скачать книгу бесплатно
– Исходя из телесных повреждений?
– Исходя из того, что этот Вервольф, а скорее, Вервольфы прислали ухо, даже не начав переговоров.
Маленький человечек холодно усмехнулся:
– Ты имеешь в виду «убей одного, чтобы устрашить десять тысяч» старика Сунь-цзы? Не знаю. На таких неопределенностях я предположений не строю. Я оцениваю шансы, только когда дело касается лошадей, Брайан, или фондового рынка. Как насчет Голден Леди Джона Чэня в субботу?
– У нее шансы очень высоки. Это точно. А также у Ноубл Стар «Струанз», Пайлот Фиша Горнта, а еще больше – у Баттерскотч Лэсс Ричарда Квана. Могу поспорить, она будет фаворитом. Но Голден Леди – настоящий ходок. Ставки на нее начнутся от трех к одному. Она – лошадь резвая, фляер,[74 - Фляер – лошадь, показывающая хорошую скорость на коротких и средних дистанциях.] и грунт как раз для нее. Если будет сухо. На мокром грунте от нее толку не жди.
– А что-нибудь указывает на дождь?
– Дождь возможен. Говорят, идет шторм. Даже если чуть прибьет пыль, разница будет огромная.
– Значит, пусть лучше до воскресенья дождя не будет, хейя?
– В этом месяце вообще не ожидается дождей, если только нам сильно не повезет.
– Ну что ж, будет дождь так будет, нет так нет, ничего страшного! Скоро зима, и тогда мы хоть на время избавимся от этой проклятой влажности. – Доктор Мэн взглянул на настенные часы. Они показывали 17:35. – Может, по маленькой и по домам?
– Нет, спасибо. У меня еще дела. Так не хочется, черт возьми, этим заниматься.
– Завтра посмотрим. Может, эксперты подскажут что-нибудь интересное относительно бумаги, или ткани, в которую это было завернуто, или еще чего. Может, на след наведут отпечатки пальцев, – добавил доктор.
– Трудно сказать. Вся эта операция дурно пахнет. Действительно очень дурно.
Доктор Мэн кивнул, и его голос утратил мягкость.
– Дурно пахнет все, что имеет отношение к Благородному Дому и их марионетке – дому Чэнь. Так ведь?
Брайан Квок переключился на сей яп, один из основных диалектов провинции Гуандун, на котором говорили многие в Гонконге:
– Э, Брат, не хочешь ли ты сказать, что дурно пахнут все капиталистические прихвостни, а главные из них – Благородный Дом и дом Чэнь – полны дерьма? – подтрунивал он.
– А-а, Брат, разве у тебя в мозгу еще глубоко не отложилось, что ветры перемен дуют во всем мире? И Китай под бессмертным руководством председателя Мао и его идей является…
– Оставь эти агитки при себе, – холодно сказал Брайан Квок, вновь переходя на английский. – Большинство идей Мао взято из произведений Сунь-цзы, Конфуция, Маркса, Лао-цзы и других. Я знаю, что он – поэт,[75 - Мао Цзэдун – автор нескольких романтических стихотворений в классическом стиле, написанных под влиянием творчества великих танских поэтов Ли Бо (701–762) и Ли Хэ (790–816).] великий поэт, но он захватил Китай, и там сейчас нет свободы. Никакой.
– Свободы? – с вызовом повторил маленький человечек. – Что такое свобода на несколько лет, когда под руководством председателя Мао Китай снова стал Китаем и опять занял то место в мире, которое принадлежит ему по праву. Теперь Китая боятся все паршивые капиталисты! И даже ревизионистская Россия!
– Да, согласен. За это я ему благодарен. Тем не менее, если тебе не нравится здесь, отправляйся назад в Гуандун и потей до посинения в своем коммунистическом раю, и цзю ни ло мо на всех коммунистов – и их попутчиков!
– Тебе нужно съездить туда и посмотреть самому. То, что коммунизм для Китая плохо, – чистая пропаганда. Ты что, газет не читаешь? Сейчас уже никто не голодает.
– А что ты скажешь насчет двадцати с лишним миллионов убитых после смены власти? А все это промывание мозгов?
– Опять пропаганда! То, что ты учился в частных школах в Англии и Канаде и говоришь как капиталистическая свинья, еще не значит, что ты стал одним из них. Не забывай, откуда ты.
– Я не забываю. Я все прекрасно помню.
– Твой отец совершил ошибку, отпустив тебя из дома!
Всем было известно, что Брайан Квок родился в Кантоне, а в шесть лет его отправили учиться в Гонконг. Он так преуспел в учебе, что в тридцать седьмом, когда ему было двенадцать лет, выиграл конкурс и уехал учиться в Англию, в прекрасную частную школу, а потом, в тридцать девятом, когда началась Вторая мировая война, всю школу эвакуировали в Канаду. В сорок втором, в восемнадцать лет, он закончил эту школу первым учеником и старостой класса и поступил на службу в канадскую конную полицию, в одно из подразделений, сотрудники которого, работавшие в штатском, поддерживали порядок в огромном чайна-тауне Ванкувера. Он говорил на кантонском, «мандарине», сей яп и служил с отличием. В сорок пятом подал рапорт о переводе в полицию Гонконга. Канадцы разрешение на перевод дали, но крайне неохотно, потому что хотели, чтобы Брайан служил у них и дальше, и он вернулся в Гонконг.
