скачать книгу бесплатно
Успешной боевой работе способствовала четкая организация технического обеспечения, грамотность и четкость задач, которые ставились перед подразделениями дивизиона его командирами – Чайкиным, Бушиным, Размазновым, Орловым, Дмитрием Киричевым, Самсоновым, Шидловым, профессиональные навыки и общая техническая грамотность радистов, переводчиков и рэбовцев.
Все эти данные сводились в отчеты и справки и направлялись в штаб фронта, проходя по фронтовым сводкам. В своей работе мы негласно брали за ориентир показатели соседних радиобригад, как и все они – друг на друга. На западном направлении в зоне действия 2-го Украинского фронта работала, как я говорил ранее, очень профессиональная радиобригада полковника Костина, а у нас на фронте – Бушуева. Кстати, наши коллеги из отдельного 132-го радиодивизиона Людмилы Долженко после Крыма снова влились в эту радиобригаду.
Ведь, что такое война – это, прежде всего, учет и контроль. Необходимо осуществлять учет численности частей, обеспечить логистику их передвижений, подвоза боеприпасов и техсредств, продовольствия и обмундирования, резервов. Все это на уровне армий и фронтов представляют собой огромные цифры и толстые бумажные отчеты.
За тяжелые годы войны повысилось качество работы частей снабжения армий. По-крайней мере наши снабженцы, четко организовывали и проводили конвои с имуществом бригады, продовольствием, обмундированием и боеприпасами от пунктов снабжения к линии фронта, где мы базировались. В этом им помогали бойцы штурмовых батальонов, обеспечивающих охрану обозов. Хотя, периодически такие конвои подвергались бомбардировкам или нападениям отступающих групп немцев или румын. Так что не все было так легко и просто, типа получил-привез-роздал. Были потери среди наших бойцов, и даже полностью уничтоженные обозы. Были и естественные потери, когда гужевые повозки или грузовики застревали или ломались в грязи в распутицу или в снегу, проваливались под лед, попадали в скрытые ямы, канавы или болота. И если туже телегу или грузовик еще можно было вытащить, за редким исключением, то груз мог быть безнадежно испорчен или просто утонуть. Все это было, но люди, надрываясь, не щадя себя, старались качественно сделать свою работу тыловика-снабженца.
Одним словом, наша особая штурмовая бригада готовилась к новым походам по всем направлениям боевой и тыловой деятельности.
3 сентября на планерке нашего штаба я доводил до наших командиров вводные, полученные мной и Недогаровым в штабе фронта от Бирюзова.
– Товарищи командиры, получен приказ, поэтому готовим бригаду к походу в самое ближайшее время. Нас ориентируют на уничтожение немецких групп войск, отступающих в сторону Болгарии, и чует мое сердце и видит зоркий глаз, что мы также войдем в Болгарию.
«Так она ж вроде о нейтралитете заявила», – спросил Горяев.
– Считаю, что где-то 8 сентября мы форсируем Дунай и окажемся в Болгарии.
«Ты уверен, командир, – спросил Шаламов, – Дунай серьезная река, значит, нашему подразделению надо готовить плавсредства и определять лучшее место перехода?»
– Однозначно, наши войска будут в Болгарии, поэтому нам желательно захватить мост, но надо готовиться и к наведению переправы, всякое может быть. Да, хочу поздравить вас с тем, что нашей бригаде вынесена благодарность командующим фронта, прошу поздравить бойцов, но, общее построение устраивать не будем, незачем отрывать от дел народ.
«Александр, считаю, что как коммунист и командир, ты должен построить бригаду и сказать напутственное слово, тем более есть повод – благодарность комфронта», – встрял Горяев.
– Хорошо, Владимир Тимофеевич, о важности момента в освобождении братских народов скажешь ты, а я поздравлю личный состав.
– А чего ты не хочешь о братских народах сказать?
– Не хочу, не такие они и братские – не с нами братаются, а с немцами, а как прижмет, так только тогда о нас вспоминают. Хотя, простых тружеников это замечание особо не касается, я о политиках говорю.
