скачать книгу бесплатно
– …И не стану я вам ворот отпирать, и не просите… Вот придет время, и начальник придет, тогда откроем, честь по чести… А сейчас рано, не положено… Мало кто там у ворот топчется… Бумаги небось не у всех есть, знаю я вас…
– Да мы тебе все бумаги покажем, и заплатим чего надо! – кричал кряжистый купец в расшитой золотыми узорами маскаланской куртке. – Что ж нам тут под стенкой сидеть, как собакам худым?! Я – человек уважаемый!
– Вот придет начальник, тогда будем смотреть, какой ты есть уважаемый… – скучно отвечал невидимый стражник, – а пока посидите… Не так и долго осталось… Вон и солнышко уже всходит…
Действительно, солнце уже позолотило древесные вершины подступавшего к городу леса. Купец плюнул и, бормоча себе под нос не то ругательства, не то молитвы, побрел к своей повозке – большой, о шести колесах. Возле повозки стояли охранники купца, негромко переговариваясь и передавая по кругу фляги.
– У тебя бумаги есть? – спросил вполголоса Скабби.
– Есть, а что?
– А то, что если нету, тогда надо деньги платить. Без бумаг тебя вроде как в город пускать не должны, но потому как бумаг много у кого нету, то их выписывают при входе – как бы временно. А стоит это один ульт.
– Да есть у меня бумаги. Из Обители.
– Тогда хорошо.
Гай поудобнее улегся на брюкве и собрался было еще подремать, но ворота вдруг душераздирающе заскрипели и поползли вверх. За ними обнаружилась толстая металлическая решетка, покрытая острыми шипами. В решетке открылась незаметная дверца, из нее высунулся мордастый стражник в круглом помятом шлеме и заорал:
– В очередь становись, в очередь! Бумаги сразу в руке держите, чтобы не копаться! Кто с телегами и скарбом – потом, поклажу отдельно проверять будем, чтобы чего недозволенного не обнаружилось!
Собравшиеся у ворот возроптали, но тут же принялись строиться в очередь. Шустрый Гай проскочил в самое начало и оказался четвертым, между сумрачным паломником в ржавых веригах и деловитым толстым монахом. От монаха попахивало вином и ветчиной, от паломника – сырой ржавчиной и дегтярной мазью от блох.
Гай сунул руку в потайной карман на поясе и вытащил рекомендацию из Обители.
Сразу за решеткой под аркой помещался грубо сколоченный стол, за которым сидел начальник охраны ворот. Он брезгливо смотрел на подходивших, так же брезгливо брал их бумаги и не менее брезгливо задавал вопросы. Видно было, что намедни начальник крепко напился и сейчас думал скорее о холодном свежем пиве и острой мясной закуске, нежели о служебных надобностях.
У паломника бумаг не оказалось, и охранник направил его в маленькую комнату для получения таковых. Следующим был Гай.
– Тэк-с… – промямлил начальник охраны, разворачивая бумагу. – Писано в Святой Обители Трех Богов… Отец Абак… Гай… Ты, что ли, Гай?
– Я, почтенный.
– Ишь… – начальник поморгал красными с перепоя глазами и продолжил чтение. – Писец, значит… А лет тебе сколько, писец?
– Четырнадцать, – сказал Гай.
– Мгм… Ну, иди, писец… – начальник вернул ему рекомендацию и обратился к монаху, тут же что-то хлопотливо забормотавшему.
Гай прошел через арку и оказался в городе.
Тильт. Ночные гости
Тильту было пятнадцать лет, когда у него отобрали мир.
Он работал тогда у одного торговца, вел счетные книги, писал договоры и деловые письма. Торговец был неплохим человеком, хорошо платил, любил поговорить о жизни, о вине и о женщинах, с уважением относился к помощнику-грамотею. Иногда, правда, напившись, становился буйным, и мог ни за что, ни про что надавать тумаков, но зато, протрезвев, извинялся, искренне каялся, называя почтенным мастером, и на протяжении нескольких дней платил за работу вдвое больше обычного.
В тот вечер хозяин пришел не один. Три незнакомых человека, пригнувшись, перешагнули порог, остановились у двери, сложив руки на животах, широко расставив ноги. Не были они похожи на обычных клиентов, и Тильт встревожился.
