Делия

скачать книгу бесплатно


Вернее, началось все не слишком удачно: я проходила мимо мужской раздевалки, и меня с размаху ударило открывшейся дверью. Схватившись за ушибленное плечо, я отскочила подальше и с негодованием воззрилась на «обидчика», но растерянно улыбнулась, встретив испуганный взгляд Коли.

– Оля! Извини, пожалуйста! – проговорил он взволнованно. – Сильно я тебя?..

– Пустяки… – пробормотала я, стараясь скрыть смущение.

– Слава богу! Прости еще раз. Понятия не имел, что ты здесь.

Ясное дело, что он понятия не имел, иначе, вероятно, не ударил бы меня дверью. Этого как раз можно было не говорить… а значит, он это сказал, только чтобы продлить разговор на несколько секунд! И искренняя тревога в глазах…

Я отогнала непрошеную мысль о том, что так реагировал бы любой нормальный человек. Нет! Я ему небезразлична! Боже мой…

– Все в порядке. – Осмелев, я вдруг добавила:

– Кстати, ты… твоя команда здорово играла. Поздравляю.

– Спасибо! – расцвел он. – Мы очень старались! Надеюсь, ты не в обиде, что мы обыграли ваших.

Ему важно, не в обиде ли я? Мне точно будет о чем подумать перед сном…

– Ну что ты. Вы определенно играли лучше. А я – за справедливость, – независимо отозвалась я.

В тот момент я чувствовала себя голливудской звездой с восхитительной непринужденной улыбкой и красиво развевающимися по ветру (?) волосами – хороша, уверена в собственной привлекательности и поэтому свободно и легко общаюсь с мужчиной своей мечты.

– За справедливость? – переспросил Коля. – Вот молодец. Уважаю.

В этот момент из раздевалки вышел парень из его класса, что-то ему сказал, и Коля немедленно отвлекся, забыв про меня. Поскольку логически наша беседа вроде бы завершилась, ожидать, пока он вновь обратит на меня внимание, было странно и неловко, поэтому, пусть и медленным шагом, я направилась к лестнице.

Это был самый приятный спуск в буфет за всю мою школьную жизнь. Я буквально порхала, я улыбалась, я даже не замечала здоровавшихся со мной знакомых.

ОН разговаривал со мной! Мы столько всего сказали друг другу… Хорошо, пусть не очень много, но главное же не сами слова, а тон, которым они были сказаны, выражение лица, взгляд… и как не умирают от счастья девушки, у которых есть личная жизнь? Их бойфренды разговаривают с ними постоянно. И смотрят на них, и улыбаются им, и даже целуют! Интересно, скоро Коля поцелует меня? Не удивлюсь, если мы вот-вот начнем встречаться! – думала я, перепрыгивая через ступеньки.

Маша ждала меня в углу буфета с тарелкой супа.

– Приятного аппетита! – отсалютовала я, присаживаясь рядом.

– Угу, – отозвалась она.

– Серьгу нашли.

– М-м.

– Народу что-то много здесь.

– Ага.

– Готовилась к семинару по истории?

– Так химия…

– Сейчас – да. Но семинар уже завтра, а объем большой! Успеешь?

– Да.

– А химию сегодня читала?

– Так…

– Я тоже только пролистала. Надеюсь, не спросят…

– Угу.

Мне нужно было куда-то расходовать неуемную энергию, появившуюся после разговора с Колей (разговора с Колей!!), поэтому я продолжала мучить Машу бесполезными и совершенно не вызывающими в ней энтузиазма вопросами, пока не прозвенел звонок.

– Все, пора. – Я немедленно вскочила и порхнула к двери. – Как же хорошо!

Какое у меня чудесное настроение! Сейчас последний урок – и на улицу, а там такая погода шикарная, листья золотые лежат…

– Угу, – незатейливо отреагировала Маша, семеня за мной, и мне стало даже жаль ее – бедная, замкнута в своем мирке и думает, наверное, о каких-нибудь будничных вещах, а я – влюблена и счастлива!

«Влюблена и счастлива», – несколько раз повторила я про себя, уже не стесняясь собственных чувств, и это было так ново и так как-то легко, что на душе стало еще светлее.