«А что, бригада хорошо воюет, благодарность заслужена», – заметил Клепченко.
«Согласен, Александр, бригада стала сильнее, техники много, настоящая ударная группа получаемся. Профессиональная подготовка бойцов отлажена, ребята действительно стали «псами войны»: крепкие физически, грамотные тактически и специалисты своего дела, да и взаимодействие подразделений стало не то, что в 42-м, когда только учились работать совместно. Хотя, лично мое субъективное мнение, но мне кажется, что раньше в 41–42 годах мы воевали жестче, что ли или тяжелее все было. Красная армия тогда слабее была гитлеровцев, войск и техники у него много было, нашу бы бригаду вмиг раздавили бы, если бы мы такие бы прорывы в 41–42 устраивали. Тогда немцы наши корпуса и армии в аналогичных прорывах перемалывали, а сейчас нет у немцев той мощи, что была в начале войны. Вот, и удается нам брать города небольшими, в общем-то, силами», – пустился я в философию.
«Командир, мы же тогда небольшими группами орудовали, вот и создалось ощущение, что тогда все тяжелее давалось. Да и морально они не те, уверенности победителей в них нет, только злость или обреченность – одни бьются до последнего, другие сдаются пачками», – ответил мне Недогаров.
Горяев организовал построение бригады, возле медиков в строю жались и человек 30 санитарок румынок. Пришлось вызывать нашу «Дану Интернэшнл», чтобы она коротенько перевела и поздравила румынок.
А на следующий день мы получили приказ на выдвижение к городу Питешти и, далее, к городу Крайова, для освобождения этих городов от немецких войск. Питешти лежал в долине, а за ним в вечерних облаках виднелись Южные Карпаты. Перед городом были сооружены достаточно хлипкие укрепления. Возвратившиеся после разведки местности мотогруппа Самсонова доложила нам об этом. Мы действовали нашей обычной тактикой – три штурмовых батальона начали фланговый обход этих укреплений по большой дуге порядка 10 километров с целью скрытного окружения города, а остальные части обеспечивают давление по фронту. Предполагалась прощупать немца и, если он будет упорно сопротивляться, то провести ночную атаку на позиции городского гарнизона из частей вермахта. Батальоны Гавриленко и Киричева объезжали на грузовиках город с юга, чтобы блокировать трассу на Крайову и не дать отступить туда немцам, батальон Воронова объезжал с севера. А основная ударная танково-пехотная часть подтягивалась по фронту. Где-то за полтора километра выстраивались в линию танки, которые будут обстреливать немецкие позиции. Чуть дальше Яценин командовал расстановкой батарей.
Заработал и наш радиодивизион, накрывая город излучениями генераторов помех. Готовились к бою и штурмовики, занимая места на броне ударной танковой группы. Вперед побежала полурота снайперов. Все отрывали себе индивидуальные окопы на случай вражеского обстрела.
Я смотрел на уверенные спокойные действия солдат.
«О чем задумался, Сань?» – спросил у меня подошедший Конышев.
– Смотрю, Ром, на нашу сегодняшнюю мощь – сотня танков, артиллерия, штурмовики, и вспомнил, как мы отделениями или взводами атаковали аэродромы, склады, железнодорожные узлы немцев. Сравниваю я те события с сегодняшними, те укрепления с этими хлипкими окопами, да парой батарей полковых пушек.
– Это же город глубокого тыла, откуда здесь взяться мощным укреплениям.
– Точно говоришь, но все же, это немцы, так что и пара батарей столько дел наделать смогут.
– Лабанд, направь к ним своего парламентера, поговорить о сдаче.
Трое немцев с белым флагом, периодически крича по-немецки о мирных намерениях, двинулись к окопам.
Но парламентера обстреляли из автоматов, хорошо, что те были в касках и бронежилетах и успели залечь.
– Вот так, значит, ждем радиосвязи с батальонами и начинаем артобстрел.
