал это вслух? Наверное, показалось.
– Пачку сигарет.
Я показываю на те, что находятся на самом верху. Девушке приходится встать, чтобы дотянуться до них.
– Эти?
– Да, – отвечаю я, не отрывая взгляда от ее голой жопы, в действительности обтянутой облегающими джинсами, но в моих фантазиях уже без них.
Я оплачиваю товары, ставшие теперь покупками. Выхожу из супермаркета и спешу домой. Иду я быстро, отчасти от того, что пакеты тянут к земле и один уже, кажется, надорвался, отчасти от того, что мне срочно нужно опустошить надорванные яйца.
Добрался я быстрее обычного. Разулся, отнес пакеты на кухню и отправился прямиком в туалет. Спустил джинсы и стал разминать опухшие яйца, а с ними и член, который весь путь от магазина терся о трусы и просился наружу.
Глаза закрыты. Работают лишь воображение и руки. Я начинаю представлять, как неспешными рывками продвигаюсь, сидя на продуктовой ленте. Без упаковки, полностью голый. Продукты передо мной поочередно облапываются ручками сексуальной кассирши. Я подъезжаю к ней. Наступает очередь моего члена. Она берет его в ладошки, разглядывает, вертит, как хочет и произносит:
– Вы забыли завесить товар. Впрочем, сойдет и так.
Она стягивает надоевшие джинсы. Я не верю своей фантазии – ее жопа даже лучше, чем я мог себе представить. Она залезает ко мне на ленту и встает на четвереньки.
– Трахни меня, как не трахал никого.
Я вхожу в ее узкую вульву. Уже может быть лишь собственный кулак.
Бабки в очереди пораженно смотрят на нас. Начинают пускать слюни.
А я трахаю эту горячую мечту, как не трахал никого. Впиваюсь в ее холку зубами и ебу, жадно собирая ноздрями запах ее волос.
Бабки подбирают свисающие слюни руками в кожаных перчатках не по размеру. Задирают свои многослойные юбки, и начинают разминать позабытые мужчинами вагины.
Под нарастающие аплодисменты-хлюпанья вокруг, я продолжаю ебать хрипящую кассиршу и вот-вот готов кончить, как эта дрянь решает сменить позу. Перекладывается на спину, и я встречаю ее выбивающиеся из под футболки сиськи, а затем и лицо. Член начинает обмякать в руке.
Это уже не та кассирша. Это совершенно другая, знакомая до боли мне девушка.
Сначала растворяются бабки, злые, оставшиеся без оргазма.
Потом магазинная лента, продукты, лампы – все сменяется стенами моего туалета.
Исчезают ноги, живот, сиськи, остается лишь лицо. Постепенно исчезает и оно, последними растворяются глаза.
Я отливаю и жму кнопку слива.
– Прости, – шепчу я виновато никому.
По пути в комнату застегиваю джинсы.
Открываю свой старенький ноутбук. Пока он включается, закуриваю.
Я где-то слышал, что если мысли мучают, особенно, если они становятся невыносимо навязчивыми, то отличный способ избавиться от них – поделиться ими с бумагой. Еще помогает запой, но для него у меня нет ни денег, ни настроения.
Я создаю новый документ текстового редактора, тушу сигарету и роняю пальцы на клавиатуру.
Если есть что сказать, говори.
Документ Microsoft Word 2222223уаокшокщш.docx
Меня зовут Айк.
За час до своих родов, что имели место в прошлом столетии в, одном провинциальном городке, я перевернулся в утробе и уперся ногами в тазовые кости матери, уже осознавая, что меня подставили. Акушерам пришлось сломать мне ключицу, чтобы я перестал сопротивляться. Грязный ход, но их взяла.
Потом было детство и было оно неплохим, чтобы в нем остаться. Когда по утрам хотелось просыпаться и улыбаться новому дню, а имеющиеся игрушки предназначались не для сексуальных утех.
