скачать книгу бесплатно
–Как? Вы не догадываетесь?
Света, видимо принявшая правила начатой игры, уверенно ответила:
– Нет. Понятия не имею. Почем же?
Павел улыбнулся и, проявив насколько мог свое очарование, сказал:
– Потому, что в отличие от вас, я познакомился с красивой девушкой.
Светлане, видимо, понравился такой комплимент, и она рассмеялась, заметив при этом:
– Да. Вы, пожалуй, и вправду передовик.
Павел добавил от себя:
– И, заметьте – не застенчивый.
Наступила неловкая пауза. Павел не знал, что ему говорить дальше. Светлане, по всей видимости, тоже не нравилась наступившая тишина. И тут Павел понял, что, если сейчас он ничего не скажет, девушка может просто встать и уйти по своим делам, а он останется здесь стоять, как болван, упустивший свой, быть может, единственный в жизни шанс. Его мозг лихорадочно работал, отбрасывая всевозможные глупые версии продолжения разговора. Тут Светлана, действительно, поднялась со стула, повесила себе на плечо маленькую сумочку и взглянула на Павла. Он понял – она уходит. Еще секунда и все. И тут ему в голову пришла подходящая идея. Он прокашлялся в кулак, сделал деловитое лицо и важно сказал:
– Света, если вам очень нужно получить интервью у какого-нибудь директора, то я могу вам помочь. Хоть сейчас.
Света внимательно посмотрела в его глаза и спросила:
– Вы серьезно?
Павел облегченно вздохнул, приложил руку к груди и торжественно ответил:
– Клянусь! Я вас когда-нибудь обманывал?
Девушка рассмеялась и, видимо обрадовавшись такому повороту событий, спросила:
– А кто же этот директор? Не вы ли, случайно?
Павел покачал головой и шутливо ответил:
– Нет, не я. К сожалению, я по пятницам не даю интервью. Но тот, с кем вы сегодня сможете поговорить, настоящий передовик.
Света заинтригованно посмотрела на Павла и, секунду поколебавшись, согласилась:
– Хорошо, уговорили. Это далеко?
Павел покачал головой и ответил:
– Это рядом. Хотя за таким интервью можно и на край света сходить.
Тут дверь в приемную отворилась, вошла секретарша с полным графином воды и Павел, пропустив вперед Светлану, вышел за ней в коридор. Они спустились по лестнице вниз, миновали проходную и вышли за территорию комбината.
– Куда теперь? – спросила Света, поглядев по сторонам.
Павел посмотрел на часы. Половина четвертого. Еще много времени до темноты.
– В "Арагви", – ответил Павел и виновато улыбнулся.
Света, поняв, что ее приглашают в ресторан, возмущенно воскликнула:
– Нет. Так мы не договаривались. Придется отказаться от вашего "интервью". Павел поспешно взял девушку за руку, затем, спохватившись, отпустил ее и быстро, как бы боясь, что не хватит времени, сказал:
– Света, извините. Вы меня неправильно поняли. Я, действительно, могу познакомить вас с интересным человеком. Его зовут Григорий. Он директор ресторана. Его дача находится рядом с домом моей матери. Мы хорошие знакомые. Григорий -это очень порядочный человек. Он, я уверен, даст вам хорошее интервью!
Света внимательно посмотрела Павлу в глаза и, минуту подумав, решительно сказала:
– Хорошо. Я вам верю. Но, это будет только интервью и ничего более.
Павел обрадованно потоптался на месте и, указав Свете дорогу, пошел рядом с ней.
Глава
4
Сейчас не так страшно, как раньше. Хотя, кажется, закроешь глаза и это снова повторится. Давно этого не было. Маме рассказывал, но она говорит, что тебе это просто приснилось. Мама, наверное, уже все и забыла. Это случилось в прошлом году. Я тогда сильно испугался и выбежал из своей комнаты. Ночью. Мама сразу проснулась и взволнованно спросила, в чем дело. Мне очень было страшно. Я не мог ей всего объяснить. Всего того, что услышал. Или увидел… Я и сам до сих пор не знаю, что это было. Наверное, сон. Но, я же не спал! Я просто лежал в кровати, укрывшись одеялом. Мне было немного холодно, и я долго не мог уснуть.
