скачать книгу бесплатно
– Искренне тебе сочувствую, но это не моя проблема. Если ты кого-то задавишь, на меня могут подать в суд. Тебя это вряд ли заботит, но мне-то не все равно. Приходится прикрывать свою задницу. В нашем поганом мире этого никто за тебя не сделает.
Хью буквально физически ощутил, как обида, жалость к самому себе и странное чувство собственной никчемности всплывают на поверхность его сознания, как какая-то гадкая жидкость из канистры с ядовитыми отходами, зарытой глубоко в землю. Он посмотрел на свои ключи, висевшие за стойкой рядом с надписью: ЕСЛИ ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ НАШ ГОРОД, ИДИ НА ВОКЗАЛ, – и опять перевел взгляд на Генри. Тут он почувствовал, что сейчас заплачет, и испугался.
Генри обратился к другим клиентам:
– Эй вы, бездельники! Кто-нибудь из вас едет в сторону Касл-Хилл?
Все опустили глаза и молчали. Кто-то хрустнул пальцами. Чарли Фортин нарочито неторопливо направился в туалет. Никто не ответил.
– Вот видишь? – набычился Хью. – Ну же, Генри, отдай мне ключи.
Генри покачал головой:
– Если хочешь еще раз приехать сюда и пропустить пару стаканчиков, придется тебе прогуляться пешочком.
– Ну и ладно, а вот и пойду прогуляюсь! – выпалил Хью. Он был похож на избалованного ребенка, который сейчас закатит истерику с воплями и слезами. Он прошел через зал, опустив голову и сжав кулаки. Он боялся, что кто-нибудь засмеется. Он даже надеялся, что кто-нибудь засмеется. Тогда бы он начистил насмешнику морду, и пошла она на хрен, эта работа. Но все безмолвствовали, кроме Ребы Макинтайр, которая что-то там завывала про Алабаму.
– Завтра можешь забрать ключи! – крикнул ему вслед Генри.
Хью не ответил. Проходя мимо музыкального автомата, он неимоверным усилием воли подавил желание пнуть на прощание эту проклятую «Рок-Олу». Потом, опустив голову еще ниже, он вышел в темноту.
6
Туман превратился в противную морось, и у Хью было стойкое подозрение, что еще до того, как он доберется до дому, эта морось перейдет в затяжной, мерзкий дождь. Везет как утопленнику. Он упрямо шел вперед, уже не так сильно шатаясь (прогулка на воздухе все-таки отрезвляет) и зыркая по сторонам. В голове был сумбур, и ему хотелось, чтобы кто-нибудь дал ему повод. Сегодня достаточно даже совсем пустякового повода. Он вдруг вспомнил мальчишку, который вчера выскочил прямо ему под колеса, и пожалел, что не размазал паршивца по мостовой. И он был бы не виноват. Раньше дети смотрели, куда идут.
Он прошел мимо пустого участка, где до пожара стоял «Эмпориум Галлориум», мимо пошивочного ателье, мимо магазина инструментов… и поравнялся с «Нужными вещами». Мельком глянув на витрину, он еще раз оглядел улицу (до дома осталось что-то около полутора миль – всего ничего, можно попробовать успеть до дождя) и внезапно остановился.
Он уже отошел на десяток шагов от нового магазина, так что пришлось возвращаться. Над витриной горел светильник, заливая мягким приглушенным светом три выставленных в ней предмета. Свет из витрины падал и на него тоже, вызывая чудесные превращения. Внезапно Хью стал похож на усталого мальчика, давно пропустившего время сна, – маленького мальчика, который только что увидел свой самый желанный подарок на Рождество. Подарок, которого не заменят все богатства на земле. Эта штука лежала в самом центре витрины, окруженная двумя рифлеными вазами (это было любимое Нетти цветное стекло, хотя Хью этого и не знал, но даже если бы и знал, то плевать ему было на это).
В витрине лежал лисий хвост.
Внезапно Хью перенесся обратно во времени в 1955 год, когда он только что получил права и собирался поехать на матч чемпионата Западного Мэна среди старших школьников – Касл-Рок против Гринс-парка – на отцовском кабриолете, «форде» 1953 года выпуска. Была середина ноября, но день был не по сезону теплый. Достаточно теплый, чтобы ехать без крыши (и особенно если ты и твои друзья – отвязные безбашенные мальчишки, настроенные как следует побеситься). В машине их было шестеро. Питер Дойон притащил фляжку виски, Перри Комо возился с радиоприемником, Хью Прист сидел за рулем, а на конце антенны трепыхался ослепительно рыжий, пушистый лисий хвост – точь-в-точь такой, какой сейчас красовался в витрине.
