скачать книгу бесплатно
Мики подался вперед, сложив пухлые ручки на толстом животике. Принюхался к дыханию Джека – так принюхиваются копы, стараясь уловить запах спиртного изо рта водителя. Потом отпрянул и удрученно покачал головой.
– Надобно найти врача, и быстро. Когда пахнет рана, это скверно. Но когда вот так пахнет изо рта, это… – Он еще раз сокрушенно потряс головой и вышел из комнаты.
– Да пошел он! – огрызнулся Джонни и принялся снова поглаживать Джека по голове. – Много он понимает.
А Джек ничего не говорил. Он спал. Несколько часов спустя, когда мы с Джонни тоже улеглись спать, Джек вдруг начал орать и угрожать Генри Клоди, надзирателю Мичиганской тюрьмы. Мы прозвали этого типа Клоди Ей-Богу, потому как он имел привычку повторять: ей-богу, сейчас сделаю то-то и то-то. Или: ей-богу, сейчас ты у меня сделаешь то-то и то-то. Джек кричал, что просто убьет Клоди, если тот сейчас же, немедленно, не выпустит нас отсюда. Тут кто-то заколотил в стенку, и незнакомый голос велел нам заткнуть пасть этому придурку.
Джонни уселся рядом с Джеком, поговорил с ним, погладил по волосам, и тот успокоился.
– Гомер? – вдруг окликнул меня Джек.
– Да, Джек? – ответил я.
– Послушай, ты не покажешь мне тот фокус с мухами?
Я удивился: надо же, помнит такое!
– Я бы и рад, Джек, – ответил я, – только мух тут нет. Сезон мух в этих краях еще не наступил.
И тут вдруг Джек запел тихим и хриплым голосом:
– Может, и есть мухи на вашей макухе, но только не на моей! Правильно, Чамма?
Я понятия не имел, кто такой этот Чамма, но кивнул и похлопал его по плечу. Оно было горячим и липким от пота.
– Правильно, Джек.
Под глазами у него залегли большие пурпурные круги, губы пересохли и потрескались. Он сильно исхудал. И еще я отчетливо ощущал исходивший от него запах. Запах мочи, но это не так уж страшно. Гораздо хуже был тот, другой запах – гангрены. А Джонни, так тот даже виду не подавал, будто от Джека дурно пахнет.
– Пройдись на руках. Сделай это для меня, Джон, – вдруг попросил Джек. – Ну, ты ведь умеешь.
– Минутку, – ответил Джонни. И налил Джеку стакан воды. – Вот, выпей прежде. Смочи глотку. А потом посмотрим, смогу ли я пройтись посреди комнаты на руках. Помнишь, как я бегал на руках на фабрике, где мы шили рубашки? Добежал до самых ворот, только там они меня скрутили и кинули в яму.
– Помню, – сказал Джек.
Но той ночью Джонни не пришлось ходить на руках. Джек отпил глоток воды из стакана и тут же вырубился, заснул, привалившись головой к плечу Джонни.
– Он умрет, – сказал я.
– Не умрет, – сказал Джонни.
Наутро я спросил Джонни, что нам теперь делать. Что мы можем сделать.
– Выудил из Макклюра имя одного парня. Джой Моран. Макклюр говорит, будто бы он был посредником при похищении Бремера. И что он сможет вылечить Джека, но это обойдется мне в тысячу баксов.
– У меня шесть сотен, – сказал я. Я бы с радостью расстался с этими бабками, но только не ради Джека Гамильтона. Потому как никакой врач Джеку уже не помог бы, это и ослу понятно, ему нужен священник. Но я делал это ради Джонни Диллинджера.