– Собирайся, – сказал хозяин, стараясь не смотреть ему в глаза.
На улице было уже темно, подвывал в печной трубе ветер, от черных окон веяло сквозняком – осень заканчивалась, близилась зима.
– Так поздно ведь, – неуверенно сказал Тильт. – Куда ж собираться-то?
– Дело есть одно… – хозяин глянул на него и сразу отвел взгляд. – Срочное дело…
Тильту случалось работать и ночью. Всякое бывало. Но эти безликие незнакомцы, вставшие в полумраке возле двери, пугали.
И ветер выл, словно специально жуть нагонял.
И шевелились тени на стенах.
– Может, до утра отложим?
– Сейчас надо, – развел руками хозяин. – Собирайся.
– Собирайся, почтенный мастер, – подтвердил один из гостей. Голос его звучал глухо, словно не в человеческой глотке рождался, а в печной трубе.
Тильт посмотрел на говорившего, надеясь разглядеть его лицо, пытаясь увидеть его глаза.
– В три раза больше заплачу, – торопливо пообещал хозяин. – Неотложное дело, срочное. И пустяковое – переписать бы кое-что надо…
Тильт закрыл книгу, нарочито медленно ее отодвинул, вздохнул тяжело:
– Что с собой взять?
– Ничего не надо, – вместо хозяина ответил глухоголосый незнакомец. – У нас все есть. Оденься только потеплей, почтенный мастер.
Тильт не считал себя мастером, хотя, конечно, учителя у него были хорошие, да и ученик из него вышел неплохой. А почтенным он уж точно не был. Не дорос. Тем не менее, такое обращение ему льстило.
И чего он испугался? Люди как люди, пришлые, чужие – ну так что с того?
– Далеко ли идти? – поинтересовался он.
– Идти не придется, – ответил незнакомец. – Довезем…
Одевался Тильт медленно – не хотелось ему на ночь глядя покидать теплый дом, привычное место возле натопленной печи, стул с мягкой подушечкой, с удобной выгнутой спинкой, стол с книгами, с письменными принадлежностями, со свечами в глиняном подсвечнике. Сколько он здесь прожил? Чужой дом незаметно стал родным, отведенный угол превратился в уютный мирок.
А за дверью – стылый осенний вечер.
– Надолго хоть едем-то? – спросил он. И, не дожидаясь ответа, подхватил шапку, нахлобучил ее на макушку, шагнул к порогу.
Незнакомцы посторонились.
Ветер ударил в открывающуюся дверь, вырвал ее из руки Тильта, грохнул о стену, словно разбить хотел, мягко толкнул человека в грудь – не ходи, сиди дома, в тепле, в уюте!
– А может… – Тильт чуть повернулся, краем глаза успел заметить, как гаснут маленькие огоньки на столе, увидел как опасно двинулись безликие незнакомцы, но не успел испугаться – вместе со свечами вмиг погасло и его сознание.
Шапка упала на порог, и ветер забросил ее в темный дом.
Гай. Визит в Гильдию
Деревню Ан-Брант, где родился и долгое время жил Гай, никто не взялся бы назвать большой. Сорок с лишним дворов для Северного Края немало, но в сравнении с самым захудалым портовым поселком или центром графства…
Обитель Трех Богов была и того меньше.
А больше ничего Гай в своей жизни не видел.
Поэтому город потряс его своими размерами. Собственно, города как такового он наблюдать не мог, но ему хватило и одной улицы – широкой, словно тракт, кишащей, несмотря на раннее время, людьми. А дома-то, дома! Дом деревенского старосты Ан-Бранта, почитаемого за богача, казался на их фоне старым сараем для скота.
Ослепленный Гай не замечал ни вонючей сточной канавы, ни разбитой мостовой, ни разномастных подпорок, удерживающих подгнившие стены строений от падения. Не заметил он и здоровенного парня, который вез на тачке тяжелые бочонки.
– Дран тебя побери! – завопил парень, когда Гай, пятясь, наткнулся на тачку.