Маленькая спонтанная самостоятельная по химии ничего не испортила: нам с Машей удалось списать, а сопряженные с этим препятствия веселили меня как никогда. Изворачиваясь, чтобы как бы невзначай заглянуть в очередной раз в сумку, где лежал учебник с заложенным между нужными страницами карандашом, я смеялась так, что строчки по всему листу ползли то вверх, то вниз, но за урок мне не сделали ни одного замечания. Повезло, в общем. Снова.

Вечер, как я и предсказывала, был замечательным: ни дождя, ни ветра, ни холода – комфортная, уютная осенняя погода, которой только придавали романтический оттенок собравшиеся тут и там серые тучи. Я улыбнулась и приготовилась к полной приятных мыслей прогулке – на маршрутке в такой вечер ехать не хотелось.

– Ладно, пойду я, – сказала я Маше, собиравшейся идти домой – в другую сторону.

– Ага. – Она повернула голову и, глядя вправо, произнесла:

– О, я и не знала.

– О чем? – заинтересовалась я и, посмотрев в ту же сторону, оторопела.

Неподалеку от крыльца стояли Лина и Коля – классические влюбленные: рука в руке, глаза в глаза, ее сумка (я помнила ее еще с прошлого года) – на его плече…

– Я так поняла, ты опять не с нами? – весело крикнула Лине нарисовавшаяся на ступеньках Настя.

– Да, идите без меня, – едва повернувшись, отозвалась та.

– Ладно, голубки. – Настя проскочила мимо, не заметив меня, и присоединилась к хохочущей стайке подружек.

В этот момент Коля погладил Лину по щеке и что было совсем невыносимо, потянулся к ее губам. Я силилась отвернуться, но почему-то не могла отвести полный неожиданного, острого отчаяния взгляд от этой парочки. А они, насладившись довольно долгим поцелуем, повернулись ко мне спиной и, увлеченные болтовней, стали удаляться в светлое будущее.

– Я тоже не знала, – прошептала я.

***

– Дочка! До-очка! На тебе лица нет! Что случилось? – Мама бросилась за мной в ванную.

Я включила воду и, наклонившись к раковине, принялась протирать покрасневшие от слез глаза.

– Кто тебя обидел? – вопрошала она, встав надо мной.

– Никто. Все хорошо, – выдавила из себя я.

– Это называется «хорошо»? Ты плакала?

– Чуть-чуть.

– Правда? А выглядишь так, будто прорыдала по меньшей мере всю дорогу из школы.

– Да все очень плохо, мам! – вырвалось у меня. – Лучше бы у меня никогда не было подруги! Ведь не было же раньше, и все замечательно было, я отлично чувствовала себя одна, а теперь вот мучаюсь! Будь это кто-то другой, а не Лина, я бы пережила, но она!.. – Вряд ли мама поняла значение последней фразы (тем более что я назвала Анфису Линой), но эта фраза почти полностью потонула в рыданиях, так что, возможно, она вовсе ее не разобрала.

– Дочка, – повторила мама ласково, – умойся, вот полотенце, и сядь – поговорим.

Я брызнула себе в лицо холодной водой, размазала по щекам слезы протянутым ей полотенцем и присела прямо на край ванны. И мы разговаривали, пока не постучался папа с телефоном в руке:

– Не знаю, чем вы тут заняты, но вынужден вас прервать: Роза звонит, а сейчас очередь кого-то из вас, я в прошлый раз с ней говорил. Эх, а так хорошо задремал…

***

Мама заставила меня задуматься над тем, что до этого ускользало от моего внимания.

Да, до Лины я толком ни с кем не дружила, и, честно говоря, мне это было не нужно. Конечно, я общалась с некоторыми девчонками, но по большому счету мне было комфортно и одной. Я умела находить особую прелесть в том, чтобы летним вечером пройтись вокруг дома и насладиться щебетом возвращающихся в свои гнезда птиц, посидеть с книгой в скверике неподалеку от дома или просто подумать о разном. Для этого мне не были нужны другие – они бы даже испортили хрупкость таких моментов.