Хью вспомнил, как он тогда смотрел на развевающийся хвост и думал, что, когда у него будет свой кабриолет, он обязательно купит себе такой же.
Он вспомнил, как отказался от виски, когда подошла его очередь. Он же сидел за рулем, а раз ты за рулем, то даже не думай пить – ведь ты отвечаешь за жизнь других. И он вспомнил еще одну вещь: это был самый счастливый час самого счастливого дня в его жизни.
Память удивила его болезненной четкостью и полнотой ощущений: дымный аромат горящих листьев, отблески ноябрьского солнца на хромированных деталях машины. Сейчас, пока Хью рассматривал лисий хвост в витрине «Нужных вещей», ему стало ясно, что это действительно был лучший день его жизни, один из последних хороших деньков перед тем, как зеленый змий крепко схватил его в свои мягкие резиновые объятия, превратив в некий извращенный вариант царя Мидаса: все, к чему он прикасался, теперь превращалось в дерьмо.
Неожиданно он подумал: Я могу измениться.
Мысль была захватывающе четкой.
Я могу начать все сначала.
Но разве такое бывает?
Наверное, все же бывает. Вот куплю себе этот лисий хвост и привяжу его к антенне своего «бьюика».
Но над ним же будут смеяться. Ребята его засмеют.
Какие ребята?! Генри Бофорт? Этот молокосос Бобби Дугас? Да пошли они куда подальше. Купи этот хвост, привяжи к антенне и вперед…
Вперед – куда?
Ну, для начала, может быть, на собрание общества Анонимных алкоголиков? Они каждый четверг собираются в Гринс-парке.
На мгновение одна только мысль о том, что такое возможно, ошарашила и восхитила его, как восхищает узника ключ, оставленный в замочной скважине нерадивым тюремщиком. На мгновение он даже поверил, что у него все получится. Он представил себе, как ему вручают сначала белый жетон[6 - Жетоны, отмечающие степень успеха лечащегося от алкоголизма.], а потом – красный и синий жетоны; представил себе, что остается трезвым день за днем, месяц за месяцем. Никаких «Подвыпивших тигров». Жалко, конечно. Но зато никаких дней получки, проведенных в томительном ожидании розового листка, который придет вместе с чеком по почте. А это уже очень даже неплохо.
В эту минуту, стоя перед витриной «Нужных вещей», Хью заглянул в будущее. Впервые за многие годы он смотрел в будущее, и этот роскошный рыжий лисий хвост с белым кончиком развевался в нем, как боевое знамя.
Но потом наваждение прошло и реальность обрушилась на него. Реальность пахла дождем и сырой грязной одеждой. Не будет никакого лисьего хвоста, никаких собраний АА, никаких жетонов, никакого будущего. Ему пятьдесят один год, а пятьдесят один год – уже не тот возраст, чтобы мечтать о каких-то грядущих свершениях. В пятьдесят один год ты уже не строишь никаких планов на будущее, а лишь убегаешь от лавины прошлого.
Если бы сейчас был рабочий день, Хью скорее всего зашел бы в магазин. Да, черт подери, зашел бы. Он вошел бы в магазин и спросил, сколько стоит тот хвост с витрины. Но уже десять вечера, на Главной улице все закрыто и заперто, как пояс целомудрия сказочной Снежной Королевы. А завтра утром, когда он проснется с чувством, как будто ему воткнули шило промеж глаз, он и не вспомнит об этом прекрасном рыжем лисьем хвосте, трепещущем на ветру.
Но все же он медлил. Стоял у витрины и водил по стеклу грязными загрубевшими пальцами, как ребенок перед магазином игрушек. Слабая улыбка тронула уголки его губ. На пропитом лице Хью Приста эта мягкая улыбка казалась совсем неуместной. А потом где-то на Смотровой пару раз громыхнула машина, как будто выстрелы разрезали влажный воздух, и Хью очнулся.
На хрен, на хрен. О чем ты думаешь?!
Он отвернулся от витрины и направился к дому, если можно назвать домом ту двухкомнатную лачугу с пристроенным сараем, в которой он живет. Проходя под навесом, он посмотрел на дверь… и снова остановился.
На двери висела табличка с надписью:
ОТКРЫТО
Словно во сне, Хью взялся за ручку и повернул ее. Дверь легко подалась. Над головой звякнул маленький серебряный колокольчик. Впечатление было такое, что звук доносился откуда-то издалека.
