скачать книгу бесплатно
Я продолжал заряжать, а он бил хвостом землю и яростно ревел. Я ожидал каждую минуту, что он бросится на меня. Спастись другим способом казалось невозможным, надо было застрелить его.
Я закончил заряжать и взвел курок. Если я промахнусь или только раню его, он в одно мгновение бросится на меня. До сих пор я молчал, но мне пришло в голову, что если я громко закричу, то дядя услышит. Я думал также, что могу испугать льва. Решившись закричать, я крикнул изо всех сил.
Ответный крик моего дяди показал мне, что он очень далеко. Он, однако, поймет, что я в опасности и поспешит ко мне на помощь, а если опоздает помочь мне, то по крайней мере позаботится о собственной безопасности.
Лев, казалось, находился в такой же нерешительности, как и я. Когда я закричал, он заревел и опять стал бить землю хвостом, но не сделал ни шага вперед. Это придало мне мужество, но, хотя царь лесов казался не в очень боевом расположении духа, я был твердо уверен, что если раню его, то он страшно разъярится.
Я не смел ни на одно мгновение отвести от него глаз, и, таким образом, мы стояли и смотрели друг на друга. Мне это показалось ужасно долго. Наконец он, по-видимому, потерял терпение, потому что его рев стал чаще и громче, а удары хвостом яростнее.
Я прицелился. Он стал подкрадываться, как кошка, очевидно не понимая силы оружия, которое было в моих руках. Еще мгновение – и он бросится на меня. Я спустил курок. К моему ужасу, ружье дало осечку! Я увидел, что страшный зверь собирается прыгнуть, но в то же мгновение услышал возле меня выстрел, и грозный рев раздался в воздухе. Я упал и почувствовал на себе тяжесть громадного тела, не имея возможности вздохнуть или пошевелиться.
Прошло довольно много времени, прежде чем я пришел в себя и, открыв глаза, увидел дядю, который стоял на коленях возле меня.
– Лев чуть не растерзал тебя, Фред, – сказал он, – но развеселись, мой милый. Я не думаю, чтобы ты был смертельно ранен, хотя тебе и плохо пришлось. Если бы ружье твое не дало осечки, ты мог бы сам застрелить льва. Вон он лежит… А вот и антилопа.
Пока дядя говорил, он рассматривал мои раны. Лев нанес мне страшные удары своей лапой и повредил плечо. Удивительно, как он не убил меня.
– Нам надо как-нибудь добраться до нашего стана, – сказал дядя. – Я не могу оставить тебя здесь, пока приведу быка, так что чем скорее мы отправимся, тем лучше.
И он понес меня на руках.
Но хотя он был человеком сильным, я был не легок, и ему было трудно идти. Я просил его позволить мне идти самому, думая, что смогу с его помощью. Однако когда я попытался встать, то почувствовал, что не могу пошевелить ни ногой.
Когда мы приблизились к стану, дядя закричал Джану, чтобы тот пришел помочь, и они вдвоем понесли меня.
– Теперь, когда ты здесь в безопасности, хотя мне не хотелось бы тебя оставить, я должен сходить за антилопой, потому что мы не можем обойтись без пищи, – сказал дядя.
Приказав Джану собрать материалы для постройки шалаша, так как было очевидно, что я не буду в состоянии тронуться с места некоторое время, и поручив также ему смотреть за мной, он ушел.
Я чувствовал большую боль, но не терял сознания и старался отвлечь мои мысли, наблюдая за Джаном, который резал длинные палки и ветви для шалаша.
Мне казалось, что дядя ушел уже более часа, и я начал бояться, не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья. Где был один лев, там, вероятно, были и другие, и они могли отомстить за убийство их родича.
Джан, однако, продолжал работать, как бы не опасаясь ничего. Время от времени он приходил взглянуть на меня и подбрасывал в огонь дрова, чтобы тот горел ярче. Потом он начал готовить все необходимое для жарки ожидаемой дичины.
– Ура! Вот и капитан! – наконец закричал он, как обычно так величая моего дядю. – Он несет антилопу и, кажется, еще что-то.
Я почувствовал большое облегчение, когда увидел, что дядя сбросил свою тяжелую ношу, состоявшую не только из антилопы, которую я застрелил, но и из шкуры льва.
– Я принес ее, – сказал он, – для твоей постели, хотя теперь ее еще нельзя употреблять.
Я поблагодарил его за предложение, но сказал, что лучше останусь так, как теперь, потому что всякое движение причиняет мне страдания.