Сначала кровать тихо качнулась вместе со мной. Я резко дернулся, посмотрел по сторонам. Глаза постепенно привыкали в темноте. Стало жутковато. Я подумал, что мне это все почудилось и опять положил голову на подушку. Вдруг, возникло ощущение, что я не один в комнате. Я повыше натянул одеяло. Теперь только одни мои глаза выглядывали из-под теплого покрывала. Очень тихо… И тут случилось что-то ужасное, дикое. Мое сердце чуть не оборвалось. Меня парализовало, сковало. Потому, что чей-то тихий голос шепнул прямо мне на ухо: "ЖДИ!"
Я не помню, как вскочил с кровати и резко распахнул дверь. Очнулся я только тогда, когда увидел мать. Заикаясь, я стал ей все рассказывать, а она, успокаивая меня, гладила по голове и говорила: «Успокойся, сынок. Тебе все приснилось. Успокойся». Потом мама забрала меня к себе на диван. И только там, возле матери я смог спокойно уснуть.
Сейчас уже не так страшно. Прошел целый год, но я никак не могу забыть той ночи. Не мог я ошибиться. Там, в моей комнате кто-то был. Не мог я тогда спать, не мог. Я точно помню, что лежал с открытыми глазами. Ведь, нельзя спать, когда у тебя открыты глаза.
Иногда такие мысли посещали Павла, когда он ложился отдыхать, но не мог уснуть. Один в квартире. Мама на работе. Марь Ванна уже давно ушла и задремала, наверное. Где-то Павел читал о Боге. Вернее, о том, что его нет. Это все выдумки попов. Выдумка и разные черти, лешие, русалки. Они только в сказках бывают. У Пушкина, например. А, может, есть что-то на небе? Но… там нельзя жить без воздуха и еды. Все это вранье. И черти тоже вранье. Жаль только, что не с кем об этом поговорить. Соседские ребята разговаривать с ним не будут. Высмеют. Так тяжело и плохо, когда над тобой смеются.
Вот и сегодня не спится. Тогда было холодно. Сегодня душно. Май за окном. Ночи теплые. Жуки гудят. Форточка открыта…
Павел резко вскочил на кровати. Нет, ему не показалось. Когда он спал, кто-то захлопнул форточку. Звук был отчетливый. Но, в комнате никого нет! Однако, форточка хлопнула… Павел открыл глаза – форточка открыта. Значит, это был сон. Послышался звук открываемой входной двери. Щелкнул выключатель. Пришла мама. Теперь можно ничего не бояться. Мама рядом.
Глава 5
Голуби слетелись как по мановению волшебной палочки. Как это они всегда все видят? Толкаясь и отбирая друг у друга зерна, они весело суетились возле Пашиных ног. Вон тот, одноногий, останется без еды. Здесь нужно быстрей шевелиться, толкать, отбирать, а он неуклюже скачет вокруг и пытается что-то урвать. А, ведь, тоже прилетел. Значит, надеется на что-то. Тут Павел волей-неволей сравнил себя с этим голубем и нашел определенное сходство. Я тоже, вроде, как все, но мои старания коту под хвост.
Этот голос… это был тот же самый голос. Голос из детства. Я не мог ошибиться.
Час назад я шел с работы домой. Конец рабочей недели. Пятница. Завтра выходной. В кармане что-то около двух рублей. Света ждет. С чем идти? Одними разговорами девушку не развеселишь. Купить цветы? А что я буду есть? В кладовке есть немного макарон и полбанки тушенки. Чай закончился, хлеб черствый. Сахара давно уже нет. Зарплата только через неделю. Остается одно – все выходные сидеть в общежитии и смотреть в окно, наблюдая за тем, как люди добросовестно тратят заработанные деньги на развлечения. Жизнь проходит мимо. Выхода не видно. Его просто-напросто нет.