Посреди магазина стоял человек. Он орудовал щеткой из перьев, смахивая пыль с прилавка, и что-то тихонечко напевал себе под нос. Услышав звон колокольчика, он повернулся к Хью. Его, похоже, нисколько не удивило, что кто-то пришел в магазин в десять минут одиннадцатого, вечером в среду. Хью не сумел разглядеть лица человека за прилавком, но его глаза он увидел отчетливо, и они поразили его. Даже не карие, а абсолютно черные, как у индейца.
– Парень, ты забыл перевернуть табличку на дверях, – услышал Хью собственный голос.
– Нет, вовсе нет, – вежливо отозвался мужчина. – Я, знаете ли, плохо сплю и иногда долго не закрываюсь. А вдруг кто-нибудь да заглянет из поздних прохожих… вот как вы, например… и что-нибудь себе приглядит. Не хотите войти осмотреться?
Хью Прист вошел в магазин и закрыл за собой дверь.
7
– Там у вас лисий хвост… – начал Хью, запнулся, откашлялся, прочищая горло, и попробовал еще раз. Но вместо нормальных слов выходило какое-то хриплое, неразборчивое бормотание: – Там у вас лисий хвост в витрине.
– Да. – Хозяин кивнул. – Очень красивый, правда?
Он держал щетку перед собой и с интересом смотрел на Хью поверх букета из перьев, скрывавших нижнюю половину его лица. Хью не видел его рта, но был уверен, что тот улыбается. Обычно его напрягало, если кто-то – и особенно человек незнакомый – улыбается при разговоре с ним. Хотелось сразу же дать по морде. Однако сегодня его это не раздражало. Может быть, потому, что сегодня он принял всего половину своей обычной дозы.
– Да, – согласился Хью. – Он просто роскошный. Когда я был маленьким, у отца был кабриолет с таким же вот лисьим хвостом, прикрепленным к антенне. В этом убогом городишке никто не верит, что когда-то и я был ребенком, но это действительно так. Как и все.
– Конечно. – Хозяин пристально смотрел на Хью, и – странная вещь – Хью казалось, что его глаза растут и становятся все больше и больше, заполняя собой все пространство. Хью не мог отвести от них взгляда. От слишком долгого контакта «глаза в глаза» ему тоже обычно хотелось набить собеседнику морду. Но сегодня такого желания не возникло.
– Я тогда думал, что лисий хвост – самая роскошная вещь в мире.
– Конечно.
– Роскошно – так мы тогда говорили. Не то что сейчас: круто. Или: кайфово… я вообще не понимаю, что это за хрень собачья.
Хозяин «Нужных вещей» ничего не ответил на это. Он просто молча смотрел на Хью Приста своими черными индейскими глазами через листву метелки из перьев.
– Как бы там ни было, я хочу его купить. Он продается?
– Конечно, – в третий раз произнес Лиланд Гонт.
Хью почувствовал облегчение и внезапную радость.
У него вдруг появилась уверенность в том, что все будет в порядке – абсолютно все. Что в общем-то было безумием чистой воды: в Касл-Роке и трех ближайших городах трудно было бы найти человека, которому он не был должен денег, уже полгода он висел на волоске под угрозой увольнения, его «бьюик» держался на ходу лишь святыми молитвами… и все же, все же, все же…
– Сколько? – спросил Хью. Он впал в легкую панику, потому что не знал, хватит ли у него денег. Или еще того хуже: хвост будет стоит немерено, но он все-таки наскребет необходимую сумму завтра или послезавтра, а потом вдруг окажется, что хвост уже продан.
– Ну, так сразу не скажешь. Это зависит…
– От чего?
– От того, сколько ты готов заплатить.
Словно во сне, Хью достал из заднего кармана свой потертый бумажник.
– Убери это, Хью.
Разве я называл ему свое имя?
Он не помнил, но бумажник убрал.
– Выворачивай карманы. Прямо сюда, на прилавок.
Хью вытащил из карманов все. Складной нож, упаковка мятных леденцов, зажигалка «зиппо», около полутора долларов мелочью, пересыпанной табаком. Монеты звякнули о стекло.
Мужчина нагнулся над прилавком и исследовал кучку.
– Вполне подойдет, – сказал он и провел щеткой по этой скудной коллекции. Когда он убрал ее, на прилавке остались нож, зажигалка и конфеты. Все монеты исчезли.
Хью наблюдал за происходящим без всякого удивления. Он молчал, как говорящая игрушка с севшими батарейками. Высокий мужчина сходил к витрине, вернулся с лисьим хвостом и положил его на прилавок рядом с маленькой кучкой вещей из карманов Хью.
Хью медленно протянул руку и погладил мех, густой и прохладный. Он пощелкивал статическим электричеством. Гладить этот мех – все равно что гладить ясную осеннюю ночь.
– Хорош? – спросил хозяин.
