скачать книгу бесплатно
– Почему?
– Вдруг я не сдержу обещания? По-моему, я не контролирую… не все контролирую, что со мной происходит.
Миссис Берчуэлл отложила карандаш и уставилась Салли в глаза.
– Поясните, пожалуйста.
Салли стиснула руки.
– Я знаю, это глупо звучит… то есть не глупо, а будто я чокнутая. Просто мне кажется, что во мне что-то сидит. Что-то или кто-то делает разные вещи, а потом я получаюсь виновата.
Миссис Берчуэлл откинулась на спинку стула, постучала карандашом по столешнице, снова подалась вперед и черкнула пару слов в блокноте. Затем вырвала эту страницу и вручила Салли.
– Здесь фамилия и адрес психиатра, который работает в Мидтаунской клинике психического здоровья. Это на Манхэттене. Также у него частная практика. Правда, он не берет пациентов, склонных к суициду, но вашим случаем, возможно, заинтересуется, поскольку вы говорите о чувствах, вам неподконтрольных.
Салли прочла запись: «Роджер Эш, доктор медицины».
– Думаете, я сумасшедшая?
– Я этого не говорила. Ваш случай – специфический, он требует особых знаний, которых у меня нет. Вам нужен врач другой квалификации.
Салли кивнула.
– Я позвоню доктору Эшу и расскажу ему про ваш случай. Но сначала вы все-таки подпишете антисуицидальный контракт, – сказала миссис Берчуэлл.
Салли взяла ручку и медленно вывела: «Салли Портер». Я не сдержалась – выскользнула и добавила свое имя: «Дерри Холл». Миссис Берчуэлл притворилась, будто ничего не заметила, однако глаза-то у нее округлились, чуть из орбит не выскочили. Она сразу же поднялась, и Салли поняла: миссис Берчуэлл таки упорхнула.
Салли вышла из больницы, два квартала прошагала пешком до станции «Брайтон-Бич Лайн». Всю дорогу она отчаянно пыталась вспомнить, как угодила в больницу, но, конечно, ничего у нее не получилось. Так и протрепыхалась до самого Манхэттена, чудом не сорвалась.
Еще через час она вышла на Семьдесят второй улице, села в автобус до Десятой авеню и оттуда до самого дома, то есть целых шесть кварталов, топала пешком. Уже почти стемнело, и Салли, крепко прижимая к боку сумочку, боязливо озиралась. Шаги сами собой ускорились, когда впереди замаячил дом из песчаника. Салли обрадовалась, увидев, что в ателье мистера Гринберга еще толкутся клиенты. Она всегда старалась вернуться домой прежде, чем мистер Гринберг закроется на ночь, даром что он щуплый и ледащий, и ему семьдесят пять стукнуло. Салли почему-то чувствовала себя защищенной, если знала, что мистер Гринберг еще работает.
Она взбежала на третий этаж, внимательно осмотрела дверь на предмет взлома и отперла замок. В квартире проверила все четыре комнаты, заглянула в туалет, в шкафы, поискала под кроватью, подергала оконные шпингалеты. Убедившись, что посторонних в доме нет, заперла входную дверь на три замка, да еще и на задвижку и почти упала на кровать.
Завтра мне помогут, думала Салли. Психиатр уж, наверное, знает, что делать. Ему она все расскажет, все-все.
Вообще-то, у меня на завтра был запланирован шопинг. Но я решила пока не высовываться. Меня разбирало любопытство. Честное слово, это поинтереснее триллера будет – послушать, как Салли станет говорить с психиатром, как объяснит наличие всех нас.
Глава 2
В кабинет доктора Эша на пересечении Пятьдесят седьмой улицы с Лексингтон-авеню Салли вошла в своем любимом платье с цветочным принтом. Длинные темные волосы она заплела в две косы и уложила короной (слизнула прическу у своей бабушки-польки с блеклого фото). Я бы лично надела белокурый парик.
