Смерть на «Авроре»

Кирилл Макаров

Смерть на «Авроре»

I Отплытие в вечность

Палуба круизного лайнера «Аврора» сияла огнями, словно плавучий дворец, вознёсшийся над безмятежной гладью Средиземного моря. Вечернее солнце уже скрылось за горизонтом, оставив после себя россыпь алых и золотых бликов, которые, отражаясь в воде, превращали морскую поверхность в мерцающее полотно. Воздух был напоён тонким, пьянящим ароматом цветущих апельсиновых рощ, доносившимся с берега – будто сама природа благословляла начало этого путешествия.

До отправления оставалось пятнадцать минут. По трапу, украшенному гирляндами из живых цветов, поднимались последние гости. Их наряды – шёлковые платья, смокинги, вечерние костюмы – переливались в свете прожекторов, а драгоценности сверкали, словно миниатюрные звёзды. Среди этой блестящей толпы то и дело слышались смех, приветственные возгласы и щелчки фотоаппаратов, фиксирующих момент начала роскошного круиза.

Амброз Кейн стоял у борта, слегка оперевшись на перила, и незаметно наблюдал за пассажирами. Его строгий тёмно‑серый костюм контрастировал с праздничной пестротой собравшихся, а сдержанная манера держаться выдавала человека, привыкшего оставаться в тени. Кейн не любил шумные сборища, но этот круиз был исключением: давний друг, влиятельный чиновник из министерства иностранных дел, просил присмотреть за одним человеком – Виктором Ларсеном, главным спонсором путешествия. Кейн согласился лишь из уважения к дружбе, твёрдо решив не вмешиваться в чужие дела… пока не услышал тот самый хлопок.

Тихий, почти незаметный звук разорвал гул праздничного веселья. Он был настолько мимолётен, что большинство гостей даже не обратили на него внимания, приняв за лопнувшую бутылку шампанского или отдалённый фейерверк с берега. Но Кейн, чья профессиональная чуткость никогда не подводила, мгновенно напрягся. Его взгляд метнулся к главному ресторану, где как раз начинался торжественный ужин.

Торжественный ужин

В главном ресторане «Авроры» царила атмосфера изысканной роскоши. Столы, расставленные в два ряда, были накрыты белоснежными скатертями, сервированы фарфором с золотой каймой и хрустальными бокалами, переливавшимися в свете канделябров. В центре каждого стола возвышались композиции из белых орхидей и свечей, мерцавших тёплым, приглушённым светом. Мягкая музыка струнного квартета наполняла пространство, создавая ощущение безмятежности и праздника.

В центре зала, на небольшом возвышении, стоял капитан Генрих Вулф – высокий, подтянутый мужчина с седыми висками и проницательным взглядом. Он поднял бокал, привлекая внимание гостей, и произнёс:

– Дамы и господа! Добро пожаловать на борт «Авроры». Пусть эти десять дней станут для вас воплощением роскоши и безмятежности. Поднимем бокалы за начало нашего путешествия!

Зал взорвался аплодисментами. Бокалы зазвенели, соприкасаясь в торжественном салюте. И в этот момент – снова тот самый хлопок. Тихий, почти неуловимый, но теперь Кейн был уверен: это не случайность.

Виктор Ларсен, сидевший в первом ряду, поднял бокал, улыбнулся… и замер. Его рука расслабилась, и шампанское пролилось на белоснежную скатерть, образуя тёмное пятно. Лицо Ларсена исказила странная улыбка – будто он увидел что‑то невероятное, нечто, выходящее за пределы обыденного мира. Глаза его расширились, а пальцы судорожно сжали бокал, прежде чем тот выскользнул и разбился о пол.

Обнаружение тела

Через час горничная Элен, зашедшая в кают‑компанию, чтобы поправить подушки на диванах, вскрикнула. Её крик разорвал тишину, и в следующее мгновение зал наполнился шумом и суетой.

Ларсен сидел в кресле у камина, словно задумавшись о чём‑то своём. Глаза были открыты, на губах – та самая загадочная улыбка, которая так поразила гостей во время тоста. В правой руке он сжимал открытый конверт. Внутри – единственная фраза, написанная чёрными чернилами: «Ты заплатил за всё».

