скачать книгу бесплатно
Нам, выросшим, сформировавшимся в подлинном смысле на земле, в деревне, где образом жизни был труд, а результатом – насущный хлеб и песня – праздник труда и души, – все это понятно и близко. Кстати, именно на сельском материале в повести, с каким, думаете названием? – «Барышня-крестьянка», ответил Александр Сергеевич на сжигающий сознание нынешних верховных правителей и общественных деятелей вопрос: каким путем идти России? Западным или закоренелым, дедовско-русским?
Между прочим, «неистовый Виссарион» – Белинский, чей взгляд на Пушкина усилено внушался советским гражданам, «Повести Белкина», куда входит «Барышня-крестьянка», считал недостойными пера гения. Мы, конечно, в целом очень ценим Виссариона Григорьевича как литературного критика, (пушкинского «Евгения Онегина» энциклопедией русской жизни называл), но как демократа, да еще революционного?… Апассионариям такого порядка знаем, только бы российское хаять, да Америку догонять, «не запрягая долго». Где уж тут до пушкинского: «Служенье муз не терпит суеты»[5 - «Служенье муз не терпит суеты» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.].
Додогонялись… И теперь вот, нет, чтобы переливать золото на звезды героев для крестьян-кормильцев, как советовал патриарх колхозный Макар Посмитный, стали драгметаллы и другие природные ресурсы, чем щедро и справедливо одарил нас Господь Бог, отдавать иноземцам за прогнивший харч и тряпки. Как туземцы, меняем на стеклянные бусы червонное золото.
Мы с Западом всей душой. Но с Западом порядочным, не разлагающимся. Мы его спокойно воспринимали и ранее, но в высшей точке его развития. И с человеческим лицом. Так воспринял, кстати, в «Барышне-крестьянке» (заголовок-то какой! И благородство отражает и величие простоты) русский барин, «славянофил» Григорий Иванович Муромский бедного, но предприимчивого и богатеющего «западника» Ивана Петровича Берестова.
В аккуратном, душевном использовании «ключа синтеза» в деле западном и российском видел дальнейший путь развития страны и разрешения проблем между «западниками» и «славянофилами» наш гений и пророк Пушкин. Пушкин – апологет реформ прорубившего «окно в Европу» Петра Великого, при котором вошла Россия туда (виват!), «как спущенный корабль, при стуке топора и громе пушек»[6 - «О ничтожестве литературы русской» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.]. Учиться у Запада (и не только) вязанью спицами (техническим новинкам) надо. Вот образ мыслей (веры в Бога, народ свой) терять не следует.
Без Бога – не до порога. А Бог, по воле которого свершается ход российской истории, предопределил, как записано в «Повести временных лет», духовное предназначенье России в мировом сообществе.
Исповедующие протестантские принципы стяжательства, практицизма и эгоцентризма в очередной раз посмеются, разумеется, над «мечтателями», над витающими в небесах искателями божественной справедливости. Пусть. Им же хуже. И тоскливее. Божеской благодати, радости, ликованья души не видеть, не чувствовать и не слышать им. А «мечта сильнее разума» (Зигмунд Фрэйд). И чудо творит Бог – не Сатана. Сказки? Но почему наши сказки так злят тех, кто их отвергает? Что: чёрт ладана боится. Белинский, надо заметить, анализируя творчество народного кумира, их тоже перечеркнул.
И такой вопрос. Почему великие русские (Федор Тютчев, к слову), покидали чистый и полный удобств Запад и возвращались в многообещающую в будущем грязь милой Родины? Ответ в вопросе и стихах Пушкина, «угораздившего с умом и талантом родиться в России»[7 - Из письма Н.Н. Пушкиной 18.05.1836 г. ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.]:
И дым Отечества нам сладок и приятен[8 - «Два чувства дивно близки к нам» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013. «И дым отечества нам сладок и приятен» – эту стоку позаимствовал А.С. Пушкин в качестве эпиграфа (!) к одной из глав «Евгения Онегина» из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». В комедии же эту строку произносит Чацкий в своем монологе – это показатель его знакомства с поэзией Державина. Можно сказать, что А.С. Грибоедов вставил эту строку в монолог своего героя, чтобы подчеркнуть его образованность. А изначально это строка Г.Р. Державина.].