«Вот скоты, – выругался Лабанд, – я им этого не прощу».
Я кивнул головой, выражая свое согласие. Пришли радиограммы от батальонов, занявших позиции километрах в пяти от города с противотанковыми ружьями, станковыми крупнокалиберными пулеметами и мобильными группами на БТРах и мотоциклах.
Была дана отмашка снайперам Бурята, которые выискивая цели, начали работать по высунувшимся из окопов немцам. Я наблюдал за вражескими позициями в бинокль из-за танка. Олег Яценин отдал команду, и заработали орудия, минометы и танки. Вражеские батареи достаточно быстро были подавлены превосходящим огнем нашей бригады. Огонь батарей визуально корректировался выдвинутыми вперед артиллеристами, постепенно переносившийся от передней линии окопов ближе к городу, захватывая уже и пригороды. Минут через пятнадцать вперед двинулись танки с пехотой. Батареи замолкали, давая остыть стволам и, чтобы не обстрелять своих бойцов. С окраин города нашу танковую группу обстреляли танки противника. Бойцы спрыгивали с брони и, дальше начиналась артиллерийскую дуэль атакующих наших танков против стоящих в укрытиях немецких.
Закричал Кожуков: «Я заметил, откуда вспышки, орудия батареи готовы к стрельбе!»
«Батареям, огонь!» – скомандовал Мутонин.
76-мм пушки стали обстреливать те дома, откуда были видны вспышки выстрелов. К ним подключились и стоящие стационарно 152-мм САУ и 85-мм пушки танков «КВ-2» и «Т-34».
В бинокль было видно, как пара немецких танков сдает задом, уходя в улочки города. Это заметили командиры-артиллеристы, перенеся огонь на них.
– Болхова, пусть твои радисты передадут в батальоны, чтобы подтягивались к городу, выпустили бы колонны, а затем, отсекая от города, расстреливали всех, кто из него будет уходить.
– Есть, командир.
Батареи в это время ровняли с землей пригородные дома, за которыми могли быть немецкие солдаты, танки и пушки.
За час всех этих маневров штурмовые пехотные подразделения, заняв окопы, подошли к окраинным домам, ввязываясь в уличные бои, танки же остались за городом. Вскоре с обеих сторон города послышалась стрельба – это батальоны вступили в огневой контакт с отступающими немцами.
– Сдаются фрицы!
– Сказали, что в плен никого не брать, так что расстреливай их – будут знать, как по парламентерам нашим стрелять.
Нарвавшись на снайперский и плотный пулеметный огонь, немцы снова откатились в город, побросав машины и грузовики. Несколько БТРов и танков рванули в прорыв, но бойцы батальона Киричева расстреливали их из противотанковых ружей, а когда кто-то проскакивал, то залегшие эшелонами вдоль дороги, за камнями и холмиками бойцы, кидали лежа с земли гранаты. Один десантник даже перекатом ушел от гусениц едущего на него танка, оказавшись под днищем, пропустил его, а затем швырнул в уезжающий танк гранату, подорвавшую тому топливные баки. При этом от огненной волны сам получил ожог лица, лишившись усов, бровей и бороды. Один прорвавшийся танк налетел на расчет огнеметчиков, получив огненную струю прямо в смотровые щели, загоревшись снаружи. У Воронова, прикрывающего отход в Карпатские горы, была та же картина. Немцы численностью до батальона уходили из города, но тоже приняли вечерний бой с залегшими за естественными укрытиями нашими бойцами. На этой дороге доновцы, то есть минеры роты Димы Донова, поставили десяток противотанковых и противопехотных мин. На них подорвался один из пяти танков, застопорив движение колонны. Начавшие объезжать его остальные танки подставляли свои бока под выстрелы противотанковых ружей, стреляющих в основном по гусеницам, сбивая с катков траки, чтобы и танк сохранить, и не дать тому уехать. Подорвались и несколько противопехотных мин, покалечивших или убивших нескольких немцев. Фашистов так же расстреливали издалека, никого не беря в плен.