В приемной она сидела, сложив руки на коленях. Так обычно ждут начала церковной службы. Наконец медсестра провела ее к доктору, и Салли испугалась, увидев, что он хорош собой. А я сразу запала на Роджера Эша. Типичный альфа-самец, полностью в моем вкусе. Чуть за сорок, стройный, мускулистый, подтянутый. В колледже наверняка играл в баскетбольной команде. Волосы темные, волнистые, вихор то и дело падает на глаза. Но особенно мне понравились брови. Тоже темные, густые, над переносицей почти сходятся. Этакий серьезный вид. Мне вообще по вкусу зрелые, состоявшиеся мужчины. Доктор Эш с первой минуты мог полностью рассчитывать на мое содействие.
Я изо всех сил старалась выбраться и поговорить с ним вместо Салли, но она постоянно терла себе шею сзади, там, где я своими поползновениями вызывала у нее мигрень. Вот же какая упрямая! Мучается, а позиций не сдает. А главное, сама-то все равно не смеет открыться перед Роджером. Что называется, ни себе, ни людям. По лицу Роджера Эша я понимала: Салли на него не производит ни малейшего впечатления. Он смотрел спокойно, с профессиональным вниманием. Взгляд темных, глубоко посаженных глаз не искрил. Так вообще-то на Салли смотрят практически все мужчины. Тусклая она, никого не может заинтересовать. Типичная моль. Я перестала нервничать, сказала себе: «Дерри, расслабься, пробьет и твой час. Салли сдастся, и ты выйдешь наружу, жди».
– Мне о вас рассказала миссис Берчуэлл, – сообщил Роджер Эш. – Я очень рад нашему знакомству, Салли. Можно называть вас просто Салли?
Отличный голос у Роджера Эша. Глубокий, интонации продуманные, как у диктора теленовостей.
Салли кивнула и уставилась в пол – а я хотела смотреть Роджеру Эшу в глаза!
– Я вам помогу, Салли. Ну, не стесняйтесь, расскажите, что вас мучает.
Салли пожала плечами.
– Вас наверняка что-то мучает, Салли. Сестре Ванелли вы сообщили, что только за последний месяц трижды пытались свести счеты с жизнью. Кроме того, вы говорили о неких силах, заставляющих вас совершать разные поступки.
– Только не думайте, что я сумасшедшая.
– Я так не думаю. У меня нет для этого никаких оснований. Но если вам нужна моя помощь, вы должны рассказать о своих проблемах. Итак, что вас мучает?
– Провалы.
– Что вы имеете в виду?
Салли содрогнулась всем телом. Ей и не снилось раскрывать свой секрет кому бы то ни было. Однако сейчас ей в мозг кто-то вколачивал: «Доверься Роджеру Эшу. Пора все рассказать. Пора попросить помощи».
– Я понимаю, это странно, – начала Салли. – Просто, когда ко мне пристают… пристают мужчины, или когда какая-то опасность, или мне нужно сделать что-то неприятное, начинает болеть голова, а потом я как бы просыпаюсь, глядь – а время уже прошло, и я в каком-то месте, а сначала-то я была в другом месте, ну и вот…
– А что вы сами об этом думаете? Как объясняете для себя такую странность?
– Когда я была маленькая, я думала, все люди такие. Потому что видишь – кто-то выходит из комнаты сердитый, а потом заходит – и уже улыбается. Или наоборот. Или сначала двое дружат, и вдруг один злится на второго. Я думала, люди просто теряют сознание. Я думала, у них провалы, как у меня. Потом я поняла: у остальных провалов нету. А еще самоубийства. Я боюсь. Со мной что-то не в порядке, доктор. Я ничего не понимаю. Это ужас.
– Успокойтесь, Салли. Расскажите мне о вашем прошлом. Чем подробнее будете рассказывать, тем лучше.
Салли запаниковала. С ней всегда так, когда нужно говорить о себе самой. Она сделала пару глубоких вдохов и начала скороговоркой:
– Мне двадцать девять. Братьев и сестер нет. Разведена. Я вышла за Ларри через год после школы, только чтобы отчима больше не видеть. Мой родной отец – его зовут Оскар, он был почтальоном – исчез. Давно уже. Просто не вернулся домой. А через полгода Фред женился на моей матери. У меня никогда не было друзей. Даже в детстве.