Мы знаем свои болячки, свои грехи, беды, изъяны. Каемся. Порой даже готовы «оплевать свое отечество с головы до пят»[9 - Пушкин А.С., из письма Вяземскому П.А. 27 мая 1826 г. ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.], но не хотим, чтобы это делали другие.
Века злого норов
В трудах мы одолеем. Вот итог.
О малодушных скажем, как Суворов:
«Бог с ними.» – О себе же: «С нами – Бог!»
(Г. Пискарев «Молитва»)
Небольшой свой экспромт об Александре Сергеевиче (по сравнению с многотомными трудами о нем этот несколькостраничный очерк и впрямь всего лишь экспромт) можно бы назвать: «Пушкин – чудо». Что он чудо, в принципе знают все. Но в каком именно смысле? Такой вопрос задал, разбирая то, о чем мы говорили выше – пушкинские сказки, литературовед и философ А. Казни. Ответ интереснейший. Он считает, что сущее (бытие) чудесно – от начала до конца. Иначе его просто не было бы. Ведь Бог создал человека по-своему образу и подобию. И вот посредине этого изначального чудесного бытия появляется как бы сгусток света, имя которому Пушкин. Одно чудо порождает другое. Они отражаются друг в друге.
Свет мой, зеркальце! Скажи.
Да всю правду доложи…[10 - Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.]
Тут-то все и начинается! Пышными красками расцветает природа, исчезают мрачные тени. Озаренная светозарным лучом во всей простоте, величавой – не мелкой, раскрывается правда жизни. Она радует и дает нам уроки, заветы. Дает устами Пушкина – пророка, божьего избранника и посланника. Прошедшая через огненный очистительный фильтр пушкинского сердца она сияет и вразумляет нас, грешных, пробуждая чувства добрые, а мысли мудрые.
«Умнейший человек в России» (свидетельство царя Николая I), Пушкин дал нам, потомкам своим (во многом неблагодарным), великое множество наставлений и наказов. И главный средь них, пожалуй, – этот: хранить и беречь веру и язык. Вслед – совершенствовать просвещение. Через него – технику и гражданственность. Будет так – воспрянет Россия. Такая, какою завещал нам любить ее верный сын и патриот: – великая, раскинутая
…От Перми до Тавриды,
От финских скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая…[11 - «Клеветникам России» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.]
И уж тогда точно утихнут и «легкоязычные витии», которых Пушкин называл «бедственным набатом» «черни», коей, опять же по словам гения нашего, изначально ненавистна мирская власть. И прикусят языки всевозможные «мутители палат» и клеветники – враги России, «чернь». И в этом контексте последнее: вовсе не бородатые извозчики да крестьяне лапотные, а блистательные вельможи, господа, что жадно столпились у трона.
Ну, а те, что начнут вновь бесноваться, полагая, что «росс – больной, расслабленный колосс»[12 - «Бородинская годовщина» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.] и что «северная слава – пустая притча»[13 - «Бородинская годовщина» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.], наверняка очувствуются быстро, если попробуют на деле удостовериться в своих же бреднях. Потому как
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов[14 - «Клеветникам России» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.].
Кстати, о нашей «северной славе», славе предков, которые, как суворовские солдаты, гордились не только победами, но и лишениями на марше. О ней и нам следует помнить крепко. А уж пятой-то колонне, всяким там агентам влияния – зарубить на носу.