– Спасибо, Гомер, – сказал он. – Ладно, я пошел, вернусь через час. А ты присматривай за нашим малышом. – Но смотрел Джонни кисло. Он знал, что, если Моран не поможет, нам придется убраться из города. А стало быть, предстоит везти Джека обратно в Сент-Пол и попытать счастья там. И мы прекрасно понимали, что означало возращение в этот город на украденном «форде». Этой весной 1934 года все мы трое – я, Джек и особенно Джонни – числились в списке «врагов общества», составленного Дж. Эдгаром Гувером.
– Что ж, удачи тебе, – сказал я. И огляделся. Меня уже давно тошнило от этой комнаты. Все равно что вернуться в Мичиган-Сити, только еще хуже. Потому что ты всегда уязвим, особенно когда в бегах. И здесь, в этой комнатушке у «Мерфи», мы были особенно уязвимы.
Джек невнятно пробормотал что-то, потом снова вырубился.
Возле его койки стояло кресло с подушкой. Я снял подушку и уселся рядом с Джеком. И подумал: долго ему все равно не протянуть. А когда Джонни вернется, просто скажу, что бедный старина Джек испустил последний вздох, отдал Богу душу, отмучился наконец. И подушка снова будет лежать в кресле. Нет, я делаю это для блага Джонни. И Джека – тоже.
– Вижу тебя, Чамма, – вдруг отчетливо произнес Джек. Надо сказать, он перепугал меня просто до смерти.
– Джек! – окликнул я его, упершись локтями в подушку. – Ты как, а, приятель?
Взор его затуманился.
– Покажи… тот фокус, с мухами, – пробормотал он и снова уснул. Но проснулся, надо сказать, как раз вовремя, иначе бы Джонни, вернувшись, нашел на койке мертвеца.
Джонни вернулся, с грохотом распахнул дверь и ввалился в комнату. Я даже выдернул пушку. Он увидел ее и заржал.
– Убери свою пукалку приятель! И давай пакуй барахло!
– Что случилось?
– Съезжаем отсюда, к чертовой бабушке! – Он выглядел лет на пять моложе. – Давно пора, правильно я говорю?
– Да уж.
– Как он тут без меня? В порядке?
– Ага, – ответил я. Подушка лежала на кресле, на ней было вышито «ДО ВСТРЕЧИ В ЧИКАГО».
– Так никаких изменений?
– Никаких изменений.
– Аврора, – сказал Джонни. – Есть тут такой маленький городок неподалеку. И мы едем туда с Волни Дэвисом и его подружкой. – Он склонился над койкой. Рыжие волосы Джека и без того не слишком густые начали выпадать. Вся подушка была в этих тонких волосках, а на макушке у него образовалась белая как снег проплешина. – Ты что, оглох, Джек? – рявкнул Джонни. – Времени у нас в обрез, надо сматываться, и побыстрее! Усек?
– Пройдись на руках, как делал Джонни Диллинджер, – пробормотал Джек, не открывая глаз.
Джонни продолжал улыбаться. И подмигнул мне.
– Видишь, он все понимает, – сказал он мне. – Просто притворяется, что спит, правда?
– Ясное дело, – ответил я.
Мы ехали в Аврору, Джек сидел, привалившись к дверце, и голова его билась о стекло всякий раз, когда машина подпрыгивала на ухабах. Сидел с закрытыми глазами и вел долгий и путаный разговор с людьми, которых никто из нас не видел. Выехав из города, мы с Джонни опустили стекла – вонь в машине стояла невыносимая. Джек сгнивал заживо, изнутри, но все никак не умирал. Где-то я слышал высказывание, что жизнь человека хрупка и скоротечна, но, глядя на Джека, как-то не слишком верилось в это.
– Этот доктор Моран оказался сущим сопляком, – сказал Джонни. Мы ехали через лес, город остался позади. – И я решил, что просто не могу доверить какому-то сопляку и недоноску жизнь моего товарища. Но и с пустыми руками тоже не собирался уходить. – Джонни всегда путешествовал с заткнутым за пояс брюк револьвером 38-го калибра. И вот он вытащил его и показал мне, как, должно быть, показывал доктору Морану. – И вот я ему и говорю: «Знаете что, док, когда у человека больше нечего взять, я отбираю у него жизнь». Он сразу понял, что я не шучу, и позвонил своему приятелю Волни Дэвису.
