скачать книгу бесплатно
– Кодекс за это время успел прочитать? Уголовно-процессуальный?
Охранник захлопал глазами, вполне возможно, впервые услышав мудреное слово.
– Да… За кражу – до пяти лет.
Чернаков расстроенно вздохнул. Да, это его прокол. Расслабился. Все-таки полагаться исключительно на отдел кадров при подборе сотрудников не стоит. С нового года начну проводить собеседования лично, как раньше.
– Когда ты попадешь на нары, Юра, у тебя будет много времени, чтобы понять разницу между Уголовным и Уголовно-процессуальным кодексом. Очень много времени. Птица-говорун…
Поднявшись к себе, Вячеслав Андреевич позвонил в отдел кадров «Заботы».
– За что Лемешева уволили из ОМОНа?
– Минутку… Он потерял автомат. Дело не возбудили, пожалели, но из органов попросили.
– А мы-то его на хрена взяли?
– А у нас нет автоматов…
До восьми вечера Чернаков не смог вырваться из «Планеты» для решения задачи «намбер ван». Может, и к лучшему, такие задачи надо решать в нерабочее время. Ибо итог непредсказуем. Не исключена повторная дуэль на отвертках.
Несколько раз он звонил Юле на городской телефон. Та безвылазно сидела у подруги, боясь не то что выйти на улицу, но даже выглянуть в окно. Мобильник отключила.
– Выпей текилы, успокойся, – посоветовал Вячеслав Андреевич.
Вчера вечером он позвонил в мотель узнать обстановку. Диму выпустили через час после их позорного бегства, когда раненый муж догадался позвонить портье. Ему перевязали голову, и он уехал. Материальных претензий к господину Джакузину нет.
В начале девятого он вызвал Дегустатора-Ерофеева и попросил подстраховать его во время важной встречи, пообещав заплатить за переработку. Бывший собровец в просьбе не отказал.
– Пушку брать? – уточнил он.
– Нет. Заедем по пути в оружейку, сдашь. Чтоб назад не возвращаться.
С пистолетом было бы, конечно, спокойней, но стрелять из него вне охраняемого объекта все равно запрещено, нечего и гусей дразнить.
Выезжая со двора «Планеты», Чернаков заметил Василия, промышлявшего оптовой торговлей. Сегодня он нарядился в Деда Мороза. Только без бороды.
– Погоди, я сейчас, – велел он Ерофееву, покидая машину.
Василий, как всегда, был вежлив.
– Здравствуйте, Вячеслав Андреевич. Надумали-таки салютик купить?
– Нет, Вась… Вчера тетку опять бомбанули. От нас пропасли. Ты о просьбе моей не забыл?
– Черт! Я ж как чувствовал!
– Что такое?
Василий поведал о грубиянах, оскорбивших его человеческое достоинство.
– Надо было мне на трубу позвонить.
– Да кабы номерок знать, позвонил бы…
Чернаков достал из кармана визитку.
– Вот… Если меня вдруг не будет, подойди к старшему смены, я предупрежу. Узнать бойцов сможешь?
– Наверняка.
– Не факт, что это те же самые, но если увидишь, позвони… Ты где костюм взял?
– В Доме культуры выпросил. У меня там приятель ночным сторожем. Бороды, правда, не было, пропили, наверно.
– Ну и как торговля?
– Гораздо энергичней… Я позвоню, Андреич, не волнуйся…
По дороге Ерофеев с грустью вспоминал свои боевые годы.
– Погуляли мы как-то, Андреич. Славно так, в кабачке центровом. Из Чечни вернулись, ну и решили отметить от души. Пожрать хоть по-человечески, а то от тушенки вонючей уже блевать тянуло. Нормальненько так посидели, до часа ночи. Помню, барбекю был добрый, да и другой хавчик ничего. Потом в пять тачек загрузились – и с ветерком по набережной. Боевая колонна пехоты, хе-хе. Разогнались малеха, под сотенку с небольшим. Не скорость, в общем-то. Я как раз в головной тачке с Олежеком сидел, на штурманском месте. Едем, песни поем, никому не мешаем. Немного в отрыв ушли. И тут какой-то летеха с полосатой палкой! Вздумал нас тормознуть, мусорок! Чего ему спокойно не стоялось? Видно же сразу, что люди непростые, ну и отойди в сторону!.. Олежек по тормозам, и сразу из тачки, мол, глаза разуй, братишка, думай, на кого палку поднимаешь! На героев Чечни!.. Мы с мужиками тоже наружу, подлеца на место ставить… А тут и остальные подлетают… У нас же закон: друга обижают – вступись! На подмогу приди.
