скачать книгу бесплатно
– Я его видел. Человека-птицу, я имею в виду. Он от меня убежал.
– Ага. Он заблудился. Говорит, что он ищет какое-то место. Называется Алгул Сьенто, только он иногда называет его Синим Небом или Небесами. Я лично понятия не имею, где это. Ты не знаешь, случайно?
Стрелок покачал головой.
– Ладно… он не кусается и никому не мешает, так что хрен с ним. А ты сам живой или мертвый?
– Живой, – отозвался стрелок. – Ты говоришь, как мэнни.
– Я был мэнни, но очень недолго. Быстро понял, что это не для меня; уж больно они компанейские, на мой взгляд, и вечно их тянет искать дырки в мире.
«Это точно, – подумал стрелок. – Мэнни – великие путешественники».
Еще мгновение они молча разглядывали друг друга, а потом поселенец протянул стрелку руку.
– Меня зовут Браун.
Стрелок пожал его руку и назвал себя. И в этот момент тощий ворон каркнул на крыше землянки. Поселенец ткнул пальцем в ту сторону:
– А это Золтан.
При звуке своего имени ворон еще раз каркнул и слетел с крыши прямо на голову Брауну, где и устроился, вцепившись обеими лапами в спутанную шевелюру.
– Драть тебя во все дыры, – отчетливо прокаркал ворон. – И тебя, и кобылу твою.
Стрелок дружелюбно кивнул.
– Бобы, бобы, нет музыкальней еды, – вдохновенно продекламировал ворон, польщенный вниманием, – чем больше сожрешь, тем звончей перданешь.
– Это ты его учишь?
– Сдается мне, ничего больше он знать не хочет, – отозвался Браун. – Я как-то пытался его научить «Отче наш». – Он обвел взглядом безликую твердь пустыни. – Но, сдается мне, Отче наш – не для этого края. Ты стрелок. Верно?
– Да. – Он сел на корточки и достал кисет с табаком. Золтан перелетел с головы Брауна на плечо стрелка.
– А я думал, стрелков больше нет.
– Есть, как видишь.
– Ты из Внутреннего мира?
Стрелок кивнул.
– Только я там давно не был.
– Там еще что-то осталось?
Стрелок не ответил и сделал такое лицо, что сразу стало понятно: лучше не поднимать эту тему.
– Наверное, гонишься за тем, другим.
– Да, – ответил стрелок и тут же задал неизбежный вопрос: – Давно он тут проходил?
Браун пожал плечами.
– Не знаю. Здесь время какое-то странное. И направление и расстояния – тоже. Больше чем две недели. Но меньше двух месяцев. Тот мужик, который мне носит бобы, с тех пор приходил два раза. Так что, наверное, шесть недель. Хотя я могу ошибаться.
– Чем больше сожрешь, тем звончей перданешь, – вставил Золтан.
– Он тут останавливался? – спросил стрелок.
Браун кивнул.
– Ну, только чтобы поужинать, как и ты. Ты же, как я понимаю, поужинаешь. Мы посидели с ним, потолковали.
Стрелок поднялся, и ворон, протестующе каркнув, перебрался обратно на крышу. Стрелка охватила какая-то странная дрожь – дрожь предвкушения.
– И что он тебе говорил?
Браун удивленно приподнял бровь.
– Да так, ничего. Спрашивал, бывает ли тут у нас дождь, и давно ли я здесь поселился, и не схоронил ли жену. Спросил, была ли она мэнни, и я сказал, да, потому что мне показалось, что он и так это знает. Болтал-то все больше я, что вообще мне несвойственно. – Он умолк на мгновение, и только вой ветра нарушал мертвую тишину. – Он колдун, верно?
– Помимо прочего.
Браун серьезно кивнул.
– Я сразу понял. Он вытряхнул из рукава кролика, уже освежеванного и выпотрошенного. Прямо бери и клади в котел. А ты?
– Колдун? – Стрелок рассмеялся. – Нет, я просто человек.
– Тебе никогда его не догнать.
– Ничего, догоню.
Они посмотрели друг другу в глаза, вдруг проникшись взаимной симпатией: поселенец на иссохшей его земле, овеваемой пылью, и стрелок на сланцевой тверди, уходящей в пустыню. Он достал свой кремень.
