«От тайги до британских морей…»: Почему Красная Армия победила в Гражданской войне

скачать книгу бесплатно

Обязанности членов штаба были распределены следующим образом. И. Ю. Юреневу поручалось в кратчайший срок разработать проект создания социалистической армии, на Ф. Й. Никонова возлагалась ответственность за организацию отрядов социалистической армии (вербовка инструкторов, создание командного состава и приведение отрядов в боевое состояние). При этом в каждый отряд рекомендовалось влить опытных солдат и матросов. Маркову было поручено руководство мобилизационным отделом штаба (вся работа по формированию), Киселеву – заведование транспортным отделом, Барбару – мобилизация транспорта, Потапову – обеспечение боевым снаряжением, Янишевскому вместе с представителем Красной гвардии – снабжение отрядов, Трифонову – заведовать финансовым делом.

Агитационная часть была возложена на Бонч-Бруевича, Долгашева, Рович и Степанова. Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов поручалось выработать воззвание к петроградским рабочим и объявить призыв добровольцев в ряды социалистической армии.

Вскоре выяснилась необходимость уточнить ряд вопросов, связанных с созданием социалистической армии в тылу. Прежде всего нужно было договориться о том, кто будет вести работу в Петрограде и во всей стране, создавать ли для руководства работой во всероссийском масштабе какой-то специальный орган или возложить эту задачу на Всероссийское бюро фронтовых и тыловых военных организаций при ЦК РСДРП (б). Нужно было также решить вопросы организации партийной работы в связи со строительством армии – создание ячеек, выделение пропагандистов, агитаторов, организаторов и инструкторов. Для рассмотрения этих вопросов 26 декабря вновь собралась Военная организация[89 - ЦГАСА, ф. 1, оп. 1, д. 68; л. 2–5. Документ неполно и с некоторой редакционной правкой опубликован в сб. «Гражданская война. Материалы по истории Красной Армии». М., 1923, т. 1, стр. 112–122 и в журнале «Красная летопись», 1928, № 1 (25), стр. 127–135.].

На ее собрании выступили руководители Всероссийского бюро фронтовых и тыловых военных организаций при ЦК РСДРП (б) В. И. Невский и Н. И. Подвойский. Первый остановился на теоретической, второй – на организационно-практической стороне создания социалистической армии Н. И. Подвойский указал, что по расчетам за полтора месяца можно создать социалистическую армию в 300 тыс. штыков, которая послужит «цементом и скелетом новой армии», но для этого нужно использовать все силы Военной организации, повести усиленную агитацию, создать большевистские ячейки там, где их не было, выделить пропагандистов, организаторов и инструкторов.

Собранием Военной организации было решено не создавать специальную организацию для руководства формированием социалистической армии. Организованный 23 декабря штаб был утвержден, а общее руководство созданием социалистической армии возлагалось на Наркомвоен в лице Н. И. Подвойского и К. А. Мехоношина и представителей Красной гвардии[90 - В конце декабря на совещании петроградских отрядов Красной гвардии членами коллегии Наркомвоена были избраны В. А. Трифонов и И. Ю. Юренев (ЦПА НМЛ, ф. 124, oп. 1, д. 1946, л. 5).]. Работу по созданию социалистической армии в Петрограде поручалось вести партийным организациям. Было принято также решение о создании большевистских ячеек в армии и об усилении агитационной, организационной и вербовочной работы.

Учитывая, что работа по организации социалистической армии потребует значительных денежных средств, Совет Народных Комиссаров еще 23 декабря принял декрет об отпуске Наркомвоену 10 млн. руб. на организацию добровольческих отрядов[91 - «Декреты Советской власти», т. 1, стр. 593.].

Активную деятельность развернула и Ставка. Поскольку строительство социалистической армии связывалось с реорганизацией фронта, Ставка должна была в первую очередь выработать методы строительства новой армии на фронте и подготовить соответствующие приказы и инструкции, которыми войска должны были руководствоваться. К этой сложной работе Н. В. Крыленко привлек крупных военных специалистов, бывших генералов – начальника штаба Верховного главнокомандующего М. Д. Бонч-Бруевича, его помощника С. Г. Лукирского и др.[92 - ЦГВИА, ф. 2003, oп. 1, д. 698, л. 102; оп. 2, д. 215, л. 37.]

Чтобы привлечь к строительству социалистической армии широкие круги революционных солдат и офицеров старой армии, 23 декабря Н. В. Крыленко послал на фронт телеграмму, содержавшую проект приказа о создании Народной социалистической гвардии[93 - Там же, оп. 2, д. 214, л. 2–4; ф. 2031, оп. 1, д. 16, л. 1, 15, 25; ф. 2003, oп. 1, д. 698, л. 25–26.]. Учитывая состояние переговоров о заключении мира, Верховный главнокомандующий предупредил армию о том, что Советская республика может встать перед грозной неизбежностью священной революционной войны и что в этих условиях перед народом стоит ответственная задача – создать вооруженную силу для отпора врагу. Н. В. Крыленко писал: «Товарищи! Армия устала. Армия изнемогла… Должна быть создана новая армия вооруженного народа. К такой армии, зачатками которой явилась Красная гвардия рабочих, я призываю всех, кому дорога свобода. Должна быть создана повсюду революционная Народная социалистическая гвардия на фронте и в тылу»[94 - Там же, ф. 2003, oп. 1, д. 698, л. 25–26.].

В эту гвардию, продолжал Н. В. Крыленко, будут привлекаться лишь «истинные поборники свободы и революции», и поэтому она будет строиться на основах добровольчества, без какого-нибудь принуждения. «Всякий вошедший в ряды Народно-социалистической рабоче-крестьянской гвардии должен знать, что он идет в ряды борцов, чья обязанность жить сражаясь и умереть в борьбе». «Те, кто не может, кто не чувствует в себе силы идти на эту борьбу, пусть не идут. Нам нужна революционная армия бойцов, а не армия тех, кто думает о своей хате». Добровольцы могут вступать в Народно-социалистическую гвардию как в одиночку, так и ротами, батальонами и полками, по рекомендации полковых и ротных солдатских комитетов. «Самая крепкая революционная дисциплина должна господствовать в этих частях. Революционный суд из солдат должен спаять мощной связью всех бойцов социалистической гвардии и карать за нарушение общей дисциплины».

Управление Северного фронта, получив 23 декабря телеграмму Верховного главнокомандующего Н. В. Крыленко, созвало совещание с приглашением представителей армейских комитетов и комиссаров армий[95 - ЦГАСА, ф. 1, oп. 1, д. 68, л. 1; ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 46, л. 25.]. Совещание одобрило проект приказа Ставки и на его основе выработало для своего фронта «Положение о сформировании революционной Красной Армии»[96 - «Военно-исторический журнал», 1960, № 2, стр. 75–76; ЦГАСА, ф. 1, oп. 1, д. 68, л. 1. В Положении впервые появляется термин «Красная армия». Однако, как видно из текста документа, этот термин совещание употребило случайно, всего два раза. Большей частью применялся термин «Красная гвардия».], в котором рекомендовало:

1. Немедленно приступить к созданию на основе принципа добровольчества полков Красной гвардии, взяв за основу наиболее крепкие дивизии, в которые переводить из других дивизий ротами и батальонами волонтеров. В обмен на эти роты и батальоны посылать из революционных частей роты и батальоны, составленные из солдат, отказавшихся вступить в новую армию добровольцами.