Я кивнул – с таким видом, точно это имя мне что-то говорило. Позже выяснилось, что Волни Дэвис был членом банды Ма Баркера. Очень славный оказался парень. И Док Баркер – тоже. А подружка Волни носила прозвище Крольчиха. Прозвали ее так потому, что эта дамочка несколько раз сбегала из тюрьмы с помощью подкопа. И вообще она была самой крутой из всех. Козырная дамочка, иначе не скажешь! Она единственная из всех согласилась помочь нашему бедному Джеку. Ни от кого другого не было толку – ни от всех этих торговцев пилюлями, ни от хирургов, которые только и умели, что измываться над физиономиями актеров, и уж определенно – ни от доктора Джозефа Морана (он же Сопляк, он же Недоносок).
Баркеры были в бегах после неудавшегося киднепинга. Сам Ма Баркер давным-давно смылся – кажется, во Флориду. Их притончик в Авроре был не бог весть что – четыре комнатушки, никакого тебе электричества, сортир во дворе. Но все равно лучше, чем комната в салуне «Мерфи». Ну и, как я уже сказал, подружка Волни по крайней мере хоть старалась что-то сделать для нас. Мы находились здесь уже вторую ночь.
Она расставила вокруг кровати керосиновые лампы, потом простерилизовала нож для чистки картофеля в котелке с кипящей водой.
– Если вам, ребятишки, вдруг приспичит блевануть, – предупредила она, – постарайтесь потерпеть до тех пор, пока не закончу.
– За нас не переживай, – сказал Джонни. – Мы будем о’кей, правда, Гомер?
Я кивнул, но без особой уверенности. Меня уже начало подташнивать при виде всей этой подготовки. Джек лежал на животе, повернув голову набок, и что-то бормотал себе под нос. Не умолкал ни на секунду. Что бы ни происходило, для него комната была наполнена людьми, которых видел только он.
– Надеюсь на это, – сказала Крольчиха. – Потому как если начну, обратной дороги уже не будет. – Тут она подняла голову и увидела стоявшего в дверях Дока. А рядом – Волни Дэвиса. – Вали отсюда, лысый, – сказала она Доку. – И не забудь прихватить с собой Большого Вождя.
Волни Дэвис был таким же индейцем, как я – китайским императором, но его вечно так подкалывали, потому что вырос он среди чероки. Еще мальчишкой он стырил пару башмаков, и какой-то умник судья влепил ему за это три года тюрьмы. С этого и начал Волни Дэвис свой путь преступника.
Волни с Доком вышли. Как только они скрылись из виду, Крольчиха решительным движением сделала на спине Джека надрез в виде буквы «Х». Колени у меня подогнулись, я просто был не в силах видеть все это. Я держал Джека за ноги. Джонни сидел рядом, в изголовье, и бормотал какие-то слова утешения, но это не помогало. Когда Джек начал орать, Джонни накрыл ему голову кухонным полотенцем и кивком дал Крольчихе понять, чтобы продолжала. А потом все время гладил Джека по голове и говорил, чтобы тот не волновался, все будет просто чудесно.
Ох уж эти Крольчихи! Почему-то женщин принято называть хрупкими созданиями, но про нашу подругу сказать этого было никак нельзя. Да у нее даже рука ни разу не дрогнула, честное слово! Из надреза хлестала кровь, то алая, то с черными сгустками, а она врезалась в рану все глубже, и вот, наконец, из нее пошел гной. Желтовато-белый, но попадались в нем крупные зеленые сгустки, и все это было очень похоже на сопли. Короче, кошмар какой-то!.. Но когда она добралась до легкого, вонь стала просто невыносимой. Наверное, в тысячу раз хуже, чем во Франции во время газовой атаки.