– И что?
– Да, блин, со скоростью не рассчитали… Отдохнули-то хорошо… Короче, четыре тачки так одна в одну и вошли! Как костяшки в домино! И все из-за этого урода с палкой! Мы его в Неву скинуть хотели вместе с корытом его. Он нам потом полгода бабосы выплачивал.
– Выплатил?..
– А куда б он делся, гад, с подводной лодки? Для его палочки это не такие уж и деньги. Не зря же анекдот придумали: «Может ли ишак прокормиться на асфальте?» – «Может, если он одет в гаишную форму». Да, в общем, славное было время… Как это, слово такое есть… Когда по прошлому скучно?
– Ностальгия.
– Во, точно…
Они заехали в оружейку «Заботы», где Дегустатор с сожалением сдал дежурному свой пистолет.
По дороге Чернаков пытался представить разговор с Юлиным супругом.
Представлялось с трудом. И, главное, непонятно было, какую позицию занять? Жестко накатить? Но супруг контуженый, в атаку пойти может. Чернаков-то отобьется, а с Юлей что?.. По-доброму поговорить, за чашкой чая «Беседа»? После вчерашнего удара пестицидной бутылкой по голове добрая беседа вряд ли получится.
И самое поганое, что Вячеслав Андреевич не чувствовал в себе уверенности. Какой-то моральной правоты. Ибо весь сыр-бор затеял именно он, а не Дима. «У тебя что, своей жены нет? Есть. А что ж ты с чужими трахаешься? Аморально это, не по-комсомольски!» И возразить нечего. Не рассказывать же про свой переходный возраст и про солнечный лучик, попавший в цель?..
Он вспомнил, как в восемьдесят пятом, когда партия и комсомол еще держались на плаву, в его отделе «разбирали» на собрании постового милиционера, осмелившегося закрутить роман с женой осужденного угонщика. «Объясни-ка нам, сержант, где твоя комсомольская совесть? Тебе нормальных женщин мало, надо обязательно с замужней гулять? И не просто замужней! А за классовым врагом замужней!» Все единогласно осудили и постановили: роман в трехдневный срок прекратить, о любви забыть! Постовой отдал честь и написал рапорт об увольнении. Говорят, женился. До сих пор живут…
Интересно, а Чернакова бы сейчас разбирали, если б по-прежнему был социализм? А вдруг бы помогло? Указали б ему вовремя на «аморальное поведение», пристыдили всем коллективом – глядишь, он бы и угомонился. И никакого тебе треугольника, где все углы – болезненно острые. Заплати партвзносы и живи себе спокойно, без головной и сердечной боли. Пусть голова и сердце болят у секретаря партийной ячейки, отвечающего за твой «облико морале».
Какую занять позицию, Вячеслав Андреевич так и не решил. Применим старый принцип: ввязаться в бой, а дальше действовать по обстановке.
– Значит, так. Стой спокойно, в разговоры не вступай, – велел Чернаков, когда они остановились возле Юлиного дома, девятиэтажной коробки-«корабля». – Если полезет в драку, просто осади. Без последствий.
– А что за клиент?
– Пьянь… Но буйная.
– Тогда без проблем… Осадим. – Дегустатор нежно погладил кулак, размером с небольшую дыню.
Свет в окнах не горел. Плохо, если Димы не окажется дома. Чернаков осмотрел двор. Грязная рыжая «копейка» отдыхала под тонким слоем снега.
Дверь подъезда защищал домофон. Чернаков позвонил в первую попавшуюся квартиру.
– Кто?
– Двое с карабином.
Домофон запищал и дал зеленый свет. Ну и какой смысл в таких системах?
Большой. Для тех, кто их устанавливает.
До пятого этажа доехали на лифте, стену которого украшал несмываемый призыв: «Не рисуйте на стенах, пидоры! Нам здесь жить!»
– А у нас в лифте каждое утро чистый лист вешают и фломастер, – с гордостью поделился Ерофеев. – Чтоб на стенках не писали.
– Ну и как, помогает?
– Не очень… Одного листа не хватает…
Чернаков позвонил в Юлину дверь.
– Дома нет, – сделал мудрый вывод бывший собровец после минутного ожидания, – либо засел… Дверь, кстати, говно, мы такие с одного удара… Да и замок никакой.
Он несильно дернул за круглую ручку, привинченную к реечной облицовке. Дверь спокойно открылась, из старого реечного замка вынырнул ригель.
– Да у него и не заперто, – последовал второй мудрый вывод. – Заходить будем?
