скачать книгу бесплатно
Ну тут уж мачеха явно с красками переборщила. Даже судя по тому, как на мой единственный пока высказанный протест взвилась она сама, едва при этом не уронившись в обморок от удивления, никому-то тут Тиннариэль перечить не смела. И будь у неё действительно бойцовский характер, всякой гадостью травиться бы не стала. Может я, конечно, ещё не прочувствовала всей глубины проблемы, да и вопли мачехи воспринимаю, как нечто ко мне не относящееся, но в петлю лезть точно не собираюсь.
– Эх, найти бы этого поганца-женишка, да ноги поотрывать. Вместе с женилкой. – всё-таки начиная раскаляться, размышляла я, пока Нини продолжала фонить на заднем плане, упражняясь в бранном красноречии, – И что, действительно повисшая в воздухе помолвка Тины так сильно мешает маман удачно пристроить свою крошку в приличные руки? И от этого весь сыр-бор? Так-то девчонка миловидная, при титуле, на предмет грамотного поведения при супруге наверняка мамой науськанная, в излишнем уме кандидатку тоже не заподозрить – идеальная невеста. Но поди-ка ж ты, сидит в девках несватаная. А матушка бесится. Вон аж Тинку своими упрёками до суицида довела. Ну не гад, а? В смысле, Ронан этот.
И что-то прям такая злость взяла. Главным образом от того, что именно мне теперь всё это разгребать. Бежать из замка? От одних проблем к другим? Вольные хлеба для одинокой девушки в средневековье вполне легко могут обернуться опасностями похлеще, чем брызжущая слюной разъярённая мачеха. Кому об этом знать, как не мне.
В любом случае, торопиться не будем. Не всё ещё ясно с моими правами в этом доме. Какова широта власти Ниниэль над падчерицей, чем она реально может мне угрожать и что возможно ей противопоставить – вот вопросы, вставшие на первый план.
Из задумчивости вывела фраза мачехи, которую она произнесла с особой яростной ненавистью.
– Я уничтожу это всё! – шипела она, обводя книжные полки испепеляющим взором, – Сегодня же прикажу сжечь!
– Нет. – мозг ещё даже не успел внятно оформить мелькнувшую на озвученную угрозу мысль, а рот уже выговорил. Спокойно и уверенно. – Не уничтожишь.
И тут аргумент в пользу этого утверждения догнал, таки, язык. Она действительно не может это сделать. По какой причине – не ясно. Но если бы имела право, давно бы спалила содержимое библиотеки к чертям собачьим.
И то, что Ниниэль не нашлась, чем возразить, и то, каким испытывающим взглядом посмотрела мне в глаза, как будто я сказала что-то, о чём не должна знать, только утвердило меня в новой догадке.
– Для тебя поблажки в этом доме закончились. – многообещающе заявила она и вышла вон.
Глава 11
На этом моя относительно спокойная жизнь действительно закончилась. И началось отчаянное противостояние. Не сказать, холодная война.
Перво-наперво, как и следовало ожидать, мачеха велела запереть библиотеку. Как только я покинула это уютное отцовское убежище, у дверей нарисовался мужик с инструментами и взялся грохотать молотком, навешивая на неё кованые петли, в которых тут же повис здоровенный амбарный замок.
Я ж потом сходила, проверила. М-м-да. Это вам не столовку монастырскую вскрыть, вынув старые гвозди из рассохшегося дерева, как сие удалось Канарейке в моей последней книжке. Свежая конструкция сидела прочно и надёжно. Чтобы снова проникнуть в библиотеку придётся придумывать что-то посущественнее, чем банальный рычаг.
А попасть в неё ещё хоть разок хотелось. Дело в том, что библиотека являлась одновременно и отцовским рабочим кабинетом. Логически рассуждая, именно там должны были храниться всякие важные документы, вроде договора помолвки, бумаг, подтверждающих имущественные права, какие-нибудь родовые грамоты, возможно и завещание, которое в данный момент интересовало меня более всего.