Но время было беспощадно к нему. И решило подшутить, заменив подростковым возрастом со всеми его прелестями: прыщами, мастурбацией и депрессивно-суицидальными настроениями. Ну, хоть сигарет подкинуло. И на том спасибо.
Оставалось ждать совершеннолетия. Предвкушение его было приятным, а планы грандиозными, например, что в день, когда мне исполнится восемнадцать, мир откроет свои объятия и примет меня таким, какой я есть. Я заблуждался. Вместо этого он лишь выбил всю наивность и всю оставшуюся подростковую романтику. Со временем оставив лишь бесцельность и постоянную тоску. С этим можно было бы смириться и потихоньку начать глушить «беленькую» где-нибудь в гараже и не вникать в происходящее вокруг, но все мое существо категорически было против подобной участи. Все же, с годами, оно начало сдаваться.
ГЛАВА 1?
Пот, вязкий как смола, собирался на висках и тяжелыми каплями медленно скатывался по щекам и шее. Достигнув воротника моей черной футболки, впитавшись, пропадал в ней практически бесследно, оставляя после себя лишь запах и темное пятно на короткое время. Сама футболка давно прилипла к телу, казалось, снять ее можно было не иначе, как вместе с кожей.
Я безуспешно пытался уснуть. Закрывал глаза, но через минуту открывал их снова. У основания кровати были выстроены опустошенные банки из-под пива, каждая по очереди служила мне пепельницей. На столе лежала открытая коробка с зачерствевшим куском недельной давности пиццы. На подоконнике валялся перевязанный узлом использованный презерватив. Солнце битый час нагло рассматривало бардак моей комнаты, за которую я отдавал девять тысяч в месяц и на тот момент порядком задолжал.
Если алкоголь и сигареты убивают, то скука добьет обязательно.
Накануне ночью мне просто необходима была встряска, новые ощущения. Алкоголь – это, конечно, в какой-то мере, хорошо, но за четыре месяца ежевечернего пьянства и он может надоесть. Было уже за полночь и кроме пары банок пива у меня почти ничего не осталось. Натянув футболку и шорты, я направился уверенной неровной походкой к соседям по квартире.
Кроме их и моей комнат, квартира состояла из еще одной, мимо которой я не мог не пройти, если приходилось выбираться на улицу. В этой комнате проживала древняя бабуля с не менее древними попугаями. Попугаев я, собственно не видел, но постоянные крики из-за вечно запертой изнутри двери, напоминали попугаичьи. Хотя, кто знает, может быть, благодаря бабке, уцелела парочка карликовых птеродактилей. Бабуля на глаза попадалась мне крайне редко, может раз в месяц, а то и реже. Поэтому, возвращаясь по вечерам с работы и проходя мимо ее комнаты, я всегда принюхивался – не ожидается ли новоселья?
Соседями, от которых меня отделяли десять секунд пешим способом, были Никита, или Ник, как он сам попросил его называть при нашем первом знакомстве, и его девушка – Марта.
Раз в неделю они заходили поболтать. Приносили с собой колу, и мы пили мой виски. Иногда приносили двушку апельсинового сока, и мы пили мой вермут. Потом они уходили, и я забывал, о чем же мы болтали; кажется о том, о чем и за неделю до этого. Остальные шесть дней они стабильно ругались, били посуду, хлопали дверями. Но, судя по всему, они любили друг друга. Так как скрипы их старого дивана, доносившиеся из-за стены, неизменно следовали после каждой ссоры, пока я стабильно пил свой виски и вермут. Без колы и без сока.
Ник – худой двадцатидвухлетний парень с разросшимися под кожей широченными венами, по виду больше напоминающих темных змей. В прошлом, до реабилитации, он уверенно сидел на «фене», так на жаргоне нариков звучит сокращенное название амфетамина. Бывало, у него не хватало денег на дозу, и он находил средства при помощи биты, подкарауливая поздно возвращающихся и слегка перепивших в день зарплаты работяг. Через три года ежедневной погони за кайфом у него начали крошиться зубы и ломаться волосы, не говоря уже о колоссальной потере в весе. Не без помощи настойчивости своей бедной матери и последних остатков силы воли Ник прошел курс лечения от наркозависимости. И, когда мы познакомились, был «чист» больше полугода. Ну, разве что иногда заваливался улыбающимся и с залитыми кровью белками глаз. И все-таки про запас, для таких, как я, скучающих, у него было припрятано. Все это он рассказал мне одним вечером, за неизвестно каким по счету стаканом разбавленного виски.
