скачать книгу бесплатно
– Только, что полиция пресекла попытку контрабанды оружия на борту «личного самолета американского миллионера, прилетевшего вчера вечером». Это сообщение тоже поместила сегодня утром китайская газета, которую я читаю, – «Син бао». – Горнт язвительно улыбался. – Это та же «Таймс», только на кантонском. У них это тоже было в колонке «В последний час». Но, в отличие от Орланды, я удивлен, что вас еще не перехватил кто-то из нашей английской прессы. Они здесь в Гонконге трудятся не покладая рук. И более усердны и расторопны, чем считает Орланда.
Бартлетт ощутил аромат ее духов.
– И все же я удивлен, что вы не упомянули об этом, мистер Горнт.
– А зачем? Какое отношение имеют эти винтовки к нашему возможному сотрудничеству? – хохотнул Горнт. – В худшем случае мы с Орландой навестим вас в тюрьме.
– Да, действительно, – засмеялась она.
– Вот уж спасибо! – Опять этот аромат. Бартлетт оставил в покое винтовки и сосредоточился на девушке. – Рамуш – испанская фамилия?
– Португальская. Из Макао. Мой отец работал в компании «Ротвелл-Горнт» в Шанхае, мать из Шанхая. Я росла в Шанхае до сорок девятого года, потом уехала в Штаты на несколько лет, окончила среднюю школу в Сан-Франциско.
– Вот как? А мой родной город – Эл-эй, Лос-Анджелес. Я окончил среднюю школу в Долине.
– Мне нравится Калифорния, – сказала она. – А как вам Гонконг?
– Я только что приехал, – ухмыльнулся Бартлетт. – И, похоже, уже наделал шуму.
Она засмеялась. Красивые белые зубы.
– Гонконг – место хорошее, если есть возможность уезжать отсюда каждый месяц или примерно через это время. Вам надо на выходные съездить в Макао: там все старинное, очень красиво, всего сорок миль отсюда, и паромное сообщение хорошее. Макао совсем не такой, как Гонконг. – Она повернулась к Горнту. – Еще раз прошу прощения, что прервала вас, Квиллан, хотела лишь поздороваться… – И повернулась, чтобы уйти.
– Нет, мы уже закончили – я как раз собирался уходить, – заторопился Бартлетт. – Спасибо еще раз, мистер Горнт. Увидимся во вторник, если не раньше… Надеюсь встретиться с вами снова, мисс Рамуш.
– Да, это было бы очень мило. Вот моя визитка: если дадите мне интервью, гарантирую хорошую прессу. – Она протянула руку, и, дотронувшись до нее, Бартлетт ощутил, какая она теплая.
Горнт проводил гостя до двери, закрыл ее, вернулся к столу и взял сигарету. Орланда поднесла ему спичку, задула ее, а потом уселась в кресло, где сидел Бартлетт.
– Приятный мужчина, – заметила она.
– Да. Но американец, недалекий и очень самоуверенный тип, с которого, может быть, понадобится сбить спесь.
– Ты хочешь, чтобы это сделала я?
– Возможно. Ты читала его досье?
– О да. Очень интересно, – улыбнулась Орланда.
– Ты не должна просить у него денег, – резко сказал Горнт.
– Айийя, Квиллан, неужели я такая дура? – столь же резко проговорила она, сверкая глазами.
– Прекрасно.
– Зачем ему понадобилось ввозить контрабандой оружие в Гонконг?
– Действительно, зачем, дорогая? Может, кто-то лишь использовал его.
– Должно быть, это и есть ответ на вопрос. Будь у меня столько денег, как у него, я не пошла бы на такую глупость.
– Да, – согласился Горнт.
– О, а как я тебе в роли репортера на вольных хлебах? Мне кажется, получилось очень здорово.
– Да, но не следует его недооценивать. Он не дурак. И очень хитер. Очень. – Горнт рассказал о «Касале». – Что-то многовато для совпадения. Должно быть, у него тоже составлено досье на меня, причем подробное. Не так много людей знает, что мне нравится это место.
– Может, я тоже фигурирую в досье.
– Возможно. Смотри, не попадись с этим твоим репортерством.
– А, брось ты, Квиллан, кто из тайбаней, кроме тебя и Данросса, читает китайские газеты? А если кто и читает, всего, что в них есть, не упомнишь. Я уже написала пару колонок… «Наш специальный корреспондент». Если он даст мне интервью, могу записать его. Не волнуйся. – Она пододвинула Горнту пепельницу. – Все прошло удачно, да? С Бартлеттом?
– Превосходно. Ты попусту растрачиваешь свой талант. Тебе надо сниматься в кино.
– Так поговори обо мне со своим приятелем, пожалуйста, прошу тебя, Квиллан. Чарли Ванг – крупнейший продюсер в Гонконге и многим тебе обязан. У него сейчас снимается столько фильмов, что… Мне нужен лишь один шанс… Я могла бы стать звездой! Пожалуйста!