2. Добровольческий полк в момент, определяемый армейским комитетом, объявить приказом по войскам фронта полком Красной гвардии. С этого момента одновременно с изменением наименования полка ввести: революционную дисциплину, обязательные занятия и назначить добровольцам повышенное содержание. При вступлении в полк каждый волонтер должен дать обязательство перед всем полком об исполнении обязанностей революционного солдата. Жалование волонтеру определить 50 руб. в месяц, одновременно увеличить паек семьям до реальной его стоимости.

3. При вступлении в число добровольцев каждый волонтер должен дать обязательство служить в армии не менее шести месяцев, в случае же неисполнения этого обещания он предается революционному суду.

Эти предложения во многом были использованы Ставкой при подготовке соответствующих положений и инструкций для войск о создании новой армии. Западный фронт высказал свои соображения по этому вопросу несколько позже.

Получив поддержку Северного фронта, Верховный главнокомандующий 25 декабря направил в войска приказ, в котором он повторил содержание своей телеграммы от 23 декабря[97 - ЦГВИА, ф. 2003, oп. 1, д. 698, л. 25–26.].

Это был первый официальный акт от лица Советского правительства, провозгласивший создание новой армии Советской республики и призывавший солдат дружно откликнуться на зов Родины.

К этому времени военное положение Советской республики резко ухудшилось. Государства Антанты не ответили на призыв Советского правительства от 17 декабря заключить всеобщий справедливый, демократический мир, поставив тем самым нашу страну перед необходимостью заключения сепаратного мира с державами австро-германского блока. Но как только державы австро-германского блока убедились, что союзники России не примут участия в мирных переговорах, они решили упрочить свое военное и экономическое положение за счет Советской республики и перешли к открытой захватнической политике.

Военная обстановка заставила ускорить дело создания новой армии. Время не ждало. Советская республика должна была усилить оборону и подготовиться к отпору врагу.

К 28 декабря Ставка разработала «Общие соображения по сформированию армии на началах добровольчества»[98 - ЦГВИА, ф. 2003, oп. 1, д. 698, л. 100–102.].

Ставка пришла к заключению, что обособленное формирование новой, социалистической армии не позволит быстро реорганизовать фронт и неизбежно поведет к его ослаблению. Поэтому, чтобы не допустить ослабления фронта, она высказалась против, хотя бы и временной, изоляции старой армии и предложила провести не замену старой армии новой, а как бы «перекристаллизацию элементов и перерождение в самой среде армейской массы»[99 - Там же, л. 101.]. Для этого предлагалось одновременно начать: а) формирование добровольческих частей в тылу действующей армии; б) вкрапливание формируемых в ближайшем тылу добровольческих войсковых единиц в ряды действующей армии; в) формирование добровольческих частей в рядах самой действующей армии[100 - Там же, л. 100.].

В развитие «Общих соображений по сформированию армии на началах добровольчества» Ставка разработала «Примерную инструкцию по формированию революционных батальонов Народно-социалистической гвардии в районе дивизионных резервов и в частях, расположенных в прифронтовой полосе»[101 - Там же, д. 1166, л. 113–114.].

В инструкции были сформулированы цели создания Народно-социалистической гвардии, принципы ее формирования, порядок записи добровольцев и формирования добровольческих частей.

Большой интерес представляет раздел, в котором говорится о целях создания Народно-социалистической гвардии и принципах ее формирования. В разделе говорилось следующее:

«Народно-социалистическая гвардия создается из солдат действующей армии, запасных частей и всех добровольцев, же лающих вступить в ее ряды для защиты завоеваний революции и борьбы за демократический мир…

Народно-социалистическая гвардия формируется исключительно на основе добровольческого принципа, причем доступ в ее ряды открыт для всех без различия национальностей и годов призыва.

Народно-социалистическая гвардия должна служить как материальная опора Советской власти и зародыш образования армии вооруженного народа до проведения в жизнь реформы по введению всеобщего вооружения народа.

Кроме добровольно выраженного желания, для вступления в ряды Народно-социалистической гвардии необходимы: при вступлении индивидуальном – рекомендация общественно-демократических организаций или по крайней мере двух членов таковых и при вступлении целыми частями – коллективнокруговая порука всех и поименное голосование»[102 - Эти положения впоследствии легли в основу постановления Общеармейского съезда по демобилизации армии о создании корпусов социалистической армии и декрета Совнаркома о создании Красной Армии.].

Работа по формированию революционных частей на фронте возлагалась на корпусные солдатские комитеты. Инструкция устанавливала следующий порядок формирования. Корпусной солдатский комитет должен был определить, какие из полков корпуса можно считать устойчивыми в боевом и революционно-социалистическом отношении (желательно по расчету три полка на корпус). Затем он должен был объявить эти полки полками Народно-социалистической гвардии такого-то корпуса. Такой же порядок отбора в Народно-социалистическую гвардию устанавливался для артиллерийских частей корпуса. Инженерные, технические и саперные части корпуса инструкция предписывала сохранять без изменений.

После проведения отбора полков солдатские комитеты переформируемых полков должны были объявить в каждой роте и команде запись добровольцев. В пределах каждого батальона все солдаты, не пожелавшие вступить добровольцами в Народно-социалистическую гвардию, должны были зачисляться в одну роту, которая получала название «регулярной роты». Регулярные роты трех батальонов должны были сводиться в один «регулярный батальон», а регулярные батальоны – в «регулярные полки».

Такой же порядок переформирования устанавливался и для всех остальных полков корпуса, которые не были объявлены полками Народно-социалистической гвардии. Однако здесь выделение добровольцев должно было идти не сверху, а снизу. Корпусной комитет должен был выделить народногвардейские роты, которые затем нужно было свести в народногвардейские батальоны. Сформированные таким порядком народногвардейские батальоны подлежали выделению из корпуса и включению в полки Народно-социалистической гвардии.

Таким образом, по инструкции Ставки, действующая армия в результате переформирования должна была разделиться на две части – Народно-социалистическую гвардию и «регулярную армию». Все регулярные войска подлежали демобилизации в общем порядке[103 - С момента формирования Народно-социалистической гвардии декреты Советского правительства о демобилизации распространялись лишь на солдат, состоявших в «регулярных войсках».], а до этого на них возлагались гарнизонная служба, охрана передвижения войск и грузов, а также несение общих военных обязанностей наравне со всеми войсками до подхода революционных пополнений.

Так как для формирования Народно-социалистической гвардии полки, включенные в ее состав, отводились с переднего края обороны в район дивизионных резервов, это могло ослабить фронт. Поэтому Ставка предписывала командующим войсками закончить всю работу по формированию народногвардейских полков за 20 суток с момента открытия записи добровольцев. Работа по переформированию 1-го Сибирского и 17, 22, 42 и 49-го армейских корпусов, которые составляли фронтовые резервы, должна была закончиться в течение 30 суток со дня получения этой инструкции[104 - ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 1166, л. 114.].