Первым признаком дикости называл неуважение к предкам и истокам своим Пушкин. Без беззаветной любви к ним, считал он, все превращается в «алтарь без божества». «Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим»[15 - Опровержение на критики, 1830 г. ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.], – гневался Александр Сергеевич. Вразумлять неразумных призвано просвещенье, что в молитвенных текстах связано напрямую со светом. А это равнозначно очищению от греха. То-то «смело сеял просвещенье самодержавною рукой» царь Петр. «Он Богом был твоим, Россия». И не дураками, знать, оказались большевики, создавая по дворянской модели систему образования. Не по болонской, егэшно-тестовой – нет.
Конечно, они с Петром – тоталитаристы, диктаторы. Только вот иной раз думается: почему во всем мире так чтут военачальников, с одобрения народа ставят памятники им. А ведь они диктаторы. Кровавые. Не потому ли уж, что полководцы в первую очередь великие организаторы. Не враги своего народа, но и не угодники толпы, не расхристанные демагоги – пустомели, если говорить по-русски.
Пушкин, за коим «грех алчный» гнался по пятам, не раз оказывавшийся в объятиях страстей, ценил-таки крепкую волю правителя. И земного, и, тем более, небесного, способного и «меч» принести в сей грешный, развращенный мир, и огонь возжечь.
«Время изменяет человека как в физическом, так и духовном отношениях», – писал Александр Сергеевич в статье «Александр Радищев». – Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не существуют»[16 - Александр Радищев ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/ slovo, 2013.].
Мучающийся в течение жизни и духовно и физически, поэт – не глупец, отрекся в зрелом возрасте от юношеских вывихов. И даже от «Гаврилиады», не такой уж и кощунственной поэмы, по мнению авторитетного критика, историка литературы Ю. Айхенвальда («поэзия в своем горниле очистила здесь и освятила все, что могло бы ранить верующее сердце»[17 - Айхенвалъд Ю.И. Силуэты русских писателей. В трех книгах. Москва, издательство «Товарищество «Мир», 1913–1914 гг.]. – Ю.Л.).
Пушкин осудил и стихийную, анархическую свободу, которая в любую минуту может сорваться в «пугачевщину», в бунт «бессмысленный и беспощадный». К счастью, в утешение нам, стоящим на краю, он предрекал, что «пугачевщина» не только прекращается, но и сама себя осуждает. «Богу было угодно наказать Россию через мое окаянство», – так говорит подстриженный под кружок чернобородый Емельян в пушкинской «Истории пугачевского бунта». Правда, говорит это лишь перед казнью.
О, правители! Держите ухо остро. И послушайте Пушкина. Когда формируете хотя бы свое окружение, подбираете советников:
Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу.
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу[18 - «Друзьям» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.].
Пушкин – учитель. Пушкин – свет. Пушкин – талисман, надежда и символ. Известно, что земная жизнь его завершилась по-христиански: покаянием, всепрощением. «Полное, глубокое, удовольствованное знание»[19 - Жуковский В.А. Собрание соч. в 4-х томах. М.-Л.: Художественная литература, 1959–1960.] прочел Василий Жуковский на лице уходящего в мир иной беспокойного в жизни гения.
Кончина Пушкина, простившего перед тем даже Дантеса, в сознании соотечественников навсегда запечатлена как национальная трагедия.
Пушкин умер. Но, согласно Нового Завета, у Бога-то все мы живы.
В надежде славы и добра
Вперед смотрю я без боязни[20 - «Стансы» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.].
Это же Пушкин говорит, тряся гордой головой и прожигая глаголом людские сердца.
Сильна ли Русь? Война и мор,
И бунт и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: все стоит она?[21 - «Бородинская годовщина» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.]
Мы верим своему лучезарному, а не мрачному пророку. Верим: «исчезнет краткий наш позор», будет в славе, доброй и заслуженной, Родина наша.
«Россия! Встань и возвышайся!»[22 - «Бородинская годовщина» ? Пушкин А.С. Собрание сочинений в 11 т. – Изд. Слово/slovo, 2013.] – это же клич опять Александра Сергеевича.