Джан, не теряя времени, нарезал несколько кусков дичины и положил их жариться. Дядя также положил небольшую часть в горшок, чтобы сварить суп, который, по его словам, будет для меня полезнее жаркого. Но как я ни был голоден, я никак не мог проглотить ни одного куска. Моя жажда сделалась нестерпимой, и счастье, что мы были около воды, иначе, мне кажется, я умер бы.
Хижина была скоро окончена, и мне сделали постель из листьев и травы. Суп принес мне пользу, но я так страдал, что не мог заснуть всю ночь и утром находился в таком лихорадочном состоянии, что положительно не мог продолжать путь.
Мне было очень жаль задерживать дядю, но делать было нечего, и он переносил это замедление со своим обычным добродушием. Ничего не могло сравниться с его добротой. Он сидел возле меня по целым часам, перевязывая мои раны, когда находил это нужным, и ухаживал за мной с величайшей заботливостью.
Однако день проходил за днем, а я все находился в таком же беспомощном состоянии. Дядя не оставлял бы меня ни на одну минуту, мне кажется, если бы не было необходимо ходить за дичью.
Джан взялся приготовить львиную шкуру. Он занимался этим близ ручья, недалеко от стана, когда я был испуган громким фырканьем и с ужасом увидел, что Джан бежит со всех ног, а громадный бегемот гонится за ним! Я так и ждал, что грозные челюсти схватят его и искрошат до смерти, а потом свирепый зверь наверняка накинется на меня. Напрасно пытался я встать и взять ружье. Дядя, выходя, забыл положить его возле меня. Я постарался вскрикнуть и напугать зверя, но не мог возвысить голос достаточно громко.
Бедный Джан кричал довольно громко, но его крики не оказывали никакого действия на чудовище. Он бежал к дереву, на которое мог бы вскарабкаться, когда нога его поскользнулась и он повалился наземь. Теперь он ничего не мог сделать – бегемот затопчет его до смерти. Все надежды, по-видимому, исчезли.
Но в ту самую минуту, когда я считал несомненной смерть бедного Джана, вдруг появился дядя. Он прицелился за ухо бегемоту, выстрелил – и чудовище упало.
Джан был бы раздавлен, если бы не сделал усилие и не откатился в сторону.
Как я ни страдал, а не мог не засмеяться, глядя на лицо Джана, когда он, приподнявшись на коленях, смотрел, ухмыляясь, на бегемота, еще не зная наверняка, мертв он или нет. Наконец, убежденный, что его враг не может причинить ему более вреда, он встал на ноги и воскликнул:
– Благодарю, благодарю, капитан! Если бы ружье не выстрелило, Джану не привелось бы больше сказать ни слова!
Потом он осмотрел зверя, чтобы удостовериться, не осталось ли в нем жизни.
– Что мы будем с ним делать? – спросил он, толкнув громадное тело своей ногой.
– Так как он скоро сделается неприятным соседом, мы должны оттащить его подальше, – заметил дядя. – Если бы ручей был достаточно глубок, я бросил бы его туда, и течение унесло бы его, но так как, по всей вероятности, он застрянет возле нас, мы должны оттащить его на быке и лошадях, хотя я сомневаюсь, понравится ли такое занятие этим животным.
Мне этот план показался хорошим, и дядя велел Джану сходить за лошадьми и быком, между тем как он приготовлял упряжь из веревок и ремней, которые употреблялись для нашего товара. Бык выразил полное равнодушие к мертвому бегемоту, но лошади очень неохотно поддались упряжи. Они, однако, решились идти впереди, между тем как голова зверя, на которую надели веревку, пришлась возле самых ног быка. Даже и тогда быку и лошадям было нелегко тащить громадное тело по неровной почве.
– Мы скоро вернемся, Фред, – сказал дядя, положив возле меня ружье и пару пистолетов. – Надеюсь, что ни бегемот, ни лев, ни леопард не посетят тебя в наше отсутствие. А если придут, надеюсь, что ты будешь в состоянии этим оружием прогнать зверей.
Я чувствовал некоторое беспокойство, оставаясь один, но делать было нечего. Я мог только желать, чтобы не явился другой бегемот.
Время, как мне показалось, тянулось очень долго. Прислушиваясь к шуму в лесу, я воображал, будто слышу рев льва и крики гиены. Несколько раз брался я за винтовку, ожидая увидеть льва, прокрадывающегося к лагерю. Издали я видел высокие шеи жирафов, но никто ко мне не приближался.
Наконец дядя и Джан со своими четвероногими помощниками вернулись.
