скачать книгу бесплатно
Король крыс
Джеймс Клавелл
The Big BookАзиатская сага
Идет Вторая мировая война, но здесь, в японском лагере для военнопленных, не слышны звуки битвы. Здесь офицеры и солдаты ведут собственную войну за выживание в нечеловеческих условиях.
Кинг, американский капрал, стремится к доминированию и над пленниками, и над захватчиками. Его оружие – это бесстрашие и великолепное знание человеческих слабостей. Он готов использовать любую возможность, чтобы расширить свою власть и развратить или уничтожить любого, кто стоит на его пути. Кинг перепродает ценные предметы пленников охранникам лагеря за деньги, на которые можно купить контрабандную еду. Это противоречит японским правилам и, таким образом, правилам лагеря, но большинство офицеров закрывают глаза на торговлю. Робин Грей является исключением, и он намеревается поймать Кинга.
В 1965 году по роману «Король крыс» был снят одноименный фильм, имевший большой успех. Роль Кинга исполнил Джордж Сигал (номинант на премию «Оскар» и двукратный лауреат премии «Золотой глобус»), а Робина Грея сыграл Том Кортни (дважды номинант на премию «Оскар»).
Джеймс Клавелл
Король крыс
James Clavell
KING RAT
Серия «The Big Book»
Copyright © 1962 by James Clavell
All rights reserved
© П. Мельников, перевод, 2017
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017
Издательство АЗБУКА
* * *
Тем, кто был там и кого сейчас нет.
Тем, кто был там и живет сейчас.
Ему.
Но в большей степени – ей.
Была война. Лагеря Чанги и Утрам-Роуд существовали.
Все остальное в романе – плод абсолютного вымысла, и всякое сходство с умершим или ныне живущим персонажем случайно.
Чанги был жемчужиной на восточной оконечности острова Сингапур, радужно переливающейся под сводом тропического неба. Он стоял на небольшом возвышении, окруженный кольцом джунглей, за которыми раскинулась сине-зеленая морская гладь, уходящая в бесконечность до самого горизонта.
Вблизи Чанги терял свою красоту и превращался в то, чем был на самом деле, – отвратительную, страшную тюрьму. Тюремные бараки посреди выжженных солнцем площадок, обнесенные возвышающимися над ними стенами.
За стенами, внутри бараков, ярусами были расположены камеры, рассчитанные на содержание двух тысяч пленных. Сейчас в камерах, в проходах между ними, в каждом закоулке и в каждой щели находилось около восьми тысяч человек. В большинстве своем это были англичане и австралийцы, немного новозеландцев и канадцев – остатки армий, принимавших участие в военной кампании на Дальнем Востоке.
Помимо всего прочего, эти люди были еще и преступниками. Преступление их было страшным. Они проиграли войну. И выжили.
Двери камер были распахнуты, двери бараков не запирались, огромные ворота, разрезающие стены, открыты настежь, и люди могли входить и выходить почти свободно. Но все равно ощущение скученности и нехватки пространства не исчезало.
За воротами проходила гудронированная дорога. Через сотню ярдов к западу дорогу перегораживали ворота, оплетенные колючей проволокой, а за ними располагалось караульное помещение, заполненное вооруженными ничтожествами из армии победителей. Потом дорога весело убегала дальше и в конце концов терялась в растущем городе Сингапуре. Но для заключенных дорога на запад заканчивалась в сотне ярдов от главных ворот.
В направлении на восток дорога шла вдоль стены, потом поворачивала на юг и снова тянулась вдоль стены. По обеим сторонам дороги стояли ряды длинных примитивных хижин. Все они были одинаковыми – шестьдесят шагов в длину, со стенами из сплетенных листьев кокосовых пальм, грубо прибитых к столбам, и крышами из листьев тех же пальм, слой за слоем накладываемых поверх листьев, уже тронутых плесенью. Каждый год добавлялся – или должен был добавляться – новый слой. Потому что солнце, дожди и насекомые подтачивали крышу и разрушали ее. Вместо окон и дверей – проемы. Хижины имели длинные свесы для защиты от солнца и дождя. Бетонные сваи оберегали эти хилые постройки от наводнений, а также от змей, лягушек, слизней и улиток, скорпионов, многоножек, жуков и клопов – всех возможных видов ползающих тварей.
В этих хижинах жили младшие офицеры.
К югу и востоку от дороги стояли четыре ряда бетонных бараков, двадцать в ряд, обращенные друг к другу тыльными сторонами. В них жили старшие офицеры – майоры, подполковники и полковники.
Дорога поворачивала на запад, снова следуя вдоль стены, и выходила на еще один ряд хижин. Здесь была расквартирована часть пленных, которых не вместила основная тюрьма.
И в одной из них, меньшей по размерам, чем остальные, жили американские военнослужащие – двадцать пять человек.