– Но кто возвысит Отечество? Пушкин?
– Вы, люди добрые. Вы, в плоть и кровь которых, даже судя по этому простонародному слогану, вошел Александр Сергеевич Пушкин прочно, судьбоносно.
6 июня 2014 г.
«Неведомый избранник»[23 - Перечитав заново произведения Лермонтова и переосмыслив критику о нем, это слово о творчестве и судьбе Михаила Юрьевича Лермонтова, 200 лет спустя, я предпочел выразить в форме эссэ – позволяющем более чувственно, с элементами предположений выразить собственное отношение к гению.]
К 200-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова
Промысел Божий
Зачем я жил, для какой цели родился.
(М. Лермонтов)
«Неведомый избранник» – так назвал себя в одном из стихотворений сам Михаил Юрьевич Лермонтов[24 - Ссылки на цитирование произведений М.Ю. Лермонтова в тексте приводятся по: М. Лермонтов. Собр. соч. в 4-х т. – М.: Правда, 1986.] – один из загадочных поэтов золотого века русской литературы. Хотя его необыкновенное творчество, мистическая судьба разобраны исследователями и критиками, кажется, по крупицам, и все же… «Океан поэзии» (характеристика данная поэту В.Г. Белинским) хранит еще, похоже, немалые тайны. – Океан! На одну из них указывал опять же сам Михаил Юрьевич, говоря: «Я – или Бог, – или никто!»
И здесь мне хочется немного отвлечься. Но в пределах заданной темы. Есть в романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» такой эпизод: разговор двух защитников Сталинграда. Приведу отрывок:
«Гурьев стал рассуждать о том, почему так плохо пишут газетные писатели о войне.
– Отсиживаются, сукины дети, ничего сами не видят, сидят за Волгой, в глубоком тылу, и пишут. Кто его лучше угостит, про того он и пишет. Вот Лев Толстой написал «Войну и мир». Сто лет люди читают и еще сто лет читать будут. А почему? Сам участвовал, сам воевал, вот он и знает про кого надо писать.
– Позвольте, товарищ генерал, – сказал Крымов, – Толстой в Отечественной войне не участвовал.
– То есть как это «не участвовал? – спросил генерал.
– Да очень просто, не участвовал, – проговорил Крымов. – Толстой ведь не родился, когда шла война с Наполеоном.
– Не родился? – переспросил Гурьев. – Как это так, не родился? Кто же за него написал, если он не родился? А?»…
Можно улыбнуться наивности и даже невежественности генерала Гурьева, а можно и удивиться, задуматься.
Михаил Юрьевич Лермонтов свое «Бородино» – этот гимн богатырям России, сынам Отечества, написал, тоже, не будучи участником Бородинского сражения: он родился два года спустя после этого эпохального события.
И как же он, неучастник, создал произведение, вошедшее в школьные хрестоматии, которое Лев Толстой считал горчичным зерном, из коего выросло исполинское древо – «Война и мир»?
Вопрос? – Еще какой. Тут одной гениальностью творца не объяснить совершенного. Гений – искра Божья. Искра. А тут пламя. А что, если оставить предположение и взять факт. И опять творение Михаила Юрьевича, его стихотворение «Ангел», написанное чуть ли не в детском возрасте. Не всем этот дар дается, хотя в Святом писании сказано: детям принадлежит царство божие. Ангел, явившись к нему, оставил поэту особенное нечеловеческое зрение. Итак:
По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел.
Он пел о блаженстве безгрешных духов.
Под куполом райских садов,
О Боге великом он пел и хвала
Его непритворна была.
Он душу младую в объятия нес
Для мира печали и слез.
Для спасения грешного «мира печали и слез» более двух тысяч лет назад послал на землю Всевышний Сына своего Иисуса Христа. Послал проповедовать новый нравственный закон – закон не мести, а любви. Так, возможно, и Лермонтов – посланник небес? Или, как говорят сейчас, ИДО – неопознанный духовный объект? Если так, то все понятно. Дух Божий витает, где хочет. Ему несложно заглянуть за горизонт, хоть спереди, хоть сзади.