«В понедельник, 16 августа, ты предашь Овчарова!»
Что это!? Боже мой, что это!? Павел обхватил голову руками. Очень страшно. Откуда это в голове? Стоп. Померещилось. Никто ничего не сказал. Просто, сам Павел сказал это как бы сам себе. Но, так не бывает. Я об этом не думал. Какая чушь. Павел тряхнул головой и пошел дальше.
«В обеденный перерыв подойди к Соркину и скажи, что Овчаров ворует деньги. Ты об
этом сам раньше догадывался».
Боже мой! Люди, я не знаю, что происходит! У меня очень болит голова! Я об этом совсем не думал. Я не хочу думать, а мысли, как бы, сами по себе себя же и проговаривают. Павел оперся о ствол тополя и потрогал ладонью лоб. Холодный. Уже легче. Можно идти.
Да, Овчаров, скорей всего, ворует деньги. Но, ведь это он, именно он помог мне с деньгами, когда моя мама приболела и мне пришлось покупать дорогие лекарства. Одной зарплаты мне не хватило бы. Какое мне дело до Овчарова? Неплохой начальник. Нормальный мужик. Никогда не кричит. Но, как мне такое могло прийти в голову? Зачем мне его сдавать Соркину? Мне-то что?
Тут неожиданная и ужасная мысль пронзила мозг Павла: деньги! Мне не нужно предавать Овчарова. Он со мной поделится своими деньгами. Но, это же… это же…
Павлу даже страшно было говорить самому себе до конца эту фразу, засевшую у него в голове. Это – шантаж!
Но, это и решение! Решение многих его бед. Пусть только раз, единственный раз я возьму у него деньги. Это лучше, чем предательство. Я просто не могу иначе. Я беден. У меня нет даже на еду. А так… я, быть может, смогу купить однокомнатную квартиру. Я буду в состоянии водить Свету и других красивых женщин куда захочу. Это выход. Единственный выход. Пусть даже такой. Решение принято. Это шанс…
«ЖДИ!»
И, вот теперь, Павел сидел на скамейке в парке. Голуби уже давно улетели. Он думал. Не мог поверить. Как в это вообще можно поверить? Его собственная мысль, возникнув ниоткуда, породила совсем новую, другую мысль. Мысль о предательстве превратилась в мысль о шантаже. Причем, первая мысль предлагала предать, а он, Павел, сам подумал о шантаже. Бред… Сам подумал о шантаже.
И, откуда возникла мысль о голосе? Похожем голосе той ночи? СТОП! «ЖДИ!» Это не я подумал. Это я услышал. Да, да, точно! Именно услышал. Ушами. После того, как принял решение насчет Овчарова. Я, наверное, схожу с ума? Или я всю жизнь схожу с ума? С самого детства. Соседские ребята всегда говорили, что у меня «не все дома». Это уже во второй раз. За двадцать лет. Всего одно слово.
Павел встал со скамейки и побрел домой. Уже стало смеркаться. Вдоль аллеи зажглись фонари. Много пар, мужчин и женщин, неторопливо прогуливались туда-сюда под тихий шелест листьев. Весна. Очень тепло. И спокойно.
Глава 6
Понедельник. Овчаров Владимир Иванович, главный бухгалтер треста «Строймонтаж», подошел к шкафчику, достал оттуда полиэтиленовый пакет с бутербродами, термос с чаем и вернулся на свое рабочее место, чтобы немного перекусить. Неделя только началась. Дней через десять можно будет брать отпуск. В Крым или на дачу? Надо с женой посоветоваться. Дети хотят к морю. А мне бы с удочкой посидеть у речушки. Там и грибочки пойдут. Владимир Иванович расстегнул верхнюю пуговицу на рубахе и принялся есть. В дверь постучали. Черт! Во время обеда. Ну, да ладно. «Войдите!»