– Почему бы и нет? – сухо сказал Горнт. – Но не думаю, что ты в его вкусе.
– Я под него подлажусь. Разве я не сыграла именно то, что ты хотел, с Бартлеттом? Ведь я оделась как надо, по-американски?
– Да-да, конечно. – Горнт посмотрел на нее. – Ты прекрасно бы ему подошла. Думаю, между вами могло бы возникнуть нечто более прочное, чем простое увлечение…
Она вся сосредоточилась:
– Что?
– Вы могли бы сойтись лучше, чем фрагменты китайской головоломки. У тебя прекрасный характер, подходящий возраст, ты красива, умна, образованна, восхитительна в постели, сообразительна, и у тебя достаточно американского налета, чтобы ему не нужно было напрягаться. – Горнт выпустил кольцо дыма. – Из всех известных мне дам ты единственная, кто стоит его денег. Да, вы составили бы прекрасную пару… он был бы очень хорош для тебя, а ты могла бы сделать его жизнь значительно более яркой. Верно?
– О да, – тут же загорелась она. – О да, я бы это сделала. – Она улыбнулась, потом нахмурилась. – А как же особа, что приехала с ним? У них один люкс на двоих в «Вик». Я слышала, она красавица. Как быть с ней, Квиллан?
Горнт слегка улыбнулся:
– Как докладывают мои шпионы, они не спят вместе, хотя и больше чем друзья.
Ее лицо вытянулось.
– Он не педик, нет?
Горнт рассмеялся. Сочным, раскатистым смехом.
– Я бы так с тобой не поступил, Орланда! Нет, уверен, что нет. У него просто какие-то странные договоренности с Кейси.
– А что это за договоренности?
Горнт пожал плечами.
– Но как же мне быть с ней? – снова спросила Орланда через некоторое время.
– Если Кейси Чолок мешает тебе, убери ее. Ты же умеешь показать коготки.
– Ты… Иногда ты мне совсем не нравишься.
– Мы оба реалисты, ты и я. Верно? – категорично заявил он. Почувствовав в его голосе жестокость, она встала и, наклонившись через стол, поцеловала его.
– Ты дьявол, – промолвила она, чтобы успокоить его. – Это в память о прежних временах.
Его рука очутилась у нее на груди, и он вздохнул, вспоминая, наслаждаясь через тонкий материал теплом ее тела.
– Айийя, Орланда, хорошие у нас были времена, верно?
Она стала его любовницей, когда ей исполнилось семнадцать. Он был у нее первым, и они оставались вместе почти пять лет. Так могло бы продолжаться и дальше, но однажды, когда он был в отъезде, она отправилась с молодым человеком в Макао, и ему доложили об этом. И он прекратил связь с ней. Раз и навсегда. Хотя у Горнта и Орланды уже была годовалая дочь.
– Орланда, – сказал он, когда она умоляла о прощении, – прощать не за что. Я раз десять говорил, что молодости нужна молодость и настанет день… Вытри слезы, выходи замуж за этого парня. Я дам тебе приданое и свое благословение… – Несмотря на все ее слезы, он остался тверд. – Мы будем друзьями, – уверял он, – и, когда будет нужно, я позабочусь о тебе…
На следующий день весь жар скрытой ярости он обратил на молодого человека, англичанина, мелкого клерка в «Эйшн пропертиз», и за месяц пустил его по миру.
– Это вопрос чести, – спокойно объяснил он.
– О, я знаю, я понимаю, но… что же мне теперь делать? – причитала она. – Завтра он уезжает в Англию и хочет, чтобы я ехала с ним и вышла за него замуж, но я не могу сейчас выходить замуж, у него нет ни денег, ни будущего, ни работы…
– Вытри слезы и отправляйся за покупками.
– Что?
– Да-да. Вот тебе подарок. – Он вручил ей билет первого класса до Лондона туда и обратно на самолет, которым молодой человек летел в туристическом классе. И тысячу фунтов хрустящими десятифунтовыми купюрами. – Накупи себе красивой одежды и сходи в театр. Для тебя забронирован номер в отеле «Коннот» на одиннадцать дней – тебе нужно будет только подписать счет, – дата возвращения подтверждена, так что желаю хорошо провести время и вернуться веселой и без проблем!
– О, спасибо, Квиллан милый, о, спасибо… Я так виновата. Ты меня прощаешь?
– Прощать не за что. Но если ты еще хоть раз заговоришь с ним или увидишься наедине… я навсегда перестану быть твоим другом и другом твоей семьи.
Она рассыпалась в благодарностях, сквозь слезы проклиная себя за глупость и призывая кары небесные на того, кто ее предал. На следующий день молодой человек пытался заговорить с ней и в аэропорту, и в самолете, и в Лондоне, но она лишь осыпала его проклятиями и посылала прочь. Она поняла, на чем покоится ее чашка риса. В тот день, когда она улетела из Лондона, молодой человек покончил жизнь самоубийством.