Заветная шкатулка просто обязана была существовать. В предыдущие разы в книгохранилище ничего подобного на глаза не попалось, может она и не в библиотеке вовсе, но это не точно. Детально изучить все закоулки, поискать тайные места я так и не успела.
Имелась, конечно, ещё одна версия. Более правдоподобная, но как же не хотелось, чтобы она оказалась верной. Очень может быть, что Ниниэль позаботилась о том, чтобы информация, о которой ей хотелось бы умолчать, не стала случайным образом достоянием гласности. Это значит, что искомые документы припрятаны где-нибудь в её комнате. А вот незаметно просочиться в мачехин «будуар», да ещё провести в нём детальный обыск – квест из разряда фантастических. Пожалуй, посложнее даже, чем отодрать вот эти новенькие петли голыми руками. Буду думать.
Вторым пунктом репрессивных мер со стороны Нини стал её запрет для слуг таскать еду ко мне в «номер». Так жаждет видеть падчерицу за одним столом? Переживает, что мало времени уделяет кноканью беззащитной девчонки, а она так, чего доброго, и голову поднимет? Изучила местный словарь бранных выражений и накопила новый заряд красноречия для морального истязания жертвы?
– Ну что ж, боюсь тебя огорчить, любезная мачеха, но избиения младенцев больше не будет. – чувствуя, как внутри закипает боевая злость, я наряжалась к обеду. – Сама на рожон не полезу, пока не проясню свои реальные права, однако, и безропотной овечки здесь больше нет. Вместо неё теперь нормально пожившая тётка с давно наточенным на подобных персонажей аккуратным, но зело ядовитым зубом. Так что, бесплатная лавка для кровопийц закрыта.
Возможно, кто-то скажет, что ради осторожности следовало бы ещё какое-то время поносить овечью шкурку. Но я просто кожей чувствовала, что при всех этих демонстративно агрессивных проявлениях доминирования, Нини не так уверенна, как хочет казаться. Она пасует. Хорохорится, брызжет ядом, шумит, но, как гласит народная мудрость и бытовые наблюдения, громче всех гремит пустая бочка.
Следовало немножко «прощупать дно», для чего слегка пораздражать, попровоцировать соперницу.
Для этого первого выхода к столу я натурально наряжалась. Флита и Кора, которые в этом деле мне активно помогали, только опасливо переглядывались, чувствуя мой настрой.
Изумрудное бархатное платье мягко окутало тело. Судя по тому, что его пришлось радикально стягивать шнуровкой, с добрых времён Тина заметно похудела. Ключицы вон как выпирают. Хорошо ещё острые локти прикрывают длинные рукава. Смоляные волосы легли в причёску, закреплённую симпатичным гребнем.
На старте поцеловала на удачу чёрный камень, от чего-то ставший тёплым, задрала подбородок и пошла в столовую.
Выход, хоть и без «цыганочки» удался на славу. При моём величественном (смеюсь) появлении, соболиная бровь Нини красиво изогнулась над некрасиво округлившимся оком, салфетка, которой она в данный момент манерно промокала губы, так и застыла на уровне рта. Мачехино чадо просто таращилось на меня, забыв жевать, с откровенно дурацким видом. Недоглоданная куриная лапка вяло повисла в измазанных жиром пальцах «сестрицы».
Сделав вид, что не замечаю их реакции с самым невозмутимым выражением лица я подалась к столу. О-о-о! А тут было, чем поживиться. Золотистая печёная картошечка аппетитной горкой испускала пар в плоском блюде, с другого волшебным натюрмортом манил румяный окорок. И вам тут рыбка, и горы закусок, и свежайший ароматный хлеб… В общем напитки и наедки, прямо скажем, на уровне. Не то, чем меня кормили в изоляции.
И, представьте себе, все сии богатые разносолы восхитительной композицией располагались исключительно на той половине длинного стола, где устроились юная и взрослая стервы. На противоположном краю в районе единственного свободного стула, на который я, не имея иной альтернативы, и приземлилась, раскинулась девственно чистая «поляна» с сиротливой тарелкой бурой каши и стаканом воды.