Дверь медленно отворилась и на пороге показался Павел Антонович Губский из конструкторского отдела. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, он так и продолжал стоять на пороге.
– Проходите, проходите, Павел Антонович. Что это вы, как в первый раз? Что случилось? Павел покраснел, опустил глаза и неуверенно, даже как-то нервно, ответил:
– Извините, Владимир Иванович, что врываюсь к вам во время обеда. У меня к вам есть очень важный разговор. Даже…
Тут Павел отвел глаза в сторону, посмотрел в окно и, собравшись духом, выпалил: – У меня к вам даже не разговор, а больше просьба. Я вот тут все написал. Я подумал, что лучше будет на бумаге. Потому, что…вот.
Павел полез во внутренний карман пиджака, извлек оттуда сложенный вчетверо листок бумаги и, не разворачивая его, передал в руки Владимира Ивановича. Тот, в свою очередь, удивленно посмотрел на Павла, взял листок и, не глядя на бумагу, развернул ее, при этом предложив Павлу присесть. Павел, отрицательно мотнув головой, наоборот, сделал полушаг назад и остался стоять.
– Ну, что же, дело, видимо, действительно серьезное, – как бы самому себе сказал Владимир Иванович и принялся читать. По мере того, как глаза бухгалтера пробегали строчка за строчкой, выражение его лица становилось все недоуменней и злей. Брови нахмурились, появилась какая-то тень растерянности и неверия в то, что он только-что увидел. Вот, что там было написано:
«Уважаемый, Владимир Иванович! Заранее приношу свои извинения за тот моральный ущерб, который могут нанести Вам мои слова после того, как Вы прочитаете это письмо. Я не могу объяснить всех тех причин, которые побудили меня обратиться к Вам с просьбой о денежной помощи. Но, прошу Вас поверить мне, что лишь крайняя нужда и отчаяние заставили меня пойти на такую дерзость как эта. Проработав в тресте «Строймонтаж» вот уже семь лет, я ни разу не позволил Вам усомниться в моей компетентности и честности. Я, насколько мог, добросовестно выполнял свои обязанности, не требуя никакого дополнительного вознаграждения. Поэтому, я считаю, что заслужил некоторое поощрение с Вашей стороны и прошу
Вас выделить мне 15000 рублей наличными до конца текущей недели. В случае Вашего отказа я буду вынужден доложить директору и правоохранительным органам о
некоторых подробностях исчезновения государственных средств, имевшем место 31
января с.г. и о котором мне случайно стало известно в ходе нашей с Вами совместной
командировки в г. Харьков. Заранее предупреждаю, что у меня имеются некоторые
предположения о том, куда делись вышеупомянутые деньги. Моими соображениями,
наверняка, очень заинтересуются в прокуратуре. Извините за столь дерзкие слова, но
другого выхода у меня нет».
Подписи под текстом не было.
Владимир Иванович медленно сложил исписанный листок, поднял налитые кровью глаза на Павла и, тихим, но зловещим голосом, прошипел:
– Да как вы смеете!? Какое вы имеете право!? Да, я вас!.. Я не знаю, что я с вами сделаю! Вы… вы…
Тут, Владимир Иванович широко открыл рот и глаза его вылезли из орбит. Ему, вдруг, стало нечем дышать, он резко рванул в сторону воротник рубахи, затем схватился рукой за сердце, другой рукой попытался нащупать спинку стула, вскочил с места, споткнулся и, если бы стол не стоял перед ним, то он упал бы прямо на пол. Термос звонко грохнулся о пол. Бутерброды с маслом и колбасой были раздавлены. Бумаги, лежавшие до этого на столе, разлетелись по сторонам. Стакан с карандашами перевернулся, а счетная машина с грохотом свалилась вниз и ее пластиковый корпус треснул пополам. Павел, испугавшись, подскочил к Владимиру Ивановичу, схватил его под локоть, усадил на стул и, со страхом наблюдая за происходящим, начал понимать, что если сейчас этот человек умрет от инфаркта, то это все. Конец! Это тюрьма! Павлу стало вдруг очень жутко. Что я натворил!? Я же… я же не знал, что у него больное сердце… Если бы сейчас можно было все вернуть на свои места, если бы все отменить…и не надо никаких денег. Не надо уже ничего. Надо бежать. Быстрей! Вниз… я еще успею, меня никто не видел. Еще не закончился перерыв. Подальше от этого места.
