скачать книгу бесплатно
– Приступайте прямо с завтрашнего дня, если ничто не мешает. В городе сдается множество комнат. Я сделаю пару звонков, если хотите. Вы сможете заплатить девяносто долларов за первую неделю, пока не получите зарплату?
– Да, смогу. Спасибо, мистер Кингсли.
Кингсли отмахнулся.
– А на первую ночь могу порекомендовать гостиницу «Ред руф». Ею управляет мой бывший зять. Он даст вам хорошую скидку. Договорились?
– Договорились.
Все произошло как-то невероятно быстро. Так бывает с последними фрагментами огромной головоломки, когда несколько последних кусочков вдруг сразу встают на свои места. Дэн велел себе не поддаваться эйфории.
Кингсли поднялся. Он был крупным мужчиной и двигался не слишком стремительно. Дэн тоже встал со стула, и когда Кингсли протянул ему похожую на небольшой окорок руку через заваленный бумагами стол, пожал ее. Теперь сверху «Саншайн бэнд» рассказывали миру, как им это нравится, ох-хо, ах-ха…
– Ненавижу это танцевальное дерьмо, – пробормотал Кингсли.
Врешь, подумал Дэн. Тебе эта музыка по сердцу. Потому что напоминает о дочери, с которой ты редко видишься. Она все еще не простила тебя.
– Вы здоровы? – спросил Кингсли. – Что-то вы побледнели.
– Просто устал. Долгая поездка на автобусе.
Сияние вернулось к нему во всей своей мощи. Но почему именно сейчас?
7
Через три дня на новой работе, которые Дэн провел за покраской эстрады и уборкой оставшихся прошлогодних листьев с лужайки Общественного центра, Кингсли пересек Кранмор-авеню и сообщил, что при желании он может снять квартиру на Элиот-стрит. Причем у него будет своя туалетная комната с ванной и душем. Восемьдесят пять долларов в неделю. Дэн сразу же согласился.
– Тогда сходите туда в обеденный перерыв, – посоветовал Кингсли. – Найдите миссис Робертсон. – Он погрозил Дэну пальцем, искривленным надвигающимся артритом. – И постарайтесь не наломать дров, друг мой, потому что она моя старая приятельница. Помните, что я за вас поручился на основе всего лишь хлипких рекомендаций и интуиции Билли Фримана.
Дэн клятвенно заверил, что не наломает никаких дров, хотя горячность, с которой он произносил заверения, показалась несколько напускной даже ему самому. Он опять подумал об отце, которому пришлось униженно просить состоятельного друга пристроить его на любую работу после увольнения из школы в Вермонте. Странно было испытывать сочувствие к человеку, который чуть тебя не убил, но Дэн его испытывал. Неужели отца тоже предупреждали, чтобы он не наломал дров и не облажался? Скорее всего. Вот только Джек Торранс все же наломал дров. По полной программе. Облажался на все сто. Несомненно, отчасти причиной его неудач было пьянство, но и люди, которые в тяжкие времена норовят поставить ногу тебе на горло, вместо того чтобы помочь подняться, тоже сыграли свою роль. Скверно, но такова человеческая натура. А упав до уровня бродячего пса, ты видишь только клыки, когти и грязь.
– И попросите Билли подобрать вам рабочие башмаки потеплее. У него в сарае их накопилось несколько десятков, хотя когда я проверял в последний раз, лишь половина имели пару.
День стоял солнечный, в воздухе пахло весной. Дэн, который работал в джинсах и футболке с эмблемой «Ютика блу сокс», посмотрел сначала на почти безоблачное небо, а потом снова на Кейси Кингсли.