Так вот оно что. А я-то думаю, на кой чёрт весь этот гастрономический беспредел, рассчитанный, как минимум, на ватагу здоровых мужиков, но накрытый всего-то ради троих девочек. Пардон, двоих. Понятно. Нини решила устроить показательное выступление из серии «кто в доме хозяин». Сама, значит, вкусности уплетать собралась, а попутно наслаждаться зрелищем, как я давлюсь мышиной крупой, захлёбываясь при этом голодной завистливой слюной. Вот же с-с-с… обака серая!
– Не пойдёт. – сдерживая приступ зарождающейся ярости, я очень аккуратно отставила тарелку в сторону.
Тем временем «в зрительном зале» наметилось оживление.
– Тиннариэль, разве ты забыла, что неприлично опороченной девице выряжаться столь вызывающе? – возвысив голос, наконец, произнесла маман.
– Неприлично, уважаемая матушка, при наличии вилок есть за столом руками. – с подчёркнуто ровной интонацией, парировала я, даже не глянув в сторону гадкой парочки.
Тут же стало понятно, что стрела попала в цель.
– Ну а чо?! Никто же не видит! – громким шёпотом зашипела сестрёнка, по всей вероятности, отбиваясь от маменькиного гневливого взора.
– А слово «опороченная» – излишне экспрессивно, и не вполне уместно использовано вами в контексте сложившейся ситуации. – продолжила я.
В конце концов, «заучка» я, или где? Пусть пока посидят, поскрипят извилинами, а я тем временем организую себе нормальный обед.
– Э-э… Будьте любезны, – я обратилась к девушке, прислуживающей за столом, – покормите вот этим собачку (мой палец указал на кашку), а мне, пожалуйста, подайте чистую тарелку.
Пока мачеха в поиске смысла сказанных до этого слов застыла на своём стуле, мы с «официанткой», эффективно пользуясь повисшей паузой, вовсю нагружали порцию для меня.
– Да, благодарю. И положите в неё вон тот кусочек окорока, пару картофелин… Соус? Да, пожалуй, соус будет уместен. Крылышко? Да, достаточно…
Девушка заметно нервничала и опасливо косилась на старшую хозяйку. На меня, впрочем, тоже – видать, эти мои «будьте любезны» и прочие «спасибы» выбили беднягу из колеи. Тем не менее, щипцы в её руках сноровисто соорудили в тарелке горку еды, которую тут же поставили передо мной.
– Мам, ну ты чего молчишь?! – возмущённо заканючила Агнелис, менее склонная к размышлениям, чем маман, а от того более трезво взиравшая на моё самоуправство.
Нини вышла из ступора, открыла, было, рот, но я её опередила.
– Вы настойчиво хотели разделить со мной стол, ну так делите. – отпивая морс, сменивший воду, я посмотрела на неё поверх бокала, – Приятного аппетита.
Довольно насыщенный ягодный напиток на глазах поблек в соперничестве с пунцовой краской, заливавшей разъярённое лицо мачехи.
Злость, непонимание, неверие, снова гнев и опять недоумение – я бы сказала, Нини буквально захлёбывалась в пучине противоречивых, но очень выразительных и ярких эмоций.
– Ну вот. Шок – это по-нашему. – я удовлетворённо отметила растерянность и бешенство оппонентки. – Главное только не переборщить с терапией. Провокация и так задалась на славу. Посмотрим, каков будет ответ Чемберлену.
И снова серьёзных репрессий не последовало! Никто не отобрал у меня тарелку, не стукнул по рукам или что-то ещё в этом роде. Значит что? Правильно. Нет у неё таких полномочий. И все притеснения прав Тины – беспредел и самоуправство.
Я уж почти подумала, что от новых, незнакомых впечатлений Нини совсем позабыла, что умеет ругаться и орать, но она всё-таки вспомнила. Оправдала, так сказать, репутацию.
– Тиннариэль! – злобно провожая взглядом кусок за куском, которые я методично отправляла в рот, угрожающе заговорила она, – Ты стала совершенно невозможной дрянью, и сегодня окончательно убедила меня в том, что это неисправимо. Такой отвратительный характер недопустим для девицы. Тем более в твоём положении. Волю взяла? Ничего, ещё год я тебя потерплю, а там… монастырь окоротит.