Внезапно послышались шаги за дверью. Павел почувствовал, как волосы на его голове встают дыбом. Все… Пропал. Меня увидят и все поймут. Господи, что же делать!? Сам не понимая, как это могло случиться, Павел быстрым прыжком очутился у двери, тихонько повернул ручку замка и этим самым запер двери изнутри. Затем, оперся спиной о дверной косяк и почувствовал, как холодный пот тонкими струйками стекает у него между лопаток. Надо задержать дыхание.
В дверь осторожно постучали. Никакого ответа. Стук повторился. Тишина. Павел посмотрел на неуклюже сидящего на стуле главбуха и увидел, как тот с закрытыми глазами жадно глотает воздух. Он жив? Надо воды и открыть окно…
Услышав удаляющиеся шаги, Павел облегченно вздохнул и внезапно почувствовал навалившуюся на него усталость, какое-то безразличие и вялость. Подойдя к окну, он распахнул его настежь и свежий воздух, а с ним вместе и шум города, ворвались в кабинет. Странно, но страх куда-то исчез. Павел почувствовал
какую-то уверенность в том, что делает. Впервые за много лет он чувствовал себя
хозяином положения. И это было чувство сладостной упоенности, какой-то легкости,
головокружения, почти экстаза. Он теперь главный! Он может вершить судьбы и от
одного него сейчас зависит жизнь этого человека.
Владимир Иванович попытался приподняться на стуле. Павел подошел к столу, сел прямо на него, свесив ноги вниз и, дождавшись пока главбух откроет глаза, твердо заявил:
– Я вижу, что вам уже лучше. Я сначала подумал, что вы умрете. Хорошо, что этого не получилось. Может, вам дать воды?
Владимир Иванович тяжело качнул головой в знак согласия и с ненавистью посмотрел Павлу в глаза. Павел налил в стакан воды из графина, поднес ее к губам пострадавшего и помог ему сделать два глубоких глотка. Отпив немного из стакана, Владимир Иванович опять откинулся на спинку стула и слабым, дрожащим голосом сказал:
– Вы негодяй. Вы… вы чуть не убили меня. Какое вы имеете право? Врываетесь и…
Затем, видимо сделав большое усилие над собой, он попытался подняться, но не смог и остался сидеть на том же месте.
– Вы лжете. У вас нет никаких доказательств. Вы ответите за свои слова. Вы ничего не получите.
Павел, молча наблюдавший до этого за Владимиром Ивановичем, хищно улыбнулся и медленно сквозь зубы процедил:
– Может, хватит уже оскорблений, а? Я к вам вежливо обращался, а вы? Насчет доказательств? А мне и не нужны никакие доказательства. Я просто пойду в милицию и расскажу там все о своих сомнениях насчет вас. А там уж пусть сами разбираются с вами. Вам ясно?
При этом Павел встал, обошел вокруг стола и сел на корточки прямо перед сидящим на стуле:
– И, кроме того, если вы будете продолжать в том же духе я, возможно, подумаю об увеличении указанной мною суммы. Может, в два, а может и в десять раз. Как вам нравится?
Владимир Иванович внимательно посмотрел в лицо Павла и упавшим тихим голосом, ответил:
– У меня нет таких денег. Сумма слишком велика.
Павел улыбнулся этому и зловеще протянул:
– Велика? Вы говорите «велика?» По моим скромным подсчетам у вас только после последнего дела должно было оказаться в руках, как минимум, в три раза больше. А кто его знает, сколько еще раз вы запускали свои руки в государственные денежки. Ну, как вам, а?