– На вот. – Браун вытащил из кармана спичку с серной головкой и зажег ее, чиркнув по заскорузлому ногтю. Стрелок поднес кончик своей самокрутки к огню и глубоко затянулся.
– Спасибо.
– Тебе, наверное, нужно наполнить свои бурдюки, – отвернувшись, сказал поселенец. – Там за домом – родник, прямо под скатом крыши. А я пока приготовлю поесть.
Стрелок направился на задний двор, осторожно переступая через кукурузные грядки. Родник оказался на дне вырытого вручную колодца, выложенного камнями, чтобы вода не подмывала почву, рассыпчатую, как пыль. Спускаясь по шаткой лесенке, стрелок рассудил про себя, что с камнями возни было минимум года на два: набрать, натаскать, уложить. Вода оказалась чистой, но текла медленно, так что долгое это было дело – наполнить все бурдюки. Когда он заканчивал со вторым, Золтан взгромоздился на край колодца.
– Драть тебя во все дыры. И тебя, и кобылу твою, – предложил он.
Стрелок вздрогнул и поднял глаза. Глубина футов пятнадцать, не меньше; Брауну ничего бы не стоило сбросить вниз камень, проломить стрелку голову и забрать все стрелково добро. Ни полоумный, ни прокаженный так бы не поступили; но Браун – не дурик и не больной. И все же Браун ему понравился, так что стрелок выбросил эту мысль из головы и наполнил оставшиеся бурдюки водой. Бог захотел – появилась вода, а чего там еще хочет Бог, с этим пусть разбирается ка. А его дело маленькое.
Когда стрелок вошел в хижину, спустившись по лестнице (все как положено: жилье устроено под землей, только так можно схватить и удержать ночную прохладу), Браун сидел у крошечного очага и переворачивал в углях кукурузные початки, поддевая их деревянной лопаткой. Две побитые по краям тарелки уже стояли по обеим сторонам выцветшего одеяла мышиного цвета, расстеленного на полу. Вода для бобов только еще начала закипать в котелке над огнем.
– Я заплачу и за воду тоже.
Браун даже не поднял головы.
– Вода – дар Божий. А бобы приносит папаша Док.
Стрелок издал короткий смешок и уселся на пол, прислонившись спиной к стене. Он сложил руки на груди и закрыл глаза. Вскоре по комнатушке разнесся запах жареной кукурузы. Браун высыпал в котелок пакетик сухих бобов, они громыхнули, как камушки. Слышалось изредка повторяющееся тук-тук-тук— это Золтан беспокойно ходил по крыше. Стрелок устал; бывало, в сутки он шел по шестнадцать, а то и вообще по восемнадцать часов, чтобы быстрей оказаться как можно дальше от того кошмара, что приключился в Талле, последней из деревень у него на пути. Причем последние двенадцать дней ему пришлось идти пешком; силы мула были уже на пределе. Как он еще жив – непонятно. Разве что в силу привычки. Когда-то стрелок знал одного человека, мальчишку по имени Шими. Так вот. У Шими был мул. Шими давно уже нет; никого больше нет. Остались лишь двое: сам стрелок и человек в черном. До него доходили какие-то смутные слухи об иных землях, зеленых землях за пределами этого края – их называют Срединным миром, – но верилось в это с трудом. Зеленые земли в здешнем пустынном краю – это как детская сказка.
Тук-тук-тук.
Две недели, сказал Браун, максимум шесть. Но это не важно на самом деле. В Талле были календари, и они там запомнили человека в черном. Потому что он исцелил старика. Самого обыкновенного старика, умирающего от травки. Старика тридцати пяти лет от роду. И если Браун не ошибался, получается, что человек в черном с тех пор поутратил свое преимущество, а стрелок сократил расстояние. Но пустыня еще не закончилась. И пустыня еще обернется адом.
Тук-тук-тук…
Одолжи мне свои крылья, птица. Я раскину их широко-широко, и меня унесет восходящий поток.
Он заснул.
III
Браун разбудил его через час. Было темно. Единственный проблеск света – тускло-вишневое мерцание угольков в очаге.
