скачать книгу бесплатно
Шэрон проводила мужа на кухню, где слабо пахло жареной курицей и канадским рисом.
– Что-то подсказывает мне, что ты не останавливался на ужин.
– Надеялся, что мне повезет и у вас что-нибудь останется.
Пока он ел, она сидела рядом, потягивая красное вино и глядя на него, не отрываясь, словно это было их первым свиданием. И это действительно походило на первое свидание, поскольку, думая о важных и серьезных вещах, они просто болтали о пустяках: она рассказывала об уроках рисования Ким, о футбольной команде Гаса и о том, что в холодильнике намерзает чересчур много льда. Зеленый Человек ничего не говорил о своей операции в Айдахо и не расспрашивал ее о последних новостях ФБР, которые Шэрон выискивала в различных источниках, регулярно их проверяя. Они никогда не говорили ни о чем серьезном ниже третьего этажа, даже поздно ночью, когда дети уже крепко спали.
Финн сидел под столом, иногда касаясь хозяйских ног, и мужчина время от времени тайком подбрасывал собаке кусочки жареной курицы. Шэрон не нравилось, что он кормит Финна едой со стола, но, видимо, в этот раз он проделывал это так ловко, что она ничего не замечала, или просто не хотела обращать внимание на его слабость в ночь возвращения домой.
Пользуясь специальной компьютерной программой, они заблокировали входные двери, и Зеленый Человек со своей обычной скрупулезностью проверил, что датчики движения и контроля безопасности включены по всему участку. Они вместе поднялись на второй этаж, и он открыл дверь в комнату Ким. Девочка лежала с двумя большими плюшевыми игрушками – Винни Пухом и Минни Маус, которые ее охраняли. Опустившись на колени, Зеленый Человек легонько поцеловал свою шестилетнюю дочь, и она зашевелилась, слабо улыбнувшись во сне.
Выпрямившись, он увидел ее новый рисунок, приклеенный к стене над кроватью. Тот был все еще детским, но Зеленый Человек мог с легкостью узнать на нем одну из лучших подружек дочери. Всю свою жизнь он чертил и рисовал, и ему нравилось видеть, что дочь унаследовала его острый глаз.
Комната Гаса находилась в пяти шагах от спальни сестры, и Зеленый Человек, войдя внутрь, увидел сына, который спал почти поперек кровати, свесив ноги с одной стороны, а голову – с другой. Лицо мальчика было повернуто к столику, стоявшему поблизости, словно он сторожил расставленные там футбольные кубки, которых насчитывалось не меньше десятка. Шэрон осторожно развернула сына и накрыла его одеялом.
Держась за руки, они поднялись на третий этаж, в главную спальню. И только там, активировав еще один уровень безопасности, они заговорили открыто, хоть и вполголоса. Они расспрашивали друг друга почти полчаса – сначала Зеленый Человек подробно рассказывал о каждом моменте проведенной им операции, а Шэрон задавала ему уточняющие вопросы. Она прошла подготовку в качестве судебно-медицинского антрополога и проработала в правоохранительных органах почти десять лет, включая два года службы в отделении ФБР в Чикаго. Она обсудила с ним каждый шаг его операции и проанализировала все его решения и меры предосторожности с исчерпывающей полнотой. Когда он подошел к своей встрече с полицейским в Небраске, она спросила, уверен ли он, что на копе не было видеорегистратора.
– Несомненно, – твердо сказал он. – Я внимательно осмотрел его. Они все еще не очень распространены за пределами больших городов. Нам повезло.
– А с задним фонарем – нет.
– Можно ли было представить, что эта дурацкая лампочка перегорит после такой подготовки? Ладно, милая, теперь твоя очередь.
Он начал с их круга общения. Задавал ли кто-то вопросы, хоть сколько-нибудь подозрительные? Друзья детей и знакомые семьи в городке знали, что он бизнесмен, который часто совершает деловые поездки. Все они явно были удовлетворены – никто не задавал никаких конкретных вопросов ни об этой поездке, ни о том, когда он должен вернуться, ни о том, что он делал. Он часто уезжал из дома лишь для того, чтобы все привыкли к его недельному отсутствию.