Я добрел до его с Мартой комнаты и постучался.
Через пару минут из приоткрывшейся двери показалась голова Ника.
– Бля, мужик, тебе чего? – спросил он резко и злобно. Лицо его был мокрым, а сам он тяжело дышал.
– Прости, Ник, я не знал, что вы с Мартой заняты. Я позже тогда зайду, завтра. Извини еще раз.
– Да норм все, – голос его был уже спокойнее. – Говори, чего хотел?
– Ник, – я стал говорить тише, – можешь мне «фена» дать чутка? Я заплачу.
– Ты че, серьезно, ты только поэтому?
Я кивнул.
– Слушай, давай… Ты уверен? Зачем тебе?
– Исследовательский интерес, не более.
Ник просканировал меня взглядом, будто я под прикрытием своей грязной футболки и шорт был работником какого-нибудь ФСКН.
– Как знаешь. Тебе виднее. Ща, обожди.
Голова его скрылась за дверью. Не прошло и минуты, как она появилась вновь. Ник протянул мне сложенную в несколько слоев бумажку.
– На, там чуть-чуть, как раз для исследования. Будь аккуратней и бодрой тебе ночи. Сочтемся после.
Дверь резко закрылась вновь, и я поплел обратно к себе, изучать содержимое бумажки.
Я высыпал порошкообразный наркотик на коробку, оставшуюся из-под пиццы, там и правда, было чуть-чуть, но я не знал, сколько точно нужно употребить, поэтому волновался, боясь переборщить. Словно в криминальных кинолентах я достал банковскую карточку и начал выкладывать ей дорожку, после чего извлек из кармана пятихатку, которой планировал расплатиться за фен, свернул ее в трубочку и снюхал по половине дорожки каждой ноздрей.
Все тихо. Организм молчал. Я ждал, тупо сидел и смотрел на часы.
Через пять минут в комнате резко похолодало.
Через семь – от холода застучали зубы и онемели ноздри.
Через десять минут всем телом я ощутил эффект наркотика в полной мере: необычайная бодрость и гипертонус мышц, чувства обострились. От участившегося биения сердца затрещали ребра. Мне дико захотелось курить. Я достал сигарету, но вместо того, чтобы ее выкурить – обслюнявил и изжевал к чертям весь фильтр. Также вышло и со следующей. Ночь и правда предугадывалась бодрой, а вдобавок, и бестолковой.
Спустя примерно полчаса в дверь бешено заколотили. Я вскочил, как током ударенный.
«Ну все, пиздец, походу бабка подслушала и донесла».
– Пять минут подождите, я только вещи соберу.
– Мужик, открывай срочняк! – голос недавнего собеседника.
Я повернул ключ и в комнату ввалился испуганный Ник, за ним следом еще какая-то, не полностью одетая, девица. Грудь ее не поддавалась обзору, так как была прикрыта блузкой и курткой, которые их хозяйка прижимала к себе.
– Айк, выручай, моя приезжает. Сюрприз, мать ее, сделать решила. Не стала дожидаться утреннего рейса, – он говорил быстро, взволнованно, выплевывая слова.
– Ты про Марту что ли? Откуда приезжает?
– У матери на выходных она была, да это не суть. Скоро уже здесь будет. Можно она у тебя останется? – он махнул рукой в сторону девушки, с которой завалился. Она так и стояла, внимательно слушая и ожидая развязки. – Типо ты ее привел, а после на такси ее посадишь, а я тебе фен прощу и еще дам. Ну, заметано?