Тут Салли остановилась перевести дух. Роджер Эш ей улыбнулся.
– Нам некуда спешить, Салли. Рассказывайте помедленнее. Ничего не упускайте. Расскажите о своей матери.
Салли потупилась.
– Если я сердилась или упрямилась, она меня била. Когда мы с Ларри поженились и я ушла из дома – мне было девятнадцать, – мать порезала вены. Я, как узнала, не поверила. Она же была католичкой. А Фред – баптист.
– А вы верите в бога, Салли?
– Я больше не хожу в церковь. Я запуталась в религии. И в другом тоже запуталась.
– Расскажите о своем бывшем муже.
– Ларри – продавец. Одежду продает. У него хорошо получается, потому что он врать умеет. А как он судье врал про меня! Будто я неделями дома не бывала. Будто я агрессивная и злая, будто я вынесла из дому пять тысяч долларов – наши сбережения, – помчалась в Атлантик-Сити и все проиграла в рулетку. Он врал, чтобы получить опекунство. Судья поверил и отдал ему близнецов. А Ларри все мало. В прошлом месяце он опять пришел в суд и наговорил на меня – будто я ему по ночам названиваю и грожусь его убить, и детей тоже. Представляете? И будто я стриптизершей работаю в ночном клубе. Я и правда там работала, только не стриптизершей, а официанткой. В одежде! Причем не из-за денег. В смысле, я бы могла и на одни алименты жить. Просто мне надо чем-то заниматься. Но судья снова поверил Ларри, и вот теперь мне нельзя даже навещать близнецов!
Салли вдруг поняла, что на последней фразе повысила голос. Она тут же закрыла себе рот обеими руками.
– Ой. Простите. Простите, доктор.
– Все нормально, Салли. Нет ничего дурного в том, чтобы выражать свои эмоции.
– Я никогда не кричу.
– Вы и сейчас не кричали.
Салли заморгала.
– Правда? А мне казалось – кричала. В голове, понимаете?
– Что ж, – заговорил доктор Эш, – думаю, на сегодня историй о прошлом достаточно. Теперь я вижу, какую боль вызывают у вас воспоминания. Значит, будем углубляться в прошлое постепенно.
Если б только Салли меня выпустила, я бы Роджеру Эшу все-все рассказала. Вот ведь дуреха. Самой же легче было бы. Я снова попыталась высвободиться, однако Салли, оказывается, не теряла бдительности. Наверное, уже мускулы себе на затылке накачала, так сопротивлялась. В общем, я сообразила: буду продолжать – с ней от напряжения судороги сделаются. Ладно, оставлю ее в покое. Все равно настанет и мое время. Рано или поздно доктор Роджер Эш столкнется со мной.
– Какая у меня болезнь, доктор?
– Нам еще предстоит поставить диагноз, Салли. Сегодня я предложу вам несколько тестов и осмотрю вас, а завтра приходите ко мне в клинику психического здоровья. Проведем интервью с помощью одного лекарства. Его еще называют сывороткой правды.
– Мне это не нужно. Я не лгунья.
– Разумеется, вы не лгунья. Дело совсем в другом. Оно расслабит вас и позволит нам с вами глубже проникнуть в ваши мысли и чувства. Мы сломаем барьеры, понимаете? Те самые барьеры, которые не дают найти причину ваших проблем.
– Я хочу стать нормальной, доктор. Я хочу жить так, чтоб не смотреть поминутно на часы, чтоб не бояться. Я теряю время. То пять минут, то час, то день. Куда оно девается? Вы не представляете, какой это кошмар, когда не знаешь, где была и что делала. Вы должны мне помочь, доктор.