Глава 12
Вот это вот про монастырь она так уверенно сказала, что сразу как-то не по себе стало.
Не заставляя себя долго мучиться догадками, я сразу после фееричного обеда побежала прояснять сей вопрос у своих помощниц. Флита как раз наводила чистоту в моей комнате. Наводить, кстати, было особо нечего, у меня тут и так держался крепкий порядок. Скорее всего тётка просто ждала меня, чтобы узнать, как прошла встреча с мачехой. Они с Корой и так всегда искренне переживали за Тину, а в последнее время наши отношения стали ещё теплее и доверительнее.
Получить ответ на волнующий вопрос труда не составило. Я просто «наябедничала» помощнице (так ведь и не поворачивается язык назвать её служанкой), что Нини угрожает сослать меня в монастырь, и где-то между «охами» доброй женщины и «я знала, что добром это не кончится» удалось прояснить массу интересного.
По закону жанра, новостей было две – плохая и хорошая. Из плохого – маман действительно может получить право выдворить меня из дома в богадельню для несостоявшихся невест.
Это у них тут обычай такой чудесный имеется: если жених в течение двух лет с назначенного срока так и не объявится, а помолвка не будет расторгнута официальным путём – либо обоюдным решением двух сторон, либо по причине безвременной кончины кандидата в мужья, обручённую, но брошенную девицу можно сплавить замаливать свою, так сказать, неудачливость. А что, мол, с ней ещё делать? Кому другому замуж не отдать – по документам барышню «застолбили».
В моём случае расторгать помолвку никто, почему-то, не бежал. Ладно родной отец умер, а второй-то, который папа Ронана чего ждёт? Вот и выходит, что варианта два – либо до пенсии ждать, пока коварный обманщик помрёт (чего мачеха ни за что на свете не потерпит), либо Ниниэль на законном основании отправит меня в монастырь для непорочных брошенок.
Из двух отмерянных лет один уже прошёл, остался ещё один – это из хорошего. Утешение, конечно, так себе. Рассчитывать, что за это время с крепкой здоровьем маман приключится внезапное несчастье и она покинет этот мир не приходится. А по-другому она меня в покое не оставит. Но фора для того, чтобы поискать выход, всё-таки имеется.
– Глупость несусветная! – я раздражённо расхаживала по комнате. – Ну почему бы просто не считать договор потерявшим силу?! Так нет же, одну подписанную бумажку аннулировать может только смерть или другая бумажка.
А потом подряд начали происходить сразу несколько удивительных событий.
В первую очередь нашёлся совершенно незатейливый способ попасть в библиотеку. Я о нём не знала только потому, что не являлась настоящей Тиной. Зато у меня была Флита, которая кроме моей комнаты убирала ещё и пустующую отцовскую спальню.
Приняв решение действовать, ибо год – он, конечно, год, но тоже не резиновый, я спросила у неё совета, каким манером хотя бы теоретически можно попытаться заполучить ключ от папиного кабинета.
– Зачем? – она непонимающе нахмурилась и пожала плечами в ответ.
– В смысле, зачем? – тоже впала в недоумение я, теряясь, что сказать, – Чтобы… э-э-э… проникнуть внутрь и поискать документы. Я же тебе говорила, что хочу найти шкатулку и почитать папино завещание.
– Это я помню. – только рукой махнула та, – А ключ-то зачем?
– Ну так что, этот Хиргов замок пальцем что ли колупать? – окончательно растерялась я. Ситуация начинала натурально подбешивать.
Складывалось полное впечатление, что мы обе объясняем друг другу абсолютно очевидные вещи и при этом ни капли друг друга не понимаем.
– Да зачем вообще трогать замок… – снова спросила тётка, и мне, при всём к ней добром отношении, жгуче захотелось легонько стукнуть её по голове, но тут последовало продолжение… – если есть второй ход.
– Что? – ошалело выдавила я.