Верховное главнокомандование, стремясь удержать на фронте наиболее сознательную часть армии, приняло меры к широкой популяризации идеи создания социалистической армии на основе добровольного привлечения в ее ряды истинных приверженцев Советской власти. Утром 29 декабря в газете «Армия и Флот рабочей и крестьянской России» было опубликовано обращение Верховного главнокомандующего к трудящимся Советской России с призывом записываться в революционную Народно-социалистическую гвардию. Это был первый открытый призыв от имени Советского правительства, в котором рабочие и крестьяне предупреждались, что Советская власть стоит перед возможностью новой войны в защиту завоевания революции и что поэтому должна быть создана новая армия.

В этот же день большевистская фракция Общеармейского съезда по демобилизации внесла разработанный ею проект создания социалистической армии на обсуждение съезда и поручила председателю съезда большевику Цибульскому ознакомить делегатов с этим документом. Выступивший на съезде Н. И. Подвойский призвал от имени Наркомвоена способствовать всеми силами скорейшему созданию социалистической армии. В итоге целого дня обсуждений большевистский проект был принят 153 голосами. Против голосовало 40 и 13 человек воздержались[105 - Отчет о заседании съезда опубликован в газете «Армия и Флот рабочей и крестьянской России» (31 декабря 1917 г., стр. 2–3). Н. И. Подвойский ошибочно утверждает, что съезд обсуждал этот вопрос 24 декабря («Историк-марксист», 11938, кн. 1, стр. 24).].

Отмечая, что «правительство Народных Комиссаров ставит на место постоянной прежней армии всеобщее вооружение народа», съезд в то же время указал, что «факт господства буржуазии в государствах Западной Европы и еще не ликвидированной войны» накладывает на Советскую власть обязанность быть готовой в любой момент вооруженной рукой отстаивать принципы возвещенного революцией демократического мира. Исходя из этих соображений, съезд признал необходимым «немедленно приступить к организации корпусов социалистической армии»[106 - «Армия и Флот рабочей и крестьянской России», 31 декабря 1917 г., стр. 3.]. Было решено, что новая армия должна строиться путем добровольного вступления в ее ряды граждан по рекомендациям революционно-социалистических партий и рабочих, солдатских и крестьянских организаций, стоящих на платформе Советской власти. Учитывая необходимость удержания фронта, съезд указал, что в тылу принцип добровольчества проводится в жизнь «немедленно», а на фронте – «постепенно, по мере замены всех демобилизуемых элементов социалистическими формированиями из тыла». Большое место в постановлении отводилось материальному обеспечению добровольцев и их семей.

30 декабря Верховный главнокомандующий направил в войска два важных документа: «Общие соображения по сформированию армии на началах добровольчества» и «Примерную инструкцию по формированию революционных батальонов Народно-социалистической гвардии…» Он предписал закончить всю работу по переформированию корпусов в течение 30 суток[107 - ЦГВИА, ф. 2003, он. 2, д. 318, л. 7—10; ф. 2031, оп. 1, д. 1166, л. 114.].

Поскольку армия является одним из важнейших орудий государства, Советское правительство, приступившее к созданию новой армии, должно было оформить столь важное событие в жизни первого в мире социалистического государства законодательным актом. Первым шагом в этом направлении было принятие на заседании ВЦИК 3 января 1918 г. ленинской Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Пятый пункт ее гласил: «В интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися массами и устранения всякой возможности восстановления власти эксплуататоров, декретируется вооружение трудящихся, образование социалистической красной армии рабочих и крестьян, и полное разоружение имущих классов»[108 - В. И. Ленин. Соч., т. 26, стр. 386.]. Декларация присваивала новой армии Советской республики наименование «Рабоче-Крестьянская Красная Армия». Тем самым четко определялось, какую армию создает Советская власть, и ликвидировался уже имевшийся к тому времени разнобой в ее наименовании. Так, Наркомвоен, Всероссийское бюро фронтовых и тыловых военных организаций при ЦК РСДРП (б) и Общеармейский съезд по демобилизации старой армии называли новую армию «социалистической армией», Ставка – «народно-социалистической гвардией», Управление Западного фронта – «народно-революционной гвардией», Управление Северного фронта – «красной народной гвардией», а Центральный комитет действующей армии и флота – «интернационально-социалистической армией»[109 - ЦГАСА, ф. 1, oп. 1, д. 68, л. 80; ЦГВИА, ф. 2003, оп. 2, д. 318. л. 23–25; oп. 1, д. 38, л. 372; ф. 2031, oп. 1, д. 16, л. 11.]. Ни одно из этих наименований не раскрывало природу и назначение армии Советской республики, а отмеченный нами разнобой только запутывал дело ее строительства.

Начало организации РККА

Вскоре началась разработка проекта декрета Совета Народных Комиссаров о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а также инструкции для агитаторов и положения об управлении Рабоче-Крестьянской Красной Армией. Эта сложная работа была поручена Агитаторской коллегии, выделенной Общеармейским съездом по демобилизации армии[110 - Агитаторская коллегия в составе 46 человек была выделена 31 декабря 1917 г. («Армия и Флот рабочей и крестьянской России», 3 января 1918 г., стр. 3). После того как Общеармейский съезд, закончив работу, закрылся 3 января 1918 г., Агитаторская коллегия в своей дальнейшей деятельности по всем вопросам, которые ей приходилось решать, выступала от имени Общеармейского съезда по демобилизации армии (ЦГАСА, ф. 13/14, oп. 1, д. 17, л. 42).]. 8 января состоялось первое заседание Агитаторской коллегии[111 - ЦГАСА, ф. 13/14, oп. 1, д. 17, л. 67.]. На этом заседании был обсужден вопрос о выработке инструкции агитаторам. В основу этой инструкции решено было положить два документа: 1) постановление Общеармейского съезда по демобилизации армии и 2) инструкцию Управления Северного фронта о формировании революционных батальонов Красной гвардии[112 - Инструкция Управления Северного фронта целиком повторяет «Примерную инструкцию по формированию революционных батальонов Народно-социалистической гвардии в районе дивизионных резервов и в частях, расположенных в прифронтовой полосе», высланную Ставкой войскам телеграммой Н. В. Крыленко № 8945 от 30 декабря 1917 г. Однако следует указать, что инструкция Управления Северного фронта выгодно отличается от инструкции Ставки тем, что в ней конкретизированы некоторые важные вопросы (ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 16, л. 11).]. Для составления инструкции Агитаторская коллегия создала комиссию в составе Бисярина, Жемчугова, Климина, Курочкина и Шешукова. Комиссии было предложено: изложить задачи Красной Армии в полном соответствии с постановлением Общеармейского съезда по демобилизации армии и 1-м параграфом инструкции Управления Северного фронта; сформулировать условия поступления и материального обеспечения добровольцев так, как это сделано во 2-м параграфе инструкции Управления Северного фронта; вопросы организации армии трактовать в соответствии с 8—11-м параграфами постановления Общеармейского съезда по демобилизации армии[113 - ЦГАСА, ф. 1–3/14, оп. 1, д. 17, л. 67.]. Комиссии рекомендовалось в виде отдельного приложения к инструкции дать 3—5-й параграфы инструкции Управления Северного фронта.