Джек судорожно и со свистом втягивал воздух. В горле у него клокотало, те же звуки доносились и из легкого.
– Тебе лучше поспешить, – заметил Джонни. – У него утечка, как в воздушном насосе.
– Без тебя знаю, – огрызнулась Крольчиха. – Пуля засела в легком. А ну-ка, держи его крепче, красавчик!
Вообще-то Джек не слишком сильно брыкался. Здорово ослаб за последнее время. И посвистывание становилось все тише и тише. В комнате было чудовищно жарко – из-за расставленных вокруг постели керосиновых ламп. К тому же они нещадно коптили, и эта вонь смешивалась со страшным запахом гангрены. Надо было открыть окно перед тем, как начинать операцию, но мы не догадались это сделать и теперь в любом случае было уже поздно.
Крольчиха запаслась целым набором щипчиков, но ей никак не удавалось ввести их в рану.
– Мать твою! – выругалась она, отшвырнула щипцы, а потом запустила в кровавую рану всю пятерню и стала шарить там. И вот наконец нашла пулю, подцепила ее, выдернула и бросила на пол. Джонни наклонился, чтобы поднять, но она строго заметила: – Успеешь забрать сувенир, красавчик. Лучше держи своего дружка, и крепче!
Она принялась запихивать в рану марлю.
Джонни приподнял край кухонного полотенца, заглянул под него.
– Успели как раз вовремя, – с ухмылкой заметил он. – Старина Ред Гамильтон уже стал синеть.
За окном послышался шорох шин, подъехала какая-то машина. Вполне возможно, что копы, но тут уж мы ничего не могли поделать.
– А ну-ка, нажми хорошенько, – сказала она мне и показала на дырку с торчащей из нее марлей. – Гладильщица из меня никакая, да и швея тоже, но все же попробую подштопать парнишку.
Мне страшно не хотелось прикасаться к ране, но делать было нечего, пришлось повиноваться. Я надавил на края раны, из нее вытекло еще немного гноя, на сей раз – более водянистого. Тут желудок у меня начало выворачивать наизнанку, и я рыгнул несколько раз. Просто не мог сдержаться.
– Кончай, – сказала она. – Коли считаешь себя мужчиной, способным спустить курок и проделать в человеке дырку, должен и с дыркой уметь обращаться, – и принялась зашивать рану длинными стежками крест-накрест, проталкивая иглу в распухшую плоть. После первых двух я отвел глаза – просто не в силах был смотреть.
– Спасибо тебе, – сказал Джонни, когда она закончила. – И еще хочу, чтоб ты знала, я у тебя в вечном долгу.
– Рано радуешься, – заметила она. – И одного шанса против двадцати не дала бы, что он выкарабкается.
– Он выкарабкается обязательно, вот увидишь, – сказал Джонни.
Тут в комнату ввалились Док и Волни. За ними маячил еще один член банды, Бастер Дэггз, или Дрэггз, точно теперь не помню. Тем не менее именно он бегал звонить по телефону на станции автосервиса, и ему сообщили, что феды вовсю шуруют в Чикаго, гребут всех подряд, кто, как им кажется, мог бы иметь отношение к похищению Бремера – последнему крупному делу банды Баркера. В числе арестованных оказались: Джон Дж. (Босс) Маклафин, у которого были свои люди в среде виднейших чикагских политиков, а также доктор Джозеф Моран по прозвищу Плакса.
– Моран сдаст федам это местечко, – сказал Волни. – Ему это раз плюнуть.
– Может, это вообще вранье, – заметил Джонни. Джек лежал без сознания. Рыжие пряди разметались по подушке и напоминали кусочки мелко скрученной проволоки.
– Ты не хочешь верить, не надо, никто тебя не заставляет, – сказал Бастер. – Мне сообщил это Тимми О’Ши, лично.
