скачать книгу бесплатно
– Соглашусь, – прогудел грузный работяга. Работа и гены делали его таким. Кузнечество в основном являлось наследственным, сакральным искусством. – Все равно пара слов – все, что у тебя есть, если ты не решишь отказаться от своей бредовой идеи.
– Старик настолько страшен, кузнец? – хмыкнул в бороду Густав.
– Жарг, Серобородый, меня зовут Жарг.
– Очень приятно, Жарг, – без тени иронии кивнул Густав. Все же не каждый вечер встретишь смертного, который откажется от звонкого металла, исходя из своих личных убеждений. – Ну так что сможешь рассказать про старика?
Жарг задумался на какое-то время. Густав чувствовал, что кузнец, как и он сам, не испытывает страха перед теми, кто таился в ночной мгле.
Хотя, с другой стороны, кто в своем уме нападет на такого детину, у которого в плечах спрятался не один, а сразу два аршина?
Он небось мог раздавить спелый арбуз в своей лапище с той же легкостью, с которой обычный человек – крупный помидор.
– Он пришел к нам чуть больше пяти лет назад, – начал свой рассказ Жарг. – Пыльный, уставший, видавший виды воин, у которого полголовы в седых волосах, все тело – в жутких шрамах, их порой можно спутать с глубокими морщинами.
– И сколько же ему лет?
– Никто не знает, – пожал плечами Жарг, – мастер почти не выходит в свет. Он либо занимается с учениками в своей школе, либо уходит в леса. За все время, что я с ним работаю, услышал от него хорошо если сотню слов.
– Молчаливый воин в шрамах… – протянул Густав. – Знаешь, я воевал на границе Красного Феникса с темными эльфами Загры. Так вот те, кто дезертировал из нашего строя, обычно тоже имели славу молчунов.
– Не знаю, Серобородый, был ли когда-нибудь солдатом мастер, но… Он не кажется человеком, который хоть кому-то подставит свою спину. – Тут Жарг словно вздрогнул и передернул плечами. – Впрочем, он вообще порой им не кажется.
– Кем?
– Человеком, – пояснил кузнец. – Но тебе лучше сперва самому увидеть, прежде чем задавать очередной вопрос. К тому же мы уже пришли.
И действительно. Они стояли около бедняцких трущоб – нагромождения сараев, которые по недоразумению именовались домами. И на их границе высился явно самодельный забор. Огромные, заостренные сверху жерди были вонзены в землю и крепко опоясаны конопляными канатами.
– Боится воров? – Густав оценил остроту кольев.
– Кошек, – пояснил Жарг. – За мастером всюду следует белый котенок, и он очень плохо реагирует на бродячих котов и собак. Так что мастер построил этот забор, чтобы никто не пострадал.
– Кошек? Ну да… конечно… разумеется. Настоящих мечников ведь действительно заботит благополучие их котят.
– Ты можешь ерничать сколько угодно, Серобородый, но эта вывеска висела здесь пять лет и провисит столько, сколько того пожелает мастер.
Густав посмотрел на вишневую доску, где значился всего один иероглиф “Школа” – и больше ничего.
За все десятилетия странствий Густав сражался более чем с тремя сотнями мастеров различных стилей и течений. И те названия школ, которые они придумывали, порой граничили с безумием, но чаще выдавали в них стремящихся к славе зарвавшихся самонадеянных глупцов.
“Школа меча, рассекающего небо”.
“Школа копья, пронзившего солнце”.
“Школа топора-демоноборца”.
“Школа меча, поющего в звездах”.
И тому подобные, крайне претенциозные названия. Но все их объединяло одно – Густав, разбив стили мастеров, после этого по праву победителя раскалывал доску с названием школы и забирал из нее одну щепку – в качестве трофеев.
И таких щепок у него имелся уже целый заплечный мешок.
Когда-нибудь, когда он достигнет ступени истинного адепта, то сложит из них костер и согреется в его жаре.
– Открыто? – второй раз за вечер удивился Густав.
Сначала необычное название, теперь открытые ворота.
– Школа мастера открыта для любого желающего, – пояснил Жарг. – Я знаю, для того чтобы попасть в остальные школы, надо проявить себя, но… мастер принимает любого.
Густав едва слышно что-то промычал, а затем добавил:
– А как же коты?
– Я сказал, что белый котенок плохо на них реагирует, но не говорил, что они смеют к нему приближаться. Так что колья здесь поставлены не только для спокойствия бродячего зверья.
Густав опять что-то прогудел.
Затем, отринув тень сомнения, он вошел внутрь. Что же, хотя бы внутри школа ничем не отличалась от сотен виденных им прежде.