– Работая на них, ты понапрасну растрачиваешь свои таланты, Брайан, – продолжал доктор Мэн. – Ты должен служить массам и работать для партии!
– В сорок третьем эта партия загубила моего отца, мать и почти всю семью!
– Где доказательства? Их нет. Одни слухи. Возможно, это дело рук дьяволов из гоминьдана: в Кантоне тогда царил хаос. Я был там и знаю! Может, это на совести японских свиней или триад – кто знает? Как тут можно быть уверенным?
– Я уверен, клянусь Богом.
– Там что, был хоть один свидетель? Нет! Ты сам мне рассказывал! – Голос Мэна стал хриплым, и он близоруко щурился на Брайана снизу вверх. – Айийя, ты же китаец, так используй свое образование для Китая, для народных масс, а не для хозяина-капиталиста.
– Шел бы ты!
Доктор Мэн усмехнулся, и очки упали ему на переносицу.
– Погоди, суперинтендент Каршунь Квок. Настанет день, и глаза у тебя откроются на всю эту «красоту».
– А пока мне нужны от тебя какие-нибудь ответы, черт возьми! – Широким шагом Брайан Квок покинул лабораторию и направился по коридору к лифту. Рубашка липла к спине. «Хоть бы дождь пошел».
Он вошел в кабину. Перекинулся приветствиями с другими полицейскими. На третьем этаже вышел и двинулся в свой офис. Там, лениво перелистывая китайскую газету, его ждал Армстронг.
– Привет, Роберт. – Брайан был рад его видеть. – Что новенького?
– Ничего. А у тебя?
Брайан Квок передал ему слова доктора Мэна.
– А, этот мелкий с его «вероятно, может быть»! Единственное, в чем он бывает твердо уверен, что труп – это труп, да и то когда пару раз проверит.
– Вот-вот, или насчет председателя Мао.
– Он опять заводил свою заезженную пластинку?
– Да, – ухмыльнулся Брайан Квок. – Я ему сказал, чтобы отправлялся обратно в Китай.
– Он никогда не уедет.
– Знаю. – Брайан посмотрел на кипу бумаг на полке «Входящие» и вздохнул. – Не похоже на местных – отрезать ухо так сразу.
– Нет, не похоже, если это действительно похищение.
– Что?
– Это могло быть сведение счетов, а похищение лишь прикрытие, – проговорил Армстронг, и его лицо человека бывалого приняло более суровое выражение. – Я согласен с тобой и Данроссом. Думаю, что Джона ухайдакали.
– Но зачем?
– Возможно, Джон пытался убежать, завязалась драка, и эти люди (или человек) испугались и сгоряча ударили его ножом или вмазали тупым предметом. – Армстронг вздохнул и потянулся, чтобы расслабить мышцы сведенного судорогой плеча. – Как бы то ни было, старина, наш Великий Белый Отец хочет, чтобы мы разобрались с этим, и быстро. Он оказал мне честь, позвонив и сказав, что ему лично телефонировал губернатор и выразил свою озабоченность.
Брайан Квок тихо выругался.
– Быстро разносятся плохие вести! В прессе еще ничего нет?
– Нет, но об этом уже знает весь Гонконг, и к утру наши хвосты будут развеваться от раскаленного ветра, дующего нам в зад. Боюсь, этот чертов господин Вервольф – а ему будет помогать злобная гонконгская пресса, от которой пощады ждать не приходится, будь она проклята, – не принесет нам ничего, кроме огорчений, пока мы не поймаем этого ублюдка или ублюдков.
– Ну а поймать мы его поймаем, о да, поймать мы его поймаем!
– Да. Как насчет пива – или лучше очень большого джина с тоником? Я бы сейчас от такого не отказался.
– Хорошая идея. Опять твой желудок шепчет?
– Да. Мэри говорит, что все хорошие мысли я нахожу в бутылках. – Они вместе рассмеялись, направились к двери и уже вышли в коридор, когда зазвонил телефон.
– Брось эту хреновину, не отвечай: одно беспокойство, – посоветовал Армстронг, хотя знал, что ни он сам, ни Брайан никогда так не поступят.
Сняв трубку, Брайан Квок замер.
Звонил Роджер Кросс, старший суперинтендент, директор особой разведслужбы.
– Да, сэр?
– Брайан, прошу немедленно зайти ко мне.
– Есть, сэр.
– Армстронг с вами?
– Да, сэр.
– Приведите и его. – Раздался щелчок, и связь оборвалась.