– Твой мул приказал долго жить, – сказал Браун. – Прими мои соболезнования. Ужин готов.
– Как?
Браун пожал плечами.
– Поджарен и сварен, а как иначе? Очень разборчивый, да?
– Нет, я про мула.
– Просто лег и не встал. Видно же, старый был мул. – Он помолчал и добавил, как бы извиняясь: – Золтан склевал глаза.
– Ага. – Этого следовало ожидать. – Ну да ладно.
Когда они уселись у одеяла, что служило здесь вместо стола, Браун еще раз изумил стрелка, испросив краткого благословения: дождя, здоровья и просветления душе.
– А ты веришь в загробную жизнь? – спросил стрелок, когда Браун выложил ему на тарелку три дымящихся кукурузных початка.
Браун кивнул.
– Сдается мне, это она и есть.
IV
Бобы были как пули, кукуруза – не мягче. Снаружи выл ветер, обдувая покатую крышу, свисающую до земли. Стрелок ел быстро и жадно, запивая еду водой. Он выпил целых четыре чашки. Он еще не доел, как вдруг раздался стук в дверь, словно кто-то строчил из пулемета. Браун встал и впустил Золтана. Ворон перелетел через комнату и угрюмо устроился в уголке.
– Нет музыкальней еды, – буркнул он.
– Слушай, а ты не думал его съесть? – спросил стрелок.
Поселенец рассмеялся.
– Животные, умеющие говорить… их не едят, – сказал он. – Птицы, ушастики-путаники, бобы-человеки. У них мясо жесткое.
После ужина стрелок предложил Брауну свой табак.
«Сейчас, – подумал стрелок. – Сейчас будут вопросы».
Но Браун не задавал никаких вопросов. Он молча курил табак, выращенный в Гарлане долгие годы назад, и смотрел на догорающие угольки. В хижине стало заметно прохладнее.
– И не введи нас во искушение, – выдал Золтан. Неожиданно, как откровение.
Стрелок вздрогнул, как будто в него кто-то выстрелил. У него вдруг возникла уверенность, что все это иллюзия, наваждение. Что человек в черном наслал на него свои чары и пытается что-то ему сказать. Посредством таких идиотских и бестолковых символов.
– Знаешь такой городок, Талл? – спросил он.
Браун кивнул.
– Заходил на пути сюда. И потом еще один раз, чтобы продать кукурузу и хлопнуть виски. В тот год тут был дождь. Минут пятнадцать, наверное, лил. Земля, веришь ли, словно раскрылась и поглотила всю воду. И уже через час снова стала сухой и белой. Как всегда. Но кукуруза… Боже мой, кукуруза! Было видно, как она растет. Но это еще ничего. Ее было слышно, будто дождь дал ей голос. Хотя и безрадостный голос. Она как будто вздыхала и стонала, выбираясь из-под земли. – Он помолчал. – Зато уродилась на славу. Мне даже вроде как лишку было. Так что я взял и продал ее. Папаша Док предлагал, давай, мол, я продам, чего тебе-то таскаться. Но он бы меня обжулил. Вот я сам и пошел.
– Тебе там не понравилось?
– Нет.
– А меня там едва не убили, – сказал стрелок.
– Как так?
– Я убил человека, которого коснулась десница Божия. Только это был не Бог. А тот человек, с кроликом в рукаве. Человек в черном.
– Он это специально подстроил. Заманил тебя в ловушку.
– Твоя правда, за правду – спасибо.
Они смотрели друг другу в глаза сквозь полумрак. В этом застывшем мгновении чувствовалась некая безысходная завершенность.
«Сейчас будут вопросы».
Но Браун по-прежнему не задавал никаких вопросов. Он мусолил свою самокрутку, пока от нее не остался дымящийся чинарик, но когда стрелок похлопал по кисету, предлагая еще, Браун только мотнул головой.
Золтан встрепенулся, собрался было высказаться, но смолчал.
– А можно, я расскажу? – спросил стрелок. – Вообще-то я не особенно разговорчивый, но…
– Иногда надо выговориться. Ты рассказывай, а я буду слушать.