Довольно просторный двор, малую часть которого занимал цветущий сад, а большую – тренировочная площадка с разнообразными снарядами.
Несколько декоративных прудов с такой же декоративной рыбой, немалое деревянное жилое здание с общими комнатами учеников и отдельным крылом учителя. Ну и склад со всевозможным добром.
Учитывая поздний час, ученики спали.
Единственным, что выдавало в школе действующее, а не заброшенное заведение, стало присутствие того самого белого котенка. На его белоснежной шерстке Густав заметил несколько черных полос, а еще то, что, казалось, выглядело шрамами.
Хотя откуда могут быть шрамы у котенка, который игрался лапкой с рыбой в пруду. Проклятье, да этот пушистый мог уместиться на ладони ребенка!
И тем не менее, что-то при взгляде на него дрогнуло в груди Густава.
Но мысли о странном зверьке покинули чертоги его разума, стоило только чуткому слуху уловить первые музыкальные ноты.
В беседке в саду, под цветущей вишней и яблоней, сидел мужчина, чьи лучшие годы остались позади. Но тем не менее он еще сохранил свою былую силу и мощь.
Большого роста – почти такого же, как Жарг, он имел мощную комплекцию. Однако не настолько, что выглядеть тем же монстром, что и кузнец.
Скорее это были мышцы человека, который получил их не за работой, а в течение множества битв и сражений. Довел свое тело до состояния, когда оно само по себе являлось оружием.
Лицо, некогда молодое и красивое, теперь было покрыто вереницей глубоких морщин и шрамов. Волосы, стянутые в тугой хвост, сверкали в ночи густой сединой, которая резко контрастировала с их родным черным цветом.
В них звенели фенечки и качались в такт потокам ветра три белых пера.
Яркие голубые глаза смотрели куда-то в бесконечность вселенной, а ловкие пальцы перебирали струны ронг’жа. И видят боги и демоны, Густав никогда не слышал, чтобы кто-то так играл.
Играл так, что в его музыке виднелись горы и дали, моря и океаны. В его музыке жили люди, любили и предавали, сражались и умирали. Звезды рождались и гасли в потоках этих нот. Казалось, что уже не музыка сливается с качающейся вишней и яблоней, а это яблоня и вишня преклоняются перед искусством мастера.
Густав моргнул, и наваждение исчезло.
Ронг’жа же лежал рядом со стариком… хотя нет – воином чуть более чем средних лет. Да, теперь Густав не сомневался, что это действительно был воин.
– Ну наконец-то, – Серобородый обнажил свой меч, – достойный противник! За столько лет – первый достойный противник! Но не бойся, старик! Ты играл так хорошо, что я сохраню тебе жизнь. Лучше откроешь музыкальную школу, чем школу меча.
Мастер школы под названием “Школа” продолжал смотреть куда-то внутрь бескрайнего неба.
– Ты опять пришел, – наконец произнес он.
– Чт…
– Да, Великий Мечник, это я, – донеслось из тьмы.
Густав обернулся на звук, и оттуда вышел человек… или нет?
Это был высокий юноша, красота которого могла бы заставить погаснуть самые прекрасные из звезд. Он держал в руках два меча, каждый из которых сиял ярче тысячи огней.
Сердце Густава стучало все медленнее и медленнее.
Когда сражались его войска с темными эльфами, ему удалось лицезреть битву генералов двух армий. Два Рыцаря духа сошлись в той битве.
Так вот оба они, по сравнению с этим юношей, казались муравьями перед ликом даже не слона, а… бога.
Густав не сомневался, что при желании, одном лишь желании, этот юнец мог заставить исчезнуть, испариться весь Седент.
– Великий Мечник, я, Парис Динос, вновь бросаю тебе вызов на бой!
– А ставка? – спокойно, будто не спустившийся с Седьмого Неба аватара бога войны Дергера, отозвался старик.
Юноша улыбнулся.
– Как всегда – бутылка хорошего вина и несколько моих историй.
– Что же, – вздохнул старик, – тогда я принимаю твой вызов, юный Парис.
Старик поднялся и взял в руки… простую палочку, лежащую под вишневым деревом.
Глава 1131
Густав смотрел на этого стареющего воина и не понимал, что происходит. Как кто-то, кто был еще в своем уме, мог не пасть ниц перед аватарой небожителя в теле молодого юноши.
Тот, кто назвал себя Парисом, принял классическую свободную стойку, которую знали все настоящие обоерукие фехтовальщики, а не жалкие позеры, коих бродило по миру без счета.