Затем Зеленый Человек убедился, что Шэрон замела его следы на тот случай, если найдется кто-то достаточно умный, чтобы искать изменения в стереотипах его поведения. Она заходила в операционную систему, используя его учетные записи, по несколько раз в день. Она расплачивалась его кредитными карточками. Она звонила с его мобильного телефона. И водила семейную автомашину по привычным маршрутам в привычное время. Любой, кто будет искать Зеленого Человека, пытаясь идентифицировать информационный след, связывающий его с путешествием в Айдахо, останется ни с чем. Любой, кто проверит, находился ли он в сельской местности штата Мичиган, увидит свидетельства его обычного поведения.
Когда разбор операции был закончен, он задал Шэрон вопросы, которых страшился больше всего, уже зная большинство ответов, так как слышал их в новостях по дороге домой. Жертвами его атаки на плотину Бун стали двенадцать человек. Фотографии погибших и информация о них распространились по всему интернету, и, не сомневаясь в том, что он будет на этом настаивать, Шэрон распечатала все, что смогла там найти, а затем положила листы бумаги в нижний ящик письменного стола.
– Посмотри завтра утром, – посоветовала она, – иначе всю ночь не заснешь. А у тебя и без того очень усталый вид.
– Хорошо, – согласился он, – но что эти две семьи делали в плавучих домах? Сезон ведь уже закончился.
– Стояли на редкость теплые дни, и владелец захотел немного подзаработать, поэтому изменил правила, – ответила она. – Это было невозможно предвидеть.
С минуту он сидел неподвижно, а затем прошептал:
– Сколько детей погибло?
Она обняла его и тихо сказала:
– Пять.
– Боже мой!
Она крепче прижала его к себе и поцеловала в висок.
– Ты делаешь то, что должно быть сделано.
– И я мог застрелить этого молодого копа.
– Но не застрелил.
– Шэр, я держал палец на спусковом крючке.
– Но ты сдержался и спас ему жизнь.
– Пятеро детей! – Он не стал добавлять «таких же милых и невинных, как наши собственные», но оба знали, о чем он подумал.
– Другого пути нет, – прошептала она, и ее вера в правильность их действий была даже крепче его собственной. – Прими душ, Митч. Ты сразу почувствуешь себя лучше. – Она поцеловала его снова, на этот раз в губы. – Честно говоря, любовь моя, от тебя воняет.
Он принял обжигающий душ – мощные струи воды из шести сопел хлестали его тело, – и ванная быстро заполнилась паром. Он протер зеркало, чтобы увидеть себя и побриться, наблюдая, как в запотевшем стекле постепенно проясняется его лицо, обретая четкие черты. Темные волосы, начинающие седеть на висках. Глаза, которые могли казаться ореховыми или светло-серыми в зависимости от освещения. Орлиный нос, доставшийся ему от отца и деда. Сильный подбородок, за который тренер Йельской команды по бейсболу дал ему прозвище Зубило, и оно на четыре года прицепилось к нему в Нью-Хейвене. Это лицо когда-то было беззаботным, но теперь на лбу отпечатались выдававшие вечную тревогу морщины, а провалившиеся глаза свидетельствовали об усталости и переживаниях.
Зеленый Человек вошел в спальню, и свет в комнате погас.
– Иди сюда, дорогой, – тихо позвала Шэрон.
Он скользнул к ней, и они поцеловались, прикасаясь друг к другу, а потом занялись любовью, медленно и нежно. Он почувствовал, как его сексуальный голод усилился, и это его не удивило – люди, побывавшие в непосредственной близости от смерти, страстно желают жить. Шэрон обвила руками широкую сильную спину мужа, и он глубоко вошел в нее, на несколько благословенных мгновений избавившись от груза, который нес каждую секунду каждого дня. Они вместе застонали и молча замерли в объятиях друг друга.