– Да, я знаю, как это выглядит сейчас, но мы с вами все-таки в предгорьях, дружище. Метеорологи обещают нам крепкий северо-восточный ветер и с фут снега. Долго не продержится, фермеры еще называют апрельский снег удобрением для бедняков. Зато ветер может наделать бед. Надеюсь, вы и со снегоуборочной машиной сумеете управиться. – Он помолчал. – А еще, надеюсь, у вас крепкая спина, потому что завтра вам с Билли придется собирать множество обломанных веток. Быть может, нужно будет пилить поваленные деревья. Умеете обращаться с бензопилой?
– Да, сэр.
– Хорошо.
8
С миссис Робертсон Дэн сумел сразу установить добрые отношения – она даже предложила ему сандвич с яичным салатом и чашку кофе в общей кухне. Он согласился, ожидая неизбежных расспросов о том, что привело его во Фрейзер, из каких краев он родом и тому подобных вещах. Но был приятно удивлен, когда ошибся. Она лишь попросила, если есть время, помочь ей закрыть ставни на окнах нижнего этажа, опасаясь, что сбудется прогноз по поводу ветра. Дэн с радостью оказал ей эту небольшую услугу. В своей жизни он придерживался не слишком многих принципов, но один из них гласил: всегда дружи с квартирной хозяйкой, ибо трудно предсказать, не придется ли однажды просить об отсрочке платы.
Затем он вернулся в Общественный центр, где его ждал Билли с целым списком дел. Не прошло и двух дней, как они сняли зимние чехлы со всех детских аттракционов, а теперь пришлось снова все закрывать, заколачивать витрины нескольких киосков и магазинчиков. Последней их миссией стало загнать «Рив» в специально построенное для поезда депо. Потом они уселись на складные стулья рядом с вокзалом Игрушечного городка, чтобы перекурить.
– Знаешь, Дэнни, – сказал Билл, – если начистоту, я сейчас чувствую себя очень усталым пролетарием.
– И не вы один. – Хотя на самом деле Дэн ощущал себя превосходно, мышцы приятно покалывало. Он уже забыл, как это прекрасно – работать на свежем воздухе не с похмелья.
В небе над ними сгущались тучи. Билли посмотрел на них и вздохнул.
– Я молю Бога, чтобы нас миновали снег и ветер, которые обещают по радио, но, похоже, они правы. Кстати, я нашел тебе башмаки. На вид они не очень, но хотя бы парные.
Отправляясь в свое новое жилище, Дэн прихватил ботинки с собой. К тому времени ветер уже начал набирать силу и солнце скрылось. Еще утром во Фрейзере готово было наступить лето. К вечеру лицо обжигал сырой холод надвигавшегося снегопада. Городские улочки опустели, окна домов укрылись за ставнями.
Дэн свернул с Морхед-стрит на Элиот и замер. Вдоль тротуара вместе с остатками прошлогодней листвы ветер катил поношенный цилиндр – шляпу фокусника. Или, быть может, актера из старой музыкальной комедии, подумал он. При виде цилиндра Дэн почувствовал, как мороз пробрал его до костей, потому что на самом деле никакой шляпы там не было.
Он зажмурился, медленно сосчитал до пяти, чувствуя, как усилившийся ветер полощет джинсы вокруг икр, а потом снова открыл глаза. Листья остались, но шляпа пропала. Это снова было сияние, порождавшее живые, тревожные, но, как правило, невразумительные образы. Сияние всегда усиливалось, если он какое-то время не пил, но никогда прежде не проявлялось так ярко, как с момента его прибытия во Фрейзер. Словно здесь царила особая атмосфера. Словно воздух лучше проводил странные передачи с Неизвестной Планеты. Это место было особенным.
Как «Оверлук».
– Нет, – сказал он. – Нет, я в это не верю.
Пара стаканчиков, и все придет в норму, Дэнни. В это ты веришь?
К сожалению, он верил.