Немцы падали в поле, занимая позиции за естественными укрытиями, но большинство побежало в город. Многих из залегших и убегающих солдат уничтожили снайпера.
А на землю опустились сумерки, стало темно, и мы прекратили боевые действия. Требовалось пополнить запасы патронов у солдат и орудий, поэтому за дело взялись наши интендантские подразделения, развозившие еду и патроны на центральные позиции и в батальоны. Произошла смена штурмовых подразделений и с восточной стороны в город вошли сытые и свежие бойцы 3-го штурмового батальона и снайперские группы – снайпер и двое штурмовиков прикрытия с автоматами. Они занимали частные дома или взбирались на крыши двух- и трехэтажных зданий, занимая господствующие высоты. В некоторых домах происходили перестрелки. Мирные румыны, видя такое дело, прятались в своих комнатах.
– Ледков, тащи сюда какого-нибудь румына, а лучше не одного, надо ему разъяснить политику партии.
Ко мне было доставлено два десятка румын.
– Домишоара Даниела, переведи этим товарищам, кстати, спроси у них – они товарищи или фашистские прихвостни? Так вот, объясни им, что мы не хотим разрушать город, но румыны должны нам помочь, указывая, в каких домах засели немцы, а кроме того, всем сдавшимся в плен в течение часа немцам я гарантирую жизнь, кроме тех, кто обстрелял парламентеров – они будут расстреляны. В противном случае я разрушу весь город.
Дана улыбнулась, но с серьезным лицом перевела румынам мое пожелание.
Румыны закивали головами, наперебой убеждая нас в том, что они самые верные товарищи, а затем побежали обегать город, выкрикивая мои требования. В городе все равно никто не спал: во-первых, рано, а во-вторых, как тут уснешь, когда вокруг идет бой.
Скоро потянулись ручейки немцев, которых мы отводили в сторону и переписывали их. Выяснилось, что в городе был танковый батальон эсэсовцев из дивизии «Мертвая голова», правда, имеющий всего 12 танков, отступивших от Кишинева. Это их командир приказал расстрелять парламентеров, но он погиб в окопе при артобстреле. Остальные пленные являются дислоцирующимся в городе батальоном ПВО в количестве 670 человек и порядка трехсот солдат из различных частей, в том числе экипажи пяти танков, отступивших от Бухареста. Но после боев осталось около пятисот солдат вермахта, которые пытались уйти из города и неизвестно, сколько выживших эсэсовцев, отступивших назад в город из-за обстрела, а сейчас засевших в ратуше и прилегающих городских зданиях.
Пацаны и взрослые румыны подбегали и тащили наших бойцов, показывая на дома, где засели немцы, которых либо принимали в плен, либо уничтожали на месте, иногда вместе с домом. Квартал с ратушей был сразу же окружен.
Ко мне подошел достаточно молодой пленный майор и заговорил: «Герр полковник, вы не узнаете меня, я тот самый лейтенант, которому вы оставили жизнь, помните, как вы взяли в плен генерала Фишера, деревня Леонидово!?»
«Флоэ, ты снова попал к нам в плен! Надо же, парни, этот тот офицер, с которого начались наши геройские подвиги под Ельней», – засмеялся я, и понимающие в чем дело, Ледков, Лосев и Орлов.
Мы предложили еще раз сдаться засевшим в здании эсэсовцам, гарантируя жизнь, но те пока молчали.
– Флоэ, сколько их там, как думаешь?
– Не могу знать, герр полковник, но прибыли они на 12 танках, из них два «Тигра», пять «Пантер», три САУ «ЯгдПантера» и два мощных инженерных танка «Бергепантера» для эвакуации тяжелых танков и самоходок, и десяток грузовиков с солдатами 5-го панцергренадерского (мотопехотного) полка СС «Туле» дивизии «Мертвая голова». От моего танкового батальона после боев под Яссами осталось 8 танков «Пантера».