Комиссией была выработана «Инструкция организаторам-агитаторам по организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии»[114 - ЦГАСА, ф. 1, оп. 1, д. 68, л. 61. Инструкцией пользовались до 2 февраля 1918 г., пока Всероссийская коллегия по организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии не опубликовала новую инструкцию («Рабочая и Крестьянская Красная Армия и Флот», 2 февраля 1918 г.).]. Эта инструкция вместе с приложенными к ней 3—5-м параграфами инструкции Управления Северного фронта по существу содержала план строительства Красной Армии.

Ввиду важности этого документа приведем основные пункты[115 - «Инструкция организаторам-агитаторам состояла из 14 параграфов. Автор не приводит здесь 6—14-й параграфы, так как в них сформулированы только практические указания агитаторам о том, как они должны развертывать работу на местах.]:

1. Постоянная армия служила материальным орудием классового могущества буржуазии и строилась на принципе насильственного порабощения людей, скованных одной мертвой дисциплиной палки.

Правительство Народных Комиссаров ставит на место постоянной прежней армии всеобщее вооружение народа, защищающего те формы социалистического и политического строя общества, которые единственно обеспечивают полноту власти Советов – полновластие народов.

Факт господства буржуазии в государствах Западной Европы и еще не ликвидированной войны заставляет, однако, Советскую власть быть готовой в любой момент вооруженной рукой отстаивать принципы возвещенного русской революцией демократического мира.

Исходя из этих соображений, немедленно приступить к организации корпусов социалистической армии на следующих основаниях: Рабоче-Крестьянская Красная Армия создается из:

а) солдат действующей армии, б) запасных частей и в) всех добровольцев, желающих вступить в ряды ее, для защиты завоеваний революции, борьбы за демократический мир и торжество социализма.

Красная народная Армия формируется исключительно на добровольческих началах, причем доступ в ее ряды открыт для всех граждан без различия национальностей не моложе 18 лет.

2. Условия поступления и материальное положение. Кроме добровольно выраженного желания, для поступления в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии необходимы: при одиночном вступлении – рекомендация общественно-демократических организаций или по крайней мере двух членов таковых и при вступлении целыми частями – круговая порука всех и поименное голосование.

Каждый доброволец при вступлении в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию дает обязательство: а) пробыть в ее рядах не менее шести месяцев, б) подчиняться выборным организациям и выборному командному составу в полном сознании долга необходимости революционной дисциплины.

Солдаты РККА состоят на полном государственном довольствии и на расходы получают 25 руб. в месяц.

Примечание: газетами и брошюрами солдаты снабжаются за счет государства.

3. Семьи солдат Рабоче-Крестьянской Красной Армии получают натурой: квартиру с отоплением и освещением, одежду, обувь, хлеб, жиры, крупу, соль, приварок, сахар и чай по местным потребительным нормам, а где таковых нет – по местным нормам довольствия армии. В деревнях взамен имеющихся в натуре перечисленных видов довольствия выдаются металлические изделия, необходимые для хозяйства, мануфактура и обувь.

4. Семьи солдат Рабоче-Крестьянской Красной Армии пользуются бесплатной медико-санитарной помощью.

5. Семьи воинов, погибших или пострадавших, должны быть обеспечены специальным государственным страхованием.

Упоминавшееся нами приложение к этой инструкции без каких-либо изменений повторяло 3—5-й параграфы инструкции Управления Северного фронта.

После принятия инструкции Агитаторская коллегия рассмотрела проект декрета о назначении Всероссийской коллегии по организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии, подготовленный Наркомвоеном. Ввиду того, что этот проект намечал лишь контуры организации управления Красной Армии, коллегия выделила из числа своих членов комиссию в составе Андреева, Григорьева, Литке, Микошо и Шешукова, которой поручалось детально разработать этот вопрос[116 - ЦГАСА, ф. 13/14, oп. 1, д. 17, л. 67.]. Кроме того, Агитаторская коллегия выделила из своего состава специальное бюро, которому поручалось вести всю дальнейшую разработку документов, связанных с организацией Красной Армии[117 - Там же.]. По согласованию с Наркомвоеном это бюро стало именоваться «Временным бюро по созданию Рабоче-Крестьянской Красной Армии» и действовало на правах временного отдела Наркомвоена[118 - Там же, л. 42.]. Просуществовав только с 8 по 18 января, Временное бюро успело детально разработать организационную структуру Всероссийской коллегии по организации и управлению Рабоче-Крестьянской Красной Армии, определило компетенцию ее отделов и подотделов, подготовило проекты декретов Совета Народных Комиссаров по организации Красной Армии и еще до их издания развернуло практическую работу по созданию вооруженных сил Советской республики[119 - Там же, д. 17.].

Условия, в которых создавалась Красная Армия, и добровольческий принцип ее комплектования выдвигали на первый план вопрос о развертывании массовой агитации и пропаганды идеи создания Красной Армии. С этой целью 10 января Временное бюро решило образовать Организационно-агитационный отдел Всероссийской коллегии с двумя подотделами: организационным и агитационным.

Организационный подотдел предполагалось составить из представителей Петроградского Совета, Главного штаба Красной гвардии Петрограда, Иногороднего отдела ВЦИК и Агитационной коллегии, выделенной Общеармейским съездом по демобилизации.

Агитационный подотдел составить из представителей агитационных коллегий Петроградского Совета, ВЦИК, Всероссийского бюро фронтовых и тыловых военных организаций при ЦК РСДРП (б), Петроградского комитета РСДРП (б), левых эсеров и одного представителя Временного бюро. Одновременно Временное бюро постановило разослать в Советы и солдатские комитеты циркуляры и инструкции по вопросам организации Красной Армии, выпустить воззвания и открыть запись на курсы агитаторов. Подотделам предлагалось немедленно связаться с Советами, штабами Красной гвардии и солдатскими комитетами, разослать агитаторов и развернуть работу по созданию Красной Армии[120 - ЦГАСА, ф. 13/14, oп. 1, д. 17, л. 43.].

12 января Временное бюро обратилось с просьбой в Наркомвоен созвать на III Всероссийском съезде Советов из числа фронтовых делегатов совещание по вопросу организации новой армии[121 - Там же, л. 56.]. 13 января члены Временного бюро Григорьев, Иоргенбергер, Литке, Микошо и Никонов подготовили проекты декретов Совета Народных Комиссаров об организации Красной Армии и об учреждении Всероссийской коллегии по организации Красной Армии. Ими же был разработан проект приказа Всероссийской коллегии о Временном главном штабе РККА[122 - Там же, л. 58; ф. 1, oп. 1, д. 68, л. 113]. В тот же день Временное бюро приняло эти проекты и передало их Наркомвоену[123 - Там же.].