9
Дом миссис Робертсон был построен в хаотичном колониальном стиле, и из окна комнаты Дэна на четвертом этаже открывался вид на запад, на горы. Это была панорама, без которой он бы охотно обошелся. За долгие годы его воспоминания об «Оверлуке» сильно поблекли, но когда он распаковывал кое-что из своих пожитков, в памяти всплыло… Короче, всплыло то, чему лучше не всплывать, как и всякой прочей гадости (вроде разложившегося трупика мелкого грызуна).
Первый снег выпал тогда ближе к закату. Мы стояли на террасе перед входом в тот огромный пустой отель: отец – в центре, мама – по одну сторону от него, а я сам – по другую. Он обнимал нас. Тогда все, казалось, было хорошо. Он не пил. Первые снежинки падали медленно и вертикально, но потом поднялся ветер и принялся сдувать их в сторону, наметая сугроб на террасу и укутывая тех…
Дэн попытался блокировать образ, но тот пробился сквозь его защиту.
…тех зверей из живой изгороди. Тех самых, что могли двигаться, когда никто на них не смотрел.
Он отвернулся от окна, чувствуя, как руки покрылись гусиной кожей. Достал купленный в магазине «Ред эпл» сандвич, который собирался съесть, читая приобретенный там же роман Джона Сэнфорда в мягкой обложке, но, откусив лишь пару раз, снова завернул бутерброд в бумагу и положил на подоконник, где было прохладно. Он мог поесть и позже, хотя думал, что вряд ли ляжет спать позже девяти и едва ли успеет одолеть даже первые сто страниц романа.
Ветер снаружи продолжал усиливаться. Время от времени он завывал под скатом крыши так громко, что Дэн невольно отрывал взгляд от книги. А примерно в половине девятого начался снегопад. Снег шел густой и сырой. Налипая на окно, он скоро скрыл вид на горы. В какой-то степени так стало еще хуже. Снегом заметало окна и в «Оверлуке». Сначала на втором этаже… на третьем… и, наконец, на четвертом.
А потом они оказались в братской могиле с живыми мертвецами.
Мой отец рассчитывал, что они сделают его управляющим отелем. Все, что от него требовалось взамен, – это показать свою преданность. Выдав им своего сына.
– Своего единственного сына, – пробормотал Дэн, а потом огляделся по сторонам с таким видом, словно это произнес кто-то другой. Ему и в самом деле казалось, что он здесь не один. Вернее, не совсем один. За окном снова резко взвыл ветер, и Дэн вздрогнул.
Еще не поздно вернуться в «Ред эпл». Купить бутылочку. Прогнать из головы все неприятные мысли.
Нет. Он должен читать. Следствие вел Лукас Девенпорт, и ему было интересно, что там дальше.
В четверть десятого он закрыл книгу и улегся в очередную постель в очередной съемной квартире. Я не смогу заснуть, подумал он. Ни за что не смогу под такие завывания ветра.
Но он заснул.
10
Он сидел рядом с ливневым стоком, глядя на поросший жесткой травой берег реки Кейп-Фир и на переброшенный через нее мост. Стояла ясная ночь полнолуния. Никакого тебе ветра, никакого снега. И «Оверлук» тоже пропал. Если бы даже он не сгорел, когда страной правил «арахисовый фермер», все равно до него было больше тысячи миль. Тогда почему же Дэн так напуган?
Потому что он был не один. Вот почему. Кто-то расположился у него за спиной.
– Хочешь, дам тебе совет, Медвежонок?
Голос казался текущим и дрожащим. Дэн почувствовал, как мурашки поползли по спине. Но еще сильнее у него замерзли ноги, покрывшиеся пупырышками, которые он мог видеть, потому что сидел в шортах. Да, на нем действительно были шортики. Его взрослые мозги оказались в голове пятилетнего ребенка.
Медвежонок. Догадайся кто…
Но он знал наверняка. Он представился Дини по имени, но она упорно звала его Медвежонком.
Ты этого не помнишь, и кроме того, тебе все это снится.