Чернаков не ответил, еще раз нажав кнопку звонка.
…Дима лежал на пыльном паласе, лицом вниз. Окровавленный топор с треснутой рукоятью валялся рядом. По полированной створке шкафа стекали еще свежие капли крови и мозгов. Огромная рубленая рана, походившая на кратер вулкана, чернела на лысине. Именно в эту точку вчера нанес удар Чернаков. Кто-то проконтролировал и добил. Умеючи, с одного раза. Секретер нараспашку – вещички на полу. Что-то искали… Глухарь… Надо писать план по раскрытию… Первый подозреваемый тот, кто обнаружил труп, то есть начальник службы безопасности магазина «Планета-Хауз». Второй – тот, с кем проживал потерпевший. То есть Юля. У обоих есть прекрасные мотивы, один прекрасней другого…
– Андреич, ты об чем задумался?
Чернаков вздрогнул, очнулся, посмотрел на вечно улыбающегося Ерофеева:
– Ностальгия… Навеяло.
– В хату-то, спрашиваю, пойдем? Все равно приехали…
– Пошли.
Чернаков потихоньку потянул дверь, переступил порог. Двухметровая тесная прихожая. На вешалке Димина зеленая куртка с эмблемой «Пумы» на спине. Следы высохшего вина на воротнике… Мертвая тишина. Блин, неужели…
Вячеслав Андреевич жестом остановил Ерофеева, зачем-то вставшего в боксерскую стойку, и осторожно шагнул в комнату.
Дима лежал на полу лицом вниз. Рядом валялась пустая бутылка из-под водки и надкусанный кусок хлеба. Юлин муж был в тельняшке, трусах и одном носке. На голове повязка с запекшейся кровью. «Шел отряд по берегу, шел издалека…».
– Да он пьяный в говень, – поставил диагноз заглянувший в комнату Ерофеев. – Ну и вонища…
Только тут Чернаков почувствовал едкий запах сивухи. Открыл форточку, оглядел комнату. В целом довольно опрятно и уютно, если не учитывать тело на полу и бардак на столе. Юля неплохая хозяйка. На почетном месте – бушлат с рядками медалей. Над ним карандашный портрет хозяина. Стеллаж с книгами и акварельными пейзажами на полках. Юлино творчество.
Платяной шкаф перегораживал комнату пополам. Вячеслав Андреевич заглянул за него. Фото в рамке на стене. Дима и Юля. В обнимку. На фоне Адмиралтейства. На нем камуфляж с медалями, на ней легкое светлое платье. Оба улыбаются.
Под карточкой – супружеское ложе. Разобранное. Единственное. Правда, есть еще диванчик во второй половине комнаты. Ревность больно кольнула в подбрюшье. Здесь, на этой простыне, спит его любимая женщина. Не одна… Даже если только в плане ночлега. Но, скорей всего, не только. Для конспирации… Ох, как колет… Умом-то вроде все понимаешь, а сердцем…
Законный супруг захрапел. Он использовал самый доступный способ психотерапии. В отместку изменившей жене нажрался… Смотрите, люди добрые, как я страдаю. Хоть бы дверь закрыл, страдалец. Обнесут же. Где, интересно, денег на бухло нашел? Юля говорила, что не дает, пока на работу не устроится. Видимо, заначка.
Ерофеев, судя по хлопнувшей дверце холодильника, уже обследовал кухню. Вернулся, поглощая подпорченный банан.
– Все равно пропадет, – пояснил он, поймав хмурый взгляд начальника.
Потом нагнулся и потряс лежащего за плечо.
– Эй, друг…
Дима разлепил глаза, пару секунд таращился на гостей, прошептал что-то вроде «…ука», попытался протянуть к ним руку, но опять провалился в сон.
– Поехали, – шагнул к двери Вячеслав Андреевич, – он до утра вряд ли оклемается. Завтра поговорим.
– Завтра у меня театр.
– Какой театр?
– Да этот, как его… Ну, буфет там еще на втором этаже, с зелеными шторами. Жена билеты взяла, придется идти. Сам-то я больше в цирк люблю… Там бутерброды с рыбкой всегда свежие…
Они вернулись в прихожую.
– Дверь сможешь закрыть? – спросил Чернаков.
Дегустатор осмотрел замок и покачал головой:
– Без ключа никак!
– Нельзя оставлять. Обнесут.
– Ну и х… хорошо! – простодушно возразил Ерофеев. – Не нас же!
– Не нас. Но оставлять нельзя.
– Клинышком дверь подожмем. Для близиру хотя бы.