– Мы далеко отнесли труп чудовища, он не отравит нас своим страшным запахом, когда начнет гнить, а это будет через несколько часов, – заметил мой дядя. – Но я боюсь, что это в немалом количестве привлечет гиен и шакалов, так что нам надоедят их крики и вой. Мне жаль также, что лошади, кажется, не способны делать свое дело, боюсь, что их укусила цеце. Если мы их лишимся, как будет трудно путешествовать! Однако не будем отчаиваться, пока не настанет несчастный день.
Мне бы следовало сказать, что дядя, прежде чем спас Джана от бегемота, застрелил другую антилопу, которую принес в лагерь, так что мы в пище не нуждались.
Прошло несколько дней. Хотя мне было не хуже, выздоровление шло очень медленно, и я имел так же мало сил пуститься в путь, как и сначала, хотя я и сказал дяде, что постараюсь ехать верхом, если он пожелает отправиться.
– Я сомневаюсь, может ли какая-нибудь лошадь везти тебя, – ответил он. – Обе исхудали и ослабели. Джан говорит, что это последствие яда цеце. Если тебе будет легче дня через два, мы постараемся приблизиться к ближайшему источнику и, может быть, повстречаем туземцев, у которых купим быков вместо наших лошадей. Очень будет неприятно лишиться их, так как я рассчитывал на них для охоты.
В эту ночь нас угощал концерт отвратительного крика и воя, поднятый, без сомнения, гиенами и шакалами. Но, поддерживая яркий огонь и время от времени стреляя из ружей, мы не допускали их приблизиться к стану.
Через два дня я почувствовал себя лучше, поэтому мы решили на следующее утро продолжить наш путь. На рассвете мы позавтракали остатками последнего убитого оленя, дядя посадил меня на свою лошадь, которая была сильнее другой, на которую поместили часть груза, и мы скоро оставили место, которое так долго занимали.
Сначала я переносил движение довольно хорошо и воображал, что буду в состоянии совершить путь без затруднений. Первые два дня я вынес лучше, чем ожидал, хотя очень радовался, когда наступало время останавливаться.
На третье утро я очень страдал, но не говорил дяде, как дурно чувствую себя, надеясь, что поправлюсь дорогой. Нам приходилось проезжать пустое пространство, почти такое же дикое, как пустыня. Бык шел по-прежнему терпеливо, но лошади были очень слабы, и я с большим трудом удерживал свою на ногах. Она спотыкалась несколько раз, но, к счастью, я не свалился.
Продвигались мы, однако, очень медленно и не видали никаких признаков воды, но до воды мы должны были непременно добраться, прежде чем раскинем лагерь.
Джан всегда вел быка, а дядя шел возле меня, ведя в поводу другую лошадь. Моя бедная лошадка опять стала спотыкаться, и когда дядя засмотрелся в другую сторону, она упала, и я был сброшен наземь со значительной силой.
Дядя поднял меня. Я уверял, что не очень ушибся, и просил его опять посадить меня на лошадь, но бедное животное не могло встать. Напрасно Джан и дядя старались поставить лошадь на ноги. Наконец мы пришли к грустному заключению, что смерть ее неизбежна. Наши опасения скоро подтвердились: после непродолжительной борьбы голова ее опустилась на песок и перестала шевелиться. Нам пришлось бросить более тяжелые вещи, и, перенеся остальной груз на быка, дядя посадил меня на другую лошадь.
Но едва мы сделали одну милю, как и эта лошадь упала, и я опять был сброшен наземь. На этот раз я ушибся больше прежнего. Я выносил боль как мог и не жаловался, между тем как дядя и Джан старались поднять лошадь. Скоро, однако, сделалось очевидно, что дни ее странствований тоже кончились и что теперь мы могли располагать только одним быком.
– Я желаю идти пешком, – сказал я.
Но оказалось, что я не могу сделать и десяти шагов.
Не поддержи меня дядя, я упал бы. Мы не могли остановиться там, где находились, потому что все нуждались в воде и пище.
– Мы должны бросить наш товар, – сказал дядя. – Лучше лишиться его, чем жизни. Если мы найдем здесь подходящее местечко поближе, то спрячем его, и встретившись с дружелюбными туземцами, пошлем их за товаром.
Он сказал, что приметил небольшую пещеру и подумал, что если навалить камни у входа, то вещи не будут испорчены ни погодой, ни хищными зверями довольно долгое время. Так как это было недалеко, Джан остался со мной, а дядя повел быка к пещере. К счастью, в пещере не было обитателей. Спрятав там вещи и навалив камни у входа, он вернулся, оставив только порох и заряды, страусовые перья, три или четыре шкуры, кухонную утварь, чай, кофе, сахар, перец и тому подобные нетяжелые вещи.