Элен бросилась за помощью. Через пять минут в кают‑компании собрались первые свидетели:

Анна Ларсен, вдова. Её внешность была воплощением холодной элегантности: идеально уложенные волосы, безупречный макияж, строгое чёрное платье. Но пальцы, сжимающие кружевной платок, дрожали, выдавая внутреннюю бурю.

Макс Веллингтон, бизнес‑конкурент Ларсена. Он нахмурился, глядя на тело, и пробормотал сквозь зубы: «Он это заслужил». Его голос звучал ровно, но в глазах читалась смесь удовлетворения и тревоги.

Доктор Элис Морган, судовой врач. Она подошла к телу, быстро проверила пульс, затем холодно произнесла: «Сердечный приступ. Ничего не поделать». Её движения были точными, почти механическими, но Кейн заметил, как она на мгновение задержала взгляд на конверте, будто пытаясь прочесть невидимое.

Граф Альваро ди Монте, аристократ с безупречными манерами. Он отступил в тень, словно боялся, что его заметят. Его лицо оставалось бесстрастным, но руки, спрятанные в карманах, слегка дрожали.

Первый допрос

Кейн, заметив явное несоответствие в показаниях (кто‑то слышал хлопок, кто‑то – нет), подошёл к капитану Вулфу. Его голос звучал тихо, но твёрдо:

– Это не сердечный приступ. Нужно сохранить место преступления. И никого не выпускать с корабля.

Вулф колебался. Его взгляд метался между телом Ларсена и взволнованными лицами гостей. Но, встретившись с пристальным, уверенным взглядом Кейна, он кивнул:

– Делайте, что считаете нужным.

Кейн начал опрос, стараясь не упустить ни одной детали:

Анна Ларсен: «Он был здоров. Никаких жалоб. Но… в последнее время он получал письма. Всегда сжигал их, не читая. Говорил, что это пустяки, но я видела, как он нервничал». Её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки.

Макс Веллингтон: «Мы не общались. У нас были разногласия, но я не убийца. Я здесь ради отдыха, а не ради мести». Он говорил резко, почти вызывающе, но в его глазах мелькнуло что‑то неуловимое – страх или вина?

Доктор Морган: «Я осмотрела тело. Признаки типичны для острой сердечной недостаточности. Но…» Она запнулась, затем продолжила: «Нужно провести вскрытие, чтобы быть уверенной». Кейн заметил, как её пальцы слегка сжались в кулак, будто она пыталась удержать что‑то внутри.

Граф ди Монте: «Я не знал его близко. Мы встречались лишь на светских мероприятиях. Ничего личного». Его голос звучал равнодушно, но Кейн уловил лёгкую дрожь в интонации.

Первые вопросы

Кейн остался в кают‑компании один. Он медленно обошёл помещение, впитывая каждую деталь. Его взгляд остановился на конверте: бумага – эксклюзивная, из партии, которую заказывали только для VIP‑гостей. Почерк – аккуратный, но буквы слегка наклонены влево (левша?). Он осторожно поднял конверт, пытаясь уловить запах чернил, но вместо этого почувствовал что‑то иное – лёгкий, почти неуловимый аромат. Не шампанское. Не цветы. Что‑то металлическое, с горчинкой.

Часы на стене показывали 22:17. Но наручные часы Ларсена остановились на 22:10. Почему? Кейн наклонился, чтобы рассмотреть механизм. Стрелки застыли, будто время для Ларсена оборвалось в этот миг.

Он достал блокнот и аккуратно записал:

Конверт с посланием.

Несоответствие во времени.

Странный запах.

Реакция доктора Морган.

«Кто‑то очень старался, чтобы это выглядело как смерть от естественных причин, – подумал он. – Но почему улыбка? Почему конверт? И что значит „Ты заплатил за всё“?»

За бортом «Аврора» медленно отходила от причала. Светящиеся окна города становились всё меньше, растворяясь в ночной тьме. На палубе уже звучала музыка, смех и разговоры гостей сливались в единый гул, создавая иллюзию беззаботного праздника. Никто из них не догадывался, что их круиз превратился в ловушку.

И убийца был где‑то рядом.