Там, где дорога вновь поворачивала на север, прижимаясь к стене, находились лагерные огороды. Остальные огороды, которые являлись основным источником пропитания лагеря, лежали дальше к северу, за дорогой, напротив лагерных ворот. Дорога шла дальше через небольшой огород и через двести ярдов упиралась в караульное помещение.
По периметру всей истекающей по?том зоны, размером примерно полмили на полмили, шел забор из колючей проволоки. Его легко можно было разрезать. Легко преодолеть. Он не охранялся. Никаких прожекторов. Никаких часовых с пулеметами. Но что из того, что вам удалось бы выбраться за ограду? Родной дом лежал за морями, за горизонтом, за бесконечным океаном или враждебными джунглями. За проволокой жила беда – и для тех, кто сбежал, и для тех, кто остался.
К 1945 году японцы научились перекладывать заботы по управлению лагерем на самих пленных. Японцы отдавали приказы, а офицеры несли ответственность за их выполнение. Если лагерь не доставлял беспокойства, все было в порядке. Но просьба о еде доставляла беспокойство. Просьба о лекарствах – тоже. Любая просьба. То, что заключенные были живы, тоже являлось источником беспокойства.
Для заключенных Чанги был больше чем тюрьмой. Чанги был местом, где нужно начинать все сначала.
Книга первая
Глава 1
– Я достану этого проклятого ублюдка, даже если сдохну при этом! – Лейтенант Грей был рад наконец высказать вслух то, что у него накипело на душе.
Злоба, прозвучавшая в голосе лейтенанта, заставила сержанта Мастерса оторваться от своих грез. Он думал о бутылочке ледяного австралийского пива и стейке с жареным яйцом сверху, о своем доме в Сиднее, о своей жене, ее грудях и запахе ее тела. Сержант не потрудился проследить, на кого смотрит лейтенант, выглядывая из окна. Он знал, кому предназначался этот взгляд, направленный в сторону полуобнаженных мужчин, бредущих по грязной тропинке вдоль колючей проволоки. Но его удивила вспышка злобы в голосе Грея. Обычно начальник военной полиции Чанги был молчалив и неприступен, как любой англичанин.
– Поберегите силы, лейтенант, – устало отреагировал Мастерс, – скоро япошки расправятся с ним.
– К чертовой матери япошек! – бросил Грей. – Я хочу поймать его сам. Я хочу, чтобы он сидел в этой тюрьме. А когда я разберусь с ним, хочу отправить его в Утрам-Роуд.
– В Утрам-Роуд? – Мастерс был ошеломлен.
– Конечно.
– Черт возьми! Я понимаю, что вам хочется поймать его, – согласился Мастерс, – но я бы никому не пожелал подобного.
– Ему надлежит быть только там. Именно туда я собираюсь посадить его. Потому что он вор, лжец, мошенник и паразит. Кровосос, который кормится за наш счет.
Грей поднялся и подошел поближе к окну душного барака военной полиции. Он отмахнулся от мух, которые тучей поднялись с дощатого пола, и прищурился от полуденного солнца, сжигавшего утоптанную землю.
– Ей-богу, – сказал он, – я сквитаюсь с ним за всех нас.
«Удачи тебе, приятель, – подумал Мастерс. – Ты, может, и поймаешь Кинга, если кто-нибудь вообще способен это сделать. У тебя достанет ненависти». Мастерс не любил офицеров и не жаловал военную полицию. Грея же он презирал, потому что тот выдвинулся в офицеры из рядовых и старался скрыть это.
Но Грей был не одинок в своей ненависти. Все население Чанги ненавидело Кинга. Они ненавидели его за мускулистое тело, за ясный блеск синих глаз. В этом сумеречном мире полуживых людей не было ни упитанных, ни хорошо сложенных, крепко сбитых, плотных телом мужчин. Были только лица, на которых выделялись глаза, и тела, от которых остались кожа и кости. Люди отличались друг от друга лишь возрастом, чертами лица и ростом. И только Кинг во всем этом мире питался как настоящий мужчина, курил то, что подобает мужчине, спал столько, сколько надо мужчине, видел мужские сны и выглядел как настоящий мужчина.
– Эй! – рявкнул Грей. – Капрал! Подойди сюда!
Кинг понял, что Грей следит за ним, как только обогнул угол тюрьмы, и не потому, что разглядел лейтенанта в темноте хижины военной полиции, а потому, что знал Грея как человека привычки, а когда имеешь врага, нужно знать, как он себя ведет. Кинг знал о Грее столько, сколько любой человек может знать о другом.
Он сошел с тропинки и приблизился к обособленно стоящей хижине, выделяющейся из множества других.
– Вы хотели видеть меня, сэр? – спросил Кинг, отдавая честь.
Улыбка его была вкрадчивой. Солнцезащитные очки скрывали презрение, светившееся в его глазах.
Из окна Грей смотрел сверху вниз на Кинга. Напряженное выражение его лица скрывало ненависть.
– Куда ты направляешься?
– К себе в хижину, сэр, – терпеливо ответил Кинг, одновременно просчитывая про себя варианты: допустил ли он где-то ошибку, стукнул ли кто-нибудь лейтенанту, что происходит с Греем?