14 января под председательством Н. В. Крыленко открылось первое заседание фронтовых делегатов, прибывших на III Всероссийский съезд Советов[124 - Там же, ф. 2, oп. 1, д. 63, л. 1.]. На этом заседании с докладом о создании Красной Армии выступил Н. И. Подвойский. Докладчик указал, что «основой армии должен быть рабочий класс и ядром – Красная гвардия, куда вливаются массы беднейшего крестьянства и вообще трудящихся, не эксплуатирующих чужого труда»[125 - Ввиду того, что протокол заседания не раскрывает основное содержание доклада Н. И. Подвойского, мы используем сведения об этом докладе, опубликованные в его статье «От Красной гвардии к Красной Армии» («Историк-марксист», 1938, кн. 1, стр. 28).]. Н. И. Подвойский говорил, что, обсуждая вопрос об организации Красной Армии, Советское правительство рассчитывает, что «для создания ядра, из которого будет черпаться запас для отсылки на фронт в оставшийся там скелет армии», можно будет использовать безработных рабочих Петрограда и Москвы. Н. И. Подвойский предложил главные усилия в строительстве Красной Армии направить на формирование ее частей в тылу, т. е. передвинуть центр тяжести этой работы из действующей армии в среду трудящихся города в деревни. Выдвигая это предложение, Н. И. Подвойский учитывал как общее настроение старой армии, так и первые итоги записи добровольцев в ряды социалистической армии на фронте. Общее настроение солдатской массы не сулило успеха делу создания новой армии на фронте. Оттуда приходили сводки одна тревожнее другой. 5 января штаб Северного фронта телеграфировал Ставке, что случаи ухода с позиций целых частей и одиночных солдат стали обычным явлением. «Дезертирство, – говорилось в сообщении штаба фронта, – растет и принимает все большие и большие размеры»[126 - ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 215, л. 56.]. Из 3-й армии Западного фронта сообщали, что солдаты не желают заступать на позицию, «считают войну законченной, ожидают прихода на смену Красной гвардии. Дезертирство растет, и скоро на позиции останутся одни штабы и остатки имущества»[127 - ЦГАСА, ф. 3, oп. 1, д. 16, л. 236–237.]. Солдаты, устав от ужасов войны, были не в силах оставаться больше в окопах и неудержимо рвались домой.

Ясно, что при таких настроениях солдат трудно было ждать хороших итогов записи добровольцев на фронте. Так оно и было в действительности. На Северном фронте, где предполагалось предварительную запись добровольцев окончить к 15 января, к этой дате в Красную Армию записалось лишь около 7500 человек[128 - ЦГВИА, ф. 2031, oп. II, д. 215, л. 104–105; оп. 2, д. 401, л. 124, 138–140.]. Не лучше было положение и на других фронтах. Из штаба Западного фронта сообщали, что новые формирования до сего времени не дали осязательных результатов[129 - ЦГАСА, ф. 3, т. 1, д. 16, л. 236–237.].

Н. И. Подвойский имел серьезные основания для того, чтобы предложить все усилия в строительстве Красной Армии сосредоточить в тылу. Однако Н. В. Крыленко не согласился с Н. И. Подвойским и продолжал настаивать на развертывании формирования Красной Армии на фронте. Но совещание отвергло предложение Н. В. Крыленко и поддержало Н. И. Подвойского[130 - Н. И. Подвойский. От Красной гвардии к Красной Армии. – «Историк-марксист», 1938, кн. 1, стр. 23; он же. Ленин и организация Красной Армии, стр. 9.].

Приняв предложение Н. И. Подвойского, совещание обсудило вопрос о создании Всероссийской коллегии по организации и управлению Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Выступая с докладом о создании Красной Армии, Н. И. Подвойский указал на то, что Совет Народных Комиссаров организовал коллегию из четырех членов для организации Красной Армии[131 - На этом заседании впервые упомянуто о создании этой коллегии. Создание Всероссийской коллегии следует отнести не к 19 декабря 1917 г., как это утверждал Н. И. Подвойский, а к 9—14 января 1918 г. (подробно по этому вопросу см.: «История СССР», 1962, № 2, стр. 105.]. Совещание приняло также проект декрета Совета Народных Комиссаров о создании Всероссийской коллегии по организации и управлению РККА, подготовленный Временным бюро.

15 января состоялось второе заседание фронтовых делегатов. На этот раз в центре их внимания был проект декрета Совета Народных Комиссаров об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии, выработанный Временным бюро[132 - ЦГАСА, ф. 2, oп. 1, д. 63, л. 2.]. С докладом выступил заместитель наркома по военным делам Э. М. Склянский. Совещание единогласно утвердило проект.

В тот же день Наркомвоен внес проекты обоих декретов в Совет Народных Комиссаров для утверждения их Советским правительством. Придавая огромное значение законодательному оформлению создания Красной Армии, В. И. Ленин немедленно включил их в повестку дня проходившего в это время заседания Совета Народных Комиссаров[133 - «Известия ЦИК СССР и ВЦИК Советов», 23 февраля 1928 г.]. Но в ходе обсуждения проекта декрета об организации Красной Армии выяснилось, что этот проект нуждается в серьезном редактировании.

В проекте недостаточно ясно определялись классовая природа и назначение армии буржуазного государства, неполно формулировалась цель создания Красной Армии, не раскрывался ее классовый характер и сужалась база, на которой должна была строиться армия Советского государства. Составители проекта не учли экономических трудностей, переживаемых страной, и дали невыполнимые обещания солдатам Красной Армии в отношении материального обеспечения членов их семей. Естественно, что Совет Народных Комиссаров мог принять этот проект лишь с серьезными поправками. Вспоминая об этом заседании Совета Народных Комиссаров, В. П. Затонский писал, что за редактирование проекта декрета взялся В. И. Ленин. «Он заявил, что не закроет собрания, пока этот декрет не будет принят, вооружился пером и начал тут же выправлять декрет, вычеркивать целые параграфы, изменяя редакцию, внося существенные изменения»[134 - В. П. Затонский. На заре Красной армии, – «Гражданская война 1918–1921 гг.», т. 1. М., 1928, стр. 41.].

После того как проект декрета был отредактирован В. И. Лениным, он был единогласно принят Советом Народных Комиссаров[135 - Там же.]. Одновременно Совет Народных Комиссаров принял декрет о создании Всероссийской коллегии по организации и управлению Рабоче-Крестьянской Красной Армии[136 - В дальнейшем эта организация будет именоваться «Всероссийская коллегия».].

Принятием этих декретов завершился начальный и самый трудный период мучительных поисков форм организации вооруженных сил Советского государства.

Боевое крещение Красной Армии

Красная Армия была в стадии становления, когда на долю Советской республики выпало тяжелейшее испытание. 27 января делегации держав Четверного союза в Брест-Литовске предъявили условия, на которых они соглашались заключить мирный договор с Советской республикой. Они потребовали аннексии Польши, Литвы и значительной части Белоруссии, Латвии и Эстонии. По существу Советскому правительству был предъявлен ультиматум: или удовлетворение территориальных притязаний – тогда мир, пли отклонение этих требований – тогда война.