Через две минуты она уже спала, и Зеленый Человек лежал, прислушиваясь к ее дыханию. Ему нравилась эта кровать, которую он сам – подобно Одиссею – соорудил из громадного дуба, росшего когда-то на том самом месте, где они теперь лежали. Он наслаждался запахом лавандового шампуня, которым Шэрон мыла свои каштановые волосы с тех пор, как он встретил ее, тонким ароматом французских духов «Пеони», подаренных им жене в последний День святого Валентина, и едва уловимым запахом красного вина, который еще чувствовался в ее сонном дыхании.
Но, несмотря на огромную усталость, сон так и не шел к нему. Он пролежал два часа, обнимая жену, а затем осторожно высвободился и бесшумно поднялся на ноги. Надев тапочки и халат, он прошел через холл в библиотеку и включил свет.
Здесь было два стола – один для письма и чертежный, с наклонной поверхностью. Почти десять тысяч книг стояло на полках – многие из них описывали экологическую угрозу для диких животных в самых разных уголках мира, а также их исчезающие виды. Горные гориллы и зубастая корюшка, амазонские речные дельфины и южно-китайские панды – все они отчаянно взывали к нему с зеленых полок.
Он слышал их молчаливую мольбу, но все же подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик, достав оттуда несколько листов бумаги, распечатанных для него Шэрон. Двенадцать лиц смотрели прямо на него.
Он сидел в библиотеке наедине с ними. Вглядывался в ясные, невинные глаза детей. Он знал их имена и личную информацию. Всё, чем они были, и всё, чем могли бы стать. Книги, стоящие на полках, словно давили на него всей тяжестью планеты, находящейся под угрозой, пока он изучал лица детей, жизнь которых только что оборвал. Он мучительно думал о Ким и Гасе, которые спокойно спали этажом ниже и проснутся на следующее утро, чтобы приветствовать отца, вернувшегося домой из деловой поездки.
Глава 9
Бреннан добрался до стоянки сразу после рассвета в отвратительном настроении. В самолете сильно трясло, и он смог поспать лишь урывками во время продолжительной ночной поездки из Бойсе. Полчаса назад они свернули с шоссе на гравийную дорогу, которая вскоре превратилась в грунтовую, настолько неровную, что местами полностью исчезала в покрывавших ее камнях и грязи. Более двадцати автомобилей, от машин полиции штата и местных полицейских до внедорожников и трейлеров, были припаркованы возле поворота этой ухабистой грунтовой дороги, и водитель Бреннана тоже остановился там.
Эрл ожидал его в широкополой соломенной шляпе, обгоревший на солнце и тощий, как скелет.
– Думал, ты будешь не раньше чем через час. Похоже, тебе не помешает глотнуть немного кофе.
Бреннан пожал руку костлявому агенту, пытаясь найти на его обветренном лице признаки оптимизма, но ничего не увидел.
– К черту кофе! Лучше сообщи какие-нибудь хорошие новости.
– Жаль, но у меня их нет, – посетовал Эрл, ведя Бреннана мимо двух больших валунов к скрытому ущелью. – Зеленого Человека нельзя назвать неаккуратным. Мы почти ничего не нашли.
На дне ущелья бок о бок стояли пять синих палаток с опущенными занавесками, защищающими от солнца и ветра, и напоминали частные домики на эксклюзивном пляже отеля.
– Он не мог бы подобрать место лучше, чем это, – с невольным восхищением произнес Эрл. – С дороги его палатку не было видно, а эти валуны заслоняли фургон.
– Так это точно был автофургон?
– Это можно предположить по колесной базе, но не более того, – ответил Эрл. – Всего лишь несколько едва заметных борозд на поверхности твердой почвы.
– А что насчет палатки? Он вбивал колышки?
– Не-а. Готов поспорить, что это была разборная конструкция. Для нас он мало что оставил. Хочешь спуститься вниз?