И что примечательно, современник, лично знавший Лермонтова, «неистовый Виссарион» (Белинский – А.К.), толкуя о жгущем сердца людей слове поэта, написал это слово (правда, произошло сие в частном письме) с заглавной буквы[25 - См.: В. Белинский. Собр. соч. в 9 т. – М.: Художественная литература, 1989.]. Так, как оно пишется в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово это было у Бога, и Слово это было Бог»[26 - Библия. – М.: Российское библейское общество, 2005.].
Еще одно наблюдение. В святом писании постоянно встречается число четыре. «На четвертый день пророк Иона был выпущен из чрева кита…»[27 - Там же.], куда попал за противление Богу. Лазарь был воскрешен Христом на четвертый день после смерти. Христос в притче предписывает ухаживать за бесплодной смоковницей три года и только на четвертый, если она не принесет плода, срубить ее.
И, вообще, не мною отмечено, что в свете библейской мистической истории всему человечеству предоставлен четырехкратный выбор духовного пути. Несколько раз Господь предупреждал нас об этом. Он поселил первых людей в Раю. Они согрешили. В поте лица добывать свой хлеб отправил Господь их на землю. Люди грешили – за это всемирный потоп. Но и Ноев ковчег. Пришел с благочестивыми заветами Авраам – люди грешили. Явился с Новым заветом Сын Божий – Иисус Христос. Люди продолжают грешить. Что же будет дальше? – Страшный суд.
Тогда я понял: млечный путь
Не для людей был сотворен!…
Мы канем все, наш след сотрется
Таков наш рок. Таков закон.
(Отрывок)
И это уже Слова Лермонтова. И это им будут написаны величайшие пророческие произведения, такие как: «Герой нашего времени» и «Мцыри». В «Герое…» – вершинном своем творении, Лермонтов осуществил мучительное вживание в душу человека, страдающего смертельной болезнью – неверием.
С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
(«Пророк»)
Пропитанный горькими противоречивыми чувствами, выраженными в собственном, приведенном выше стихотворении «Пророк», пишет Лермонтов историю Печорина. Четыре раза, как человечество в Библии, оказывается разуверившийся во всем человек в ситуации выбора жизненного пути. Столько же раз искушал он Бога, провоцировал его. Четырежды ему прощалась гордыня. Но получил в конце все-таки то, что искал, отказавшись от благого Божественного промысла. Он, «…возвращаясь из Персии, умер». Воздалось по вере его. Точнее неверию.
Четырежды становится на краю гибели и Мцыри[28 - Мцыри умер. Да, за пределами времени поэмы, но монолог – это его предсмертная исповедь.]. Но он, в отличие от Григория Печорина, не стал искать искушения, а слился в со-работничестве со Всевышним. Жив.
И что же из всего этого следует? А не то ли, что запредельно гениальные творения Лермонтова есть ничто иное, как воплощение воли Господа нашего напомнить устами своего избранника еще раз людям: их путь во Христе!
Оклеветанный молвой
Михаил Лермонтов – «поэт сверхчеловечества… поистине космического масштаба» (по выражению Д. Мережковского[29 - Д. Мережковский. М.Ю. Лермонтов поэт сверхчеловечества. – М.: ЭКСМО, 2002.]) в земной жизни, как сильнейшая вибрация, рождал вокруг себя вихри. И не только святого толка. Словно щепотка соли на рану, раздражал он греховное общество. Страдал, исцеляя душу невыносимой болью. Как человек, пока не требовал его к священной жертве Апполон, в метанья суетного света он был погружен с головою. Что позволило многим, демократического покроя, исследователям, представлять его как глашатая революционно-настроенного поколения, которому, по словам А.И. Герцена, «совершеннолетие пробил колокол, возвестивший России о казни Пестеля и коронации Николая I»[30 - См.: В. Белинский. Собр. соч. в 9 т. – М.: Художественная литература, 1989.].