Предъявляя ультиматум, германское правительство и его военное командование были хорошо осведомлены о военно-экономическом и внешнеполитическом положении Советской республики. Они считали, что если ультиматум будет отвергнут и можно будет продолжать войну, так как Советская республика, утратившая обороноспособность, окажется в критическом положении и вряд ли сумеет воевать, тогда Германия и ее союзники получат богатейшую военную добычу.

Военное положение Советской республики к концу января 1918 г. было действительно трудным. Перед лицом такого грозного врага, как державы Четверного союза, она была беззащитна. Красная Армия только создавалась, а старая русская армия доживала последние дни. Боевой состав фронтов продолжал катастрофически падать. Для примера возьмем Северный фронт, прикрывавший столицу Советской республики Петроград. Если к 1 ноября 1917 г. в строевых частях этого фронта имелось 356 995 человек, то к 12 января 1918 г. стало лишь 154 573 человека[137 - ЦГВИА, ф. 2000, oп. 1, д. 1893, л. 29–30, 71–72, 145–146, 165, 178–180, 206–207; ф. 2031, oп. 1, д. 1:145, л. 2, 9, 18, 25. Дата 1 ноября взята как исходная ввиду того, что демобилизация еще не началась, а дата 12 января дает возможность проследить состояние фронта после демобилизации ряда возрастов.]. Не лучше обстояло дело и на других фронтах[138 - ЦГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1889, л. 295, 308, 324, 357–360, 362–363, 365–368, 373; д. 1891, л. 30–31, 90, 92, 139–140, 152–153.]. Дезертирство изо дня в день увеличивалось. По неполным подсчетам штаба Северного фронта, в начале января 1918 г. в неделю из каждого корпуса дезертировало до 500 солдат[139 - Там же, ф. 2031, оп. 1, д. 215, л. 56.]. По мере того, как переговоры в Брест-Литовске затягивались, дезертирство росло и приняло колоссальные размеры. Штаб Западного фронта в конце декабря 1917 г. – начале января 1918 г. в ряде телеграмм в Ставку доносил: «…боевого фронта фактически не существует, солдаты массами уходят самовольно в тыл, и в случае наступления немцев нет никакой надежды задержать германские войска ни на рубеже бывших позиций первой полосы, ни на каких бы то ни было позициях в тылу»[140 - ЦГАСА, ф. 3, оп. 1, д. 16, л. 230.]. В середине января 1918 г. из штаба Западного фронта в Ставку стали поступать сведения о полном развале обороны. В донесении от 15 января сообщалось, что в 15-м армейском корпусе 3-й армии в результате массового дезертирства оголились позиции: «…15-верстный участок от Петруши до Лесные-Муляры занят тремя ротами до 35–40 штыков в каждой; участок от Лесные-Муляры до Авласы никем не занят; окопы на перешейке озер Мядель и Нарочь никем не заняты, хотя официально там считается восемь рот, но они находятся в тылу»[141 - Там же, л. 236–237.]. В 3-м армейском корпусе 10-й армии пехота и артиллерия 5-й и 27-й пехотных дивизий оставили позиции и ушли в тыл. Дезертировавшие солдаты часть вооружения бросили на дорогах. Готовились уйти в тыл солдаты 73-й пехотной дивизии[142 - Там же.]. 516-й полк 2-й армии ушел на станцию Люсино и потребовал отправки в Екатеринбург[143 - Там же.]. В донесении от 17 января из штаба этого же фронта поступило сообщение о том, что в 35-м армейском корпусе 3-й армии три роты были посланы на вокзал для несения службы, но все солдаты дезертировали и разъехались по домам[144 - Там же, л. 238–239.].

Из 5-й армии Северного фронта 15 января телеграфировали в Ставку, что «армия абсолютно небоеспособна»[145 - ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 215, л. 114.]. Из 12-й армии того же фронта 16 января сообщили, что о прочности какого-либо участка фронта говорить нельзя, «все решительно части совершенно небоеспособны»[146 - Там же, оп. 2, д. 401, л. 125–127, 135.]. Из 1-й армии Северного фронта 17 января сообщили, что состояние армии не позволяет рассчитывать на удержание важнейших участков позиции[147 - Там же, л. 139–140.]. О том, что боеспособность армии катастрофически падает, сообщали и другие фронты.

Ослабляло обороноспособность фронта не только массовое дезертирство, но и полное разрушение оборонительных позиций. Из штаба Западного фронта 17 января донесли, что в 3-й армии «…первой укрепленной полосы не существует: окопы занесены снегом, фортификационные сооружения разбираются солдатами и местными жителями на топливо, колья проволочных заграждений вытаскиваются на топливо, позиционные дороги занесены и запущены, имеются лишь протоптанные тропинки от жилых землянок к кухням и к немецким лавкам». Относительно позиции 2-й армии сообщалось: «обороноспособность первой полосы равна нулю, так как окопы разрушены и занесены снегом… Люди живут в полуразрушенных землянках и не желают их чинить, мечтая о скором возвращении домой»[148 - ЦГАСА, ф. 3, oп. 1, д. 16, л. 236–239.]. О состоянии обороны Северного фронта дает яркое представление телеграмма в Ставку из штаба 12-й армии от 16 января 1918 г.: «…Работы по укреплению позиций, притом крайне слабые, велись лишь по октябрь. В ноябре они совершенно прекратились и теперь не только не улучшаются, но даже и не поддерживаются. В 136-й дивизии наблюдалось даже обратное явление, именно – порча окопов, обшивки и т. д. Поддерживают лишь жилые блиндажи и то лишь в мере крайней к тому необходимости… От снега позиции совершенно не очищаются и им совершенно занесены как окопы и ходы сообщения, так и все проволочные заграждения и наблюдательные пункты. Таким образом, имевшаяся позиция в настоящее время не имеет никакого боевого значения, можно определенно сказать, ее не существует… Говорить что-либо о прочности обеспечения какого-либо участка совершенно не приходится, все решительно части совершенно небоеспособны, драться не хотят и к маневрированию небоеспособны, никакие резервы, никакие группировки пользы принести здесь не могут. Все это будет грозно выглядеть лишь на карте, на самом же деле по причинам материального и морального состояния частей будет совершенно бесполезно… Таким образом, надеяться на удержание в случае наступления противника какого-либо участка занимаемого расположения совершенно нельзя. Можно определенно сказать, что при первом же выстреле все побежит назад, оставив трофеями противнику всю материальную часть. Самое большое, на что можно надеяться, это на доблесть отдельных бойцов и кучек, которые никакого, конечно, влияния на ход боя иметь не будут»[149 - ЦГВИА, ф. 2031, оп. 2, д. 401, лл. 125–127, 135.].

О катастрофическом состоянии русского фронта германское командование было хорошо осведомлено. Оно решило не упустить возможности реализовать свой план вторжения в пределы нашей страны. Уже 5 января в ходе мирных переговоров верховное командование германской армии приказало главнокомандующему Восточным фронтом готовить наступление против России. Для этой цели была разработана наступательная операция, получившая условное название «Фаустшлаг» («Удар кулаком»). Основные силы противника, согласно этому плану, сосредоточивались на трех направлениях: петроградском, центральном (в Белоруссии) и южном (на Украине)[150 - А. И. Черепанов. Под Псковом и Нарвой. М., 1957, стр. 53–54.]. Еще до срыва брестских переговоров в Ставку поступали сведения о деятельной подготовке германских войск к наступлению. 15 января в Ставку и Наркомвоен поступила телеграмма из штаба Западного фронта, в которой говорилось, что «данными случайного войскового наблюдения, так как организованная разведка отсутствует, в последнее время устанавливается, что противник производит интенсивные работы по расчистке окопов, местами обнаружено усиление частей в передовой линии, усиленные занятия в тылу… Все это указывает на то, что противник принимает меры для обеспечения возможности быстрого наступления в случае разрыва мирных переговоров»[151 - ЦГАСА, ф. 3, oп. 1, д. 16, л. 236.]. 26 января, накануне вручения ультиматума делегациями держав Четверного союза, около 13 час. в штаб Западного фронта поступило донесение от главы группы военных консультантов советской мирной делегации бывшего генерала А. А. Самойло, в котором он предупреждал о вероятности германского наступления в случае разрыва мирных переговоров. Это донесение в тот же день было отправлено с фельдъегерем в Ставку[152 - ЦГАСА, ф. 3, oп. 1, д. 16, л. 230–232.]. В этих условиях советская делегация в Брест-Литовске должна была проявить максимум выдержки, терпения и бдительности. Однако, имея точные директивы Советского правительства: держаться до ультиматума немцев, а после предъявления ультиматума принять его[153 - В. И. Ленин. Соч., т. 27, стр. 90.], Троцкий не выполнил этих директив. 28 января от имени Советского правительства он заявил, что мирный договор на германских условиях не подпишет, что Советское правительство считает войну прекращенной и армию демобилизует. В этот же день советская мирная делегация, за исключением группы военных консультантов во главе с А. А. Самойло, выехала в Петроград. Мирные переговоры были сорваны. Такое поведение Троцкого развязало руки германским империалистам. Но газеты очень скупо сообщили о случившемся. «Правда» в передовой статье подвела итоги переговоров и в заключение заявила, что германские империалисты, возможно, сделают попытку разгромить остатки русской армии, но в то же время высказывалась мысль, что такая возможность маловероятна[154 - «Правда», 12 февраля (30 января) 1918 г.].

Несмотря на срыв переговоров, Наркомвоен, Ставка и главнокомандующие армиями фронтов не верили в возможность германского вторжения. 30 января в газетах был опубликован приказ Верховного главнокомандующего Н. В. Крыленко. Сообщив о заявлении Троцкого, Н. В. Крыленко писал: «…В связи с этим предписываю немедленно принять все меры к объявлению войскам, что война с Германией, Австрией, Турцией, Болгарией с этого момента считается прекращенной. Никакие военные действия иметь места не могут. Настоящим объявляется одновременно начало общей демобилизации на всем фронте. Штабам фронтов и армий предписывается принять меры к уводу войск с передовой линии и сосредоточению их в линии резервов для дальнейшей отправки, согласно общему демобилизационному плану перевозок, в глубь России…»[155 - Там же. Этот приказ поступил в управления фронтов 29 января (11 февраля) и в тот же день поступил в армии (А. И. Черепанов. Указ. соч., стр. 65)]

На основе приказа Верховного главнокомандующего командование 12-й армии издало директиву об отводе войск в тыл, а для охраны пограничной линии намечалось сформировать отряды из солдат-добровольцев Красной Армии из расчета по 4 человека на версту побережья и по 12 человек на версту сухопутной линии. В директиве указывалось, что в случае, если германские войска начнут военные действия и поведут наступление, охраняющим частям боя не принимать и на атакованном участке отходить, держа связь с соседями и своевременно сообщая в тыл[156 - А. И. Черепанов. Указ. соч., стр. 65–66.].

Над Советской республикой сгущались тучи. Военная гроза была готова разразиться каждую минуту.

16 февраля[157 - Начиная с 14 февраля, все даты даются но новому стилю.] в 19 час. 30 мин. генерал Гофман официально заявил А. А. Самойло, что 18 февраля в 12 час. кончается перемирие и возобновляется состояние войны. А. А. Самойло немедленно телеграфно доложил Советскому правительству о заявлении Гофмана. Телеграмма с этим сообщением была получена в Петрограде 17 февраля в 1 час. 05 мин.[158 - ЦГАСА, ф. 3, oп. 1, д. 16, л. 236–241, приложение 9.] Германия попрала элементарные обязательства. Согласно условиям перемирия, каждая из сторон обязывалась в случае прекращения перемирия предупредить другую сторону за семь дней. Германия предупредила Советскую республику за два дня. Но германские империалисты пошли в своем вероломстве дальше. Они начали боевые действия на один день раньше названного ими самими срока. 17 февраля из штаба 10-й армии Западного фронта поступило сообщение, что германские войска перешли в наступление и заняли деревни Саковщина и Бартениха, а в районе местечка Воложин, станции Полочаны и блокпоста 654-й версты появились германские разведчики[159 - Там же, л. 233. О том, что германское наступление началось не 18, а 17 февраля, свидетельствуют и другие документы (ЦГАСА, ф. 1, оп. 1, д. 163, л. 232–249; ф. 8, oп. 1, д. 39, л. 260; «Исторический архив», 1956, № 1, стр. 136, 139).]. Положение становилось критическим. Н. В. Крыленко был вынужден обратиться с запросом к Советскому правительству: оказывать сопротивление наступающему противнику или нет. Для обсуждения создавшегося положения 17 февраля вечером состоялось срочное заседание Центрального Комитета РСДРП (б). На нем было решено оказывать врагу всяческое сопротивление[160 - «Протоколы Центрального Комитета РСДРП. Август 1917 г. – февраль 1918 г.». М., 1929, стр. 228–229.].

18 февраля в 12 час. началось общее наступление войск держав Четверного союза. Враг бросил в наступление 70 пехотных и три кавалерийские дивизии[161 - А. Де-Лазари. Боевой путь Красной Армии. М. – Л., 1928, стр. 12–15.]. Наступление развернулось на огромном фронте от Ревеля до Галаца. Прорывом у Двинска и переходом через Западную Двину германцы начали стремительный натиск. В этот день остатки старой армии, выполняя приказ Н. В. Крыленко от 30 января, не принимая боя, начали отход в глубь страны. Местами этот отход вылился в панику и повальное бегство, сопровождавшееся массовым дезертирством. Из штабов армий в Ставку поступали сводки одна тревожнее другой. Штаб 3-й армии сообщил, что солдаты 6-й пехотной дивизии постановили отойти в район Глубокое, ст. Парафиново и демобилизоваться[162 - ЦГАСА, ф. 6, оп. 3, д. 1, л. 1.]. Из 12-й армии донесли, что «часть людей без памяти бежит в Лембург»[163 - Там же, л. 6.]. Из 10-й армии поступили сведения, что «среди войск, занимающих позицию, началась паника»[164 - Там же, л. 7.]. Штаб 1-й армии докладывал, что солдаты 2-го Выборгского полка Выборгской бригады 28-го корпуса, разобрав продовольственный склад и бросив вооружение, боеприпасы и обмундирование, разбежались[165 - Там же, л. 12–14.].