Естественно, так оно и было. Он находился во Фрейзере, штат Нью-Гэмпшир, и спал, пока за окном комнаты в доме миссис Робертсон бушевал весенний снегопад. И все же ему показалось разумным не оборачиваться. Так было безопаснее.
– Не надо никаких советов, – сказал он, продолжая смотреть на реку и полную луну над ней. – Мне давали советы настоящие эксперты. В барах и парикмахерских их хоть пруд пруди.
– Держись подальше от женщины в цилиндре, Медвежонок.
В каком еще цилиндре? – мог бы спросить он, но к чему утруждаться? Он знал, о какой шляпе речь, потому что видел, как ветер гнал ее вдоль тротуара. Снаружи черную как смертный грех, но с белой шелковой подкладкой внутри.
– Она Королева-сучка из Адского замка. Встанешь у нее на пути, и она сожрет тебя живьем.
Теперь он повернул голову. Просто не смог удержаться. Дини сидела позади него прямо в водосточном желобе, набросив украденное им у бомжа одеяло на голые плечи. Ее волосы прилипли к щекам. Лицо сильно раздулось и набухло. Глаза помутнели. Она была мертва. И возможно, уже не один год пролежала в могиле.
«Ты не настоящая», – хотел сказать Дэн, но слова не шли из него. Ему снова было пять. Дэнни было пять, «Оверлук» обратился в пепел и кости, а рядом с ним сидела мертвая женщина. Та, которую он обокрал.
– Ничего страшного, – сказала она. Голос был клокочущим из-за распухшего горла. – Я продала кокс. Подмешала к нему немного сахара и толкнула за две сотни.
Она усмехнулась, и сквозь ее зубы просочилась вода.
– Ты мне понравился, Медвежонок. Вот почему я пришла, чтобы предупредить тебя. Держись подальше от женщины в цилиндре.
– Маска, – сказал Дэн… голосом Дэнни, тонким, почти писклявым детским голоском. – Маска, ты не настоящая, тебя здесь нет.
Он закрыл глаза, как часто делал в «Оверлуке», если видел что-то ужасное. Женщина начала кричать, но он не открывал глаз. Крики продолжались, то нарастая, то ослабевая, и он понял, что это ветер. Он был не в Колорадо и не в Северной Каролине. Он был в Нью-Гэмпшире. Ему приснился плохой сон, но теперь он проснулся.
11
Часы показывали два часа ночи. В комнате стоял холод, но его ладони и грудь были липкими от пота.
Хочешь, дам тебе совет, Медвежонок?
– Нет, – ответил он. – Никаких советов от тебя.
Она же мертва.
Он никак не мог этого знать, но знал. Дини, королева Западного полушария в своей кожаной мини-юбке и сандалиях на пробковой подошве, была мертва. Он даже знал, как она это сделала. Наглоталась таблеток, заколола волосы, забралась в ванну, наполненную теплой водой, заснула, соскользнула вниз и утонула.
Рев ветра казался устрашающе знакомым, полным неосуществимой угрозы. Ветер дул повсюду, но звучал так только на высокогорье. Словно какое-то разгневанное божество размахивало над миром огромным деревянным молотком.
Помнится, я называл его спиртное Скверной Жидкостью, подумал Дэн. Но бывают случаи, когда оно превращается в Хорошую Жидкость. А когда ты очнулся после кошмара, который, как ты понимаешь, наполовину навеян сиянием, – даже в Очень Хорошую Жидкость.
Один стаканчик виски дал бы ему возможность снова заснуть. Он стал бы гарантией не просто сна, а сна без кошмаров. Сон был природным лекарем, а сейчас Дэн Торранс чувствовал себя настолько больным, что нуждался в сильном лекарстве.
Но в такое время все закрыто. Не повезло.
Что ж, так тому и быть.