– Ну ход из батюшкиной комнаты в библиотеку. Он ведь его когда ещё велел для удобства проложить. Вы что, забыли? – собеседница обеспокоенно заглянула мне в глаза.
– А-а-а! Хо-о-од! – не желая вызывать в ней никаких ненужных опасений, я картинно хлопнула себя ладошкой в лоб, – Ну конечно! Дорогая моя, что бы я без тебя делала. Что-то после кхм… болезни в голове всё никак на места не разложится.
– Вот-вот! А я и смотрю, что совсем на себя не похожи стали! И взгляд другой, и речи смелые. – обнажая внутренние переживания, чуть не плача призналась она.
– Флита, милая, поверь – от последних врат вернуться и прежним остаться – невозможно. – сделав убедительное лицо и добавив голосу немного торжественного пафоса, заявила я, чтобы раз и на всегда закрыть эту скользкую тему.
– Да-а… от последних врат… – эхом протянула та, проникаясь мыслью.
Кажется, поверила.
– И мне очень нужна твоя помощь. Больше здесь опереться не на кого. – продолжила я, поймав её внимательный взгляд, – Ночью пойдём обыскивать библиотеку. Вместе.
– Да, моя ри, а Кора может посторожить и дать знать, если кто проснётся и вздумает побродить по коридорам.
Как только в замке наступила сонная тишина, затихли последние шорохи, две моих подельницы явились в комнату, и мы подались «на дело». Первой в полной темноте кралась Кора, которая знала здесь каждый закуток, каждую выбоинку в полу. Чуть отставая от юной разведчицы, освещая путь плавно покачивающейся свечой, шла её мать. Ну а я уже замыкала нашу малочисленную процессию.
В спальню отца вошли вдвоём, оставив младшего члена команды дежурить «на стрёме». Здесь Флита взяла на себя ведущую роль. На тайной двери, скрытой занавеской из тяжёлой ткани, тоже висел замок. Но помните, моя спутница регулярно протирала здесь пыль? Она знала, где лежит ключ. Впрочем, как оказалось, его особо никто и не прятал. Флита уверенной рукой просто вынула его из чаши, стоявшей в открытом доступе на тумбочке и служившей хранилищем для всяких мелочей.
Мы шагнули в тёмный проём, и вскоре меня накрыло второе шоковое открытие. Дело в том, что узкий коридорчик, ведущий из комнаты батюшки, оказался неожиданно коротким. Очень скоро мы оказались на открытом балконе замка, опоясывавшего строение по периметру внутреннего двора. Ну то есть, прямо на улице. Здесь нужно было пройти несколько метров и нырнуть в следующий лаз.
А я-то, смею напомнить, до этого случая ещё ни разу в своей новой жизни не оказывалась под открытым небом ночью. Как-то вот так сложилось. Вдохнув полной грудью прохладную свежесть, задрала голову вверх и едва не навернулась с балкона. Надо отметить, перильца на нём были не слишком высокими.
Вцепившись обеими руками в деревянную опору, я во все глаза таращилась на… луны. Да-да, именно так. Первой в голове вопросительным знаком вспыхнула догадка, что у меня от избытка кислорода задвоилось в глазах. Но нет. Здравый смысл подсказал, что, если бы дело было в этом, я бы видела дубль. В смысле, оба изображения были бы одинаковыми. А на меня прямо сейчас со звёздных высот изливали нежный свет две совершенно разных луны. Одна нормальная, а вторая… Значительно уступая первой в размерах, рядом с жёлтой блямбой висело зеленоватое надкушенное яблоко логотипа всем известной компании.
– Вам плохо, ри? – моя подельница уже успела сходить в нужный лаз, обнаружить, что я где-то застряла и вернуться обратно.
– Всё в порядке. – медленно сказала я, отрывая взгляд от неба, а про себя подумала, что так и до драконов рукой подать.
Страшно хотелось спросить, она тоже это видит, или у меня одной приключилась столь красочная галлюцинация, но сдержалась. Вместо этого сослалась на лёгкое головокружение, поторопила спутницу и, ещё разок мельком глянув вверх и убедившись, что видение не исчезло, поспешила за ней.