– То есть против нас было 18 танков.
– Девять танков, герр полковник, остальные в количестве четырех и пяти штук базировались на двух выездах из города, где вы их и подбили.
– А почему на танках нет эмблемы этой дивизии «Мертвая голова».
– После Курского сражения эти эмблемы перестали наносить на танки дивизии.
Я развернулся к Недогарову и остальным командирам и произнес: «Завтра рано утром с Лабандом и двумя нашими батальонами отправляемся в Крайову. За нами, зачистив город, пусть спокойно выдвигаются все остальные. Будем брать Крайову с ходу. Затем оставим там тыловой гарнизон, пусть защищают город и восстанавливают немецкую технику.
– Как там фрицы, не сдаются, наводи на прямую наводку пушки САУ, будем расстреливать здание.
«Командир, может, я для стимулирования мозговой деятельности фрицев дам по площади пару струй из огнеметов и, если это их не проймет, то огнемётчики, прячась за корпусами танков, подойдут и сожгут, к такой-то матери, это здание?!», – спросил Абдулов.
– Василий, хорошо придумал, «сбрызни» пару контрольных струек по площади в сторону ратуши.
После того, как брусчатка на площади несколько минут горела после пущенных бойцами химроты пары огнеметных струй, явно показывающих намерения атакующих, немцы задумались. Очевидно, такой поворот событий им совсем не понравился и в окно был выброшен белый флаг.
Nicht schie?en wir geben auf!
«Не стрелять, сдаются они, видите ли. Видали мы таких фраеров», – выругался Ледков.
«Выходить по одному и бросать оружие на землю! – закричал Лосев. – Тьфу ты, gehen sie eins nach dem anderen und werfen sie ihre waffen auf den boden!»
Эсэсовцы и несколько солдат вермахта выходили и клали оружие на землю перед зданием. К утру город с помощью румынских патриотов был полностью зачищен. Чтобы поощрить голодных пацанов, помогавших всю ночь нашим солдатам, мы кормили их из походных кухонь вкусной мясной кашей и горячим хлебом, который пекли в перевозной пекарне, которые приготовили наши повара для бойцов бригады. Весь день и ночь посменно механики разбирались с подбитыми нашими и вражескими танками, восстановив семь из них с перебитыми гусеницами и один с пробитой башней, поставив на неё заплатки из срезанной с полностью «убитых» танков брони. Бойцы участвующих в ночном бою частей отсыпались в палатках за городом.
Часам к десяти утра жители города Крайова с удивлением смотрели, как подъезжающие к городу пара десятков немецких танков с немецкими солдатами, которые, соскочив с брони, обезоружили блокпост на выезде из города, а затем двинулись в центр к городской магистратуре. Комендант города быстро уловил суть происходящего, и гарнизон с полицией сложили оружие.
Вскоре на горизонте показалось очередное облако пыли, расходящиеся в линию вдоль кукурузных полей, расположенных вокруг города, превратившееся в русские танки. За ними двигались мотоциклы, БТРы и грузовики, которые, не желая задерживаться на движение по улочкам города, объезжали его по окружной дороге, направляясь к тракту в Болгарию. Им предстояло совершить марш бросок в сто километров к мосту через Дунай и, заняв его, дожидаться подкреплений.
Глава 2. Танковый чартер в Болгарию
Первыми ехала рота Карла Мая в форме войск СС, за ними пылила вторая танковая рота немцев. Следом на удалении в пять километров двигались советские танки, мехбатальон Воронова с артиллерией Мутонина и батальон штурмовиков Лаврикова. С ними же ехал я, Недогаров и Конышев. Клепченко с Ледковым остались оперативно навести порядок в Крайове с помощью остальных батальонов. В освобожденных городах мы захватили больше 300 единиц грузового и легкового транспорта, несколько десятков мотоциклов, десятка два танков разных моделей, полусотню различных орудий, в том числе зенитных. Бригада все больше становилась полностью моторизованной частью.