К несчастью, когда он накладывал камни, один большой камень упал и сильно ушиб ему ногу. Боль была так мучительна, что он не мог идти. Он сел на быка и посадил меня перед собой. Я в это время не мог даже держаться в седле, так что, если бы он не повез меня, я был бы не в состоянии пуститься в путь.
Мы отправились опять. Было уже поздно, и вскоре настала темнота, но все-таки мы не могли остановиться без воды, которую, однако, надеялись скоро найти. Через непродолжительное время взошла луна и позволила нам видеть дорогу.
Вид был чрезвычайно печальный: там и сям по бесплодной почве были разбросаны деревья, и с каждой стороны дороги возвышались скалы, где не было почти никакой растительности. Мы с жадностью отыскивали воду, но нигде не могли приметить ни пруда, ни ручья. Я сильно страдал от жажды и иногда думал, что изнемогу. Дядя ободрял меня, Джан уверял, что мы скоро доедем до воды и остановимся. Однако мы все ехали и ехали.
Наконец Джан закричал:
– Вода, вода!
Я хотел поднять голову, но не было сил.
Я слышал, как дядя воскликнул:
– Слава богу! Это точно вода. Я вижу, как лунный свет играет на поверхности пруда.
Я лишился чувств и не помню ничего, пока, раскрыв глаза, не увидел дядю, стоящего на коленях возле меня и спрыскивающего мое лицо водой. Джан суетливо разводил огонь, а бык пасся неподалеку. Для меня построили шалаш, и я вскоре заснул.
Утром я проснулся и почувствовал себя значительно лучше. Дядя сказал, что решил остаться на этом месте, пока я не поправлюсь совсем. После завтрака он пошел со своим ружьем постараться убить оленя, потому что у нас не оставалось уже ни одного куска дичины.
Укрытый от лучей солнца, лежа в шалаше, выстроенном на легком возвышении, я мог любоваться прекрасным видом.
Джан, вычистив мое ружье, рубил дрова для костра, распевая тихим голосом одну из своих родных песенок.
Вдруг я увидел дядю, подходившего к пригорку, возвышавшемуся на равнине внизу. Почти в ту же минуту я увидел стадо оленей, бежавших по такому направлению, которое должно было привести их к тому месту, где находился дядя. Два раза я слышал звук выстрела, и каждый раз олень падал на землю.
Вскоре появился дядя с одним оленем на спине и немедленно послал Джана с быком за другим.
Тут были и лес, и вода, и дичина в изобилии, так что мы не могли выбрать лучшего места, для того чтобы остаться до тех пор, пока я не поправлюсь. Так как у нас было много мяса, то можно было приготовить для меня бульон, который очень способствовал восстановлению моих сил.
Глава III
Через несколько дней я был в состоянии ходить на небольшие расстояния от стана и всегда брал с собой ружье. Если бы у нас была повозка, мы могли бы нагрузить ее шкурами, так много было тут зверей, но мы не могли решиться прибавить столько тяжести к ноше нашего бедного вола. Наконец дядя, видя, что я имею достаточно сил, чтобы вынести усталость путешествия, объявил о своем намерении отправиться далее, а я решил, что не моя будет вина, если я опять занемогу.
Для того чтобы попробовать мои силы, я пошел с ним на охоту, а Джана мы оставили смотреть за быком и нашими вещами. Недалеко отошли мы, когда увидели за кустами какие-то движущиеся предметы, которые, когда мы подошли ближе, оказались ушами слона.
– Нам нужно его подстрелить, – сказал дядя. – Возьмем его клыки, а одна из его ног доставит нам вкусную пищу.
Мы думали, что слон нас не видит, и, скрываясь за кустами, осторожно двигались. Вдруг мы очутились на окраинах прогалины, и только несколько кустов отделяли нас от слона. Теперь он видел нас хорошо. Должно быть, наша наружность ему не понравилась: он поднял свой хобот и начал громко кричать.
– Если он подойдет, не пытайся бежать, – шепнул мне дядя. – Стой прямо перед ним и стреляй ему в плечо. Потом прыгни в сторону или за дерево, а если сможешь, то влезь на него с ружьем. О себе я позабочусь сам.
Когда он говорил это, слон начал к нам подвигаться. Я выстрелил. Через минуту и дядя сделал то же; но хотя мы оба попали в слона, громадный зверь, приблизившись к нам еще на несколько шагов, вместо того чтобы напасть на нас, повернул налево и ушел в лес.
Опять зарядив ружья, мы хотели последовать за ним, когда стадо слонов в двенадцать появилось на том месте, где мы увидели первого. Быстро подвигаясь по кустам, которые они топтали ногами, били хоботами и хвостами, они с громкими криками устремились на нас как ураган.