– Извините, почтенный, – пробормотал Гай. По счастью, бочки не раскатились, но парень разинул пасть с сильно прореженными зубами и заорал:
– Деревенщина! Вылупил глаза! Пускают вас таких в город!
Вокруг начала собираться толпа зевак, в основном сонные подмастерья и служанки. Гай еще раз извинился и боком протиснулся меж двух горожан. Парень что-то крикнул вслед, но Гай уже не слушал. Он перепрыгнул через канаву, поскользнулся, едва не шлепнувшись в мутную жижу, и помчался по узкому переулку.
Здесь оказалось менее людно, и Гай остановился возле приземистого каменного дома с вывеской «Палантин Королевы». Из приоткрытой двери доносился гул людских голосов и ощутимо тянуло жареным мясом. Гай потоптался немного у крыльца, расстегнул клапан на поясе и достал несколько медных монет. В конце концов, обедал он вчера в середине дня, ужин достался троллям, а сейчас пора завтракать. Неизвестно, как сложится день, а тут еда рядом…
«Палантин Королевы» сильно отличался от таверны старого Малфа в Ан-Бранте и от трапезной Обители. Огромный зал с расставленными там и сям массивными столами, длинные лавки, вкусно потрескивающие масляные светильники, служанки в кружевных передниках… Разумеется, передники были далеко не белоснежными, более того, ими же вытирали столы, но Гаю «Палантин» показался чудом света. Он робко сел на краешек скамьи слева от входа, и тут же к нему подошла служанка, дородная тетка, с ходу вопросившая:
– Деньги есть?
Гай показал медяки. Тетка смягчилась:
– Ну-ну… Что прикажет молодой мастер?
– Что-нибудь поесть. И пива.
– Поесть и пива, – повторила служанка и степенно удалилась. Гай в ожидании катал по темным доскам стола монетку и разглядывал посетителей.
Их было не так уж много: все-таки раннее утро. Несколько стражников, пивших пиво после ночного патруля, пара ремесленников… В противоположном от Гая углу чинно обедал желтокожий маскаланский купец в дивной одежде, рядом маялся купцов толмач-проводник, тощий и грустный. Возле специального корытца у стены натужно блевал пожилой горожанин: судя по всему, пришел поправить здоровье после ночного кутежа, да малость не рассчитал. Или еще просто не успел поправить.
– Поесть и пива, – сказала тетка, ставя на стол дощечку с жареным мясом, мисочку с приправой и большую глиняную кружку. Пересчитав поданные Гаем монеты, она высыпала их в карман на переднике и направилась прочь.
– Почтенная! – окликнул ее Гай.
– Ну, что еще? – недовольно обернулась служанка.
– Почтенная, подскажите, пожалуйста, где тут Старая Площадь?
– А как выйдешь от нас, все вверх по переулку, потом через мост перейдешь, а там и площадь, – проворчала она и исчезла на кухне.
Гай принялся за еду. Вообще-то перед едой полагалось вознести хвалу Трем Богам, но святых отцов вокруг вроде бы не наблюдалось, а есть хотелось куда сильнее, нежели читать молитву. К тому же Гай сомневался, что Боги имеют достаточно свободного времени, чтобы выслушивать молитвы каждого встречного-поперечного и запоминать, кто прочел их, а кто – нет. Поэтому Гай сразу вцепился в мясо. Нож остался у троллей, и кусок пришлось рвать руками и обгрызать, что выглядело со стороны не слишком-то привлекательно и аккуратно, но Гаю было не до приличий. Только сейчас он осознал, как проголодался. Макая мясо в мисочку с острой приправой, он запивал его холодным просяным пивом и чувствовал себя просто замечательно.
Подкрепившись, Гай покинул «Паланкин Королевы» и отправился, как ему велела добрая толстуха, вверх по переулку. Судя по всему, здесь жили мелкие торговцы и ремесленники: над мостовой болтались то деревянный калач, то сапог, то хомут, то скрещенные мечи… На Гая никто не обращал внимания, чему он был несказанно рад.