– Я попытаюсь, Салли. Только вы обещайте, что не нарушите контракт. Тот самый контракт, который подписали с миссис Берчуэлл. – Он взял папку и покачал головой. – Наверняка миссис Берчуэлл сказала вам, что я, как правило, не беру пациентов, которые пытались покончить с собой. Я заинтересовался вашим случаем, узнав о провалах во времени и об ощущении внутреннего давления. У меня еще не было пациентов с такими расстройствами. Я хочу вам помочь. А вы должны обещать, что не причините себе вреда.
– Я попробую, – сквозь слезы вымучила Салли.
– Пробовать – недостаточно, – изрек Эш, прижимая папку к столу пальцем. – Я настаиваю на том, чтобы вы дали серьезное, настоящее обещание.
– Ладно. Я обещаю не вредить себе.
Эх, жаль, Салли не спросила, почему доктор Эш не берется за пациентов с суицидальными наклонностями. Что касается обещания, оно совершенно бесполезно. Это ведь не Салли хотела умереть, а Нола. Для себя я решила приглядывать за Нолой – по крайней мере, до тех пор, пока не пойму, что именно предпримет Роджер Эш.
* * *
Салли после приема здорово озадачилась, если не сказать перепугалась. Взяла такси, поехала прямо домой. Хотела уже дверь парадного открыть, но тут ей из окна ателье помахал мистер Гринберг – тщедушный, как засушенный сверчок, вдобавок ужасно сутулый. Из-за сутулости складывалось впечатление, что мистер Гринберг застыл в подобострастном поклоне.
Салли сначала подумала, что он машет кому-то другому. Однако мистер Гринберг доковылял до двери и окликнул ее:
– Мисс Портер, вы свою одежду забирать думаете, а? Я говорю, одежда ваша давно готова, так вы забирать-то ее думаете?
– Одежда? Готова? А я разве заказывала…
Салли пошла за мистером Гринбергом, но в дверях вздрогнула, заметив мужскую фигуру. Это оказался манекен в полицейской форме и при полной экипировке – тут и фуражка, и значок, и дубинка, и весь комплект.
Салли хихикнула.
– В первую секунду я подумала, что полицейский настоящий.
Гринберг по-птичьи повернул голову вбок и вверх (разогнуться он не мог).
– А, это мой Мерфи. Купил по случаю. Красавчик! Верно, мисс Портер? На ночь буду ставить его в витрину, чтоб хулиганье всякое отпугивать. Меня ведь, мисс Портер, уж четыре раза грабили. Я говорю, четыре раза грабили меня, костюмы готовые уносили. Что за жизнь пошла, мисс Портер!
– Какая же польза от манекена? – удивилась Салли.
Гринберг «листал» костюмы и платья на плечиках, брал некоторые из них и складывал на стол, приговаривая:
– От манекена, конечно, пользы никакой. Вся польза – от полицейской формы. Психологический эффект называется. Взглянет хулиган на моего Мерфи, сробеет и, даст бог, пойдет другое что-нибудь грабить.
– Почему вы называете его Мерфи?
Гринберг пожал плечами.
– Так он лучше поладит с другими копами, чем если назвать его Коэн. Я говорю, Мерфи лучше, чем Коэн.
И мистер Гринберг подвинул ворох одежды к Салли.
– Вот. С вас восемнадцать долларов девяносто восемь центов.
Салли увидела ярко-красное платье, черный мужской костюм-двойку, синее платье-футляр и пролепетала:
– Это не мое.
Гринберг вскинул брови.
– Как так? У меня и квитанции есть. Три штуки. На всех написано: «Портер, Западная шестьдесят шестая, 628».
Салли рассматривала квитанции, стараясь не выдать замешательства. Ей и раньше случалось обнаруживать в шкафу одежду, бог весть откуда там взявшуюся. По крайней мере, она не помнила, как покупала ту или иную вещь. И всегда имелись либо чеки из магазинов, либо отметки в кредитной карте. Но в ателье она ничего не заказывала. Впрочем, мистер Гринберг про ее провалы знать не должен.