Через три часа первые немецкие танки прошли мимо мощного укрепрайона с двумя десятками орудий, направленных в сторону Румынии. Несмотря на то, что официально Румыния перешла на сторону антигитлеровской коалиции, фактически всем здесь управляли немцы.
Майор, командир блокпоста, переговорил с Шульцем, переодетым в форму штурмбаннфюрера СС, после чего пропустил колонну к мосту.
Май переговаривался с Шульцем: «Серьезная у них оборона, наши могут не взять ее сразу, предстоит осада, а это значит, что мост мы можем потерять. Что делать?»
– Знаешь, Карл, что я думаю. Давай пропустим на тот берег штук 10 танков и десяток грузовиков с пехотой, а потом имитируем поломку танка на въезде на мост с нашей стороны и создадим пробку. Солдаты пусть выходят с транспорта и рассасываются потихоньку по округе. Так мы тут оставим танки и пехоту и с болгарской стороны подстрахуемся, а дождавшись Кольцова, ударим в спину фашистам.
– Принято, ты проезжай на тот берег, контролируй, чтобы болгары с немцами мост не взорвали или еще чего не учудили, а я тут задержусь. От моста до батарей около полутора километров, как раз хорошо их видно, постреляем, когда придет время.
Так и поступили, успев переправить на тот берег пару рот пехоты на грузовиках, десяток танков с БТРами, на мосту изобразили поломку танка и монументальную пробку, как будто, не смогли разъехаться по довольно широкому мосту. Вокруг танков бегали немецкие солдаты Мая и несущие службу непосредственно на мосту румынские часовые.
«Фельдфебель, мост заминирован, надеюсь?» – спросил Май у старшего наряда.
«Так точно, герр штандартенфюрер, блок управления подрывом находится в этом ДОТе», – бодро ответил фельдфебель.
– Молодцы!
– Рады стараться, герр штандартенфюрер.
– Я хочу проверить, как несут службу наши доблестные войны.
Часовой замялся: «У меня нет доступа к ним, но я постучу, герр штандартенфюрер, они должны открыть».
Май и трое эсэсовцев по его команде двинулись за фельдфебелем.
Связавшемуся по телефону из своей будки с ДОТом фельдфебелю ответили, что не положено.
Лицо эсэсовца побагровело, он вырвал из рук караульного трубку и заорал в нее: «Я сейчас из танка расстреляю ваш сарай, сволочь, будешь еще указывать, что офицеру СС положено, а что нет».
Очевидно, унтер в ДОТе решил, что с офицером СС лучше не спорить, и открыл бронированную дверь.
Вся толпа ввалилась в укрепление, и в нем сразу стало тесно.
«Молодцы, хорошо несете службу, прикажу выдать вам денежную премию!» – сказал Май расцветшим от удовольствия служакам, но вместо этого разведчики-штурмовики расстреляли всех троих, включая фельдфебеля, из пистолетов с глушителями. Тут же один из парней бросился к колонне машин и один бронетранспортер все же объехал затор, направившись к другому берегу.
Прибывший БТР встречал сам Шульц, чья техника расположилась недалеко от моста, равномерно распределившись по прилегающей территории, несмотря на протесты и попытки болгарских военных указать, что колонне делать.
– Камерад Шульц, мост заминирован, вон в том ДОТе находится пульт управления подрывом.
– Мольтке, Рейнхарт, возьмите по паре солдат и осмотрите мост на предмет выходящих проводов из вон того ДОТа, мост заминирован. Если не прорвемся в ДОТ, то надо эти провода будет перекусить инструментом.
На том берегу послышался грохот пушечной стрельбы.
– Похоже, Кольцов вышел на позицию и завязал бой.
Шульц отдал команду и бойцы роты, разбежавшись по объекту, начали захват болгарских и немецких военнослужащих, находящихся на КПП возле моста.
Одни немцы живо побежали осматривать ДОТ и выходящие из него коммуникации, другие же блокировать пути подъезда к мосту.