А люди, особенно совсем молодые, интуитивно не лезут к тем, кто в них не нуждается – боятся отказа. Потому ко мне никто в друзья и не набивался. Но потом пришла Лина и – неважно уж, по какой причине – просто выбрала меня, не спросив, нужно ли мне это. Влезла в мою жизнь, и мне ничего не оставалось, кроме как перенести на отношение к ней все свои идеалы, касавшиеся дружбы – во многом призрачные, во многом почти рыцарские. А потом оказалось, что все было зря… но! Я не могла обвинить себя в том, что сделала неверный выбор, потому что я не делала его вовсе. Теперь я должна сама выбрать себе человека, который, по моему мнению, достоин моей дружбы.

Стараясь отвлечься от мыслей о Коле (о нем-то я маме так и не рассказала!), я сосредоточилась на проблеме Лины и, вдохновленная разговором с мамой, сделала очередную попытку начать роман. На этот раз вышло еще более пространно, чем раньше, зато как солидно и глубокомысленно!

«Когда тебе тринадцать, внезапный разрыв с подругой – трагедия вселенского масштаба». В этом месте я погрызла ручку, задумавшись, не заменить ли «тринадцать» на «двенадцать»: тринадцать мне стукнуло только в августе, а с Линой мы рассорились еще весной. В конце концов решила оставить все как есть: не хотелось ни портить лист зачеркиваниями, ни вырывать его из без того уже похудевшей тетради для романа.

«В пятьдесят лет этот разрыв тоже вряд ли проходит незамеченным, но к этому времени человек уже обрастает проблемами, детьми, социальными связями – в этом круговороте потеря одного из друзей может быть болезненна, но фактически она ничего не изменит. В тринадцать же ты максималист, и друг у тебя, скорее всего, один и, как правило, школьный – следовательно, ты видишь его каждый день и он огромная часть твоей жизни. Любовных отношений в этом возрасте у тебя, скорее всего, нет, поэтому друг заменяет тебе все и всех. У девочки дружба в тринадцать – почти любовь: с душераздирающими скандалами, смертельными обидами и даже сценами ревности. Таким образом, теряя подругу, девочка-подросток лишается сразу всего…».

Здесь я снова остановилась: «девочка-подросток» – слишком казенно, напоминает лексику детских энциклопедий. Да и тавтология: слово «девочка» уже было в предыдущем предложении. Вычеркнула. Подумав, вырвала лист вовсе.

Вот мне делать нечего – писать о какой-то Лине целый роман! Она совершенно того не стоит. Я найду себе настоящую Лучшую Подругу и ей уж, так и быть, возможно, что-нибудь да посвящу. А пока – буду-ка я писать о любви! Счастливой, несчастной – все равно…

Часть 3

«Если друг причинит тебе зло, скажи так:

«Я прощаю тебе то, что сделал ты мне,

Но как простить то зло, которое этим

Поступком ты причинил себе?»»

(Ф. Ницше)

«Хватит, хватит уже биологии». Я захлопнула учебник и посмотрела на часы. Шесть вечера – самое время немного прогуляться… по пустому городу. В этом что-то есть.

Пустым город казался из-за майских праздников: погода установилась на редкость жаркая, и все, кому было куда уехать, сделали это без колебаний. Но мы с родителями не собрались по ряду мелких причин – скорее даже поводов: мама предпочла вымыть окна и перестирать скопившееся грязное белье, папу пригласил на праздник коллега, а я… мне вроде как надо было учить биологию, по которой я умудрилась схватить пару трояков. Из нас троих мне легче всего было перенести свое неотложное дело за город и читать себе учебник в шезлонге под пение птиц, но не могла же я поехать на дачу одна. В итоге мы все остались.

Подозреваю, истинная причина решения родителей заключалась в том, что это был бы наш первый выезд – значит, пришлось бы приводить дом в порядок после зимы, а это обычно надолго. Лучше уж мирно намыливать стекла окон у себя дома, чем ехать за тридевять земель и делать то же самое в затхлой пыльной комнате, где полгода никто не проветривал (так рассудила я, которая на тот момент ни разу в жизни не мыла окна). Хорошо еще, что мы почти ничего не сажали на огороде – не так часто и не так долго жили на даче, чтобы ухаживать за посадками, – а то бы работы оказалось раз в десять больше.

Конечно, приготовлений к новому сезону было все равно не избежать, но родители упорно оттягивали их каждый год.

(Как же долго я кручусь вокруг момента, что на праздники мы остались в городе! Наверное, вычеркну половину при редактуре.)

– Мам, я погуляю, – выйдя из комнаты, произнесла я.