Парис развел ладони в разные стороны и опустил их так, чтобы угол наклона клинка к земле не превышал сорока градусов. Он словно застыл в ожидании того, чтобы обнажить себя в приветственных объятиях.
Обманчивая, почти вальяжная стойка.
Но Густав за время своих странствий уже не раз сталкивался с подобными Парису. Три жутких шрама на его теле служили напоминанием о тех встречах.
Он прекрасно знал, что эта, казалось бы, простейшая стойка на самом деле была одним из опаснейших и сильнейших из арсенала обоеруких мечников.
Нападающий или защищающийся по стойке всегда мог определить, если имел достаточно опыта и навыков, куда придется атака противника или где будет его крепчайший элемент защиты, но…
Когда дело касалось обоеруких, все твои навыки и знания летели к демонам в бездну. Предугадать направление атаки было невозможно. Точно так же, как и обнаружить дыру в защите.
Так что тот факт, что пожилой воин держал в руках тоненькую ветку вишни, казался Густаву несмешной попыткой самоубийства.
Ведь от Париса исходила энергия, находящаяся за гранью даже Рыцаря духа, в то время как пожилой воин явно был из числа практикующих. Причем даже не ступени трансформации, а лишь формирования.
Внезапно Густав ощутил, как что-то надвигается. Что-то сравнимое лишь с яростью природной стихии, с гневом небес и земли, обрушенных на простого смертного.
Да, именно так.
Ярость самой природы сокрушила знаменитого странствующего серобородого мечника. Она распластала его по земле, и, едва дыша, он мог лицезреть, как вспышки белых молний становятся второй кожей Париса. Как они обволакивают его одежды, заставляя их сверкать подобно солнцу.
Как они проникли внутрь его тела, превращая кожу в белоснежный искрящийся покров, а затем хлынули прямо в глаза и затопили их озерами белоснежного огня.
– “Шаг белой молнии”, пятая ступень, – все тем же спокойным, почти безразличным голосом произнес мастер ”Школы”. – Ты почти закончил изучение свитка…
– Да, мне осталось лишь найти птицу грома стадии развития небожителя, – ответил юноша, – и заполучить ее сердце. Тогда я смогу перейти на финальную ступень ”Шага белой молнии”.
Его голос звучал далекими раскатами весеннего грома.
– Зверя, сравнимого по силе с пиковым Небесным императором? Юный Парис, я слышал от торговцев страны драконов, что их можно отыскать лишь в глубине Чужих Земель. Но там не выживают и лучшие из воинов Рубинового Дворца. Сам я полагаю, что, не познав истинных слов и не достигнув ступени Небесного императора, отправляться в Чужие Земли – бессмысленная задача.
Густав же и вовсе потерял всякую связь с реальностью. Звери, которые равны Небесному императору? Что это вообще за ступень такая? Разве не была последней ступенью ступень Безымянного? Легендарный уровень силы, на котором человек становился равен богам?
– Разве ты не дошел до них в своих странствиях, Великий Мечник? – искренне удивился юноша.
– Что бы обо мне ни говорили, Парис, но я не самоубийца. Да, я путешествовал на их границе, но… их обитатели – как монстры, так и люди и иные расы – стоят на совершенно другом уровне развития. Это не то место, в которое можно просто так заявиться.
– Значит, ты думаешь, что именно там находится вход в страну бессмертных?
– Может быть, – пожал плечами старик. – Те карты, Парис, которые я добыл за эти семь десятилетий, все они показывают Чужие Земли огромным регионом, который равен по размерам сложенным вместе Алому Фениксу, Белому Дракону, Северному Потоку и Весенней Кроне. Четырем крупнейшим регионам.
Густав отчаянно пытался понять, о чем идет разговор. Будучи скитальцем в пограничье между двумя крупнейшими регионами, он знал, насколько они велики.
Но Северный Поток? Он слышал о нем. И чтобы попасть туда, на самом быстрейшем из небесных кораблей пришлось бы лететь не останавливаясь больше года.
Что же до Весенней Короны, то она находилась еще дальше.
Старые мифы, рассказывающие о великих путешественниках прошлого, говорили, что до Весенней Короны пришлось бы лететь десять, а то и пятнадцать лет. И это в том случае, если у тебя есть корабль, равный по мощи артефакту Императорского уровня.
Сложно даже представить, сколько будет стоить подобное судно.
Так что сама мысль о том, что Чужие Земли – полоска земли где-то между Алым Фениксом и Белым Драконом – могут быть больше, чем эти четыре региона, вместе взятые, потрясала воображение Густава.
– Но достаточно разговоров, Парис, – тон старика никак не изменился, – ты пришел сюда с вызовом сражаться не на мечах красноречия.