– Конечно. Через минуту.
Бреннан остановился на краю ущелья и огляделся по сторонам, пытаясь прочувствовать это место, как Зеленый Человек, когда его выбирал. Эрл оказался прав: учитывая близость проселочной дороги, подходящей для быстрого бегства, палатку с автофургоном невозможно было бы укрыть лучше.
– Уединенное место, но ночью здесь холодно, – наконец пробормотал Бреннан. – Возможно, он развел небольшой костер. Я бы сделал именно так. После чего у него возникло искушение приготовить себе что-нибудь горячее.
– Только не у этого парня, – со знанием дела произнес Эрл. – Ни холод, ни отсутствие огня его не пугали. Он приготовил себе еду задолго до того, как сюда попал. Мы взяли массу образцов почвы и не обнаружили даже намека на золу. К тому же либо он хорошо владеет манерами за столом, либо ест, не выходя из фургона. Собаки не нашли даже кусочка чипсов.
– Ну, а где этот сукин сын облегчался после своей домашней еды?
– Мы проверили местность в радиусе полумили, и нигде никаких признаков мочи или фекалий. Даже если он глубоко закопал их, собаки бы уже нашли.
– Значит, он носил все с собой и увез отсюда?
Эрл засунул руки в карманы, и под дополнительным весом брюки съехали на пару сантиметров.
– Каждую куриную косточку. Каждую порцию мочи. Все дерьмо.
– Никто не совершенен, – сказал Бреннан. – Давай-ка пойдем вниз.
Они спустились в крутое ущелье, где члены группы пили кофе возле синих палаток. Бреннан поздоровался с каждым по имени и сразу отвел в сторону Тину, ведущего специалиста-кинолога. Это была женщина лет сорока – наполовину индианка из племени чероки с длинными черными волосами и в темных джинсах, гармонирующих с цветом волос.
– Я слышал, что именно вы нашли это место?
– Это все Шеба, сэр, – она, возможно, лучшая ищейка из всех, что у нас были. Она первой взяла след на утесе над плотиной, хотя я готова поклясться, что он обработал ботинки уничтожителем запахов «Сент киллер». Зеленый Человек приехал сюда на небольшом мотоцикле, но она смогла проследить его запах на протяжении двух километров, хотя он ни разу не касался земли. Это просто поразительно, сэр.
– Дайте Шебе лишний кусок баранины, – проворчал Бреннан.
Он подошел к ближайшей палатке и заглянул в прозрачное пластиковое окошко. Три криминалиста в белых комбинезонах «Тайвек» медленно двигались концентрическими кругами, сгорбившись, словно крабы, в положении, которое вряд ли могло быть полезно для их спин. На всех были шлемы с налобными ультрафиолетовыми фонарями.
Следующие шесть часов Бреннан пил чуть теплый кофе и получал донесения об отсутствии каких-либо результатов. На вершине утеса, где Шеба впервые взяла след, не было обнаружено никаких отпечатков рук или ног. Осколки дрона, найденные ранее в Буне, оказались настолько крошечными, раздробленными и вздувшимися от взрыва, что совсем не представляли интереса. Письмо в «Нью-Йорк Таймс» исследовали самыми различными способами в главной лаборатории в Квантико, но оно не раскрыло никаких секретов. Собаки-ищейки продолжали широкими кругами прочесывать область вокруг стоянки и ничего не находили. Внутри синих палаток криминалисты сосредоточенно изучали кусок земли десять на десять метров, просеивая буквально песчинку за песчинкой, и снова безрезультатно.
В полдень Бреннан сидел в одиночестве на краю валуна, лежащего на усыпанном гравием дне ущелья, глядя на окружающие его четырехметровые каменные стены – так же, как, возможно, делал Зеленый Человек, когда разбил здесь палатку. Даже в полдень в ущелье было мрачно, будто в могиле, – казалось, что ты похоронен заживо. Бреннан размышлял о том, каково это – ждать в каменном мешке в дневные и вечерние часы, в одиночестве, обдумывая убийственный акт разрушения? Если Том Смит был прав и Зеленый Человек действительно эмпатичен и способен искренне сожалеть, забирая жизни у невинных людей, то как он провел эти долгие, напряженные часы перед нанесением удара по плотине, общаясь со своими богами? Испытывал ли он тот почти сексуальный восторг, который переживает большинство убийц, собираясь напасть на добычу?