Неожиданно переулок пересекся с набережной. Над мутной рекой изгибался широкий каменный мост, в воде плавал разный мусор, но рыба тут водилась: несколько человек с нехитрыми снастями сидели на берегу в ожидании улова. Гай некоторое время глазел на них, пока один из рыбаков не выволок на берег страхолюдную лупоглазую рыбу с колючками по всему телу. На тварь противно было смотреть, не то что есть, но рыбаки начали завистливо поздравлять приятеля, из чего Гай сделал вывод, что она съедобна и даже, возможно, высоко ценится. Живя в Обители, он и сам частенько ловил рыбу и раков в лесной речушке, но те рыбы были не в пример проще.
Старую Площадь Гай, перебравшись через мост, нашел легко: название красовалось на доске, прибитой к стене одного из домов. Теперь оставалось найти Гильдию Писцов, но и это оказалось делом простым: на этом же доме помещалось большое перо из золоченой жести, подвешенное на цепочках.
В коридорчике за столом сидел молодой писец, года на два старше Гая, но сытый, довольный и краснорожий, одетый в бархатную куртку с блестящими пуговицами и с маленьким серебряным пером на шее. Гай знал, что это – знак Гильдии Писцов, у Отца Абака в Обители тоже имелся такой.
– Доброе утро, почтенный мастер, – сказал Гай, кланяясь.
– И тебе доброе, – сказал писец. – Что надо, недомерок?
Если Гай и был ниже писца, то не больше чем на голову, и это не давало права величать его недомерком. Тем не менее, здраво рассудив, что ссориться сейчас не с руки, Гай еще раз поклонился и протянул писцу свою рекомендацию.
– Я – писец, почтенный мастер. Я ищу работу, и добрые люди посоветовали мне обратиться в Гильдию.
– А куда ж еще? – фыркнул писец. Развернув бумагу, он быстро прочел ее, шевеля толстыми губами, и пожал плечами:
– Не знаю, верить тебе или нет… Опять же святые отцы врать не будут. Если только ты эту бумагу не украл. Да и работы сейчас почти что не бывает. Своих мастеров полно, так еще и чужие идут, приблудыши… Ладно, поди к мастеру Грилламу, вот по лестнице наверх. Только постучись, а то у вас в пещерах, небось, и дверей-то не делают!
Забрав бумаги и еще раз откланявшись, Гай поднялся по расшатанной деревянной лестнице и постучал в дверь, затейливо украшенную черными и белыми костяными квадратами.
– Войдите, – сказали за дверью.
Мастер Гриллам оказался маленьким горбуном, почти незаметным за грудами свитков и книг на огромном столе. Он что-то быстро писал на листе пергамента.
– Доброе утро, почтенный мастер, – сказал Гай, кашлянув.
– Входи, входи, – кивнул Гриллам, не отрываясь от письма. – Садись вон на стул… Работа нужна? Где учился?
– В Обители Трех Богов.
– У Абака? Хороший мастер… Жив еще?.. Надо же, я думал, помер давно… Всё так же «Заповедь Имма» чтит?
– Да, почтенный, – улыбнулся Гай, вспомнив свою учебу.
– И диплому, наверное, его при себе имеешь?
– Есть диплома, – кивнул Гай, подцепляя пояс большим пальцам.
– Ну, не доставай, не надо… – проворчал Гриллам. – Скажи, что знаешь, чему обучен?
– Умею писать по-нашему, почтенный мастер, по-авальдски, по-двеннски, знаю западное наречие… Не очень хорошо, но писать могу. Изящным почерком могу, простым, летописным, с крестами, с узлами, – с гордостью перечислял Гай все премудрости, которым научил его Отец Абак, – возвратным, виньетки умею делать обычные, перевернутые, двеннские, маскаланские…
– Хватит, хватит, – махнул пером Гриллам. – Вижу, знаешь. Возьми вон перо и лист, напиши мне что-нибудь по-двеннски с крестами и виньетками. Одной фразы хватит.
Гай взял со стола отличное перо, окунул его в чернильницу и великолепными фиолетовыми чернилами быстро написал на лежащем листе строфу из Книги Песен Трех Богов. Подождав, пока чернила высохнут, Гай с поклоном вручил лист мастеру.
Гриллам, оторвавшись от своей работы, подслеповато сощурился и расплылся в улыбке:
