скачать книгу бесплатно
Незабвенное прошлое
Василий Григорьевич Клевцов
Книга воспоминаний о родителях. О пережитом ими военном времени. О жизни некогда большой семьи.
Василий Клевцов
Незабвенное прошлое
Мои дети, родственники неожиданно в разговорах начали высказывать мысль о том, что следует зафиксировать воспоминания о родителях. О жизни, работе, военном времени, которые выпали на их долю. Мотивировалось это тем, что события с уходом очевидцев стираются из памяти, забываются.
Мне казалось, что сделать это хорошо не удастся, а делать плохо не хотелось. Тем не менее, всё это заставляло мысленно возвращаться к событиям прошлого моих родителей.
Я всегда осознавал: всё хорошее в нашей судьбе благодаря родителям, осуждаемое в нашем поведении, вопреки родительскому желанию, усилиям и стараниям. Пережитое родителями – это наше прошлое, без которого нет ни нашего настоящего, ни нашего будущего.
Существует иллюзия, что прошлое уходит безвозвратно. Нам кажется, что мы живём только своей жизнью. Мы не задумываемся над выявлением причинно-следственных связей событий своего настоящего с событиями жизни наших родителей. Поэтому поздно начинаем дорожить памятью о своих родителях. Поздно осознаем тот факт, что потеря памяти о прожитой нашими родителями жизни – это наши жизненные потери. Прошлое учит дорожить настоящим.
Как всякое свидетельство очевидцев, воспоминания моих родителей носят личный характер. Они значимы тем, что являются бесценным свидетельством людей, судьбы и события жизни которых составили историю великой страны и величие народа.
События, пережитые моими родителями, никак неотделимы от общей памяти миллионов людей, таких же, как мои родители. Эти воспоминания помогают более объективно сравнить время ушедшее и время настоящее, точнее оценить и лучше понять будущее.
Нa краю деревни
Моя мама родилась в деревне Гуляево Колпнянского района Орловской области. Дом её родителей был крайним в деревне. Все, кто уходил из деревни или возвращался домой, неизбежно проходили мимо маминого родительского дома.
У порога родительского дома
Дом находился на краю небольшой лощины. Внизу протекал ручей, который летом иногда пересыхал. На противоположной стороне лощины располагались: школа, магазин, клуб, библиотека, сельская больница, пекарня, заброшенная церковь. Всё это размещалось на левом берегу небольшой реки Фошня, примерно в километре от неё. Со временем пекарня, больница, клуб, так же как когда-то церковь, прекратили своё существование.
В 40-х годах ХХ-го века церковь перестала функционировать, а церковное здание было заброшено. Во время войны оно использовалось для размещения госпиталя для немецких солдат, потом госпиталя для солдат Красной Армии. После изгнания фашистов с 1943 года в церкви размещалась школа. В этой школе начинали учиться мои старшие два брата и сестра. Мамина рабочая жизнь начиналась в этой школе. В 70-х годах ХХ-го века в церкви в течение нескольких лет размешались мастерские по ремонту сельскохозяйственной техники. Церковное здание послужило людям, принимая под своими сводами одинаково и праведников, и грешников.
На склоне лощины перед домом размещался огород. Внизу был колодец, воду из которого черпали ведром, цепляя ведро шестом с крючком на конце. При этом нужно было обладать определенной сноровкой, чтобы при зачерпывании воды ведро не соскочило с крючка и не утонуло в колодце.
Рядом с колодцем росла яблоня. Её так и называли – колодечница. Точный её сорт мне неизвестен. Яблоки на ней созревали рано, были очень вкусными. Бабушка Поля запекала яблоки в русской печке, и от этого они становились ещё вкуснее.
Дом деда был построен из саманного кирпича с соломенной крышей и земляным полом. На уговоры мамы сменить крышу или настелить полы, дед отнекивался и не соглашался.
Саманный кирпич или саман делали сами люди. Изготавливали саман летом. Смешивали глину с соломой и вручную набивали в форму. Полученный кирпич высушивали под солнцем. Из такого кирпича строили дома и другие надворные постройки. Мамин родительский дом закончил существование после смерти её родителей. Он был разрушен временем.
Почти четвёртую часть внутреннего помещения дома занимала русская печь. В одном углу от печки была выделена территория, которую можно считать кухней. Оставшаяся часть дома представляла собой единое жилое пространство. В нём находилась кровать, стояли стол, несколько табуретов. На этом пространстве сосредотачивалась вся домашняя жизнь. В этой части дома спали, принимали пищу. Бабушка зимними вечерами пряла пряжу из овечьей шерсти и вязала на всех членов нашей большой семьи шерстяные носки и варежки.
Дом моей мамы построен после войны. Он был последним сохранившимся в деревне домом такой постройки: с соломенной крышей и земляным полом. Строения такого типа в деревне к концу шестидесятых годов ХХ-го века были перестроены. Люди сооружали новые дома, а старые дома, как у деда, использовали как сараи или разрушили.
Cолдaтовы
Моя мама Мария Николаевна Клевцова (Теряева) родилась 14 марта 1925 года. В семье было двое детей: моя мама и младший брат Василий Николаевич. После службы в армии Василий Николаевич жил в городе Днепропетровске, работал на заводе по изготовлению медицинского оборудования. Женился, воспитывал двоих детей – Ирину и Сергея. Пока дети учились в школе, приезжал на лето вместе с детьми к родителям в отпуск. Во время летних приездов помогал родителям в домашней работе. Вместе с нами рыбачил, ходил в лес за грибами.
Василий Николаевич Теряев
Мамины родители были простыми деревенскими жителями, выходцами из крестьян. Как рассказывал мой дед, его предки были из государственных крестьян. Государственные крестьяне принадлежали не помещику, а царю. Отличием крестьян государственных от крестьян помещичьих было то, что таких крестьян нельзя было продать. Но из государственных крестьян набирали мужчин для службы в армии.
Дед моего деда, прадед моей матери, Пётр Кузьмич Теряев был призван в армию на царскую службу. Послужив царю, он вернулся на родину. Но пока Пётр Кузьмич служил в армии, его жена умерла.
Из семьи прапрадеда остался сын Николай Петрович, невестка Домна Петровна и их дети: Николай, Иван, Фёдор, Тихон, Павел и Александра. Николай Петрович и Домна Петровна умерли от тифа. Пётр Кузьмич остался один с внуками. Мой дед Николай Николаевич был старшим из внуков. Вскоре он женился на Пелагее Андреевне. И они вместе с дедом стали воспитывать младших братьев и сестру. Братья, повзрослев, уезжали в Днепропетровск, где в дальнейшем жили, работали, создавали семьи. Сестра Александра вышла замуж в своей деревне за Корнилова Владимира.
В семье внука прадед моей мамы прожил остаток жизни. Деревенское прозвище семьи моей мамы «Солдатовы». Это было связано с тем, что из их семьи был призван в солдаты прадед.
Деревенские жители часто придумывали каждой семье «двору» прозвище. Оно происходит от событий в этой семье, иногда случайных. Прозвище, закрепляясь, становится своеобразным идентификатором. Такие «семейные» прозвища бывают очень меткими, дают точную характеристику семьи.
В армии прапрадед научился шить. Шил руками. Этим ремеслом зарабатывал на жизнь. Умел шить мужскую одежду: брюки, тулупы, зипуны, рубашки, штаны и пиджаки. Он знал, какие части человеческого тела следует измерить, чтобы правильно раскроить материал и пошить одежду.
Прожил мой прапрадед 96 лет. По словам мамы, был он человеком спокойным, рассудительным, справедливым. Следил, чтобы у женщин вовремя были новые кофты и юбки, ткань для пошива которых он выбирал и покупал сам. У мужиков и детей была соответствующая одежда, сшитая Петром Кузьмичом. Он умел распределить скромные финансовые ресурсы, которые приносило домашнее хозяйство и портняжное ремесло. Часть заработанных денег откладывал, копил на постройку нового дома. Революция и последующие события обесценили накопления. Его мечта о новом доме не состоялась. В конце жизни, в советский период, Пётр Кузьмич говорил: «Хочется ещё пожить, интересно посмотреть, что из этой жизни получится».
Навыки в портняжном деле от прадеда передались маме. В зрелом возрасте она умела шить и кроить материал. У мамы была ручная швейная машина. Я помню, что она шила нескольким женщинам из деревни платья, сарафаны или халаты.
Много времени шитью мама уделять не могла. Работа, семья, домашнее хозяйство, забота о детях забирали время, не оставляя его на другие цели. Да и одежду стало проще купить, чем шить самому. Из швейных занятий мамы постепенно осталось: пошить шторы, простыни, наволочки на подушки или пододеяльники.
Дед
Николай Николаевич Теряев
Мой дед Николай Николаевич Теряев родился в 1903 году. Его родители – Теряев Николай Петрович и Теряева Домна Петровна рано умерли. Из своего дореволюционного детства дед помнил, как мальчишкой наловил в реке под мельницей раков, где они водились в изобилии, и нёс их домой. Барин увидел его, подозвал, выбрал несколько раков и дал за них денег. На вырученные таким способом деньги мама купила ткань и сшила ему рубаху.
Отец деда, Николай Петрович Теряев, воевал в составе 413-го Порховского полка. Судя по записи в лазарете Мерефа, воевал на Австрийском фронте.
Интернет-портал «Памяти героев Великой войны 1914–1918 гг.»
Документ Картотеки Бюро по учету потерь
Должность/звание: рядовой.
Воинская часть 413-й пехотный Порховский полк.
Губерния: Орловская губерния.
Уезд: Малоархангельский уезд.
Волость: Хвомическая волость.
Населённый пункт: д. Гуляевка.
Дата поступления: 21.06.1917.
Тип карточки: Карточка на прибывших.
Место лечения: с. Мерефа.
Судьба: Болен (льна)
Мерефа – город, Мерефянский городской совет, Харьковский район, Харьковская область, Украина. Входит в состав Харьковской агломерации.
Город Мерефа находится на реке Мерефа в месте впадения Мерефы в реку Мжа (левый приток).
Боевой путь 413-го Порховского полка закончился Ковельским сражением летом 1916 года. Летом 1917 года войска, вероятнее всего, возвращались домой.
В лазарете Мерефа Теряев Пётр Николаевич лечился. В госпитале № 9 имеются документы, подтверждающие поступление на лечение 21 июня 1917 года.
Николай Николаевич был выше среднего роста, сухощавым и стройным. Ходил с палочкой в руках. Служила палочка деду скорее для формы (как трость) а не как средство опоры.
Во времена моего детства многие пожилые люди в деревне, мужчины и женщины, передвигались с небольшими палками в руках. В этом был какой-то практический смысл: импровизированные трости помогали в распутицу на скользких участках дороги удержать равновесие, отогнать собак, подогнать или направить в нужное место домашнюю скотину или птицу.
До войны Николай Николаевич работал в колхозе. Одно время был председателем, работал учётчиком.
Время войны дед провел в территориальной части. Территориальные части представляли собой часть вооружённых сил, предназначенные для выполнения вспомогательных функций и пополнения частей регулярной армии. Дед работал на железной дороге, сопровождал различные грузы.
Дед был награждён медалью «За оборону Сталинграда» медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Как участник войны дед был награждён юбилейными медалями Победы.
После войны Николай Николаевич трудился в колхозе, позднее в совхозе «Островский». Время работы совпало со временем разведения садов. В конце трудовой деятельности дед занимался совхозным садом, ухаживал за ним. У него были начальные навыки садоводства: Николай Николаевич знал правила ухода за растениями и обрезки деревьев, знал, как правильно высаживать деревья, умел выбирать и прививать саженцы.
Он совхозный сад посадил и вырастил. Во времена моего детства сад плодоносил. Результат труда деда не был востребован. Я не помню ни одного случая сбора урожая в саду. Дед к тому времени был на пенсии, не работал. Сад пришёл в запустение, хотя существует до сих пор.
В последнюю весну своей жизни дед говорил моей сетре: «Хочется ещё пожить, увидеть, как сад цветёт». Умер дед на Троицу, успев напоследок полюбоваться цветущим весенним садом.
Николай Николаевич (справа) и ученики школы высаживают сад
Прожил Николай Николаевич более 80 лет. Мне кажется, он никогда не болел. Однажды он, почувствовав недомогание, обратился в аптеку. Местный аптекарь Василий Фёдорович выдал ему таблетки (в то время таблетки были в упаковках по шесть-восемь штук). Придя домой, дед сказал дочери, моей маме: «Был в аптеке, взял таблетки, ничего не помогают. Пока дошёл до дома, всё съел, никакого проку». Больше он к восстановлению здоровья с помощью лекарств не прибегал. В этом он не нуждался.
Была у него одна болезненная зависимость. Болезнь проявлялась периодически: раз в два-три месяца, раз в полгода или в год, в зависимости то ли от настроения, то ли от времени года или других неизвестных мне причин. Эта зависимость сформировалась в молодые годы, когда он колесил с грузами по дорогам, и была обусловлена оторванностью от семьи и дома, домашних забот и проблем. Эта болезненная зависимость называется запой.
Время от времени дед менял нормальный образ жизни на безмерное потребление алкоголя на протяжении нескольких дней подряд. Аргументы и увещевания жены, дочери и других людей во время запоя или в промежутках между ними о том, что этого делать нельзя, на деда не производили никакого действия. Пить дед прекращал самостоятельно, так же, как и начинал, без видимой причины.
Завершение запоя совершалось чаще всего по одному и тому же сценарию. Дед в сумеречном состоянии души выбирался на порог собственного дома. Поджидал кого-либо из сельчан, проходивших мимо. Останавливал прохожего, давал ему денег, просил купить и принести ему бутылку водки. Добрые люди выполняли просьбу. Водку в течение одного или двух дней дед малыми порциями по 40–50 граммов в час выпивал. Это помогало ему выйти из запоя. Иногда он всю водку не выпивал. Бутылка с остатками водки могла стоять на полочке и месяц, и два. Эта недопитая бутылка водки часто была аргументом в пользу того, что дед мог не пить, когда захочет.
Никто не призывал деда к абсолютной трезвости. Все аргументы были в пользу разумного умеренного потребления алкоголя.
Думаю, эмпирическим путём дед выявил способ выхода из запоя через снижение уровня интоксикации организма продуктами полураспада этилового спирта. «Победив» запой, дед становился нормальным человеком, занятым повседневными трудами и заботами.
Мне кажется, дед сам страдал из-за наличия у него этой зависимости, но справиться с ней самостоятельно не мог. Последние несколько лет жизни Николай Николаевич не соблюдал закона абсолютной трезвости, но срывов болезненного характера на почве злоупотребления спиртным у него не было.
Три или четыре последних года жизни дед на зиму перебирался жить в дом моих родителей, но весной неизменно возвращался в свой дом и лето проводил в нём. Николай Николаевич умел жить один. Умел приготовить себе пищу, содержать жилище в порядке. Мама в это время продолжала деда опекать и за ним присматривала.
БaбyшкaПоля
Мама моей мамы, Пелагея Андреевна Теряева, в девичестве Пирогова, (бабушка Поля) родилась в деревне Туженка, которая располагалась к югу от Греково, на излучине реки Сосна. У неё было две сестры Настя и Феня и два брата Василий и Андрей.
Бабушка Поля была маленького роста. Она отличалась необыкновенной добротой и сердечностью, умела и любила петь. В молодости её приглашали на свадьбы петь величальные песни. Бабушка везде успевала: работать дома и в колхозе. На колхозном поле руками выпалывали просо. Траву можно было забирать домой. Бабушка Поля становилась рядом с женщиной, у которой не было коровы, и работала за двоих, чтобы больше заготовить сена для домашней кормилицы.
В преклонном возрасте она занималась домашним хозяйством: работала в огороде, хлопотала по кухне, ухаживала за домашними животными, птицей. Я не помню её праздной или отдыхающей. Она всё время работала. Чем-то была занята.
Пелагея Андреевна Теряева (Бабушка Поля)
В её доме были комнатные цветы. Бабушка за цветами с любовью ухаживала: пересаживала, подкармливала, обновляла содержимое цветочных горшков, наполняя более питательным грунтом, который выбирала на своём же огороде. Она поливала цветы, протирала листья влажной тряпкой, обрызгивала водой. Во время тихого теплого летнего дождя выставляла цветы на улицу, чтобы дождь освежил и помыл листья, полил и увлажнил почву в цветочных горшках.
В одном из углов её дома были иконы. Этот угол был украшен небольшими занавесками и поддерживался в определенном порядке. Я видел, как бабушка молилась. В то время, в силу возраста и отсутствия религиозных знаний, я не понял, зачем она это делала. Старшая сестра Светлана говорила, что бабушка молилась утром и перед сном. Думаю, она не раз поминала в молитвах нас, своих внуков.
Во времена моего детства религиозность не приветствовалась. Не будучи сильно набожным человеком, бабушка была человеком религиозным. Вера в бога давала ей утешение в нелегкие времена военного лихолетья, в годы невзгод и лишений, которых немало выпало на её женскую долю. Но нас, своих внуков, она к вере в бога не приобщала.
Моямaмa
Мария Николаевна Клевцова (Теряева), моя мама
Детство мамы прошло в деревне Гуляево, в родительском доме. На кривых полевых тропинках и холмах лощины. Милее этого дома для мамы ничего не было. На закате жизни она вспоминала дом, скучала по родным пенатам, мечтала в нём пожить. Большую часть своей жизни мама прожила в другом доме, построенном вместе с моим отцом в деревне Воробьёвка. В нём они вырастили нас, своих детей. Но мысли и мечтания мамы возвращали её в родительский дом. Она хотела пожить в родном доме даже тогда, когда его уже не было.
Из детей, с которыми мама в детстве дружила или общалась, мама называла детей Ариадны Николаевны. Это были мальчики Пантелеймон и Николай.
Ариадна Николаевна, по происхождению дворянка, жила неподалеку. Ариадна Николаевна была неграмотной, однако обладала житейской мудростью и рассудительностью. На склоне лет Ариадна Николаевна жила одна. Дети Ариадны Николаевны выросли и жили в Курске. Когда мама с Ариадной Николаевной встречались, они подолгу о чем-то беседовали.
Детство мамы окончилось войной. Немцы пришли осеню 1941 года и больше года хозяйничали в деревне. Зимой всех жителей эвакуировали из прифронтовой полосы на правый берег реки Фошня. Ютиться приходилось у чужих людей, по две-три семьи в одном доме. Иногда разрешали прийти в свои дома, чтобы забрать какие-то вещи.
Летом заставляли работать в поле, выращивать хлеб. Понапрасну никого не обижали, но если видели проявление нерасторопности, могли подогнать зазевавшегося ударом палки.
Однажды немецкий солдат начал оказывать знаки внимания молодой девушке. Мать девушки пожаловалась коменданту, сказав, что такое внимание её дочери ни к чему. Немецкий солдат уйдет на фронт, а дочь останется. На следующий день несостоявшегося ухажёра отправили на фронт. Перед этим немец добыл где-то шнапса. Пьяный гулял по деревне, громко ругал Сталина, Гитлера, войну и гауптмана, который посылает его на передовую, где его могут убить, а сам гауптман остаётся в тылу и будет жить. Гитлера, Сталина, войну и гауптмана называл одним и тем же немецким словом Schei?e (дерьмо). Получалось примерно так: Гитлер – Schei?e; Сталин – Schei?e; война – Schei?e; гауптман – Schei?e.
Бои за освобождение родных мест моих родителей длились больше года. С конца 1941 года по февраль 1943 года. Описание боёв содержится в журналах боевых действий 148-й стрелковой дивизии и 74-й стрелковой дивизии.
Журналы боевых действий. Архив: ЦАМО, Фонд: 1376, Опись: 1, Дело: 10, Лист начала документа в деле: 1г Авторы документа: 148 сд.
Журналы боевых действий. № документа: 43. Архив: ЦАМО, Фонд: 1214, Опись: 1, Дело: 12, Лист начала документа в деле: 1 об. Авторы документа: 134 осбр 74 сд, старшина Епанешников.
После боёв в районе Алтухово, Брасово, Красный Колодезь 148-я стрелковая дивизия вышла из окружения в районе Верхняя Сосна Покровского района в направлении на Дросково.
В ноябре 1941 года 148-я стрелковая дивизия была по существу сформирована заново. 7 ноября 1941 года дивизия размещалась в Ельце и получила пополнение – 2000 человек. До 12 ноября дивизия продолжала доукомплектование частей и соединений. С 13 по 30 ноября 1941 года 148-я стрелковая дивизия заняла и укрепляла оборону города Елец. В непрерывных боях в течение ноября – декабря 1941 года 148-я стрелковая дивизия отстояла Елец. 14 декабря 1941 года 148-я стрелковая дивизия получила приказ приступить к освобождению города Ливны. В результате двенадцатидневных боёв 26 декабря 1941 года город Ливны был освобожден. Продолжая наступление на запад, в ночь на 31 декабря 1941 года части 148-й стрелковой дивизии вышли на восточный берег реки Фошня. 654-й стрелковый полк – в районе Крутец, 2-е Бухтиярово. 507-й стрелковый полк – в район 1-е Бухтиярово, Фошня. 496-й стрелковый полк – в район поселка Заречный, Бекетово.
Дивизия заняла рубеж Жерихань, Лески, Бекетово, Фошня, Крутец, Городецкое.
Названия этих деревень мне знакомы с детства. Во многих из них я бывал, порой неоднократно. В Городецком одно время жил мой брат Виктор. В Фошне мы учились в школе.
С января 1942 года по февраль 1942 года активных боевых действий на линии соприкосновения не проводилось.
С 1 февраля 1942 года 148-я стрелковая дивизия занимала оборону:
496-й стрелковый полк: Жерихань, Лески, Дурнево с боевым охранением по линии: Светинский, отметка 232,9; 228,5; 214,6; западная окраина Бекетово.
507-й стрелковый полк: Клевцово, Фошня, Воробьевка, Скородомка, Пушинка с боевым охранением по линии: западная окраина Клевцово, отметка 227,2.
654-й стрелковый полк: Крутец, Городецкое, Шевяково, Пушинка с боевым охранением по линии отметка 220,2.
Немецкие войска удерживали и обороняли рубеж: Татариново, Заречный, Остров, Гусевка, Лимовое.
5 февраля 1942 года части 148-й стрелковой дивизии одновременно отрядом из двух усиленных рот от 507-го и 654-го стрелковых полков при поддержке 326-го артиллерийского полка вели наступление на Остров с задачей захватить его.