– Есть, сэр. – Он положил трубку и почувствовал, как взмокла спина. – Босс вызывает нас, срочно.
Сердце Армстронга замерло.
– А? Меня? – Он догнал Брайана, шагавшего к лифту. – За каким чертом я ему понадобился? Я уже не в Эс-ай.
– Наше дело не спрашивать почему, наше дело – наложить в штаны по его команде. – Брайан нажал кнопку ВВЕРХ. – Что там могло стрястись?
– Должно быть, что-то важное. Может, что-нибудь на материке?
– Чжоу Эньлай[76 - Чжоу Эньлай (1898–1976) – выдающийся китайский государственный и партийный деятель, премьер КНР (1949–1976). Был известен как прекрасный дипломат, не разделявший радикальных взглядов Мао Цзэдуна, стремившийся к модернизации страны и сближению с Западом.] сместил Мао и умеренные пришли к власти?
– И не мечтай! Мао умрет на посту – он верховное божество Китая.
– Единственное, что можно сказать доброго о Мао, это то, что он сначала китаец, а потом коммунист. Чертовы «комми»!
– Слушай, Брайан, может, Советы снова активизируются на границе? Еще один инцидент?
– Может быть. Да. Скоро будет война – да, скоро будет война между Россией и Китаем. В этом Мао тоже прав.
– Советы не такие глупые.
– Не скажи, приятель. Я говорил это раньше и скажу снова: Советы – враг всего мира. Война будет – скоро тебе придется заплатить мне тысячу долларов, Роберт.
– Не думаю, что мне придется платить, мясорубка будет ужасная.
– Да. Но все же это случится. И здесь Мао прав. Это будет ужас, но не катастрофа. – Брайан Квок с раздражением еще раз надавил на кнопку лифта. И вдруг поднял глаза. – Как думаешь, может, наконец началось вторжение с Тайваня?[77 - В ходе вооруженных конфликтов между КНР и Тайванем в 1954–1955 и 1958 гг. интенсивному артиллерийскому обстрелу подвергалась территория КНР, а также расположенные рядом и укрепленные националистами острова Мацу и Кемой.]
– Этот пошлый анекдот? Эта несбыточная мечта? Брось ты, Брайан! Чан Кайши никогда не вылезет с Тайваня.
– Если он этого не сделает, весь мир окажется в большой навозной куче. Если у Мао будет лет тридцать, чтобы сплотить… Господи, ты просто не представляешь. Миллиард роботов? Как был прав Чан, когда пошел на этих коммунистических ублюдков: они – настоящий враг Китая. Они – чума Китая. Господи, если у них будет время, чтобы подвергнуть всех детей опытам, как Павлов…
– Тебя послушаешь, так можно подумать, что ты прихвостень националистов, – спокойно сказал Армстронг. – Остынь, парень, все паршиво в этом мире, и так будет всегда. Но ты, прихвостень капиталистический, можешь в субботу сходить на скачки, в воскресенье принять участие в гонках по холмам, а вокруг полно девчонок, которые только и ждут, чтобы их сняли. А?
– Извини. – Они зашли в лифт. – Этот мелкий ублюдок Мэн вывел-таки меня из равновесия. – Брайан ткнул кнопку верхнего этажа.
Армстронг перешел на кантонский:
– Твою маму на твои извинения, Братишка.
– А твою дрючил бродячий павиан с одним яйцом в ведре свиных нечистот.
Армстронг просиял.
– Неплохо, Брайан, – похвалил он по-английски. – Совсем даже неплохо.
Лифт остановился. Они прошли по унылому коридору. У нужной двери подтянулись. Брайан тихо постучал.
– Войдите.
Роджеру Кроссу было за пятьдесят, высокий, худой, светлые редеющие волосы и маленькие руки с длинными пальцами. На столе все педантично разложено. В таком же идеальном порядке гражданский костюм. Кабинет обставлен по-спартански. Кросс указал вошедшим на стулья. Они сели, а он продолжил изучать содержимое какой-то папки. Через некоторое время закрыл ее и положил перед собой. Обложка была какая-то бесцветная, внутриофисная и самая непримечательная.
– Прибывает американский миллионер и ввозит контрабандой оружие. Весьма подозрительный шанхайский толстосум, раньше занимавшийся наркотиками, бежит на Тайвань. А теперь еще похищена очень важная персона какими-то, прости господи, Вервольфами, и отрезано ухо. И все за девятнадцать часов. Где связь?
– А разве должна быть связь, сэр? – нарушил молчание Армстронг.
– А разве не должна?
– Извините, сэр, не знаю. Пока.
– Это весьма прискорбно, Роберт, весьма и весьма прискорбно.
– Да, сэр.
– По сути дела, неприятно, в частности, потому, что власти предержащие уже тяжело дышат мне в затылок. А когда это случается… – Он улыбнулся, глядя на них, и оба еле сдержались, чтобы не содрогнуться. – Я ведь предупреждал вас вчера, Роберт, что могут быть замешаны важные имена.