Или дело обстояло совсем иначе? А что, если он сожалел или даже испытывал чувство вины? Может, он боролся с постоянным искушением сдаться и отправиться домой, но его удерживало чувство… чего? Бреннан заставил себя глубже погрузиться в характер, который постепенно создавал в собственном сознании. Им двигало чувство долга. И не просто обязанность действовать, но действовать за тех, кто был не в состоянии это сделать, шагнув навстречу им и всему человечеству. В каждом письме Зеленого Человека была одна фраза, которую он повторял каждый раз: «Мой нравственный долг – действовать во имя человечества, пока не стало слишком поздно».
Эрл осторожно дотронулся до его плеча, Бреннан обернулся и увидел рядом одну из криминалисток – скандинавку с блестящими голубыми глазами. Как же ее звали? Йенсен. Ее длинные светлые волосы были стянуты в тугой пучок, который надежно удерживался двумя пластиковыми шапочками. С убранными волосами, в белом костюме «Тайвек» и шлеме с налобным фонарем она казалась андрогином или даже инопланетянкой.
Женщина подняла вверх маленький пластиковый пузырек. Внутри него Бреннан увидел две крошечные нити, подсвеченные полуденным солнцем и переплетенные между собой, словно в танце.
– Я думаю, это нити от перчаток, – предположила Йенсен. – Скорее всего, они из нейлона. Но точно мы это узнаем, когда рассмотрим их под микроскопом.
Глава 10
Вечером накануне похорон мать Тома осушила две порции джина с тоником, после чего приняла «Амбьен»[20 - Сильное снотворное. – Прим. ред.]. Том и его сестра заметили, как она зашаталась на лестнице и схватилась за перила, и Том подбежал, чтобы поддержать ее на площадке второго этажа.
– Никогда не смешивай алкоголь и снотворное, – упрекнул он мать, провожая в спальню.
– Я просто хотела заснуть, – сказала она немного невнятно.
Спальня с низким потолком производила гнетущее впечатление, а из ее окон частично открывался вид на пятую лунку не самой фешенебельной в Боке площадки для игры в гольф. В комнате были разбросаны безделушки, оставшиеся после сорока лет несчастливого брака, а в центре доминировала кровать королевского размера, которую Смиты возили по всей стране от одного отделения ФБР к другому. На этой кровати его зачали в Техасе, когда отец начинал свою карьеру в роли патрульного, на ней же в Виргинии в возрасте десяти лет Том занимался дзюдо. На протяжении более четырех десятилетий два человека, которые все меньше любили, а к концу просто не выносили друг друга, каким-то образом находили утешение, занимаясь на ней любовью. Мать Тома, рухнув на постель прямо в одежде, зарылась лицом в ворох подушек.
– Ма, ты же не разделась, – сказал ей Том. – Я приведу Трейси.
– Я уже здесь, – объявила Трейси, которая вошла вслед за ними. – Я уложу ее в постель и побуду с ней немного.
– Уходи! – крикнула мать приглушенным подушками голосом. – Я в полном порядке, черт возьми!
– Ты далеко не в порядке, – возразила ей Трейси. – Совсем нет.
Том оставил их вдвоем и снова направился вниз. Поставив на место джин, он заметил на полке бутылку отцовского «Джека Дэниелса». Поколебавшись, он налил себе полстакана. От первого же глотка его затошнило, и он едва не вылил все в раковину – Том всегда ненавидел этот запах и вкус. Отцу не понравилось бы, что он разбавил его, но Том, бросив в напиток три кубика льда, потащил звенящий стакан в его кабинет.