– Хорош, – рассеянно согласился Хью и собрался взять хвост с прилавка.
– Подожди, – резко проговорил хозяин, и Хью тут же отдернул руку. Он смотрел на Гонта с такой неизбывной обидой, что она была больше похожа на горе. – Ты еще не расплатился.
– Да, – согласился Хью. Я как под гипнозом, подумал он. Черт, кажется, этот парень меня загипнотизировал. Но это было не важно. Даже немного… приятно.
Он опять потянулся к бумажнику, но как будто в замедленной съемке.
– Да оставь ты его, ты, осел, – раздраженно сказал мистер Гонт и отложил в сторону свою щетку.
Рука Хью безвольно повисла.
– Почему, интересно, почти все люди уверены, что все решают их деньги? – ворчливо спросил Гонт.
– Не знаю, – сказал Хью. Он никогда не задумывался об этом. – Глупо как-то получается.
– Хуже, – отрезал Гонт. Теперь в его голосе появились сварливые, раздраженные нотки, как будто он либо очень устал, либо сильно разозлился. Впрочем, он действительно утомился – сегодня был длинный день, насыщенный событиями. Он многого добился, но работы еще предстояло немало. Непочатый край. – Намного хуже. Это преступная глупость! Знаешь что, Хью? В мире полно людей, которым что-то такое нужно, но которые не понимают, что все продается, буквально все… если ты согласен платить. Они прикрывают свой идиотизм красивыми словесами и гордятся своим здоровым цинизмом. Но все это полная чушь!
– Чушь, – механически согласился Хью.
– Те вещи, которые нужны по-настоящему, за деньги не купишь. Самый толстый бумажник в этом городе не стоит пота из подмышки рабочего человека. Полная чушь! А души! Если бы мне давали пять центов всякий раз, когда я слышу: «Я продам душу за то-то и то-то», – я бы давно уже прикупил себе Эмпайр-Стейт-Билдинг! – Он наклонился поближе к Хью, и его губы растянулись в нездоровой улыбке, обнажившей неровные зубы. – Скажи-ка мне вот что, Хью: на кой ляд, во имя всех тварей земных и подземных, сдалась мне твоя душа?
– Наверное, ни на какой ляд не сдалась. – У Хью было странное ощущение, что его собственный голос доносится издалека. Как будто со дна глубокой, темной пещеры. – К тому же она сейчас не совсем в форме.
Мистер Гонт как-то разом расслабился и выпрямился за прилавком.
– Ладно, хватит лжи и полуправды. Хью, ты знаешь женщину по имени Нетти Кобб?
– Полоумную Нетти? Ее здесь, в городе, все знают. Она убила своего мужа.
– Да, мне говорили. А теперь слушай меня, Хью. Слушай внимательно. А потом забирай свой хвост и отправляйся домой.
Хью Прист слушал очень внимательно.
Снаружи лил настоящий дождь. И вдобавок поднялся ветер.
8
– Брайан! – резко проговорила мисс Рэтклифф. – Как тебе не стыдно, Брайан Раск! От тебя я такого не ожидала! Выйди к доске! Сейчас же!
Он сидел на задней парте в подвальном классе, где проходили логопедические занятия, и, кажется, только что сделал что-то плохое – ужасно плохое, судя по тону мисс Рэтклифф, – но не знал, что именно, пока не встал на ноги. Только тогда он заметил, что он совершенно голый. Его накрыло горячей волной стыда, но вместе с ней пришло и возбуждение. Он посмотрел вниз на свой пенис и испугался, увидев, что тот встает.
– Я сказала, выйди к доске!
Он медленно двинулся по проходу. Остальные ребята – Салли Мейерс, Донни Франкель, Нони Мартин и бедный дебил Слопи Додд – откровенно смеялись над ним.
Мисс Рэтклифф стояла за своим столом, уперев руки в бока и сверкая глазами. Ее роскошные темно-каштановые волосы были как облако света вокруг ее головы.
– Ты плохой мальчик, Брайан, очень плохой.
Он тупо кивнул головой, но его пенис поднял СВОЮ голову, и, казалось, ОН был вовсе не против того, чтобы побыть плохим. ЕМУ это даже НРАВИЛОСЬ.
Мисс Рэтклифф вложила ему в руку кусок мела. Когда их руки соприкоснулись, он почувствовал проскочившую между ними искру.
– А сейчас, – строго сказала учительница, – ты должен пятьсот раз написать на доске: Я ОБЯЗАТЕЛЬНО РАСПЛАЧУСЬ ДО КОНЦА ЗА СВОЮ КАРТОЧКУ С СЭНДИ КУФАКСОМ.