В 1837 году, считается, произошел духовный переворот Лермонтова. Тогда свет увидел и услышал его произведение. «Смерть поэта» (Пушкина – А. К.).
Реквием по гению России, с которым Михаила Юрьевича в жизни судьба так и не свела, хотя народная молва тесно их сблизила, «призывом к революции» называли это стихотворение. Об этом пишет, кстати, известный советский писатель, один из лучших исследователей творчества Лермонтова, обладающий редким даром рассказчика, Ираклий Андронников[31 - Ираклий Андронников. Лермонтов. Исследования и находки. – М.: Художественная литература», 1977.]. Между прочим, как оказалось, – не дальний родственник Михаила Юрьевича.
Не спорю, духовный переворот в развитии поэт пережил именно в ту пору. Стихотворение «Смерть поэта» начинается желчным обвинением миру и даже… Богу. Чем тебе не революционер! Но… Многие почему-то не хотят видеть, что Михаил Юрьевич бросает обвинения даже и самому Пушкину, несмотря на то, он его просто боготворил. Но боготворчество переходит, задумайтесь над этим, в смирение перед Промыслом. А Пушкинский образ перевоплощается в идеального христианина, что, подобно Богу – Сыну, смиренно несет свой крест в этом мире «печали и слез», ставшим таковыми не по вине Творца[32 - Христианство и русская литература. – СПб.: Наука, 1999.].
И прежний сняв венок – они венок терновый,
Увитый лаврами, надели на него…
(«Смерть поэта»)
А чего стоят строки, написанные чуть позже и присовокупленные к главному произведению:
Но есть и Божий суд, наперсники[33 - Есть архаизм «перси» – груди. Наперсник – тот, кто находится у груди. Буквы «т» в этом слове нет, в отличие от «перст» – палец, от него слова наперсток, перстень.] разврата!
(«Смерть поэта»)
Здесь Лермонтов не просто христианин. Он раб Отца небесного, свободный от мирского бремени.
Вскоре появляются стихи, прямым образом связанные с художественным богослужением поэта. Это и «Ветка Палестины», и «Дума», и «Поэт», и самое светлое, самое тонкое его творение – «Выхожу один я на дорогу». Разумеется, это не весь список.
Земная жизнь нанесла ощутимый урон стоянию на камне христовой веры, вообще-то, обоим поэтическим гениям России. Пушкину даже больше. Но провиденью было угодно вернуть их в божественное лоно. Говорят, они ушли из жизни преждевременно. Но ведь так же «преждевременно» ушел из жизни земной и сам Христос. Они ушли, вернее, их взял обратно Господь, как только выполнили они свою миссию. Лермонтов стрелялся на дуэли и до Мартынова. Кстати, на той же самой Черной речке, что и Александр Сергеевич. Богу угодно было, чтобы тогда он остался жив. Он погибнет на Кавказе, мгновенно, не мучаясь, не разрядив своего пистолета.
У Пушкина случай другой. Он хотел убить Дантеса. Стрелял в него. Но поэту было даровано свыше право духовного примирения с врагом. «Требую, – сказал Александр Сергеевич перед кончиною П.А. Вяземскому, – не мстить за мою смерть. Прощаю ему (Дантесу – А.К.) и хочу умереть христианином»[34 - А. Ринштейн. С секундантами и без… – М.: Грифон, 2010.].
Воистину: люби врагов своих личных, гнушайся врагов Отечества, презирай врагов Божиих. И тогда, как пишет известный публицист, мой товарищ, академик Академии российский литературы Геннадий Пискарев[35 - А. Киселев, Г. Пискарев, В. Злобин. Я с миром общаюсь по-русски. – М.: Природа и Человек, 2002.]:
Меркнет ада кромешное рвенье
И ликующий взгляд Сатаны.