Видя в германском нашествии реальную угрозу Советской власти, Совет Народных Комиссаров в ночь на 19 февраля послал в Берлин радиограмму с протестом против вероломного наступления и о согласии подписать мирный договор на тех условиях, которые делегации держав Четверного союза выдвинули в своем ультиматуме 27 января[166 - «Правда», 20 февраля 1918 г.].

Казалось, германское правительство и военное командование достигли того, чего они добивались своим ультиматумом, и немедленно ответят Советскому правительству согласием перейти от языка пушек к языку дипломатии. Но день 19 февраля не принес улучшения в обстановке. Напротив, положение ухудшалось с каждым часом. Натиск противника не ослабевал. Враг, продолжая быстро двигаться вперед, 19 февраля захватил ряд крупных городов и железнодорожных узлов, в том числе Минск, Луцк и Ровно.

Выполняя указания ЦК РСДРП (б) и СНК, Верховный главнокомандующий Н. В. Крыленко отдал приказ войскам, находившимся на фронте, «оказывать сопротивление разбойничьему набегу войск держав Четверного союза и в случае необходимости очищать ту или иную позицию и уничтожать все имущество, которое нельзя вывезти»[167 - Там же, 19 февраля 1918 г. Заметка «На радио ПТА и Бюро печати».]. Но остановить старую армию было уже невозможно. Она панически бежала, увлекая за собой и красноармейские отряды[168 - В. И. Ленин. Соч., т. 27, стр. 61.]. Это отмечали многочисленные сводки, поступавшие из армии. Так, из 12-й армии 20 февраля сообщили, что части армии беспорядочно отходят, наблюдается массовое дезертирство: два полка 109-й дивизии и два полка 3-й особой дивизии 43-го корпуса совершенно «растаяли», на фронте остались лишь одни штабы. В 38-м и 37-м полках 10-й Туркестанской дивизии все солдаты сроков службы до 1916 г. включительно разошлись по домам[169 - ЦГАСА, ф. 6, оп. 3, д. 1, л 20–22.]. Из 1-й армии 20 февраля докладывали, что части армии продолжают отходить. «60-я дивизия самочинно распылилась». Полки Выборгской бригады 28-го корпуса с вечера рассеялись[170 - Там же, л. 25–29.].

Фронт на всем протяжении от Петрограда до границы с Украиной включительно был обнажен[171 - «Исторический архив», 1956, № 1, стр. 140.]. Лишь отдельные красноармейские отряды, носившие характер партизанских формирований, с большим или меньшим успехом сдерживали противника. На рижско-псковском направлении 19 и 20 февраля самоотверженно сдерживал натиск врага 2-й красноармейский полк, в районе Цесис сопротивление оказывали отдельные отряды, г. Валк защищал отряд, сформированный из красноармейцев и солдат старой армии и т. д.[172 - А. И. Черепанов. Указ, соч., стр. 72–76, 82, 83.] Создавалось угрожающее положение. Советское правительство уже третий день терпеливо ждало ответа германского правительства на свою радиограмму, посланную в ночь на 19 февраля. Оно надеялось, что германское правительство и военное командование проявят благоразумие и прекратят наступление, а поэтому других каких-либо шагов к организации обороны, кроме приказа Н. В. Крыленко войскам об оказании сопротивления врагу, принято не было. Больше того, Советское правительство не считало еще необходимым принять меры, чтобы приостановить демобилизацию солдат 1910–1912 гг. призыва[173 - Е. Н. Городецкий. Указ, соч., стр. 27. Демобилизация названных возрастов началась 16 февраля 1918 г.]. Все большевистские газеты в течение первых трех суток наступления врага весьма скупо освещали ход событий и не призывали население к отпору врагу. Первые известия о нашествии войск германского империализма были опубликованы лишь 19 февраля[174 - 18 февраля газеты не выходили, так как был понедельник.]. В этот день «Правда» в передовой статье «Разбойничий поход» сдержанно сообщала, что германские империалисты подло и бесчестно нарушили условия перемирия и, продиктовав свою волю австрийским подручным, начали поход против страны Советов. Раскрывая цели этого похода, «Правда» писала: «Разделаться с революцией – вот основная задача германского империализма и его вассалов».

20 февраля газеты также вышли без особых призывов к населению. В «Правде» в этот день был опубликован лишь текст радиограммы Совета Народных Комиссаров германскому правительству, посланной в ночь на 19 февраля.

Советское правительство проявило величайшую выдержку, оно ждало ответа германского правительства и, видимо, считало, что еще не время бить в набат и поднимать народ на отпор врагу.

Но вот истекал и день 20 февраля, а ответа от германского правительства все еще не было. Напряжение достигло апогея. Ждать больше было нельзя. Нужно было немедленно и быстро организовать оборону. Промедление могло привести к гибели Советской власти. Враг неудержимо рвался вперед. Он уже выходил на линию Ревель – Псков и создавал тем самым реальную угрозу Петрограду. Германские войска, форсировав Березину, стремительно двигались к Орше. К этому времени на центральном направлении были захвачены Полоцк и ряд других городов и населенных пунктов. Враг подходил к «Смоленским воротам» (междуречье Днепра и Западной Двины), захват которых открывал кратчайший путь к Москве. Германские войска стремительно двигались к жизненным центрам страны. Смертельная опасность нависла над Советской республикой.

Поздно ночью 20 февраля Совет Народных Комиссаров собрался для решения вопроса о мобилизации сил на отпор врагу. Учитывая, что до сих пор Советское правительство еще не информировало трудящихся о создавшейся обстановке, Совет Народных Комиссаров принял обращение «К трудящемуся населению всей России». Заявив о своей готовности заключить даже самый тяжелый мир, Советское правительство в то же время предупредило рабочих, крестьян и солдат, чтобы они были готовы к отпору германскому империализму, который может не остановиться ни перед чем «…в своем стремлении сломить Советскую власть, отнять землю у крестьян, восстановить власть помещиков, банкиров и монархии». Совет Народных Комиссаров призвал все Советы, армейские организации, рабочих и крестьян приложить все силы к упорядочению транспорта и улучшению продовольственного дела, к установлению в армии и в стране строжайшей дисциплины. Этот волнующий документ заканчивался призывом: «Рабочие, крестьяне, солдаты! Пусть знают наши враги, извне и внутри, что завоевания революции мы готовы отстаивать до последней капли крови»[175 - «Правда», 21 февраля 1918 г.]. Так был сделан первый шаг к организации решительного отпора врагу. Утром 21 февраля все могли прочитать это обращение в большевистских газетах.