– А кто такой этот Тимми О’Ши? Шестерка у Попа? – презрительно заметил Джонни.
– Он племянник Морана, – ответил Док, закрывая тем самым тему.
– Знаю, о чем ты думаешь, красавчик, – сказала Джонни Крольчиха. – Но только зря. Если посадить этого парня в машину и везти в Сент-Пол объездными путями, где не дороги, а сплошь кочки да ухабы, он к утру Богу душу отдаст.
– Вполне можете оставить его здесь, – заметил Волни. – Приедут копы, они о нем и позаботятся.
Джонни сидел в кресле, пот градом катился по лицу. Он выглядел страшно усталым, но улыбался. Джони всегда улыбался.
– Да уж позаботятся, это точно, – выдавил он. – Но только ни в какую больницу они его не повезут. Скорее всего положат подушку на лицо и сядут на нее. – Тут я вздрогнул, вы наверняка догадываетесь почему.
– Что ж, вам решать, – сказал Бастер. – Потому как к рассвету они непременно окружат эту забегаловку. Лично я собираюсь рвать когти.
– Да, поезжайте все, – сказал Джонни. – Это и к тебе относится, Гомер. А я останусь здесь, с Джеком.
– Ну уж нет, черта с два, – сказал Док. – Я тоже остаюсь.
– И то правда. Почему бы нет? – кивнул Волни Дэвис.
Бастер Дэггз, или Дрэггз, посмотрел на них, как смотрят на сумасшедших. И знаете что? Лично меня это ничуть не удивило. Уж кому, как не мне, было знать, каким воздействием на людей обладал наш Джонни.
– Я тоже остаюсь, – сказал я.
– А я сматываюсь, – сказал Бастер.
– Вот и славненько, – заметил Док. – Заодно заберешь с собой Крольчиху.
– Да ну вас к чертям собачьим! – огрызнулась Крольчиха. – Лично я как раз собиралась сварганить чего-нибудь пожрать.
– Совсем, что ли, сбрендила? – спросил ее Док. – Какая еще жратва? На дворе час ночи, и лапы у тебя по локоть в крови.
– Да мне плевать, сколько там сейчас времени, а кровь можно смыть, – сказала она. – Сейчас сварганю вам, мальчики, самый роскошный завтрак в жизни – яйца, бекон, соус, поджаристые такие булочки с хрустящей корочкой.
– Я люблю тебя! Выходи за меня замуж! – сказал Джонни, и мы дружно расхохотались.
– Ладно, – проворчал Бастер. – Раз обещан такой завтрак, я что, рыжий, что ли? Я тоже остаюсь, ненадолго.
Вот так и получилось, что мы остались в том фермерском доме на задворках Авроры. Остались и были готовы умереть ради парня, который – причем не важно, нравилось это Джонни или нет – был уже одной ногой в могиле. Мы забаррикадировали входную дверь диваном и креслами, а черный ход – газовой плитой, которая все равно не работала. Зато дровяная печь еще как работала! Мы с Джонни принесли из «форда» автоматы, Док достал с чердака несколько пушек. И еще – целый ящик гранат, миномет и ящик снарядов к этому самому миномету. Готов побиться об заклад: у армейских частей, стоявших в тех краях, не было такого вооружения! Ха-ха-ха!
– Лично мне плевать, сколько у нас этого добра! – проворчал Док. – Главное, что этот сучий потрох Мелвин Первис с ними, вот что меня угнетает.
К этому времени Крольчиха успела накрыть на стол, время еще раннее, но фермеры встают и завтракают еще засветло. Ели мы по очереди, двое постоянно вели наблюдение за подъездом к дому. Один раз Бастер поднял тревогу, и все разбежались по своим местам, но тревога оказалась ложной – просто по дороге проехал грузовик с молоком. А копы так и не явились. Можете считать, что информация была ложной. Но лично я приписываю это удачливости Джонни.