– Поглядеть – этакая скромница, – продолжал Гринберг. – А кто заставил меня прямо на вас подшивать подол вот этого платья, красного? Нехорошо, мисс Портер, этак дразнить человека, который в дедушки вам годится. Я говорю, нехорошо, потому что в дедушки вам гожусь. А уж синее платье вы заказывали в другом настроении, не игривом. Потому я и запомнил. И когда я костюмчик вот этот вам ушивал, вы себя пристойно вели. А вот что вы забыли в кармане. – Старик указал на миниатюрный пластиковый пакетик, пришпиленный к костюму. В нем поблескивала серебряная брошь в виде летучей рыбки. – Ваша брошка?
Он улыбнулся, щелкнув вставной челюстью.
– Если вам когда захочется, чтоб я на вас платье подшил, – я к вашим услугам. Исполню с превеликим удовольствием. Я говорю, с превеликим удовольствием исполню.
Салли ничего не помнила – ни про красное платье, ни про синее, ни про мужской костюм. Поспешно оплатив счет, она ринулась прочь из ателье, чуть не завалив бессловесного Мерфи, понеслась с вещами в свою квартиру. Салли была настолько выбита из колеи, что сунулась к двери на втором этаже, решив, что уже добежала до третьего. Увидев, что над дверью нет таблички с ее именем, она попятилась и почти взлетела на свой этаж.
Как обычно, она сначала проверила замок – нет ли следов от отмычки. Отперла тяжеленную металлическую дверь, шмыгнула в квартиру. Заперлась изнутри. Что делать с вещами, она не представляла. Сначала долго на них смотрела, надеясь пробудить память. Бесполезно. Тогда Салли повесила платья и костюм на плечики и задвинула поглубже в шкаф, чтоб глаза не мозолили. Скоро все объяснится – и как ее фамилия оказалась на квитанциях, и с какой потаскушкой спутал ее подслеповатый мистер Гринберг. Конечно, он просто обознался. Со стариками это бывает.
Салли разулась, аккуратно уложила туфли в пакет, аккуратно повесила платье на плечики, постирала колготки. Сунула в духовку «быстрый ужин» – запеканку с курятиной глубокой заморозки, а на десерт приговорила упаковку «Твинки»[2 - Популярная марка готового десерта, бисквитные закрытые трубочки с ванильным кремом.]. После еды, даром что квартира сияла чистотой, Салли протерла пыль и пропылесосила ковер в гостиной, а в спальне поменяла местами плюшевых зверей, занимавших полкровати.
Салли не понимала, почему в восемь вечера чувствует себя такой усталой. По утрам она просыпается совершенно разбитая и днем еле-еле тянет лямку, будто ночь напролет вкалывала. Завтра она найдет работу. Нужно сделать над собой усилие, найти во что бы то ни стало. Одних алиментов на психиатра не хватит. Салли стала прикидывать, чем могла бы зарабатывать на жизнь, но раззевалась. Ничего, подумает об этом утром. Она приняла душ и вымыла голову, затем выпила стакан теплого молока и легла в постель с детективным романом. Впрочем, сон сморил ее, едва чистая голова коснулась подушки.
Салли, в числе прочего, понятия не имела и о моих привычках. Я лично люблю полуночничать у телевизора. «Эй-би-си» всю неделю показывает фильмы с Хамфри Богартом, сегодня – «Африканская королева»[3 - Американский фильм-драма 1951 года, снятый Джоном Хьюстоном по одноименному роману Сесила Скотта Форестера. В истории кинематографа считается классическим.]. Могу я такое пропустить? Нет, конечно. Едва Салли отключилась, я вышла, приготовила себе попкорн и устроилась в кресле – млеть от симпатяги Богарта и красотки Кэтрин Хепберн. Обожаю старое кино.
Утром Салли проснулась в кресле перед телевизором. Запаниковала, естественно. Позвонила в справочную – узнать, какое нынче число; немного успокоилась, поняв, что день не потерян.
Салли позавтракала кофе с кексом. Пора было приниматься за поиски работы. С чего начать, она не знала. Может, наняться управлять каким-нибудь автоматом, вроде того, последнего по времени, когда Салли день-деньской пришлепывала к шуруповертам пластиковые рукоятки?