Узнав об этом, Горнт закурил хорошую сигару и пригласил ее на ужин в отель «Виктория энд Альберт» – канделябры, скатерть тонкого полотна, прекрасное столовое серебро, – а затем, когда он допил свой «наполеон», а она – мятный ликер, отослал ее одну домой, в квартиру, за которую по-прежнему платил. Он заказал еще коньяку и сидел, любуясь на огни гавани и Пик, упиваясь блаженством мести, величием жизни и вновь обретенным достоинством…
– Айийя, были у нас хорошие времена, – повторил Горнт, все так же желая ее, хотя не был с ней в постели с тех пор, как узнал про Макао.
– Квиллан… – начала она, тоже чувствуя на своей руке тепло его руки.
– Нет.
Ее глаза устремились к внутренней двери.
– Пожалуйста. Прошло уже три года, и никого не было…
– Благодарю тебя, но – нет. – Он отстранился и теперь держал ее за руки твердо, хоть и нежно. – Самое лучшее у нас уже было, – сказал он тоном знатока. – Я признаю только первую свежесть.
Она снова присела на край стола, угрюмо наблюдая за ним.
– Ты всегда выходишь победителем, да?
– В тот день, когда вы с Бартлеттом станете любовниками, ты получишь подарок, – спокойно пообещал он. – Если он возьмет тебя с собой в Макао и ты пробудешь там с ним открыто в течение трех дней, я куплю тебе новый «ягуар». Если он предложит тебе выйти за него, то в качестве свадебного подарка ты получишь квартиру со всем, что в ней есть, и дом в Калифорнии.
У нее даже дыхание перехватило, и она улыбнулась восторженно.
– Модели Экс-кей-и, черного цвета, Квиллан, о, это было бы великолепно! – Потом ее счастья как не бывало. – Что в нем такого? Почему он так важен для тебя?
Он лишь молча смотрел на нее.
– Прошу прощения, виновата, я не должна была спрашивать. – Она задумчиво достала сигарету, прикурила и, перегнувшись через стол, подала ему.
– Спасибо, – поблагодарил он, с наслаждением глядя на изгиб ее груди и в то же время слегка печалясь, что подобная красота так преходяща. – О, кстати, не хотелось бы, чтобы Бартлетт узнал о нашей договоренности.
– И мне не хотелось бы. – Вздохнув, она выдавила из себя улыбку. Потом поднялась и пожала плечами. – Айийя, все равно это не продолжалось бы у нас долго. С Макао или без Макао. Ты бы изменился – тебе бы наскучило, у мужчин вечно такая история.
Она поправила макияж и рубашку, послала ему воздушный поцелуй и вышла. Он долго смотрел на закрывшуюся дверь, потом улыбнулся и потушил поданную ею сигарету, так ни разу и не затянувшись: не хотел вымазаться в помаде. Закурил новую и стал мурлыкать какой-то мотивчик.
Он был доволен. «Отлично. Теперь посмотрим, мистер Нахальный и Самоуверенный, Чертов Янки Бартлетт, теперь посмотрим, как ты удержишь этот нож. Паста с пивом – надо же!»
Горнт вдохнул еще витающий в кабинете аромат духов, и на мгновение нахлынули воспоминания о том, каково им было с Орландой в постели. «Тогда она была молода, – напомнил он себе. – Слава богу, не существует приплат за молодость или красоту, и замену найти легко: один телефонный звонок или стодолларовая купюра».
Он снял трубку и набрал специальный частный номер, радуясь, что Орланда больше китаянка, чем европейская женщина. Китайцы такие практичные.
После гудка донесся бодрый голос Пола Хэвегилла:
– Да?
– Пол, это Квиллан. Как дела?
– Привет, Квиллан. Ты, конечно, знаешь, что в ноябре банк возглавит Джонджон?
– Да. Очень жаль.
– Проклятье. Я думал, утвердят меня, а совет директоров выбрал Джонджона. Вчера вечером об этом объявили официально. Опять Данросс, его клика и их чертовы акции. Как прошла встреча у тебя?
– Наш американец рвется в бой, как я и говорил. – Горнт глубоко затянулся, стараясь не выдать волнения. – Как насчет небольшой специальной акции до передачи полномочий?
– Что ты задумал?
– Ты уходишь в конце ноября?
– Да. После двадцати трех лет службы. Но жалеть об этом не буду.
«Я тоже, – подумал довольный Горнт. – Ты уже подустарел и чертовски консервативен. В твою пользу лишь ненависть к Данроссу».
– Почти четыре месяца. Получается, у нас уйма времени. У тебя, меня и нашего американского друга.
– Что ты задумал?