Забегая вперёд, скажу, что в шкатулку в библиотеке мы так и не нашли. Всё перерыли и простучали на предмет скрытых пустот – ноль. Зато именно здесь я обнаружила ещё одну странность.
Замерев посреди кабинета в размышлениях, куда бы ещё можно было заглянуть, я как-то неосознанно, автоматически зажала в пальцах кулон и поднесла его к губам. Камень снова был тёплым. Отвлекшись на это странное явление, покрутила его в руке и то ли в шутку, то ли от безысходности мысленно брякнула, мол, ну что делать-то?
Ответа, естественно, не последовало. Обозвав себя дурой, шагнула к выходу, и вдруг отметила, что шерл похолодел. Вот прям резко и отчётливо. Озадачившись вопросом, как такое возможно, и что бы это значило, на всякий случай вернулась на прежнее место – талисман снова налился теплом.
Прелесть какая. Сделала движение в сторону от двери – температура сделалась ещё выше. И тут меня охватило совершенно неудержимое любопытство. Плюнув на все доводы трезвой логики и здравого рассудка, я взялась перемещаться по библиотеке с хаотичностью броуновской частицы, пока детская игра с камнем в «холодно-горячо» не привела меня к отдельной книжной полке, и глаза мои не упёрлись в томик свода государственных законов.
Хлопнув ресницами, я послушно взяла сборник в руки и только теперь сообразила:
– Ну конечно! Вместо того, чтобы тыкаться, как слепой котёнок, без конца изворачиваясь в том, как прояснить у местных тот или иной юридический вопрос, каждый раз рискуя спалиться, нужно было просто найти этот полезный труд и вдумчиво изучить! В библиотеке историка он обязательно должен был иметься.
Как я об этом раньше не подумала – не знаю. Хорошо ещё, что Флита ушла посмотреть, всё ли тихо там снаружи и не видела всего этого странного действа. Впрочем, она уже как раз вернулась и поманила меня за собой.
Бесшумно следуя за провожатой, я мысленно разговаривала с талисманом. Ага, прям самым натуральным образом. В духе, «спасибо, родненький», а также «ну и чего ж ты раньше молчал?». Ответ пришёл сам собой – молчал потому, что не спрашивала.
Завещание, теперь это стало совершенно очевидно, хранится у мачехи. Сие печально, но вылазка всё равно оказалась полезной. Об этом напомнил томик, плотно зажатый в руке. И Камень, надо же… «заговорил».
Соглашаться с подобными вещами было странно и непривычно, что ли. Однако, противиться новому знанию, пусть и такому иррациональному, совсем не хотелось. Потому что с данного момента во мне поселились спокойствие и некоторая даже уверенность. И отвергать реальность помощи шерла – значило добровольно отказаться от только-только наладившегося душевного равновесия. И вообще, себе не верить.
А к обеду следующего дня прилетела просто бомбическая новость.
Глава 13
С утра ещё, как говорится, ничто не предвещало глобальных перемен.
За завтраком в очередной раз мило попрепирались с мачехой. Я, знаете ли, с памятного обеда добросовестно выходила к трапезе, чтобы маман, не дай бог, не придумала себе, что падчерица дала слабину и прячется от неё в своей норке. А то, чую, только дай повод, и без того нехилая корона от ложного чувства победы вовсе раздуется до неимоверных размеров.
Однако, справедливости ради, следует отметить, что и соперник мне достался не из слабаков. Матушка хоть по шажку уступала, сдавала позиции, но принимать поражение и окончательно капитулировать категорически не собиралась.
В этот раз, например, её озарило, что у меня неоправданно мало заняты руки, от чего слишком перегружена голова. А значит, моё свободное время срочно необходимо заполнить активным полезным трудом. Ну, до того чтобы заставлять махать тряпкой или перебирать крупу Нини, хвала небесам и ещё не вполне, видимо, утраченному здравому рассудку, не додумалась. Зато решительно вознамерилась определить нерадивую падчерицу в белошвейки.