Он повернулся на бок и уперся во что-то спиной. Нет, не во что-то. В кого-то. Кто-то проник к нему в постель. Дини залезла вместе с ним под одеяло. Только это существо было маловато для Дини. Он почувствовал, что…
Дэн выскочил из кровати, неуклюже приземлился на пол и обернулся. Это был Томми – маленький сынишка Дини. Справа на его черепе виднелась глубокая вмятина. Обломки кости торчали сквозь окровавленные волосы. Какая-то серая чешуйчатая мерзость налипла на одну щеку. Мозг. Он не мог выжить после такого удара по голове – но продолжал жить. Он протянул к Дэну похожую на морскую звезду ручонку.
– Саха, – сказал он.
Снова раздался крик, только на этот раз кричала не Дини и не ветер.
Кричал он сам.
12
Проснувшись во второй раз – уже по-настоящему, – он вовсе не кричал, а лишь издавал какой-то шедший из груди клекот. Он сел, жадно глотая воздух, с одеялом, обмотанным вокруг пояса. В постели с ним никого не было, но сон рассеялся не окончательно, и простого взгляда оказалось недостаточно. Дэн сбросил с кровати одеяло, но не удовлетворился этим. Он стал ощупывать ладонями простыню, пытаясь ощутить остатки чужого тепла, почувствовать вмятину, оставленную маленьким тельцем. Ничего. Разумеется, ничего. Он даже заглянул под кровать, но увидел там лишь свои рабочие башмаки.
Ветер слегка поумерил свой пыл. Буран не прекратился, но заметно ослабел.
Он зашел в ванную, а затем резко обернулся, словно ожидая застать кого-то врасплох, но увидел только кровать и сброшенное на пол одеяло. Он включил свет над раковиной, ополоснул лицо холодной водой, а потом опустил крышку унитаза и сел, делая глубокие вдохи. Ему захотелось взять сигарету из пачки, лежавшей рядом с книгой на небольшом столике в комнате, но ноги были как ватные, и он сомневался в их надежности, поэтому остался сидеть. Он видел постель, и постель была пуста. Вся комната была пуста. Проблемы не существовало.
Но… она не казалась пустой. По крайней мере пока. Как только это произойдет, он, вероятно, вернется в кровать. Но заснуть ему вряд ли удастся. Этой ночью он свое уже отоспал.
13
Семью годами ранее, работая санитаром хосписа в Талсе, Дэн подружился с престарелым психиатром, страдавшим раком печени на конечной стадии. Однажды, когда Эмиль Кеммер в очередной раз предавался воспоминаниям (не слишком стесняясь пикантных подробностей) о наиболее интересных случаях из своей врачебной практики, Дэн признался, что с самого детства страдает от «двойных снов». Знаком ли доктору Кеммеру подобный феномен? Есть ли у него научное определение?
В расцвете лет Кеммер был крупным мужчиной – о чем свидетельствовала старая черно-белая свадебная фотография на прикроватной тумбочке, – но рак – самая эффективная диета, и в день их разговора вес доктора примерно равнялся его возрасту, а ему стукнуло девяносто один. Однако он не утратил проницательности ума, и сейчас, сидя на крышке унитаза и вслушиваясь в затихающие звуки ветра за стенами дома, Дэн вспомнил лукавую улыбку старика.
– Вообще-то, Дэниел, – сказал тот с сильным немецким акцентом, – я привык, чтобы мне за диагнозы платили.
– Вот черт, не повезло, – отозвался Дэн ухмыляясь.
– Кто знает. – Кеммер изучающе посмотрел на Дэна. У старика были ярко-синие глаза. И хотя Дэн знал, что это предельно несправедливо, часто воображал эти глаза под черной эсэсовской каской. – В этом доме для смертников ходят слухи, что ты, мой мальчик, наделен особым талантом помогать людям умереть достойно. Это так?
– Иногда, – осторожно ответил Дэн. – Но не всегда.
На самом деле он делал это почти всегда.
– Когда придет мой час, ты мне поможешь?
– Если это будет в моих силах.