– Спрячься за кустами! – закричал дядя. – И не шевелись, если дорожишь жизнью!
Мне показалось, что моя жизнь в эту минуту очень ненадежна. Я не понимал, как мы избежим громадных чудовищ, приближавшихся к нам. Дядя, к счастью, обладал хладнокровием охотника на слонов.
– Стреляй в переднего! – кричал он. – А я выстрелю в другого, и они, вероятно, уйдут!
Мы почти в одну и ту же минуту спустили курки. Слон, в которого выстрелил дядя, вдруг остановился и упал на колени, а тот, в которого целился я, промчался мимо со своими товарищами, чуть не задев меня ногой.
Мы оба спрятались за кустом в ту минуту, когда выстрелили. Звери яростно кричали, бесясь, что не нашли нас.
Мы еще не избавились от опасности и не могли вернуться. Как только хвосты их исчезли в кустах, мы опять зарядили ружья и побежали к деревьям, стволы которых могли нас защитить. Там мы ждали в виду слона, который лежал мертвый на земле. Крик других слонов становился слабее. Они продвигались по лесу или под влиянием страха, или подстрекаемые яростью, воображая, что преследуют нас.
– Теперь они не вернутся, – сказал дядя и подошел к мертвому слону за бивнями.
Он рассчитал, что они весят сто десять фунтов. Такую тяжесть он снести не мог, а мне он не позволял помочь.
– Ты отнесешь одну ногу, и мы постараемся ее приготовить, – сказал он, проворно отрезая ее.
Сам он взвалил на плечо один клык, и мы отправились к стану, очень довольные нашей охотой.
Джана мы послали за другим клыком. Он легко мог отыскать дорогу по нашим следам, а дядя в это время приготовлял к обеду отрезанную им ногу слона.
Мясо было такое нежное и вкусное, что я давно не ел с таким аппетитом. Хотя мы не могли отважиться взвалить на нашего быка более тех двух клыков, которые уже получили, дядя, надеясь скоро встретиться с мистером Вельбурном, решил постараться достать клыки другого из двух слонов, раненных нами, и спрятать их, пока мы не будем в состоянии послать за ними. Конечно, их могли найти туземцы, так как мы теперь приближались к обитаемой части страны. У нас еще оставалось часа два дневного света, и так как я не чувствовал усталости, то дядя позволил мне идти с ним, а Джан остался чистить клыки.
Мы скоро отыскали следы слонов. Пятна крови там и сям показывали нам, что раненый зверь останавливался отдыхать. Необходимо было соблюдать осторожность, потому что они наверняка захотят нам отомстить.
Мы остановились и стали прислушиваться. Ни малейший звук не показывал, что они близко от нас. Мы продолжали продвигаться, поднялись на небольшой пригорок и увидели блеск воды между деревьями. Это было небольшое озеро, возле которого стоял слон, всасывая воду своим хоботом и обливая свои плечи и шею. Дядя заметил, что это непременно должен быть тот слон, которого мы ранили, но он был еще так далеко, что мы не могли его убить. Мы пробирались между деревьями, надеясь подойти поближе, хотя это было нелегко, так как он зорко осматривался по сторонам.
Вдруг из чащи, до сих пор скрывавшей их, вышло несколько слонов.
– Они видят нас! – вскричал дядя. – Нам надо вскарабкаться на деревья и стрелять, когда слоны пройдут мимо, потому что они не отпустят нас так легко, как прежде.
К счастью, поблизости было дерево, на которое мы могли влезть без больших затруднений. Дядя влез первый и помог мне влезть за ним.
Только мы уселись, как слоны подошли с громким ревом. Так как глаза их были опущены в землю, то они не видали нас. Мы выстрелили в них.
Некоторое время мы ожидали, что раненый слон пойдет за своими товарищами, но так как он не пошел, мы начали надеяться, что он пал и что мы найдем его мертвым в окрестностях. Мы хотели спуститься с дерева и поискать его, когда головы трех жирафов показались между деревьями. Животные поднимали свои высокие шеи и ощипывали листья. Так как они приближались к нам, мы решились подождать. Спускаясь с дерева, мы могли их испугать. Скоро один отделился от других и подошел так близко, что дядя не мог устоять от искушения и выстрелил. Грациозное животное, раненное в шею, повалилось на землю мертвым, другие два отошли поодаль, испуганные выстрелом. Но, не видя врагов и не зная, что случилось с их товарищем, они остановились и продолжали щипать листья по-прежнему.
– Они скоро подойдут, следовательно, нам лучше остаться здесь, – заметил дядя.