Уоррен был аккуратным мерзавцем, и все его вещи всегда находились на положенных местах. Перьевые ручки стояли по стойке смирно в кофейной чашке с надписью «ФБР» – кто сейчас пользуется перьевыми ручками? Дорогие сердцу отца клюшки для гольфа были расставлены по порядку в сумке у окна, а книги на книжной полке рассортированы по авторам в алфавитном порядке. Круг чтения отца ограничивался американской военной историей, а на его столе стояла толстая биография Дугласа Макартура[21 - Американский генерал, подписавший Акт о капитуляции Японии.] с игральной картой вместо закладки. Том извлек туза пик и увидел, что отец остановился на высадке американского морского десанта в Инчхоне.
Макартур никогда не нравился Тому, так что он закрыл книгу и сразу приступил к поискам. То, что он искал, не могло находиться в ящиках стола, но в самом нижнем Том, к своему удивлению, обнаружил небольшой альбом со своими детскими фотографиями. Он переворачивал страницы, наблюдая за тем, как вырастает из улыбающегося младенца в серьезного вида мальчишку – игрока малой бейсбольной лиги, размахивающего битой, явно слишком большой для него, а затем в обладателя желтого пояса по карате, который изо всех сил старается выглядеть угрожающе. Ни на одной из фотографий Уоррена не было видно, но в какой-то мере его невидимое присутствие ощущалось везде – того самого Уоррена, которого Том отчаянно пытался завоевать с самого детства.
Он на пару секунд задержался на снимке, сделанном в его десять лет, где он был без рубашки, худой, как стручковая фасоль, и в боксерских перчатках, затем закрыл альбом и отправил его обратно в нижний ящик стола.
Сделав небольшой глоток виски, Том уселся в офисное кресло Уоррена с опорой для поясницы, зафиксированной липучкой «Велкро». Окинув взглядом кабинет, он остановился на шкафчике в углу. Том подошел к нему, открыл и просмотрел содержимое. Там лежали старые клюшки для гольфа, которыми отец больше не играл, но, по-видимому, не мог выбросить, металлическая коробка с рыболовными снастями, деревянная теннисная ракетка с потертой рукояткой и десяток аккуратно сложенных свитеров для холодной осени на севере. И действительно, черная кожаная кобура, которую Том помнил с детства, но не видел уже больше десяти лет, лежала на верхней полке. Он достал ее, отнес на стол и положил перед собой, а затем осторожно открыл две металлические застежки.
Пистолет марки «кольт», который отец носил на протяжении всей службы, покоился в углублении на черном поролоне. Том часто видел его, но никогда прежде до него не дотрагивался. Он взял пистолет, прикидывая, то ли это оружие, которое спасло жизнь Бреннану тридцать лет назад. Действительно ли отец стрелял из него в людей? Том обхватил рукоятку и медленно поднял пистолет, целясь в висящую на стене голову антилопы.
– Опусти эту дурацкую штуку! – послышался в дверях испуганный голос.
В комнату вошла Трейси, и Том поспешно убрал пистолет в кобуру.
– Как там мама? – быстро спросил он, немного смущенный тем, что его застали врасплох.
– В отключке, – сказала она. – И не скоро очнется, если только ты не начнешь стрелять по охотничьим трофеям. Пошли отсюда.
Через заднюю дверь и калитку в сетчатой изгороди они вышли на погруженное в темноту поле для гольфа. Они пробрались через густые насаждения на фервей[22 - Основная часть площадки с травой средней высоты (40–50 мм.) – Прим. ред.] и молча побрели бок о бок по низко подстриженной траве, погруженные в собственные мысли.
– И часто она так себя ведет? – наконец спросил Том.
– Ты имеешь в виду таблетки или выпивку?
– И то и другое.
– Если бы ты бывал здесь больше, ты бы это знал.
Том не хотел ссориться.
– Ну да, наверное, меня слишком долго не было. Не знал, что ты часто у них гостишь.