– Где ты взял эту рубашку?
Кинг купил рубашку накануне у майора, который хранил ее в течение двух лет до того дня, когда вынужден был продать ее, чтобы получить деньги и купить еду. Кингу нравилось опрятно и хорошо одеваться. Все остальные не могли себе этого позволить, и поэтому он был доволен, что сегодня на нем чистая и новая рубашка, брюки с отглаженными складками, чистые носки, начищенные ботинки и шляпа без пятен. Его забавляло, что Грей был наг, если не считать трогательно заплатанных шорт, сандалий на деревянной подошве и зеленого берета танковых войск, сильно порченного плесенью.
– Я купил ее, – сказал Кинг. – Уже давно. Нет закона, запрещающего покупать что-либо здесь или где-нибудь еще, сэр.
Грей почувствовал дерзость в слове «сэр».
– Ладно, капрал, заходи сюда!
– Зачем?
– Хочу немного поболтать, – саркастически объяснил Грей.
Кинг сдержал себя, поднялся по ступенькам в комнату и подошел к столу:
– Теперь что, сэр?
– Выверни карманы.
– Зачем?
– Делай, что тебе говорят! Ты знаешь, у меня есть право обыскать тебя в любое время. – Грей позволил продемонстрировать свое презрение к Кингу. – На это согласился даже твой командир.
– Только потому, что вы настояли на этом.
– Имею на то основание. Выверни карманы!
Кинг устало согласился. В конце концов, ему нечего было прятать. Платок, расческа, бумажник, одна пачка сигарет, табакерка, полная невыделанного яванского табака, рисовая бумага для скручивания сигарет, спички. Грей убедился в том, что в карманах ничего нет, потом открыл бумажник. В нем было пятнадцать американских долларов и около четырех сотен сингапурских долларов, выпускаемых японцами.
– Где ты взял эти деньги? – бросил Грей, обливаясь, как всегда, по?том.
– Выиграл в карты, сэр.
Грей невесело рассмеялся:
– У тебя полоса везения. Она тянется уже почти три года. Не так ли?
– Вы уже закончили со мной, сэр?
– Нет. Дай мне взглянуть на твои часы.
– Они есть в списке…
– Я сказал: дай мне посмотреть на твои часы!
Кинг угрюмо расстегнул на запястье браслет из нержавеющей стали и вручил часы Грею.
Несмотря на свою ненависть к Кингу, Грей почувствовал укол зависти. Часы были водонепроницаемыми, противоударными, самозаводящимися. Фирма «Ойстер роял». Наиболее ценный предмет в Чанги, такой же ценный, как золото. Грей перевернул часы и посмотрел на цифры, выбитые в стали, потом подошел к стене, снял с нее список вещей Кинга, автоматически стряхнул с бумаги муравьев и тщательно сверил номер часов «Ойстер роял» в списке.
– Он совпадает, – заметил Кинг. – Не беспокойтесь, сэр.
– Я не беспокоюсь. Это тебе следует беспокоиться.
Он отдал часы, которые могли обеспечить еду почти на полгода. Кинг надел часы и стал собирать со стола бумажник и остальные вещи.
– Ах да. Твой перстень! – заявил Грей. – Давай-ка проверим и его.
Но и перстень укладывался в перечень. Он проходил под названием «Золотой перстень с печаткой клана Гордон». Наряду с описанием был приведен образец печатки.
– Как это у американца оказался перстень с печаткой Гордона? – Грей задавал подобный вопрос много раз.
– Я выиграл его в покер, – сказал Кинг.
– Необыкновенная у тебя память, капрал, – сказал Грей и отдал перстень.
Лейтенант наверняка знал, что и перстень, и часы окажутся в порядке. Он использовал обыск только как повод. Он чувствовал непреодолимое, почти мазохистское желание побыть некоторое время рядом со своей жертвой. Он также знал, что Кинга не так просто напугать. Многие пытались поймать его и потерпели поражение, потому что тот был сообразителен, осторожен и очень хитер.
– Почему это, – резко спросил Грей, неожиданно закипая от зависти при виде часов, перстня, сигарет, спичек и денег, – у тебя столько добра, а у остальных ничего нет?
– Не знаю, сэр. Думаю, просто везет.
– Где ты взял эти деньги?
– Выиграл в карты, сэр.
Кинг всегда был вежлив. Он всегда говорил «сэр» офицерам и отдавал им честь. Английским и австралийским офицерам. Но он знал, что они чувствовали степень его презрения к слову «сэр» и отданию чести. Это было не по-американски. Человек остается человеком независимо от происхождения, воспитания или звания. Если ты уважаешь его, то говоришь «сэр». Если нет, значит нет, и возражают против этого только сукины дети. Черт с ними!
Кинг надел перстень на палец, застегнул карманы и отряхнул пыль с рубашки.
– Это все, сэр? – Он заметил вспышку гнева в глазах Грея.
